Весны гонцы 2 [Екатерина Михайловна Шереметьева] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Е. Шереметьева Весны гонцы Книга вторая

Глава первая

…С древнейших дней
Курса лучшего не бывало,
Не бывало ребят дружней!
Р. Гамзатов
Алена с Зиной и Валерием расстелили плащи, прилегли отдыхать.

Солнце обливает легким теплом. Небо высокое, светлое. Осинка чуть качнется, замечутся красные листья и долго не могут успокоиться, дрожат и дрожат… На Лилю похожа.

Уже обложили дерном осевшую за лето могилу, посадили астры… Строгие цветы, но их почему-то любила Лиля. Зачем только этот безобразный крест? Ограда тоже уродливая.

Олег и Саша Огнев ставят скамейку — тоже просила Ликина мать, — негромко переговариваются.

Три месяца прошло, а все еще думаешь: «О, рассказать Лильке. Надо спросить Лильку». И потом как удар: «Нет ее…»

Завтра воскресенье — с Глебом за город. Ужасно, что он так занят. Срочная работа… А в институте, как нарочно, такая бестолковщина. Новая секретарша факультета — девчонка, расписание — на два-три дня, как бог на душу положит. Путаница. Уроки и лекции заменяются, отменяются, в учебном дне зияют «окна», или, как сегодня, он вдруг обрывается. Беспокойно как-то…

Слышатся голоса Джека и Женьки — несут воду от колонки, — и вот уже можно разобрать слова:

— А что же тогда мещанство? — спрашивает Джек.

— По словарю…

— Без словаря! Стоячее болото, страх перед новым, если угодно, догматизм.

— Главное — собственничество, узость, эгоизм… — что-то свое отстаивает Женя.

— Косность! Все революционное — в движении. — Джек опускает на землю ведро и отскакивает: на ноги плеснулась вода. — А иначе штампы, бюрократизм, смерть!

Женя тяжело ставит лейку.

— Любишь страшные слова. Почему смерть? — И поворачивается за поддержкой. — Братцы?

— А ты не пугайся, — сердито отзывается Олег.

— Сколько я понимаю, Джек о естественном ходе жизни говорит. О движении, развитии искусства и всего вообще, — примиряет Валерий.

— А-а, этот Ев-гений!.. — Джек валится на землю рядом с Валерием. — Научился у ортодокса цитировать, только все путает и все не туда. А я, конечно, нигилист, скептик — свежо и оригинально.

Женя обмахивается платком, вытирает потное лицо, бьет кулаком по воздуху.

— …Утверждает, что прежние основы нравственности устарели, а новые не созданы. Так как?..

— Не знаешь, «что такое хорошо и что такое плохо», нечего делать в театре, — прогремел Огнев.

Джек хохочет, лежа на спине.

— Благодарю за справку!..

— Знаем отлично великолепные основы морали! — резко врывается Олег. — Еще чуть не в яслях: «Труд на благо общества», «Труд во имя светлого будущего». Дорогие слова затаскиваются, прежде чем становятся понятны, стираются, тускнеют.

Женя трагически вопрошает:

— Так что… их запретить?

— Сперва ребенок учится просто любить отца, мать, братишек, сестренок, товарищей… — Тонкие загорелые руки, грязные по локоть, взлетают над белой головой. Олег все еще похож на негатив. — Живые, горячие чувства, заботу, внимание надо разбудить в маленьком. А уж дальше… Покажи мне настоящего патриота, который близких не любит? Мура! Как в актерском мастерстве: не владеешь малым кругом внимания — нипочем не овладеешь и большим.

— Любу в Верхней Поляне помните? «Учить любви, как музыке», — пропищала Зина.

— Загибаешь, — властно бросает Саша Олегу. — Но, конечно, не словами воспитываются чувства… Все должно быть действенно. И обязательно интересно, то есть — будить чувство. «Никакими силами вы не заставите познавать мир через скуку», — это Алексей Толстой. А со мной в поезде ехала умная тетка — учительница…

С ним «в поезде ехала»! А может, со мной? Нелепый экземпляр. После приезда опять перестал замечать ее. А если замечает, так только, чтобы съязвить похлестче. Никто не удивляется — никто не знает даже того, что они приехали вместе, и тем более того, что было в дороге.

Но не приснилось же, что его беспокойный взгляд следил за ней, жесткие руки оберегали ее? А слова «Ты мне не безразлична» разве ничего не значили? Ведь это же все было. Нарочно? Разыграл? Издевался? А, весь он с потрохами не стоит того, чтобы думать о нем. Умный, конечно… талантливый… И голос…

— Ленин писал: «Без человеческих эмоций… быть не может человеческого искания истины». И физиологи говорят: кора и подкорка… Словом, неразвитость чувств ослабляет мышление. Пылкие чувства и манная каша в голове тоже не достижение… — При этом он взглядывает на Алену.

Что ему от нее надо? Раньше — понятно, враждовали и враждовали. А теперь? Ей нужно только простое человеческое обращение. Но когда представишь себе «простое человеческое», видятся раскосые глаза, налитые горячей нежностью, слышится глубокий обнимающий голос: «Ты мне не безразлична».