Вторая половина пары [Мэй Сартон] (fb2) читать онлайн

Мэй Сартон Вторая половина пары

Глава 1

Прошло Рождество, пролетели новогодние праздники, и уже по крайней мере неделю в доме толпились торговцы. Они предлагали все, что только можно, а также то, что мужскому уму не дано вообразить — от тканей, расшитых золотыми сердечками и не очень уместными для этого времени года розами, до бумажных купидонов…

— Не думаете ли вы, — спокойно произнес наследник рода Шелбурнов, обращаясь к дамам, — что и в этом году следует отменить бал-маскарад?

Капли дождя барабанили по стеклам библиотеки, в каминной трубе завывал ветер, но это, разумеется, не могло остановить взрыва женского негодования.

— Отменить бал?

Его мачеха выронила бумажных купидонов, которых держала в руках, и опустилась в ближайшее кресло, глядя на него как на сумасшедшего.

А Каролина Кордел, ее крестница, немедленно перешла в атаку:

— Макс, как ты можешь предлагать такое? — Она опустилась на колени и стала подбирать купидонов. — Конечно, если бы ты лежал на смертном ложе, твоя мачеха обязательно рассмотрела бы это предложение. Но ты выздоровел. — Положив купидонов на колени леди Шелбурн, она скептически оглядела его. — Не так ли?

Наконец его мачеха обрела способность говорить хладнокровно:

— Надеюсь, Максимилиан, ты не будешь опять предаваться своим обычным грезам и иллюзиям, когда дом будет полон гостей?

Каро наклонилась, погладила руку своей крестной и с неодобрением посмотрела на Максимилиана.

— Как же так, Макс? Год тому назад твоя жизнь была в опасности, но теперь все позади. Пусть же весь Лондон получит возможность наконец-то увидеть, что наследник Шелбурнов жив и здоров. Уже ради одного этого Шелбурны просто обязаны провести маскарад.

Макс нахмурился. С тех пор, как прошлой осенью Каролина Кордел переступила порог их дома, она как-то незаметно втерлась в доверие всей семьи. Только в отличие от крестной, которую кокетливая сиротка обвела вокруг пальца, с ним, изнуренным и уставшим от жизни виконтом, сделать это будет потрудней.

— Я-то выздоровел, дорогая Каро, а вот ты выглядишь очень бледной. И потом я считаю неприлично устраивать праздник в то время, как по другую сторону Ла-Манша страдают люди.

— Право, Максимилиан, — его мачеха усмехнулась, — если уж ты не можешь забыть пережитые приключения во Франции, то тебе не составит труда использовать сюжеты из них в своем карнавальном костюме. Оденься, например, контрабандистом, перевозящим перчатки или коньяк. А Каро будет в костюме французской эмигрантки, как та девушка, о которой ты бредишь по ночам.

— Откуда вы знаете, maman?

— Слуги, Макс.

— Я вижу сны и говорю во сне, но это не галлюцинации.

— Макс, — строго сказала Каро, — твоя мачеха хочет только одного — чтобы ты был счастлив и здоров.

Взвешивая предложение леди Шелбурн, он внимательно посмотрел на молодую леди. Светлые и некогда длинные волосы Каро были подстрижены недавно по французской моде. Высоко приталенное платье искусно скрывало полноту. Слово «революция» означало для девушки не более чем безграничную свободу в манере одеваться, что соответствовало ее планам: затмевать и ослеплять всех и каждого.

— Каро, — напомнил молодой человек, — мои друзья во Франции переживают тяжелые времена. — Макс был свидетелем террора, видел, как распадались семьи. Суды были просто издевкой, поскольку достаточно было только подозрения, чтобы подписать человеку смертный приговор. И ему казалось кощунством праздновать день Купидона, когда в Париже сточные канавы были ярко-красного цвета. — Я не могу не думать о них, — просто закончил он. — И если бы Лондон переживал осаду, мне бы хотелось верить, что кто-то позаботится о нас.

Каро топнула ногой.

— Какое значение это имеет здесь, в Лондоне? У нас нет гильотины, и ежегодный бал в доме Шелбурнов в день Святого Валентина должен состояться. — Поймав предупреждающий взгляд леди Шелбурн, она продолжила более мягким тоном. — О, пожалуйста, Макс, не порти настроение своей мачехе.

Но он устал от спора, от попыток объяснить, что они совсем неправильно понимают его «большое приключение во Франции». Спасение эмигрантов захватило его куда больше, чем предполагала семья, и… едва не стоило ему жизни.

Она была очень молода. В течение трех дней он вел ее по окраинам Франции, и никто не прикоснулся к ней, даже сам Макс, несмотря на испытываемое им огромное искушение…

Воспоминания заставили сильнее биться сердце. Картины тех дней преследовали Макса. Бледный свет луны. Лодка. Кругом безумные фанатики… И рядом… темноволосый беспризорник — Иоланда. Она была столь реальна, как и нож, оказавшийся под его ребром… Мысли о ней не давали ему покоя. Это было похоже на наваждение.

— Иоланда…

— Макс, ты опять разговариваешь сам с собой. — Его мачеха погрозила ему пальцем, словно он был беззаботным школьником, съезжавшим по перилам во время чаепития. Леди Шелбурн. Жена восьмого герцога Шелбурна. Она скорее умрет, подумал Макс, чем поступится своими аристократическими принципами.

Из соседней комнаты послышались звуки музыки: к Каро прибыли гости, и кто-то стал подбирать мелодию на фортепиано.

Леди Шелбурн поднялась, но перед тем как выйти из комнаты, она медленно проговорила:

— Тебе следует помнить, Макс… твой отец всегда одобрял маскарад в день Святого Валентина. Он и теперь ожидает полного письменного отчета в Америке, надеясь услышать новости о счастье Каро и твоем, добром здравии. Поэтому давай прекратим разговоры об отмене бала.

— Поскольку я едва ли могу противиться желаниям отца, то бал состоится, — сказал он угрожающе, — но это вовсе не значит, что я на нем буду.

Каро застыла от удивления.

— Не будешь? Но ты должен…

— Почему?

Девушка от волнения стала заикаться.

— Ну, знаешь ли… твои друзья могут не прийти.

О, он прекрасно понимал, почему Каро нуждалась в его друзьях: ей хотелось вызвать ревность. Макс давно разгадал планы двух женщин. Герцог, подстрекаемый женой, предложил организовать дебют Каролины в обществе. Но из-за состояния здоровья Макса его пришлось отложить почти на год, и теперь леди Шелбурн со своей крестницей были намерены осуществить то, что они давно наметили. Иными словами, чем быстрее Каро выйдет замуж, тем лучше для семьи Шелбурнов. Поэтому Максу придется уступить и позволить событиям развиваться по заранее намеченному сценарию: дать возможность Каро получить как можно больше предложений.

С необычным для нее смирением Каролина опустилась перед ним на колени.

— О, пожалуйста, Макс, забудь обо всем, что случилось во Франции. Прошу тебя, во имя дня Святого Валентина. Это твой долг.

— Долг?

Странно было слышать это слово из уст девушки. Долг в честь Валентинова дня! Максу следует быть более сентиментальным, чем он себя считает. В конце концов, если ухаживание становится долгом, решил он, лучше уж оставаться холостяком.

— Макс, — взмолилась она, — я нуждаюсь в тебе, чтобы… избавиться от непрошеных поклонников. Пожалуйста.

Ее голос дрожал. Ну почему молодая леди, уступающая остальным в знатности, должна добывать себе будущее подобным образом? Почему, чтобы выйти замуж, Каро должна сыграть свою роль, словно актриса какого-то провинциального театра?

— Пожалуйста!

Да, положение было действительно безнадежное.

— Постараюсь, — сказал он просто, и удовлетворенная Каро закружилась, через миг попав в объятия разговорчивой крестной.

— Каро, отложи разговор с перчаточником. Нас ведь давно ждут. Ты обязана встретиться с Дейвенпортами. Несколько лет тому назад, на бале в честь Валентинова дня, они обязали каждого гостя вписать имена партнеров по танцам в особые карточки. В итоге возникли любовные привязанности… ну, в конце концов, весь Лондон говорил об этом. Мне бы хотелось, чтобы наш бал в этом году превзошел их…

Поднявшись со стула, Макс попросил, чтобы принесли его пальто. Если он не уйдет из этого дома, в котором только и говорят, что о купидоне и придаются воспоминаниям о прошлых Валентиновых днях, то определенно сойдет с ума. И пока все собрались вокруг фортепиано, он выскользнул в коридор, который вел в комнату слуг, и бежал, преследуемый звуками музыки Моцарта, в которой, к сожалению, слышались фальшивые ноты.

Кажется, кроме Макса, никто не выбивался из строгого монотонного ритма жизни лондонского общества. И он проклял революцию, Купидона, искушение, которое исходило от женщин вообще, а в частности, от брюнетки — французской беспризорницы, которая как навязчивая мелодия преследовала его.

Стоя в комнате торговцев в Шелбурнхаусе и ожидая, когда придет леди и посмотрит образцы перчаток, Виолетта ощущала жгучую ностальгию по минувшим временам. Когда-то она тоже была леди, молодой, полной мечтаний и желающей танцевать.

Теперь Виолетта жила только тем, что, кроме необходимости зарабатывать на жизнь, она страстно хотела узнать, жив ли ее брат, сумел ли он избежать гильотины. Каждый раз она молилась перед тем, как просматривала в газетах список погибших. Правда, газеты были более милосердны, чем слухи, гулявшие в Лондоне. Только что появившиеся беглецы шептались о том, что Арман Сангель достойно встретил свою смерть. Но эмигранты, давно жившие в стране, и особенно те, кто посещали перчаточную лавку, советовали ей соблюдать осторожность. Во Франции слухи управляли всем.

Сердце Виолетты разрывалось между чувством вины и смятения. Перед тем как покинуть Францию, они с Арманом договорились о том, что будут спасаться в одиночку и пойдут разными путями.

— Мы имеем теперь обязательства перед родом Сангель, — сказал ее брат. — Мы должны добраться до Лондона, что бы ни случилось, где и встретимся с тобой. Не доверяй никому, даже людям, которые обещают помочь. Сейчас трудно разобраться, кто враг, а кто друг.

Но они так и не встретились, и Виолетта обвиняла в этом себя, вернее, свою роковую неосмотрительность. Вспомнить стыдно, но она вела себя как обычная потаскуха, в то время как брат, наверное, нуждался в ней. Ей не хотелось верить, что она потеряла Армана. И каждый раз спустя почти год, проходя мимо скромной церкви в Ковент Гардене, она молилась за его вызволение. Между тем церковь, крыша которой была усеяна голубями, а у входа толпились нищие, подобно другим церквам в Лондоне, казалась слишком занятой своими собственными делами, чтобы беспокоиться о чужеземцах по ту сторону канала.

Приближался день Святого Валентина — ее первый в Лондоне, и лавка «Золоченая Перчатка» просто захлебнулась от заказов. Виолетта ухватилась за возможность выйти на улицу и навестить влиятельных покупателей, которые должны были выбрать украшения на перчатки. После бесконечных часов, проведенных в лавке, ей даже не верилось, что она сможет покинуть дальнюю темную комнату, где все это время жила, вернее пряталась.

— Тем более что я собираюсь только в те дома, где дамы хотят видеть образцы, лент и бусин, — убеждала она Симона. — Это совсем не то, что снимать размеры.

Симон и Фэнни Дублет, содержавшие лавку «Золоченая Перчатка», обучили ее многому, но обмерять ладонь для точной подгонки перчаток требовало большой практики.

— Размеры рук леди — наших постоянных заказчиц — уже есть в магазине, — напомнила Симону жена, — так же как этой молодой леди, мисс Кордел, и других покупательниц. Виолетта сумеет заменить тебя, Симон. Разреши ей, ведь она долго и усердно работала.

В последнюю минуту мистер Дублет, загруженный заказами, согласился. Виолетта, пожалуй, была единственной, кто мог находиться в лавке вместо него. К тому же ее внешность, манера говорить убеждали требовательных покупателей, что они действительно получат превосходные вещи. Так все и случилось. Двое предыдущих покупателей были совершенно очарованы показанными ею образцами.

Утро пролетело быстро… пока она не оказалась в доме Шелбурнов, где ей пришлось ожидать около часа. Постукивая нетерпеливо ногой, переставляя корзинку с товарами с одного места на другое, она случайно взглянула на свои белые перчатки, а потом убрала их в карман. Затем опять натянула их. И вновь стала постукивать ногой.

Долгое время сверху из гостиной доносились звуки музыки: кто-то играл на фортепиано. Неровный свет свечей колебался по потолку почти в такт мелодии. Восторженная Виолетта положила корзинку с мерной лентой и образцами и, подобрав юбку, начала медленно двигаться под музыку. Она просто не могла стоять на месте, как ни пыталась заставить себя не обращать внимания на льющиеся звуки. Ведь она была так молода, и что было неприличного в том, чтобы сделать еще один поворот или пируэт? Ноги ее несли по комнате, и, кружась, Виолетта невольно вспомнила о случившемся ровно год тому назад…

Она сделала все, что могла. Больше не сделает ни шагу. С трудом переводя дыхание, девушка встала на колени возле изгороди. Семьи ее больше не было, а добралась она сюда под охраной англичанина, который изображал из себя французского республиканца. Они, она и Макс, пришли в ужас от открывшейся их взорам картины, и прежде чем она успела что-либо сказать, он взял ее за руку и потащил к краю утеса, где в укрытии к ним должна была подойти спасательная лодка.

Над головой мерцали звезды… единственное, что было постоянно в ее жизни.

Подобно перевозке контрабанды, спасение эмигрантов происходило по ночам, при свете луны, но сегодня было полнолуние, и им приходилось ждать. Сидя рядом со своим красивым спутником, она украдкой бросала взгляды на его освещенный луной профиль. Темная бородка оттеняла его скулы, подчеркивая мужественность и придавая, в то же время, опасный вид.

Даже перед лицом опасности ее интерес к нему не пропадал. О, если бы она встретила этого человека в другое время, в другом месте… Такие мысли казались ей сейчас кощунством.

— Арман опаздывает на нашу встречу, — сказала она дрожащим голосом, уронив перчатки.

— Он пойдет своей дорогой, — ответил англичанин.

Вдруг из темноты вылетели лошади, и ее спутник зажал ей рот рукой.

— Не говорите ничего, нам повезет, если они не окажутся фанатиками…

Его кисть имела привкус соли, пахла дымом. Прикосновение было удивительно нежным. Сильным, но нежным, и в первый раз она почувствовала себя спокойнее, словно была не одна в этом страшном хаосе. Мужчина потянул ее к стогу. Впервые за три дня он стал кем-то другим, не равнодушным чужестранцем, а довольно близким ей человеком, и Виолетта, гордая и своевольная графская дочь, поняла, что нуждается в этом симпатичном англичанине. Более того, она даже забыла о предупреждении брата не доверять никому. Как можно не доверять Максу, если она таяла в его объятиях? Голова у нее кружилась, словно он вращал ее в танце.

— Он пойдет своей дорогой, — повторил Макс.

— А если нет?

Хватит танцевать, Виолетта, останавливала себя девушка. Ты прячешься под образом подмастерья лондонского перчаточника и радуйся, что осталась жива. А девушки из лавки не танцуют в домах английской знати.

Вздохнув, она вспомнила, какой долгий путь прошла, пока оказалась в Лондоне, и как далека она теперь от своей прежней безмятежной девичьей жизни. Девушка заставила себя стоять неподвижно. Помни, Виолетта, предупредила она себя, ты должна быть очень осторожна.

Но музыка будто заставляла ее ноги двигаться, а руки требовали, чтобы на них натянули перчатки. Подобно талисману она всегда носила их с собой, и теперь натянула их на несколько минут, чтобы полюбоваться золотым и серебряным шитьем. Опять она потворствует своей слабости… Но ведь она так молода, так жаждет любви… Неужели после того, что произошло с ней во время бегства из Франции, что-то еще может навредить ей? И она закружилась…

Виолетта хорошо помнила последний бал в доме родителей, и сейчас ее душа оттаивала, слушая чудесную музыку Моцарта. Именно под эту музыку она танцевала с отцом и братом в день своего восемнадцатилетия. И тогда на руках ее были эти элегантные белые перчатки. Под эту музыку она воображала, что танцует с Максом, ее загадочным покровителем. Его рука нежно касалась ее, и он мастерски вел ее в танце.

Неожиданно чья-то фигура появилась в дверном проеме. Виолетта остановилась на полшаге, сердце бешено колотилось.

— Танцуйте, — раздался мужской голос. — Пожалуйста, продолжайте танцевать.

Небольшая комната на нижнем этаже была слабо освещена, и Макс стоял в открытых дверях, привыкая к полутьме.

Опять его мачеха забыла о торговцах. В обязанности Макса не входило отправлять их обратно, но он не мог остаться равнодушным, когда, случайно проходя мимо, увидел, как молодая леди, одетая в простое платье из темной шерсти, восхитительно танцевала под музыку Моцарта. Заинтригованный, он застыл на месте. Его удивило, как простая девушка из лавки могла выучить такие сложные па аристократического танца? Но нечто большее, чем изысканная грация движений, привлекло его внимание. У нее были черные, коротко остриженные волосы, стройная фигура и поразительно знакомый профиль. Она казалась очень знакомой. Волнующе знакомой.

Макс приоткрыл дверь пошире, и, когда девушка повернулась, слабый свет упал на ее лицо.

Боже мой! Его сердце сильно забилось. Иоланда? Здесь, в его собственном доме? В комнате для торговцев? Неужели она отыскала его? В первый раз за последние месяцы он поверил, что мечты сбываются, и судьба наконец-то сжалилась над ним…

В горле запершило, может быть, у него галлюцинации.

— Иоланда? — прошептал он.

Виолетта замерла. Голос был до боли знаком. Она повернулась к двери и с трудом удержалась от крика.

Мечты сбылись… Неужели, Макс?

Макс. Она старалась скрыть охватившее ее волнение.

Об Армане все еще не было известий, он в опасности, и его жизнь зависит от ее разумного поведения.

Ее зовут Виолетта, она здесь инкогнито, и надо всегда помнить об этом. Не доверять никому, даже людям, которые стараются помочь.

Девушка наклонилась к корзинке и, пытаясь унять дрожь в руках, стала перебирать лежавшие там образцы, отдельно раскладывая золотую тесьму и серебряные ленты. Голова кружилась. Сама судьба привела ее в дом Макса.

Макс не верил своим глазам. Короткие волосы, похудевшее лицо, делающее ее похожей на парижского сорванца, но глаза были те же — бархатистые, цвета анютиных глазок, манящие его… Молодой человек медленно подходил к девушке. Несомненно это была она, та, которая преследовала его в снах.

— Иоланда? — спросил он, потрясенный. — Это вы?

Она отрицательно покачала головой.

— Меня зовут Виолеттой. — Она не могла лгать и назвала английскую версию своего настоящего имени, надеясь, что он забыл французский. — Мое имя Виолетта.

Он почувствовал страшное разочарование, но не хотел смириться с тем, что ошибся.

— Вы так похожи на нее… на Иоланду, дочь графа де Сангель, — его голос обжигал ее, заставляя сжиматься сердце.

Она отвернулась.

— Здесь никого нет, кроме нас. Может быть, я могу чем-то помочь вам, милорд?

О, да, подумал Макс, именно этот мягкий голос не давал покоя ему в последнее время. Она лжет, и он ближе придвинулся к ней.

— Вы боитесь меня. Вы дрожали, когда я держал вас в своих объятиях, а теперь отрицаете, что знаете меня… Но ведь это вы, Иоланда? Как вы оказались здесь?

Она стояла прямая и гордая, высоко подняв голову.

— Вы меня с кем-то спутали, милорд. Я Виолетта и пришла сюда из лавки, которая называется «Золоченая Перчатка», принадлежащей Симону Дублету. — Она подняла корзину и стала выкладывать ленты. — Я должна показать образцы декоративной отделки мисс Каролине Кордел. Она заказала перчатки к Валентинову дню.

— К ее маскарадному костюму?

Костюм Каро ни в коей мере не интересовал его. Он спросил только потому, что хотел втянуть этого темноволосого ангела в разговор.

Девушка смотрела вниз, роясь в корзине, и то наматывала, а потом разматывала с ладони мерную ленту.

— Я ничего не знаю о ее костюме. Ближе к Валентинову дню многие леди заказывают перчатки или оставляют перечень своих любимых перчаток, размеры и предпочтительную отделку.

— Неужели? Почему? — улыбнулся Макс.

— Почему? — Его пристальный взгляд привел ее в смущение. — Как, милорд, это обычай, конечно же, вы знаете…

— Какой обычай?

— Вручение перчаток на Валентинов день означает просьбу руки леди.

— В самом деле? — Макс посмотрел на ее маленькие руки в перчатках. — И некоторые леди так уверены, что получат предложение, что заказывают перчатки заранее?

— Ну, по крайней мере, джентльмен может быть уверен, если не в положительном ответе, так в том, что перчатки будут впору и понравятся леди.

— Так это же хорошо спланированные помолвки.

Она смело посмотрела ему в глаза.

— Вот поэтому в лавке сейчас так много работы, — сказала она негромко и потом неожиданно для себя спросила его деловым тоном: — Хотите заказать перчатки?

Макс улыбнулся. Она могла постричься и изменить имя, но это была Иоланда, и он еле сдерживался от желания обнять ее и поцеловать, заставить прекратить разыгрывать этот маскарад.

— Поскольку мисс Кордел… — Он откашлялся, потому что голос звучал хрипло. — Поскольку мисс Кордел совершенно забыла о своем поручении, я посмотрю на ваши образцы. Может быть, я найду что-то, что понравится молодой леди. Иногда джентльмен получает удовольствие, когда сам выбирает перчатки, не так ли?

— Да, милорд, — ответила девушка оживленно, продолжая старательно играть свою роль. — У меня есть бахрома, бисер, золотые и серебряные нити.

— Думаю, — сказал Макс, — что начну с перчаток для себя, не очень разукрашенных. Вы сумеете изготовить их ко дню Святого Валентина?

Она была в нерешительности.

— Мистер Дублет сделает все наилучшим образом, но он нуждается в вашей мерке.

Виолетта порылась в корзине, ища бумагу. Фэнни не обучила ее, как снимать мерку с покупателей, но она видела, как Дублет в тех случаях, когда трудно было измерить руку, желая обезопасить себя, обводил контуры пальцев на бумаге. Именно это она и собиралась сделать.

Девушка потихоньку разглядывала лицо Макса. Рыжеватые волосы спадали ему на лоб. Четко обозначенная линия скул. Орлиный нос. Сжатые, красиво очерченные губы. Опасный человек. Опасный и, о, такой нежный.

— Следует ли мне снять сюртук? — спросил он.

— Милорд, вы меня поражаете. Я только собираюсь измерить вашу руку.

— Это вы поразили меня.

— Тем, что танцевала в вашем доме?

Он прикоснулся пальцем к ее подбородку.

— Я знаю, что вы леди, которая попала в трудное положение. Но почему сейчас вы хотите убедить меня, что вы обычная девчонка из лавки?

— Милорд, я не знаю, о ком вы говорите.

Она отвернулась от него.

— А я полагаю, что мы с вами знакомы.

Она снова порылась в корзинке, изображая, что что-то ищет в ней.

— Милорд, пожалуйста…

— Макс. Меня зовут Макс. И вы знаете меня. Уверен в этом.

Ей так хотелось, чтобы он ушел… Как же она не догадалась снять перчатки? Белые перчатки с семейным узором. Единственная вещь, которая могла ее выдать.

Но он не только не ушел, а подошел совсем близко к ней и вдруг нежно обнял ее. Девушка покраснела.

— Вы насмехаетесь надо мной, милорд?

Она высвободилась из его объятий, но он взял ее руки в свои, заставив повернуться. Девушка попыталась вывернуться, но было слишком поздно. Макс внимательно изучал ее элегантные белые перчатки.

— Девчонки из лавки не носят такие перчатки.

— Я же говорила, что это только образцы.

— Это ваши перчатки. Они указывают на то, что вы леди.

— Эти перчатки выдают вас. Спрячьте их за корсаж.

Он протянул ей перчатки.

— Макс, вы шокируете меня.

Но он был прав, и она знала это. Белые перчатки, расшитые золотыми и серебряными нитями, действительно указывали на ее дворянское происхождение. Они были одновременно и величайшим сокровищем, и билетом на гильотину.

— Спрячьте их, — приказал он шепотом, который буквально опалял ее.

Скромность была отброшена. Под его бдительным взглядом она запихнула их за корсаж и сделала реверанс, чтобы он мог разглядеть ее.

Макс смотрел на нее напряженно и долго.

— Не позволяйте им слышать, как вы разговариваете. Ваша речь слишком изысканна… Хихикайте, как уличная девка…

— Я… я не знаю как.

Разве ее учили манерам уличной девки?

Он помог снять ей накидку, чтобы теперешний ее костюм — костюм уличной девки — был виден издалека. Он украл у крестьян старый домашний чепец и быстро надел ей на голову. Затем он накинул на нее передник, схватил за талию, чтобы завязать тесемки. О Боже, эти быстрые, ищущие руки… Каждое его прикосновение необыкновенно возбуждало, заставляя ее тело трепетать.

Неожиданно темноту прорезала группа всадников, на шляпах которых были зеленые кокарды, а в руках факелы и кинжалы…

Это была целая шайка фанатиков.

— Покажите ваши проездные документы, граждане, — грозно приказал один из них.

Настало время разыграть спектакль. Интересно, как же ведут себя гулящие девки? Она закрыла глаза и прильнула к плечу спутника. Он напрягся, а затем крепко прижал ее к себе. Они стояли до неприличия близко, и она ощущала тепло его тела, слышала дикое сердцебиение в ответ на удары ее сердца. На ней была крестьянская одежда, но документов у нее не было. Все кончено. Она поймана.

Стараясь убедить себя, что Макс не мог вспомнить перчатки, которые видел спустя почти год, девушка попыталась успокоиться. Она повернулась к нему и как можно небрежнее проговорила:

— Итак, мы собирались снять размеры вашей руки.

Она быстро разложила листок темной бумаги на столике.

— Пожалуйста, положите руку на бумагу.

Он развел пальцы в стороны, положив руку на бумагу, и ждал, пока она найдет в корзине, чем можно было обвести контуры.

— Все руки отличаются друг от друга, а мистер Дублет не обучил меня полностью, как правильно обмерять…

— Иоланда?

Услышав его голос, она невольно повернула к нему голову и тотчас поняла свою ошибку.

— Я Виолетта.

— Очень хорошо. Постараюсь запомнить… Виолетта, — произнес он мягко, — я только хотел предложить вот это.

Она схватила протянутый карандаш, избегая горящего взгляда Макса. Словно электрический ток пробежал между ними.

Для того чтобы обвести контуры, она должна была положить свою руку на его.

Даже сквозь тонкую белую лайку перчаток она боялась почувствовать тепло мужской руки. Но после секундного колебания она начала водить карандашом между пальцами. Она хорошо помнила эти изящные и ласковые руки, которые когда-то обнимали ее, оберегая и защищая от того, что ей пришлось пережить.

— Ваш мизинец изогнут, как и у меня, — заметила она.

— Правда? А разве не у всех мизинцы такие?

— О, нет, некоторые совсем прямые. Скорее всего это фамильная черта.

— В самом деле. Но я надеюсь, что сшить для меня перчатки не составит большого труда?

— Предвижу, что мистер Дублет скажет, что это необычная рука.

— Зато, Виолетта, это твердая рука, — проговорил он нежно, — в отличие от вашей, которая дрожит.

Взяв карандаш, Макс внезапно поменял их руки. Нежно прикрыв ее руку своей, он машинально начал водить пальцем по рисунку лебедя на ее перчатке.

С притворной храбростью девушка посмотрела на него.

— Какой цвет перчаток вы предпочитаете, сэр? Сухих листьев или естественный?

— Виолетта… Иоланда… меня не интересует, какого цвета перчатки изготовят в вашей лавке или как вас теперь зовут. Я хочу только одного, — сказал он с болью в голосе, — чтобы вы вспомнили меня.

Она мгновенно отняла свою руку.

— Это невозможно.

— Почему? — Его голос был исполнен душевной муки. — Зачем вы затеяли этот маскарад? Притворяетесь, что не знаете меня? Почему, Виолетта? Вы ведь больше не во Франции.

Он взял ее лицо в свои ладони и проникновенно заглянул в темные глаза.

— Виолетта, — взмолился он, — вы в безопасности. Прекратите игру. Теперь, когда я нашел вас, нет необходимости в маскараде…

Боже, как ей хотелось, забыв обо всем на свете, броситься в его объятия. Но… эмигранты из Франции были в слишком большой опасности: правители в их стране менялись так часто, что люди, жившие в Лондоне, поневоле начинали бояться собственной тени. Она не могла рисковать, боясь навредить брату, на встречу с которым она все еще надеялась.

— Нет никакого притворства, милорд. — Виолетта покачала головой. — Я честная девушка из лавки, которая зарабатывает себе на жизнь.

— Вы француженка.

— Вы, наверное, принимаете меня, милорд, за кого-то другого.

Она будет лгать, изворачиваться, но заставит его сомневаться.

На мгновение Максу показалось, что он сходит с ума. Он не мог ошибаться, ведь именно образ этой женщины вот уже год преследует его.

— Вы обманываете себя, Виолетта, или хотите обмануть меня? — Девушка стремительно повернулась, пытаясь подальше отойти от него. Но Макс перегородил ей дорогу. Он взял ее за талию и повернул так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза. — Это я… Макс. Маскарад окончен. Разве не так? Теперь нечего бояться.

Виолетта пристально смотрела на него. Действительно, маскарад, в котором они участвовали во Франции, закончился. И все, что произошло между ними, тоже должно кануть в прошлое. По крайней мере для нее. Макс мог быть кем угодно — шпионом, агентом, информатором, человеком, который подвел ее брата.

— Милорд, если вы не позволили мне обвести вашу руку, тогда, пожалуйста, не могли бы вы сообщить леди, что я здесь для того, чтобы принять заказы на отделку для перчаток?

— Нет.

Ну что же, ей оставалось только одно: забрать свой плащ и уйти. Но почему она не может оторвать взгляд от его немного грустного лица, рыжеватых волос, стянутых черной лентой, от его великолепной мужской фигуры? До чего же он красив в одежде джентльмена, и каким желанным он будет для нее всегда.

Макс снова взял ее руку, как будто хотел на всю жизнь запомнить прекрасные белые перчатки, которые были надеты на ней. Он медленно касался узора из переплетенных лебедей, осторожно провел пальцем по золотым, затем серебряным нитям, стремясь подольше удержать ее маленькую ручку в своей.

— Пожалуйста, милорд. Эти перчатки я ношу в качестве образца для продажи.

— Они напоминают мне те, которые я уже видел однажды. Могу я купить их?

— Нет, — запинаясь выговорила она и рискнула посмотреть в его голубые глаза. — Эти перчатки в лавке мистера Дублета уникальные.

Пока она говорила, Макс очень медленно снял одну перчатку, поднес руку к губам и, не отрывая взгляда от нее, нежно поцеловал ей руку. Виолетта от волнения не могла больше говорить.

— Я едва не умер после того, как вы уплыли, — тихо сказал он.

О, Макс. Сердце у нее заныло, но… она должна взять себя в руки. Выхватив перчатку, которую он снял, девушка быстро сунула ее в карман плаща. Она с трудом справилась со спазмом, перехватившим горло.

— Сожалею о вашем несчастье, сэр, — прошептала она. — Надеюсь, вы полностью выздоровели?

Нет, он еще не выздоровел, и вина тому не ноющая рана от кинжала. В голове его стремительно пронеслось.

Только отправить ее в Англию.

Сделать все возможное, чтобы она осталась жива и была в безопасности. Все, что мы просим, — сохранить ее жизнь.

Макс едва знал ее семью, но с готовностью взял на себя ответственность за судьбу молодой девушки. Неужели это все, что он заслужил?

Виолетта сделала реверанс, собираясь убежать, но он стремительно подошел к ней и притянул ее к себе так близко, что она закрыла глаза, чтобы скрыть страстное желание, охватившее ее.

Сердце готово было выскочить из груди, и она почувствовала бешеный ритм его пульса.

— Почему? — спросил он ее в третий раз, надеясь получить ответ. — Почему вы изображаете из себя девушку из лавки перчаточника?

Они долго стояли обнявшись. О, нет! Она не должна позволить нахлынувшим чувствам одержать верх. Макс был из прошлого, которое она хотела забыть. Но если она не уйдет из этого дома сейчас же, то только перчатки выдадут ее.

Доносившаяся откуда-то издалека музыка очаровывала ее. Они были одни в маленькой комнате для приходящих торговцев, заставленной стульями и манекенами. Макс держал ее в своих объятиях, а она была неподвижна, изнемогая от желания. Казалось, их обоих охватило безумное волнение.

— Иоланда… Виолетта, — прошептал Макс, — какое бы имя вы не хотели услышать… Скажите, что знаете меня.

Он зарылся лицом в ее волосы, и Виолетта, ошеломленная, закрыла глаза.

— Сэр, вы ведете себя свободней, чем чернь, штурмовавшая Бастилию…

Макс, решившийся преодолеть ее сопротивление, крепче обнял ее и со всей пылкостью начал целовать ее виски, волосы, лоб. Она стояла словно каменная, думая только о том, чтобы дрожь не выдала ее настоящего состояния.

— Виолетта, вы не можете больше притворяться. Ведь вы помните меня…

И он сначала очень нежно коснулся ее губ, а потом прильнул к ней таким долгожданным и сладостным поцелуем, что она невольно ответила на него. Ее губы сказали правду, повернув время вспять. Максимилиан. Макс. Тот же самый ток пульсировал между ними, оставляя их на краю бытия.

Скрипнула дверь. Потерявшая от страстного нетерпения разум, Виолетта отпрянула и с ужасом уставилась на дверь. Там, заметная в слабом свете свечей, стояла полная молодая леди со светлыми остриженными волосами.

Кто это был? Его жена? Невеста?

— Каро, — сказал он с полуулыбкой, — ты забыла про перчаточника.

Он сказал так небрежно, словно поцелуй был дворянской сладкой привилегией. О, как надо всегда помнить слова брата.

Не доверяй никому. Особенно тем, кто предлагает помощь. Они могут быть контрабандистами.

Женщина, которую звали Каро, бросила неодобрительный взгляд на старую одежду Виолетты, ее строгую прическу, пылающее лицо.

— Максимилиан, — сказала женщина, голос был неприятный и опасный, — что ты делаешь?

— Обсуждаю твой заказ с перчаточником.

— Это не перчаточник.

— Она не девушка из лавки тем не менее, — сказал Макс. — Это Иоланда… юная леди из…

— Если она леди, то меня зовут не Каро.

Каро. Недоброе имя. Холодное, как чернь во Франции, которая отрубила бы ей голову, если бы не помощь Макса… Каро. Имя вполне подходило выражению ярости, появившемуся на лице женщины, с которым она разглядывала Виолетту.

Каро бросила ненавистный взгляд на Виолетту.

— Что вы делаете здесь вместо владельца «Золоченой Перчатки»? Я вызвала сюда мистера Дублета. Он всегда сам обмеряет и кроит наши перчатки. Только мистер Дублет, и никто другой.

— Прошу прощения, мисс, но у перчаточника очень много вызовов сегодня. Нужно обмерять руки джентльменов, чтобы успеть изготовить перчатки, которые дарятся ими как предложение в день Святого Валентина. А я хотела бы вам показать тесьму и ленты, чтобы вы сделали заказ на них.

— Простите. Он, что, нашел более богатых клиентов?

— Вовсе нет, вы его постоянные заказчики.

— Тогда где старик?

Виолетта подошла поближе к двери.

— К сожалению, он болен.

Милый старый Гаспар был ее покровителем сейчас, и она благодарила судьбу, которая свела их, когда она бежала из Франции.

— Откуда я могу знать, что вы работаете у Симона? — продолжала допрос Каро.

Лицо Максимилиана стало напряженным, и он жестко посмотрел на женщину.

— Каро, тебе не кажется, что ты задала слишком много вопросов?

— Ничего, ей все равно придется подыскать себе другое занятие.

— Извинись сейчас же, — воскликнул Макс.

— Перед девчонкой из лавки, которую ты обнимал? Если бы твой отец слышал все, он бы заставил тебя извиниться передо мной.

— Она не девчонка из лавки, — настойчиво повторил он.

Каро расхохоталась.

— Но, Макс, неужели ты не видишь по ее поведению, что она девушка из простонародья?

— Она леди. Если ты позволишь мне объяснить…

— Нет, месье, пожалуйста. — Виолетта шагнула между ними. — Она права. Ничего не говорите, чтобы не было хуже. Не надо никаких заключений о том, кто я есть…

— Это не заключение. Вы дочь…

— Я только скромная помощница перчаточника.

— Вульгарная шарлатанка, — сказала Каро.

— Нет! Нет.

Но Макс ничего не успев сказать, увидел, как Виолетта в ужасе взглянула на него, быстро подобрала юбки и убежала. В суматохе перчатка выпала из кармана ее плаща, но девушка не посмела остановиться.

Макс смотрел ей вслед не в состоянии поверить тому, что случилось. Он все еще ощущал тепло ее тела.

Повинуясь своим чувствам, он бросился за ней.

Каро вскрикнула:

— Нет, Макс. У тебя опять галлюцинации. Слышишь? Галлюцинации!

Молодой человек побежал быстрее.

— Подождите! — Макс развернулся в слабо освещенном помещении для слуг. Перед ним мелькнуло платье Виолетты. Он не мог допустить, чтобы девушка вновь ускользнула от него.

Макс споткнулся о какой-то таз, потом повернул в коридор и там опрокинул бадью. Слуги поворачивались, чтобы посмотреть, из-за чего такой грохот стоит в их комнатах, но он не обращал ни на кого внимания и думал только о том, чтобы не упустить ее. Спустившись через холл, он чудом заметил ее темные разлетающиеся от ветра волосы.

— Виолетта, подождите. Не уходите…

Но девушка быстро толкнула наружную дверь и исчезла за ней. Через несколько секунд Макс вылетел на улицу, врезавшись в продавца каштанов. Повернувшись, он сбил беднягу, затем осмотрелся: Виолетты нигде не было видно. Исчезла… Проглоченная улицами Лондона, затерявшись среди трубочистов и красивых кебов, облаков сажи, грязных луж, зимних деревьев, он опять потерял девушку своей мечты. Макс повернул голову к небу и в отчаянии крикнул:

— Виолетта! Ви…!

Какое-то время Макс неподвижно стоял около дома. Он только сейчас понял, что Виолетта все еще жила в этом ужасе, который никак не могла забыть, И только он мог понять ее, попытаться что-то объяснить, успокоить…

Но она исчезла… Боже, неужели навсегда?

Когда начался допрос, байонетты и кинжалы были приставлены к плащу Иоланды, бросая вызов маскараду ее крестьянской одежды. Один кинжал был нацелен под ребро Максу. Молодой человек вытащил листок бумаги и протянул его одному из всадников, окруживших их, а затем быстро заговорил на местном наречии, стараясь отвлечь их внимание от девушки.

— Для того чтобы спать с девкой, разве требуется разрешение у революции?

Она задохнулась от гнева, а он крепче прижал ее, напоминая о том, что надо хранить молчание, продолжать игру, не обращая внимания на то, что он говорит.

— Мы уже договорились, и я теперь собираюсь попользоваться ею. В честь Валентинова дня. Если вы собираетесь заняться тем же, то пойдите и отыщите себе других девок.

— У нее же нет документов?

Они холодно оглядели бледную красавицу, изнеженную графскую дочь. Лицо у той было испачкано, ногти обломаны, руки исцарапаны. Макс держал ее так, словно всем своим видом подтверждая, что его жертва не имеет никакого отношения в высшему сословию.

— Зачем девке с фермы нужны документы? Особенно в Валентинов день? — насмешливо спросил он.

— Если она девка, тогда представьте нам нечто большее, чем ваши слова, гражданин. Докажите делом. — Они грубо расхохотались.

Макс быстро наклонился к ней и поцеловал, не как леди, а как доступную девку из таверны. Он целовал ее жадно и чувственно, надеясь снять подозрение и избавиться от кинжала, приставленного к ребрам. И она чувствовала в этот момент силу его рук и властность губ.

А что бы делал другой мужчина на его месте? Надо продолжать маскарад и надеяться, что удастся обойтись одним поцелуем. Поцелуй между гражданином и доступной девкой, цена которого была ее жизнь.

— Виолетта!

Макс все еще стоял на Мейфер-стрит и звал ее.

— Не хотите ли букет цветов, милорд?

Проходящая мимо продавщица фиалок улыбнулась, показав беззубый рот, и протянула букетик фиалок, покрытых каплями дождя. Ноги не держали его, мысли путались, он как в тумане протянул женщине несколько монет и сделал знак удалиться.

Отчаяние переполняло Макса. Он разыскал ее, иголку в стоге сена, только для того, чтобы вновь потерять. Он почувствовал, что обычная лондонская жизнь, окружавшая его, раздражает. Эти уличные торговцы, проходившие мимо него… Старик-садовник с выпачканными в грязи руками, по соседству высаживающий первые в сезоне черенки роз… Макс невольно уставился на свои руки, размышляя о том, как она ускользнула, растворившись в огромном Лондоне…

И тут он вспомнил о перчатке, которую обронила Виолетта.

Сверкающая белая перчатка! Он с размаху открыл дверь и вбежал в помещение для слуг, проследовав по тем комнатам, по которым она бежала. Перчатка, как доказательство того, что она была, лежала, сверкающая белизной, на деревянном полу.

Подобрав ее, Макс прижал перчатку к лицу, губам, щекам. Такую перчатку не могла носить девушка из лавки. Она могла принадлежать только леди.

Он не сомневался теперь, что это была Иоланда, та самая аристократка, которую он спас. Но где она живет? Как он сможет разыскать ее? Впервые за многие месяцы он почувствовал себя взбодренным, будто вышедшим из летаргии. Он должен найти ее, чтобы рассказать о том, что все время думает о ней, узнать, почему она так упорно не хочет вспомнить его. Неужели нежность той ночи никогда не преодолеет пережитого ужаса?

Он не успокоится, пока не получит ответа на все свои вопросы. Как хорошо, что Каро так рьяно готовится к балу. Ведь именно благодаря ее желанию заказать лучшие перчатки в городе счастье наконец-то улыбнулось ему. О, да. Макс похлопал перчаткой по ладони. Лавка перчаточника. Там он и разыщет ее.

А в это время в другой комнате Каро уже потчевала крестную рассказом о нескромности загадочной девушки из лавки.

— Она просто девчонка с кухни. Это так же верно, как то, что я существую или дышу. Естественно, не мне предлагать, но ради Макса, чтобы уберечь его от болезни, я заставлю перчаточника уволить ее… Как она посмела заманить Макса в свои сети. Ведь я видела, как они обнимались. Несомненно, она охотится за богатой добычей, поэтому и ходит по таким достойным домам. Многие девушки из простонародья делают вещи и похуже, чтобы добиться титулованного положения и занять определенное место в обществе.

— Давай не будем торопиться, Каро. Она исчезла. Максимилиан в безопасности.

— Макс потерял голову из-за нее.

Каро осторожно подобрала оставленную Виолеттой корзину и быстро отдала ее слуге, вертевшемуся у двери. Затем она отряхнула руки, словно они были выпачканы в грязи.

При звуке знакомых шагов обе женщины повернулись. Макс прекрасно понимал, что происходит в его доме. Обычные домашние интриги. Им необходимо было убедить Максажениться на Каролине, и потом, даже если лорд Шелбурн умрет и Макс наследует его титул, спокойная и богатая жизнь мачехи будет обеспечена. Союзники в доме за владение наследством. Бесспорно, обеим леди было за что бороться.

Мачеха заботливо посмотрела на него.

— С тобой все в порядке, Макс? — спросила она нежным голосом. — Никаких рецидивов?

— Никаких. Это была молодая леди, о которой я рассказывал. Французская эмигрантка. Меня считают в этом доме сумасшедшим, но теперь я докажу вам, что не придумывал сказки. Эта девушка — реальность, чему Каро была свидетельницей.

Обе женщины обменялись снисходительными взглядами.

— Дорогой Макс, пора все-таки выбросить это из головы, — сказала его мачеха. — Ты не должен говорить об этой женщине столь близко от помещения слуг, не забывай о своем положении наследника. Ты же знаешь, как они все истолковывают. И если ты не подумаешь о своем долге, о том, что тебе надо жениться, то Каро позаботится об этом. Ты можешь знать эту женщину, но я бы воздержалась рассказывать о ней. — Она повернулась и громко бросила через плечо: — Поднимемся лучше наверх, и ты расскажешь нам о своем костюме для маскарада…

Макс молча наблюдал за ними. Они не хотят знать правду, и он больше не будет их ни в чем убеждать. Сейчас ему важно было немедленно отыскать вторую перчатку. И он найдет Виолетту, даже если ему придется перевернуть весь Лондон.

— Каро, — сказал он как можно небрежнее, следуя за ней по ступенькам, — как разыскать твоего перчаточника? Скажи мне, где находится его лавка?

Девушка вздрогнула и бросила уничтожающий взгляд на крохотную расшитую перчатку, которую держал Макс.

— Надеюсь, ты не собираешься охотиться за ней? — недоверчиво спросила она. — В самом деле, Максимилиан, ну почему ты ничего не хочешь слушать? Ты, что же, надеешься, что я приведу тебя к ней?

— Она сняла размер моей руки, и я хотел бы заказать несколько пар перчаток.

— Ты столько лет не носил перчаток, — проговорила мачеха в замешательстве.

— И поэтому я не могу изменить свое мнение?

— Все равно ты потом потеряешь их, после того как купишь… Посмотри на себя, у тебя только одна перчатка, — продолжала леди Шелбурн.

— Это ее перчатка…

Каро протянула было руку, но Макс быстро спрятал перчатку в карман.

— Стыд какой… Ни одна девчонка из лавки не носит таких изысканных перчаток. Несомненно, она стащила их, — гневно произнесла Каро.

Макс отрешенно покачал головой.

— Она совсем другая, чем вы о ней думаете. Но я не намерен обсуждать это с вами.

Оказавшись в гостиной, мачеха заперла дверь, и уверенная, что слуги не подслушивают, повернулась к Максу.

— Никогда не упоминай больше о перчатке этой девушки. Ты будто одержим навязчивой идеей, и я надеюсь, твой отец объяснит тебе, как вести себя на балу. Мы не должны портить перспективы Каро на замужество.

Каро прихорашивалась перед зеркалом у камина.

— Да, Макс, — как бы между прочим заметила она, — от этой девчонки даже пахнет кожей… несомненно, она проводит время, втирая в нее яичные желтки… И разве ты не заметил ее рук? А акцент? Это просто ужасно.

У нее прекрасные руки, подумал он. Теплые, мягкие и нежные. И пахнет от нее свежим мылом и невинностью.

— Что касается ее акцента, — произнес он вслух, — то это объяснимо, ведь она француженка. — И более восхитительная, чем он помнил. — Скажи мне наконец адрес лавки.

Каро наклонила голову и протянула руку к модному каталогу.

— В Лондоне много превосходных перчаточных лавок, особенно если речь идет об обычных мужских перчатках.

Она молча стала просматривать список. Макс выхватил его из рук леди.

— Я хочу пойти в ее лавку.

— Почему?

Мисс Каролина Кордел закипела подобно забродившему элю.

— А почему бы и нет? Ведь перчаточника прислали по твоей рекомендации.

— Я солгала.

— В таком случае обойдусь и без тебя. Лавка ведь называется «Золоченая Перчатка», не так ли?

Лицо Каро покраснело от негодования.

— Даже если тебе удастся отыскать лавку, ты не найдешь там своей проститутки. Ее выгонят прежде, чем ты до нее доберешься. — Каро повернулась к своей крестной. — Разве она не заслуживает этого? Пусть будет наказана за свое поведение.

Леди Шелбурн с широко раскрытыми глазами кивнула в знак одобрения.

Макс, пришедший в ярость, с трудом сдерживал себя.

— Как она себя ведет, — сказал он, дрожа от возмущения, — не ваше дело. Я все равно разыщу ее. А если нет, то превращу бал в честь Валентинова дня в огромную карточную вечеринку, и все интересующие Каро мужчины оставят ее как побочное занятие.

Глаза Каролины сузились.

— У тебя навязчивая идея. Ты сумасшедший. Наследник титула Шелбурнов сумасшедший. Тебя надо запереть в доме для умалишенных!

Мачеха заломила руки.

— Немедленно прекратите пререкаться, вы, оба, иначе я отменю бал.

Побледнев, Каролина вылетела из комнаты. Макс последовал за ней.

— Я намерен разыскать ее, и никакой бал мне не помеха. Будь проклят Купидон.

И с этими словами он прошествовал в комнату для слуг. Увидев его, пораженные конюх и грум оторвались от игры в кости.

— Кто-нибудь из вас знает, где находится «Золоченая Перчатка»?

Грум уставился на перчатку, которую Макс держал в руках.

— Потеряли перчатку, сэр?

— Да. Впрочем, нет. Лавка. Любимая перчаточная лавка моей мачехи.

Понимание засветилось на лице грума.

— В нескольких кварталах отсюда, сэр.

Прекрасно. Он кинул им гинею и вскарабкался в экипаж без лошадей.

— Запрягайте и побыстрее, — приказал он, — и приготовьте все остальные экипажи.

Конюх и грум обменялись взглядами. Сумасшедший наследник Шелбурнов опять собирался испортить очередной бал в честь Валентинова дня.

— Поторопитесь, — загремел он. — Все экипажи должны следовать за мной.

Каро не удастся опередить его. Грумы и кучера в недоумении уставились на него, сидя в незапряженных экипажах. Судя по всему, он опять потерял голову, что соответствовало слухам, гуляющим по дому.

Ну и пусть сплетничают. Макс действительно был как безумный. От желания найти Виолетту он плохо понимал, что делает сейчас. А если он не найдет ее?

— Слышали? — повторил он. — Запрягайте лошадей! Все экипажи должны следовать за мной в «Золоченую Перчатку». И никаких пассажиров, даже если это будут моя лезущая не в свои дела мачеха или мисс Кордел!

Глава 2

Виолетта вновь сидела за столом в рабочей комнате лавки «Золоченая Перчатка» и дрожащими руками пыталась вдеть нитку в иголку.

«Золоченая Перчатка» была популярной лавкой у аристократов, как среди женщин, так и мужчин, и Виолетта благословляла те предутренние часы, когда она бежала из Франции вместе со старым перчаточником Гаспаром, который случайно оказался рядом с ней в одной лодке. Он был по-отцовски внимателен, все время утешал ее и, по счастью, был давно знаком с Симоном. Именно Гаспар привел ее к нему и настоял, чтобы Симон нанял Виолетту.

И вскоре после того, как по Лондону разнесся слух, что теперь в лавке работает мастер-перчаточник из Франции, колокольчик на двери звонил все чаще и чаще. На перчатки, выполненные во французском стиле и с французским мастерством, всегда был спрос, а получить их сейчас было трудно из-за революции, охватившей всю Францию. И теперь в магазине при лавке, как в улье, стоял шум от работающих и покупателей.

В отрочестве Виолетте всегда удавалось искусно управляться с иголкой и кисточками. Преподаватели всегда хвалили ее за видение и передачу световой гаммы. И девушка, естественно, взялась за вышивку, поражая Фэнни удивительными сочетаниями красок своих рисунков. Фэнни, в свою очередь, старалась учить ее, как сгибать и сшивать швы на перчатках, но это была довольно нудная работа. Вообще для достижения мастерства в производстве перчаток надо было долго учиться, и все, что освоила Виолетта за несколько месяцев — вшивание большого пальца в приготовленный для него разрез, — считалось первым шагом в изготовлении перчаток. Гаспар, тоже работающий в лавке, всегда заботливый и гордый ее успехами, часто наблюдал за ней во время работы. Он относился к ней, как к своей внучке, которой у него никогда не было.

Фэнни присела рядом.

— Виолетта, ты готова к уроку?

— Уроку?

От неожиданности она уронила перчатку, которую расшивала, поскольку ее мысли занимал Макс. Фэнни поместила два кусочка тщательно вырезанной кожи перед собой. Очертания перчатки. Четыре плоских пальца и отверстие, куда следовало вшить большой палец.

Конечно. Большие пальцы. Еще один урок. Задание, требующее ловкости, причем большей, чем та, которую ей пришлось проявить, убегая сегодня от Макса. Она практиковалась на дешевой коже, и это на время помогло ей забыть историю, происшедшую в доме Шелбурнов.

Гаспар закончил кроить несколько пар женских перчаток и подошел взглянуть, как его маленькая ученица, как он дразня называл ее, справляется с большим пальцем.

— О, моя дорогая. Стежки вполне приличные. — Он тактично разгладил несколько морщинок на швах. — Но твое призвание — вышивка. Многие покупатели восхищаются твоей работой. Уверен, что скоро ты станешь в «Золоченой Перчатке» более знаменитой, чем я.

Славный старик. Он так переживает за нее. Но теперь, решила она, ей очень важно оставаться в неизвестности, подальше от всех спрятаться. Никуда не ходить, даже в церковь. И она, изогнув кусочек кожи, стала упорно протыкать его иглой.

Перчатка выскользнула из рук, и Виолетта наклонилась, чтобы поднять ее и слизнуть каплю крови, появившуюся на пальце.

— С тобой все в порядке, моя девочка? — в голосе Гаспара слышалась забота.

— Игла соскользнула, — пояснила она. Гаспар внимательно посмотрел на Виолетту, словно ее ответ не удовлетворил его.

— Что произошло в доме лорда Шелбурна сегодня? — спросил старик, возвращаясь к своему столу для кройки. Она молчала. Гаспар был стар и мудр. — Что случилось? — повторил он.

— Леди предпочитает иметь дело с Гаспаром.

— И это все? — улыбнулся подошедший Симон. — Глупая женщина, да к тому же еще и невоспитанна.

— Наверное, я подвела всех вас.

— Ни в коем случае, — заверил ее хозяин лавки.

Виолетта промолчала, отложила в сторону сморщенный большой палец и сделала вид, что целиком ушла в работу.

— Ты испугана, малышка, — сказал Гаспар. — И намного больше, чем в тот раз, когда я впервые встретил тебя, ночью в проливе.

— Просто я нервничаю из-за Армана.

— Ты встретила кого-то, кто заставил тебя нервничать — кого-то из Франции?

— Да, — уступила она. — Кое-кого из Франции.

— Самого хозяина?

— Его сына. Думаю, наследника лорда Шелбурна.

Все в ней до сих пор трепетало от его прикосновений. Сердце сейчас билось даже сильней.

Виолетта внимательно посмотрела в лицо своего покровителя.

— Гаспар, пожалуйста, если кто-либо будет искать меня, скажи, что никогда не видел меня.

Она повернулась к Симону и повторила свою просьбу.

— Ты хочешь, чтобы Гаспар и я лгали? Что этот человек сделал тебе?

Полный поднос бисеринок рассыпался на пол.

— О, Виолетта, — стала выговаривать ей Фэнни, опускаясь на колени, чтобы помочь собрать крошечные бисеринки. — Ты ведешь себя, как девчонка, которую в первый раз поцеловали.

И покрасневшая Виолетта молча стала поднимать серебристые бусинки. Неужели они думают, что первый поцелуй такая простая вещь?

Макс прошептал ей:

— Не говорите ничего, это только притворство. Поцелуйте меня тоже, Иоланда. Поцелуйте меня, вы же «девка».

Его слова звучали как команда.

Иоланда ничего не знала о поцелуях, за исключением того, что однажды натолкнулась на грума и кухарку, которые обнимались под яблоней.

Вокруг них горели факелы, и один из головорезов шелестел документами Макса. Никто без них не мог передвигаться по территории Франции. Макс поднял голову и проворчал:

— Что вы копаетесь? Или вы хотите поучиться, как обращаться со шлюхами? Верните мне мои бумаги. И отправляйтесь поискать для себя девок.

— А откуда нам знать, что ты умеешь обращаться со шлюхами?

Они разразились грубым хохотом.

И вдруг Иоланда, вспомнив, что делала кухарка в тот момент, обвила руками его шею и крепко поцеловала. От удивления он напрягся, затем тело его расслабилось, он рассмеялся, обнял ее за талию и привлек к себе в глубоком поцелуе. Маскарад для Луи, Этьена, Жана и Жака… для оголтелых фанатиков.

Но через секунду она забыла, где она и кто смотрит за ней. Макс дразнил ее открывшиеся губы, нежно целуя очертания ее рта. Его руки скользнули ей на грудь. Они слились в томительном и сладостном поцелуе, и она почувствовала, как тепло разливается внутри ее, а все вокруг просто перестает существовать.

— Достаточно, — промычал предводитель. — Луи, Этьен… я отправляюсь в таверну. Хочу выпить вина, а еще посмотреть на ту девку, которая подпирает там стенку. Надо бы мне ее распробовать.

Кто-то кинул документы Макса в грязь.

— Продолжайте путешествие, гражданин.

И они ускакали. Иоланда была свободна. Но казалось, что, обессилев от пережитого, она не может оторваться от Макса.

Он также не отпустил ее. Они прильнули друг к другу среди соленых брызг и ветра, дующего с пролива. Иоланда забыла об уроках, на которых она изучала, как ведут себя настоящие леди с джентльменами.

Виолетта поднялась, держа перед собой поднос с бусинками.

— Что он сделал? — вновь спросил Симон, бросив сочувственный взгляд на притихшую Виолетту. В глазах ее стояли слезы.

Он взял поднос и отдал его Фэнни.

— Человек, с которым ты виделась сегодня. Что он сделал?

— Он помог мне бежать.

— А теперь ты хочешь, чтобы он думал, что тебя не существует? Но он же видел тебя. С таким же успехом ты можешь вычеркнуть Валентинов день из календаря.

— Пока Арман остается во Франции, я не могу никому доверять.

— Почему?

Девушка тяжело вздохнула.

— Он мог… задержать меня, спрятать Армана, поэтому мы не встретились…

— Сделать так, чтобы вместо этого Арман попал к врагу?

Она кивнула. Наступило молчание, и вдруг Виолетта спросила:

— А разве вы не пошли бы на все, чтобы ваша семья осталась жива?

Симон почесал свою лысину и задумался. Потом кивнул:

— Да, ты права.

— Тогда поверьте мне, что так нужно. — Теперь она вернулась к перчатке и пришивала последнюю бусинку. — Они поклялись отомстить за мой побег тем, что захватят Армана.

Симон начал растягивать обработанную шкуру, последняя операция, после которой кожа станет мягкой и из нее можно будет кроить перчатки.

Гаспар оторвался от ножниц.

— Ты слышал Симон? Она просит нас лгать. Должны ли джентльмены поступать так, чтобы защитить леди?

— В нынешние времена многое оправдано, даже ложь красивому джентльмену, — ответил Симон.

Виолетта быстро глянула на него. — Откуда вы знаете, что он красив?

— Догадался, малышка. Ты не могла покинуть Францию, чтобы не разбить какое-нибудь мужское сердце. А у красивых мужчин оно тоже есть.

Макс был лучшим из тех, кто остался в прошлом, но…

— Арман, мой брат, единственный мужчина, которого я люблю. И никого больше.

Виолетта оборвала нить и отложила перчатку в сторону. Все было закончено. Не только с перчаткой, но и с Максом. Он выполнил свой долг, она осталась жива, им больше не следует встречаться.

Симон неодобрительно откашлялся.

— Хотел бы я знать, почему молодые люди, устроившие хаос, так беспорядочно ведут себя? Сколько жизней искалечили эти любители крови: Виолетта, ее брат, Гаспар…

Старик пожал плечами в знак покорности судьбе.

— Мир очищается от старого ради нового. И безо всякого ученичества, действуя как молодой неопытный перчаточник… — Он вновь склонился к столу. — Ну что ж, ничего не сделаешь.

Неожиданно зазвенел звонок, и испуганная Виолетта вскочила на ноги и спряталась за тонкую дверь.

Симон посмотрел ей вслед. Потом он поднялся и вышел, чтобы обслужить очередного покупателя. Все еще дрожа, Виолетта вернулась к своему рабочему столу. Она была немного разочарована, что это не Макс, неожиданно для себя пришла в сильное волнение.

— Вы уверены, что это здесь?

Из своей кареты Макс смотрел на окна маленькой лавки, разместившейся в ряду среди других, торгующих канцелярскими принадлежностями, книгами, чаем и иными товарами. Торговцы, с раскрытыми ртами, исполненные надежды, наблюдали за тем, как по улице шел целый караван карет, который ко всеобщей радости замедлил движение и остановился. Но вскоре раздался общий вздох сожаления, когда Макс, проигнорировав их, вошел в «Золоченую Перчатку».

— Перчаточники перехватили всех покупателей в этот сезон, — проворчали они, стараясь не смотреть на богатого потенциального покупателя.

Прежде чем последний экипаж в караване Макса подъехал к лавке, он был уже внутри «Золоченой Перчатки», направляясь к лысому хозяину, который стоял в углу, выставляя для обозрения перчатки. Без украшений. С простыми стежками. Дешевая кожа.

— Тысяча извинений, милорд, — ответил хозяин в ответ на расспросы Макса, — но девушка, которую вы разыскиваете, работала очень недолго. Она еще учится, но слишком медленно, а сейчас очень напряженное время, и мне пришлось уволить ее.

— Куда она ушла?

— Ну, я не расспрашиваю моих бывших служащих, что они собираются делать, ведь они вольны заняться чем угодно.

Ярость, кипевшая в нем, наконец вырвалась наружу. Макс наклонился над прилавком и схватил Симона за воротник.

— Я знаю, что она прячется. Вы скрываете ее.

— Милорд!

Макс отпустил его и смотрел, как побледневший Симон расправлял рубашку.

— Тысяча извинений. — Он закрыл глаза, словно молясь обрести спокойствие. — Только подтвердите мне, что ее зовут Виолетта.

Хозяин взглянул в сторону занавески, что отделяла лавку от задней комнаты.

— Милорд, у меня много женщин, которые шьют на меня. Они приходят, чтобы получить работу, которую выполняют дома, и затем возвращают ее мне в срок. Я не знаю их по именам.

— Но эту девушку вы должны помнить… брюнетка, жемчужная кожа, глаза цвета анютиных глазок, мягкие полные губы.

— Милорд, я женатый мужчина.

Макс смешался:

— Я имел в виду, у нее довольно запоминающаяся внешность.

Хозяин «Золоченой Перчатки» пожал плечами.

— Извините. Боюсь, что не смогу быть вам полезен. — Симон указал на выставленные перчатки на прилавке. — Не интересуетесь? Французский стиль.

Виолетта, загипнотизированная близостью Макса, подошва вплотную к ткани. Сквозь щель между ней и стеной мужчина был ей хорошо виден, девушка затаила дыхание. Ей хотелось думать, что он приходил за ней, потому что любил ее. Однако, по мнению леди Каро, он хочет ее, как всякий мужчина хочет женщину.

Взволнованная, Виолетта прижалась к стене. Макс обманывает ее, задумав красивую игру. Она никогда не сможет доверять ему. Никогда.

Пока девушка тайно наблюдала за ним, он вытащил из кармана маленькую белую перчатку, которую она оставила у него дома. То, что Виолетта рассталась с ней, разбило ее сердце. Но Макс разыскал ее, заполучив маленький кусочек прошлого. Ирония судьбы: у каждого осталось по половинке.

Мужчина протянул перчатку, нежно разгладив.

— Это… посмотрите… это ее. Она принадлежит девушке, которую вы ко мне послали… Вы знаете ее. Должны знать. Кто-то должен…

Симон взял ее и внимательно осмотрел.

— Сожалею, но я не знаю этой перчатки, милорд. Предлагаю поискать в других лавках.

И когда он протянул перчатку обратно, Виолетта чуть не выдала себя, так как уже готова была выбежать и упасть в объятия Макса.

Она не могла взглянуть на него, так как все еще стояла, прильнув к нему. Грохот подкованных лошадей наконец стих, и они остались одни на берегу, освещенные ярким светом луны, ничего не слыша, кроме шелеста волн внизу у утеса.

— Я должен был поцеловать вас, Виолетта, — как бы извиняясь, сказал Макс.

— Да-да, конечно.

Она словно загипнотизированная смотрела на него.

— Мой долг защитить вас, более ничего.

— Я понимаю, — ответила смущенно девушка. — Это была игра, приключение, опасная шарада, чтобы обмануть чернь, и мы сделали это.

— Да.

Ее трясло, как от холода, и Макс взял ее за руку и повел к берегу.

…— Мы должны подождать Армана, — напомнил мужчина.

Она смотрела на его губы, все еще удивляясь тому волшебству, с которым они действовали на нее. Она о многом хотела расспросить его…

— Макс…

— Не говорите об этом. Все закончилось.

Он тоже смотрел на ее губы, блестевшие глаза.

— А что с Арманом?

Ей показалось, что он тряхнул головой, словно пытаясь освободиться от какого-то наваждения.

— Пока он не придет, мы ничего не сможем сделать, — медленно проговорил молодой человек.

— Ничего? — Голос ее дрожал. Макс притянул ее к себе и прошептал прямо в губы:

— Ничего.

Его поцелуй осушил слезы и прекратил все разговоры о потерянном брате. Заглушил все звуки, за исключением эха отчаяния в ее сердце…

Когда колокольчик у двери перестал звонить и Макс ушел, непослушные слезы покатились по щекам Виолетты. Едва ли они когда-нибудь встретятся. Могла бы их встреча быть другой? Но думать об этом было непозволительной роскошью.

Подошедший Симон молча посмотрел на нее.

— Я лгал ради тебя, Виолетта. Это то, что ты хотела? — Он вытащил платок и протянул его девушке. — Революции заставляют умолкнуть Купидона. Прости меня.

Она шмыгнула носом.

— Симон? — Тот ласково взглянул на нее. — Благодарю тебя.

— В этом нет необходимости. Фэнни и я дадим тебе постоянный приют. Я буду лгать столько, сколько ты захочешь. Может, Бог простит меня.

— Может, Бог простит и меня, — прошептала Виолетта, яростно вытирая покрасневшие глаза. — Иногда ложь лучше, чем причиненная боль, ты не согласен, Симон?

В этот момент она думала об освещенном луной береге, а не о лавке Симона.

— Может быть, ты и права, — ответил он и вернулся к своей работе.

Менее чем через час колокольчик у двери зазвонил вновь, и Симон отправился встречать покупателя. Виолетта сразу же узнала сердитый голос той женщины в доме Макса. Ей пришлось нанимать кеб, чтобы приехать сюда, и она не собиралась попусту тратить время.

— Моя крестная была разочарована сегодня.

— Молодая леди не принесла ленты? — спросил Симон с невинным видом.

— Я не видела тех лент, но зато имела честь наблюдать ее поведение в доме наследника. Она непристойно вела себя под крышей дома Шелбурнов. Надеюсь, вы уволите ее. В противном случае моя крестная будет обращаться к другим торговцам. Она бы сама приехала сюда, но вопрос очень деликатный, и я предложила ей свои услуги.

Симон с минуту хранил молчание, и Виолетта прижала палец к губам, вновь переживая поцелуй Макса. Сладкий и, о, такой опасный.

— Поразительно.

— Вы просто дразните меня.

— Я слишком ценю вас как постоянного клиента, чтобы дразнить вас, мисс Кордел.

— Это было неприлично. — Она понизила голос. — Я должна также сказать, что на руках этой девчонки были надеты изысканные перчатки. Вам лучше следует следить за своим имуществом, поскольку совершенно очевидно, что она взяла их у вас. Они слишком элегантны для ее общественного положения.

Симон изобразил, что просто шокирован услышанным.

— Я благодарен вам, — ответил он уверенно, солгав еще раз. — Могу ли чем-то быть полезен вам? — И он с надеждой посмотрел на дверь магазина.

Часом позже владелец лавки появился у задернутой пологом двери.

— Ее имя мисс Кордел?

— Каролина Кордел, — сказала Виолетта.

— Она не хотела понапрасну тратить время, следуя за красивым молодым человеком.

Виолетта пожала плечами.

— Мисс Кордел слишком быстро пришла к неправильным заключениям. И это из-за нее мне пришлось бежать и потерять одну из моих перчаток.

Виолетта была настолько взволнована, что не могла больше работать.

— Что случилось во Франции? — спросил Симон. — Между тобой и джентльменом?

— Я уже говорила. Я была очередным эмигрантом, которому он помог бежать.

— Он был твоим другом?

— Разве можно быть в наше время уверенным, кто друг, а кто враг. Вы сами так говорили.

— Ты влюблена в него? В этого джентльмена?

Она, покраснев, посмотрела на него.

— Разве это имеет значение? Когда в мире творятся беспорядки, Купидону нет дела до перчаточных лавок.

— Купидон, как я подозреваю, делает так, как ему нравится.

Медленно она покачала головой. Купидон мог подкрасться к сердцу в наиболее неподходящее время.

— Я не верю в Купидона, — солгала она.

— Виолетта, — спросил Симон, — что ты собираешься делать?

— Что делать? — повторила она. — Я останусь здесь на семь лет вашей ученицей.

— И станешь моим соперником? — пошутил он. — Я бы предпочел, чтобы ты помогла мне в этот неистовый Валентинов сезон своими вышивками. Ты составишь моей лавке репутацию особой элегантности, и за это я буду в большом долгу перед тобой.

— Мне нужно только место, чтобы я могла остаться. — Она заставила себя улыбнуться. — И бесконечные «пальцы», чтобы практиковаться в шитье перчаток. Я приложу все усилия к тому, чтобы быть благовоспитанной девушкой из лавки.

Глава 3

Волосы у нее были темные, профиль, как у эльфа, платье такое же, как у девушки из лавки. Если Макс обнимет ее, она опять растает и разогреет его кровь своим поцелуем.

— Стойте! Стойте, я говорю! — Макс окликнул черноволосую девушку, идущую по улице недалеко от церкви в Ковент Гардене. — Я хочу взглянуть на ваши перчатки. Белые перчатки.

Она исподтишка бросила на него испуганный взгляд, подобрала юбки и побежала.

— Виолетта или нет…

Макс догнал ее, схватил за руки, рассматривая ее перчатки и ища вышитых лебедей. Они были гладкие, без украшений. Он посмотрел в ее пораженные глаза. Это была незнакомка, и она смотрела на Макса как на сумасшедшего.

— Возьмите мои перчатки, милорд, — сказала она, — но, кроме них, вы не получите больше ничего. Вы думаете, что я доступная девушка? Ошибаетесь. Я принадлежу высокородному лорду, и когда он узнает обо всем, то потребует сатисфакции.

Сконфуженный, он опустил ее руки, а свои спрятал за спину.

— Простите. — Он сделал три шага назад и ударился о фонарный столб. — Я… я принял вас за другую.

Он повернулся и ушел прежде, чем она что-то успела сказать.

Вернувшись домой, Макс громко хлопнул дверью и прикрикнул на дворецкого. Но потом извинился перед ним и попросил:

— Принесите мне шерри.

Он направился в библиотеку, где хотел согреться у камина. Три последние недели в Лондоне только и говорили о том, что у сына лорда Шелбурна, дерзкого виконта, случился рецидив болезни: наследник искал леди, которая владела красиво расшитыми перчатками. Леди обсуждали это за чаем, а прислуга хихикала в людской.

Будь прокляты слухи. Иоланда… Виолетта… Она живет здесь в Лондоне, но еще слишком напугана, чтобы отбросить маскарад. Почему? Расстроенный, он стукнул кулаком о каминную полку. Как мог он найти ее и дать ей возможность ускользнуть от него. Макс вновь ощутил их чудесные объятия, невпопад сказанные слова, словно каждый из них скрывал свои подлинные намерения. Страстное желание, стремительное и захватывающее, вернулось и преследовало его. Ну где же она?

Все перчаточники упорно отрицали, что знают девушку, похожую на Виолетту. Как будто среди ник существовал заговор молчания. Это расплата. Но за что? Как всегда, когда оставался один, он вытаскивал перчатку из кармана. Вот и сейчас одним пальцем он погладил кожу, наслаждаясь ее мягкостью. Не имело никакого значения, что наденут Каро и мачеха на бал-маскарад в честь Валентинова дня. Смысл его жизни заключается в том, чтобы найти Виолетту, обнять ее и целовать, целовать…

Макс страстно вглядывался в эту маленькую белую перчатку, когда услышал за спиной шаги. Он повернулся. На пороге стояла Каро.

— Макс, могу я взглянуть на перчатку?

Он быстро спрятал дорогую для него вещь.

— Она принадлежит другой леди, Каро.

Каролина Кордел высокомерно вздернула подбородок.

— Все мужчины, даже обнищавшие отцы и моты-братья, помогают своим дочерям и сестрам разыскать блестящую белую перчатку, пару той, которую ты прячешь. Ходят слухи, что все леди явятся в дом Шелбурнов на Валентинов день, надев единственную перчатку, — говорила она, посмеиваясь. — Каждая леди желает быть модной, а ты, судя по всему, придумал новое направление моды.

— Мне льстит, что так много людей беспокоятся о том, что я делаю. Но я не являюсь законодателем моды.

— Ну, как бы то ни было, но всех леди бальные костюмы волнуют меньше, чем перчатки. — После хорошо выдержанной паузы, она добавила с иронией: — Многих занимает только один вопрос: на какую руку отсутствующая перчатка — левую или правую.

В самом деле, а он этого не заметил.

— Не скажу, Каро.

— Вообще это не имеет значение, тем более что все в городе думают, что тебя преследует навязчивая идея, Макс.

С этими словами она протянула ему газету, аккуратно заложенную там, где были помещены объявления и реклама. Усмехнувшись, Каро вышла из комнаты и направилась к крестной, чтобы обсудить с ней бумажных купидончиков.

Макс сначала изучал объявления с испугом, потом они начали забавлять его.

Золотая кисть, Изысканные перчатки и кожаные брюки. Леди, желающим иметь единственную перчатку в соответствии с последним криком моды. Золотая кисть принимает специальные заказы для бала в честь Валентинова дня в доме Шелбурнов. Перчатки продаются для тех леди, которые надеются претендовать на руку джентльмена, разыскивающего потерянную подругу. Французский стиль и, конечно, разумные цены. Если леди завоюет сердце виконта в перчатке от нас, стоимость ее будет возмещена!

Просмотрев газету, мужчина кинул ее в огонь.

Каро не преувеличивала. Газетные сплетни только подогревали разрастающиеся слухи. Эксцентричный виконт, гоняющийся за иллюзорной девчонкой из лавки… Фантазия молодых леди, приглашенных на бал, была неисчерпаема. Ему и самому стало казаться, что он стал сумасшедший, но неожиданно за два дня до праздника к нему явился с визитом незнакомец, который развеял все его сомнения.

Дворецкий провел молодого человека в библиотеку. Это был джентльмен, чью безукоризненную внешность немного портил шрам на виске. После традиционного обмена приветствиями Макс обратил внимание, что в речи визитера слышался отчетливый французский акцент. Неужели брат Виолетты? Но в среде эмигрантов говорили, что Армана Сангеля нет в живых.

— Извините за вторжение, — сказал посетитель, — но я наслышан о человеке, который разыскивает по всему Лондону прекрасную девушку, и это привлекло мое внимание, потому что вы тот человек, который спасал эмигрантов от террора. Я также разыскиваю любимую женщину, которую потерял год назад… и у меня есть основание надеяться, что именно вы помогли ей.

Его признание ошеломило Макса. Любимая молодая леди? Может, у Виолетты есть покровитель или жених? Вот поэтому она убежала от него… Она не замужем, в этом он был уверен, и теперь давно пропавший жених, который наконец спасся, заявляет на нее свои права?

— Вы помогли бежать ей?

Макс, все еще думая о девушке, непроизвольно наклонил голову.

— Тогда я в огромном долгу перед вами, — сказал незнакомец.

— Как вы узнали обо мне? — осторожно спросил Макс.

— Во Франции в определенных кругах ваше имя — легенда.

— Зато в Англии я слыву сумасшедшим.

— Я не прислушиваюсь к сплетням, для меня важны факты. И я узнал, что Иоланда здесь, в Лондоне, и вы знаете ее.

— Я имею на нее права, знаете ли… — начал было Макс.

— Значит, вы знаете ее? Где она? — с надеждой прервал его гость.

Макс посмотрел на каминную решетку, затем неожиданно спросил:

— Вы любите ее?

— Конечно, — легко ответил посетитель.

Макс взволнованно прошелся по комнате. Надо решиться, подумал он, все или ничего. Жизнь без Виолетты не имела смысла.

— Если я все расскажу вам, вы уступите мне права на нее?

— Нет.

Макс усмехнулся.

— Вы хотя бы выслушайте меня, прежде чем бросать мне вызов.

— Это зависит от вашего рассказа.

Посетитель кинул шляпу на стул и встал у окна, пристально смотря ему в глаза.

— Той последней ночью, блуждая по многочисленным тропинкам, ведущим от Парижа к побережью, мы думали, что худшее миновало. Но…

Воспоминания настолько захватили его, что, рассказывая о событиях тех дней, он как бы заново пережил их.

— Это был только маскарад, но они поверили, — закончил Макс свое повествование, излагая самое необходимое и опуская дорогие для него моменты.

— Где она теперь? — Гость повернулся к Максу.

— Я встретился с ней случайно здесь, в этом же доме. Она прячется где-то в Лондоне, и я не успокоюсь, пока не разыщу ее. — Макс вынул перчатку. — Это все, что осталось от нее.

Глаза посетителя засверкали.

— Я рад, что она такой стойкий борец. Возможно, даже более преданный, чем я…

Сердце Макса сильно забилось.

— Вы ее жених?

А может, они женаты? Пусть свадьба не совершилась в требуемом порядке, но была законной во время всеобщих беспорядков.

— Муж?

— Брат, — спокойно ответил тот с улыбкой и протянул ему руку. — И я пришел к вам, чтобы выразить благодарность за попытку найти Иоланду.

— Брат?

Он вглядывался в посетителя, ища сходство с Иоландой и пытаясь сдержать охватившие его чувства. Пожалуй, что так.

Однако во Франции говорили, что он погиб.

— Граф де Сангель?

— Да. Правда. Если бы им удалось схватить меня во Франции, они бы называли меня гражданин Сангель.

Он протянул руку в перчатке, на которой изображены переплетенные лебеди. Они были влажны от упавших на них капель дождя.

Она была безутешна по своему пропавшему брату и долго плакала. Потом вытащила из-за корсажа перчатку и стала вытирать ею слезы.

— Послушайте, — резко сказал Макс, забирая перчатку. Он вытер ей глаза носовым платком и разгладил перчатку, рассматривая узор из лебедей. — Вы залили бедных лебедей. Вы ведь не хотите испортить единственную изящную вещь, оставшуюся у вас, не так ли?

Она улыбнулась и взяла перчатку обратно.

— Лебеди ничего не значат. Фамильного герба Сангелей больше нет.

Девушка закашлялась, и Макс прижал ее к себе, почувствовав невысохшие слезы на своей щеке.

Ледяные морские брызги попадали на них, и Макс перенес ее за утес. Не успел он усадить ее за каменную стену, как еще одна группа всадников появилась из темноты. Они остановились именно на том месте, где была назначена встреча. Несколько минут раньше, и его темноволосая «беспризорница» была бы поймана.

— Арман Сангель?

— У меня нет дел с этой семьей.

Если он сможет задержать их, то брат Иоланды увидит их на расстоянии и спрячется. И Макс пошел с ними.

— Вы скрываете его?

Главарь выказывал явную подозрительность.

— Нет.

— Лжете?

— Нет.

Головорез внезапно взмахнул кинжалом.

— Вы его агент?

— Просто друг.

И он начал вытаскивать документы.

Всадник выхватил документы и поджег их факелом.

— Кого интересует, что в этих бумагах? Значит, вы будете Арманом Сангелем. Кто различит вас? Присяжные? Завтра утром мы распространим новость: Арман Сангель, предатель и друг эмигрантов, умер у утеса этой ночью. Мы получим награду и уедем в Швейцарию.

Макс согнулся от удара кинжалом и вскрикнул. Иоланда не увидела кинжала. Слава Богу. Но она ждала, звала его…

— Вернитесь ко мне, Макс. Где вы? Вернитесь!

Когда он сумел остановить кровь из раны, луна опустилась совсем низко.

— Многие, действительно, думали, что я умер, — подтвердил гость слова Макса. — Во Франции говорили, что Арман Сангель был предательски заколот в спину и умер прошлой зимой.

Макс из осторожности хранил молчание, ведь только Виолетта могла подтвердить, что он ее брат.

— Она надеялась, что я спасу ее и брата. — Макс сжал кулак и ударил о каминную решетку. — Это оказалось невозможно, пришлось делать выбор. И я потерял ее, оставшись там.

— Вы не представляете где она? — тихо спросил Арман.

— У меня была очень короткая встреча… Она представляется ученицей перчаточника. — Макс вновь показал перчатку Арману. — Это единственная зацепка.

Арман еще раз внимательно осмотрел перчатку.

— Да. Это ее.

Макс пожал плечами.

— Я опросил десятки людей, но никто ничего не знает о темноволосой беженке из Франции, у которой одна расшитая перчатка.

— Или предпочитают не говорить, — предположил Арман. — Вообще есть идея, благодаря которой мы можем найти ее.

— Скорее всего ей следует принять приглашение к Шелбурнам на бал в честь Валентинова дня, — сказал Макс в шутку, — пока она не узнает, что вы в Лондоне.

— Моя единственная надежда — эмигрантские слухи.

Макс кивнул. В этот момент открылась дверь, и сгорающая от любопытства Каролина Кордел вошла в комнату.

— Кажется, нам повезло, — сказал Макс, обращаясь к гостю. — Сейчас у меня есть более надежный источник информации, чем эмигранты. — Входи, Каро, — несколько поспешно добавил он, — и познакомься с моим гостем. Он обещал прийти на наш бал.

Кивком головы он попросил Армана участвовать в игре.

Арман с озорным огоньком в глазах ожидал представления.

Склонившись над ее рукой, он произнес:

— Польщен, мадемуазель.

— Рада познакомиться с вами, — ответила Каро, с восхищением разглядывая красивого незнакомца с шрамом на виске, который, по мнению девушки, придавал оттенок романтичности благородному лицу Армана.

— Это будет бал-маскарад, — скромно заметила она, опустив глаза.

Арман улыбнулся:

— Возможно, вы порекомендуете мне костюм… — Он повернулся к Максу. — Не могу ли я пригласить леди на прогулку в парк в моем экипаже? Разумеется, в сопровождении.

Когда они ушли, Макс стал смотреть в окно на проезжающие кареты, на детей, гоняющих кошек через грязные лужи, на февральский дождь, стучащий по стеклу.

Он надеялся, что теперь Купидон поможет ему, Начиналась игра, которой даже Каро не могла помешать. Главное сейчас — это слухи.

С бьющимся сердцем Виолетта наблюдала, как Симон взял ее перчатку, чтобы сравнить с самой маленькой перчаткой в своей лавке. Обе они были прелестны. Но, как только он приложил одну к другой, дверь мастерской распахнулась, и на пороге показалась мисс Каролина Кордел

— Вы превзошли себя, мистер Дублет. — Мисс Кордел погладила пальцем золотые нити прекрасной пары перчаток. Она осмотрела их внимательно, разглядывая все детали. Случайно взглянув на перчатку, которую держал Симон, Каро не могла скрыть своего восхищения и невольно протянула к ней руку. — Изумительно, — прошептала Каро и посмотрела на крестную, которая вошла вслед за ней в лавку. — Подойдите и посмотрите на нее. Это просто сокровище.

Мисс Кордел положила перчатку на прилавок, чтобы еще раз полюбоваться на нее. Симон повернулся, чтобы предложить леди другой образец. Через узкое окошко в шторе он поймал взгляд Виолетты и ободряюще улыбнулся ей. Если бы прекрасная мисс Кордел знала, что перчатка, которой она так восхищалась, принадлежит Виолетте, а вторая осталась у виконта.

Каро не могла оторвать взгляд от понравившейся ей перчатки.

— Мне бы хотелось получить ее от джентльмена, с которым я недавно познакомилась. Возможно, он сумел бы вызвать ревность у Макса, — продолжала размышлять вслух Каро. — Он француз, и у него такой интригующий шрам. Я даже набралась храбрости спросить его об этом.

— И что он ответил? — спросила леди Шелбурн.

— Оказывается, он упал с пони. Но шрам определенно очень идет ему. Мне нравятся мужчины, от которых исходит опасность.

Виолетта крепко прижала руку к губам, чтобы не вскрикнуть. Француз? Со шрамом от падения с пони? Боже… Она знала только одного мужчину, у которого был с детства шрам на виске. Это был ее брат Арман. Сердце девушки забилось быстрее. Неужели судьба стала благосклоннее к ней.

Симон, почувствовав волнение Виолетты, пришел ей на помощь.

— Не хочет ли леди оставить перечень любимых перчаток для… м-м-м, французского джентльмена, как, кстати, его зовут?

— Я никогда не опускаюсь до уровня других, чтобы говорить об этом, — сказала Каро с видом превосходства. — Он недавно из Франции и обсуждал с Максом политические новости. Я не могла дождаться, когда они выйдут из библиотеки. Он приглашен на бал в честь Валентинова дня.

— В самом деле, — заявила леди Шелбурн, перебирая образцы перчаток. — Я думаю, ты права, дорогая: некоторая доза ревности заставит Макса увидеть тебя в правильном свете.

— Точно. — Мисс Кордел держала очень красивую пару перчаток, расшитую серебром словно снежинками. Это была последняя работа Виолетты. — О, очаровательно. Изысканно. Я возьму их. — Она внимательно разглядывала другую пару. — И эти… и эти…

Она откладывала наиболее красивые перчатки: все белые, надушенные, отделанные сложными стежками.

— Соберите их все, — приказала крестная. — Будем молиться, чтобы одна из них оказалась той самой…

Виолетта стояла с открытым ртом, охваченная благоговейным страхом от величественного приказа леди Шелбурн.

— И мы хотели бы, чтобы их доставили.

— Конечно, — сказал Симон.

Он не мог скрыть восторга от этой необычной покупки. Виолетта разделяла его радость, ведь теперь семья Симона может многое позволить себе, даже сходить на оперу в «Ковент-Гaрден».

— Вечером, в Валентинов день, — добавила Каро, — доставьте их в дом Шелбурнов. Да, и не забудьте еще и эту.

Она подобрала непарную перчатку, от которой не могла оторвать взгляд, и положила ее к остальным.

— Прошу прощения, но она не для продажи, — запротестовал Симон.

— Чепуха. Все продается. Доставьте ее мне обязательно.

Виолетта с трудом подавила комок в горле. Именно эту перчатку разыскивал Макс. Если Каролина Кордел захочет поймать Макса, надев ее перчатку, ей это удастся. Но она не должна об этом думать, сейчас только Арман занимал ее мысли.

Как только Симон вошел в рабочую комнату, Виолетта выхватила свою единственную драгоценную вещь из его руки.

— Полагаю, ты все слышала? — Симон повязал фартук и склонился над последней партией кожи, недавно обработанной и готовой для растяжки.

Виолетта последовала за ним.

— Позволь мне доставить перчатки.

— Это для бала в честь Валентинова дня, Виолетта. Я думал, что ты никогда больше не захочешь появиться в доме Шелбурнов.

— Француз, о котором она говорила, может оказаться моим братом. Я должна увидеть его, — сказала девушка.

— А если тыстолкнешься с джентльменом из дома?

— Меня никто не заметит. Ведь это будет бал-маскарад, и наследник рода Шелбурнов будет занят другими леди… соперничающими за его руку.

Фэнни оторвалась от пальца, который она пришивала к перчатке.

— Я могу занять для Виолетты домино в обмен на пару наших перчаток у швеи через улицу.

Она почти убедила Фэнни и Симона отпустить ее. Но Гаспар был непреклонен, и потребовалась масса усилий, чтобы убедить его.

— Я думал, — говорил Гаспар, — что ты обвиняла джентльмена из этого дома за таинственное исчезновение твоего брата.

— Да. Но я обязана пойти в этот дом и убедиться, что это Арман. А вдруг ему грозит опасность даже в английском доме?

— Мисс Кордел может возражать против твоего присутствия, — Гаспар стоял на своем.

Но Виолетта была решительна, словно игла, протыкающая самую твердую кожу.

— Верь мне, Гаспар. Я узнаю Армана в ту же секунду, как увижу его. А если я найду его, мне будет все равно, что думает обо мне мисс Кордел. Пожалуйста…

Гаспар обиженно поджал губы, а Симон начал трясти головой, не соглашаясь с ней.

— Позвольте ей пойти, — раздался голос Фэнни. — Симон, брат — это вся ее семья. Она ведь не успокоится, пока не увидит этого француза. А последствия действительно не имеют значения.

Симон пожал плечами и печально улыбнулся.

— Наверное, ты права, Виолетта. Ну что, Гаспар, отпустим ее?

Старик неохотно кивнул.

— О, благодарю вас, — радостно воскликнула Виолетта.

— Только будь осторожна, — предупредила ее Фэнни.

Девушка на минуту задумалась.

— Худшее, что может быть, — промолвила она, — это то, что меня могут выставить за дверь.

— А лучшее? — спросила Фэнни.

— Разыщу Армана.

Виолетта постаралась произнести имя брата уверенно. Она действительно хотела убедиться, что француз, о котором говорила Каролина, — ее брат. Но сердце ее забилось сильнее, когда она подумала, что может вновь увидеть Макса.

Глава 4

Моросил мелкий лондонский дождь, и, прикрыв капюшоном лицо, Виолетта смело направилась к дому Шелбурнов. Черный цвет одежды делал ее похожей на тень. В одной руке она держала корзинку с расшитыми перчатками, в другой — полумаску на палочке, главную принадлежность домино. Маска придавала ей мужество, так как уже второй раз подряд на день Святого Валентина приходилось разыгрывать нежеланный спектакль.

Виолетта заметила, что вся улица у дома Шелбурнов была заставлена каретами, и прекрасные леди и джентльмены, одетые в разнообразные костюмы, потоком направлялись к главному входу. Виолетта дождалась некоторого затишья и, обходя лужи, подошла к двери для слуг и негромко постучала.

Торопливая служанка с раздражением на лице посмотрела на нее.

— Посылка для мисс Каролины Кордел, — Запинаясь, сказала Виолетта.

— Что в ней? — подозрительно спросила служанка, поскольку несколько торговцев, облаченных в домино, уже приходили сегодня.

— Перчатки, — ответила Виолетта спокойно. — Перчатки к Валентинову дню. Мисс Кордел ожидает их.

Не было ни одного слуги в пределах Лондона, кто не слышал бы о поисках наследником лорда Шелбурна потерянной перчатки. Ходили слухи, что та леди, которая сумеет представить эту перчатку, получит его руку и сердце в день Святого Валентина.

Сзади раздался хриплый мужской голос.

— Пусти ее, Салли. Разве ты не знаешь, как много леди в этот день ожидают перчаток? Наверное, их хватило бы, чтобы заполнить шхуну контрабандистов.

Служанка усмехнулась и впустила Виолетту.

— Следуйте за мной, — сказала она. — Мисс Кордел еще одевается, но мы пройдем в ее личную гардеробную.

— Но ведь там ее нет, не так ли?

— Вы очень дерзки, — ответила Салли, разглядывая элегантную черную накидку Виолетты.

— Она не любит меня. Поэтому я надела такой костюм, — объяснила свой наряд Виолетта.

— Разве она любит кого-нибудь, кто ниже ее по положению? — рассмеялась служанка. — Эта мисс заботится только о двух людях в целом мире: о себе и о наследнике, и именно в таком порядке. — Она приоткрыла дверь в маленькую комнату, которая была на том же этаже, что и бальный зал. — Вот мы и пришли. Это ее личная гардеробная.

Виолетта осторожно вошла и сбросила плащ, с которого вода стекала на паркетный пол. Поставив корзину на стол, она под внимательным взглядом служанки стала доставать пару за парой и аккуратно раскладывать их.

— Боже, такая суета у господ из-за этих перчаток, — посплетничала служанка. — Может, сказать мисс Кордел, что вы пришли и ждете оплаты?

Виолетта отрицательно покачала головой.

— Это будет записано на счет Шелбурнов… Скажите, здесь ли человек по имени Арман? — спросила она. — Француз?

Служанка выглядела удивленной.

— Чтоб мне провалиться, я не имею права говорить об этом. Они выгонят меня, если узнают, что я о чем-то разговариваю с вами.

Не успела она договорить, как дверь внезапно открылась и, вздрогнув, обе обернулись. Служанка присела, когда надменная леди, одетая в великолепное платье из красного шелка и в изысканном парике, направилась к ним.

— Леди Шелбурн не платит вам за сплетни, — надменно произнесла Каролина Кордел.

Виолетта была страшно взволнована: в ее план не входила встреча с молодой леди. Хорошо, что в комнате царил полумрак, а мисс Кордел склонилась сразу же над перчатками.

— Вовремя Симон прислал их. Я думала, какая-нибудь леди перехватила по пути мои перчатки.

Она тщательно пересмотрела все, ища… ища…

Виолетта повернулась к двери.

— Стойте.

Мисс Кордел уставилась на девушку.

— Подойдите сюда и встаньте на свет. А вы, — обратилась она к служанке, — возьмите этот мокрый плащ, пока вода не залила пол. Быстро!

Одетая в простое платье, Виолетта подошла к канделябрам и с колотящимся сердцем ждала, пока мисс Кордел рассматривала ее.

— Вы та самая девушка из лавки, которую Макс преследовал, не так ли?

— Он по ошибке принял меня за другую.

— Я же сказала, чтобы вас уволили.

— Видите ли, сезон Валентинова дня был очень напряженным для перчаточников, мисс, и я вынуждена была остаться, чтобы помочь Симону.

— Не имеет значения, — жестко сказала она и пристально посмотрела на Виолетту. — Где единственная перчатка, расшитая золотом и серебром? С лебедями.

— Во многих перчатках используются те и другие нити, — ответила Виолетта.

— Понимаю, но мне нужна та, единственная, с лебедями. Только она. Я заплатила.

— То была единственная… я не думала, что вы хотите одну… без пары.

Лицо мисс Кордел побелело от злости.

— Безграмотная дура. Убирайтесь отсюда. — Виолетта выбежала из гардеробной. Тут же раздался разгневанный голос мисс Кордел, которая крикнула служанке: — Выбросьте этот плащ отсюда. Сию же секунду.

Спустя какое-то время, незадачливая служанка нашла Виолетту, рассматривающую бальный зал, и сунула ей в руку домино.

— Я предчувствовала, что вы принесете мне одни неприятности. Уходите немедленно, — скомандовала она, убегая по своим делам.

Но Виолетта не торопилась. Она должна была разыскать брата. Она так надеялась увидеть его, предчувствуя, что он мог быть где-нибудь здесь. В доме Шелбурнов царила суматоха, все были в маскарадных костюмах, и некоторые из гостей, видя ее, улыбались, словно бы ее простое платье было роскошным бальным одеянием, и она чувствовала себя в толпе в полной безопасности.

Под бумажными купидонами, украшенными венками роз, зал заполнили прелестные молодые леди, на руках которых была надета одна перчатка. Расшитые золотом и серебром, они ослепили ее, но Виолетта старалась не обращать внимания на них. Она искала среди гостей Армана и хотела увидеть Макса, даже если это будет в последний раз.

— Сколько леди, вы говорите, пришли в единственной перчатке? — спросил Макс своего камердинера, закапчивая одеваться. Услышав ответ, он вздрогнул. — И все расшитые?

— Золотом и серебром, — подтвердил камердинер. — Никого нет в двух перчатках. Только в одной. Очень необычно. На прошлых маскарадах леди старались отличиться друг от друга, а то, что происходит сейчас, простому человеку, как мне, невозможно понять.

— Так же, как и мне, Жиль. Какая жалость, что они так хлопотали, рассчитывая на успех. Все же, — практично добавил Макс, — перчаточники должны быть им очень благодарны за удачный бизнес.

Он вздохнул и позволил своему камердинеру помочь ему надеть костюм, сшитый из голубого бархата с великолепными кружевным воротником и манжетами на рукавах. Серебристо-серые бриджи плотно облегали стройные ноги. Башмаки с пряжками просто сияли. Волосы Макса были перехвачены простой черной лентой. Никаких вышедших из моды париков. Ему не захотелось надевать никакого маскарадного костюма, потому что ему претило притворство. Он собирался быть на бале самим собой.

— Очень красиво, милорд, — сказал камердинер, поправляя кружевные рюши на рукавах.

Там внизу его ожидали молодые леди, мечтающие выйти замуж. А их мамаши, прибывшие вместе с дочерьми на бал, надеялись, что в день Святого Валентина наследник рода Шелбурнов обязательно кому-нибудь сделает предложение. Макс зло вдруг подумал о том, достаточно ли остры наконечники стрел у Купидона, чтобы пробить их цинизм.

— Я чувствую себя как узник, ожидающий суда. Мамаши сегодня вечером свирепее, чем француженки, которые выходят на улицы и требуют хлеба.

— Вы выглядите великолепно, милорд. Леди будут просто поражены. Мамаши тоже.

— Леди, — сказал он устало, — будут больше озадачены демонстрацией своих перчаток, чем беспокойством о том, как я выгляжу.

То, что ему не удалось разыскать перчатку, сделало молодых леди просто сумасшедшими, и приглашение в дом Шелбурнов на бал ценилось на вес золота. Поэтому во многих других домах, несмотря на все сожаления, пришлось отменить балы. Дом Шелбурнов не получил ни одного отказа, и мачеха Макса, предвкушая свой успех в качестве хозяйки, на радостях удвоила порцию пунша.

— Милорд?

Камердинер Макса держал перчатку Виолетты. За последние три недели Макс считал себя не полностью одетым, если в кармане не лежала маленькая белая перчатка. И камердинер каждый раз с нескрываемым удовольствием вручал ее Максу. Однако на этот раз молодой человек засомневался, стоит ли ее брать. Она всегда напоминала ему о несбывшихся мечтах. А в последнее время даже казалась символом, означавшим, что они никогда не будут вместе.

— Вам она потребуется сегодня вечером.

— Неужели?

— Конечно, хотя бы для того, чтобы доказать леди, что их перчатки не пара вашей.

Макс улыбнулся и с благодарностью посмотрел на камердинера.

— Вы правы, я так и сделаю.

Но он все равно чувствовал себя расстроенным. Даже если до Виолетты дошли слухи об Армане, это вовсе не означало, что она добудет приглашение на бал.

Удобно устроившись, Виолетта осматривала бальный зал, ища брата. Но стоило ей заметить Макса, как она уже была не в состоянии оторвать от него взгляда.

Макс стоял под развешенными кружевными сердечками на помосте в конце бального зала и смотрел на ее перчатку. В этот момент ей так хотелось быть рядом с ним. У каждой леди, которую ему представляли, Макс осматривал руку в перчатке, вежливо показывал свою для сравнения, и каждый раз с сожалением качал головой. Лица их матерей выражали разочарование.

Неожиданно он протянул перчатку леди, одетой в костюм королевы Елизаветы. Девушка не могла натянуть маленькую перчатку дальше суставов пальцев и, явно разочарованная, вернула ее обратно Максу, который поклонился и поцеловал ей руку. О, как хотелось Виолетте показать свою перчатку и заявить о своем праве в день Святого Валентина. Желание было настолько сильно и естественно, что она непроизвольно сунула руку в карман домино, чтобы коснуться вышивки, погладить узор из лебедей ее семейного герба на дорогой ей вещи.

Но, о ужас! Перчатка исчезла!

Виолетта вывернула карман плаща: он был пуст. И это после всего того, через что она прошла… Единственная белая перчатка, все, что осталось у нее как память о прежней жизни, семье, молодости, о… о Максе. Она порылась в другом кармане, затем осмотрела пол, отошла на несколько шагов и вернулась обратно. Не уронила ли она ее в гардеробной Каро? Осмелится ли она вернуться, чтобы поискать ее?

Она вновь посмотрела на Макса. Даже теперь он рассматривал перчатку с отсутствующим видом. Линия молодых леди наподобие серпантина протянулась по бальному залу. Никто не танцевал; создавалось впечатление, что все пришли только для того, чтобы померить ее перчатку. Она увидела блестящую мисс Каролину Кордел появившуюся в зале, которая, не обращая внимания на остальных дам, направилась прямо к Максу.

Виолетта повернулась и пошла в гардеробную. Она не заметила никого, кто бы походил на Армана. Больше здесь ей нечего было делать.

Макс молча смотрел, как Каро, словно огромный океанский корабль, приближается к нему. В душе он уже поклялся, что это последний бал-маскарад, на котором присутствует.

Несколько самодовольный вид Каро насторожил Макса.

— Почему бы тебе не подождать, — спросил он, указывая на выстроившийся длинный хвост дам.

Каро улыбнулась.

— Потому, что я избавлю их от необходимости стоять в очереди.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть пара к твоей единственной перчатке.

На мгновение он даже потерял дар речи. Потом взял себя в руки: у Каро не могло быть перчатки.

— Я не верю тебе.

— Может быть, ты сравнишь?

Макс бросил на Каро скептический взгляд, а та, невинно улыбаясь, протягивала ему руку, на которую была надета белая перчатка. О, леди, мечтающие о замужестве… Они пойдут на все, ни перед чем не остановятся, чтобы поймать в силки завидного жениха. И особенно его семья.

С неохотой в сотый раз за вечер он вытащил маленькую перчатку, и Каро мгновенно поднесла к ней свою левую руку. Макс похолодел, обе перчатки были абсолютно одинаковыми.

Макс был в шоке. Наконец он с трудом выговорил:

— Как тебе это удалось?

— Какое это имеет значение? — Действительно, стоит ли говорить о том, что Каролина вытащила ее из кармана плаща Виолетты, когда притворилась разгневанной.

То ли перчатки были неудачно скроены, то ли кожа плохо тянулась, но, несмотря на все усилия, перчатка никак не лезла на руку Каро, и та велела служанке подрезать кожу в нескольких местах. Было стыдно портить такую красивую вещь, но в конце концов все окупится, и вот она здесь, торжествующая и готовая объявить о выигранном призе; предложении от Макса в Валентинов день. О, да, цель оправдывает средства, подумала Каро и улыбнулась Максу.

Безысходность… Виолетта опустилась в кресло и в отчаянии закрыла лицо руками. Рухнули последние надежды, и слезы безудержно потекли по лицу. Армана здесь не было, и она потеряла дорогую ей вещь. А кроме того, она чувствовала невероятную ревность к той молодой леди, которая найдет ее перчатку.

После всего происшедшего что для нее Макс? Человек, давший однажды минуты безумной страсти, а потом предавший ее брата. Купидон, должно быть, невероятно переменчив, решила она, складывая в корзину отвергнутые Каро перчатки. Что ж, придется, видно, до конца своих дней работать в мастерской Симона Дублета, расшивая бисером перчатки.

А Макс в это время, разглядывая перчатку, никак не мог понять, откуда она появилась у Каро. Единственное, что его утешало в этот момент, так это то, что он был твердо уверен, что Виолетта была на бале.

Но прежде всего он не мог отказать себе в удовольствии разочаровать Каро. Когда она совсем близко поднесла руку в перчатке, то все леди окружили его так, что он едва мог дышать. Толпа гостей охала и ахала, ожидая романтического предложения в день Святого Валентина.

Каро триумфально улыбалась, затем искоса глянула на Макса.

— Не надо выглядеть таким расстроенным, Макс. Валентинов день естественное время для объявления помолвки. Не забывай, твоя мачеха ждет, — подсказала она.

Маленькая шалунья слишком далеко зашла на этот раз, подумал Макс. Взяв руку Каро, он повернул ее и увидел след надрезов на перчатке.

— Где ты добыла эту перчатку?

— Она моя.

— Но она не твоего размера.

— Нет, моего.

— Ты разрезала ее.

— Я не прикасалась к ней. У тебя опять галлюцинации. В самом деле, Макс, постарайся вести себя прилично перед гостями.

— Так кто же разрезал ее? — строго повторил он.

— Макс, ты сумасшедший? Что ты делаешь?

— Я, — сказал он удивительно спокойно, — никогда не был сумасшедшим, а перчатка эта не твоя.

Он поймал себя на мысли, что ему неприятно смотреть на перчатку, натянутую на руку Каро.

— Она моя.

— Тогда будь добра примерь вторую.

Каро быстро спрягала руку за спину. Человек, одетый как простой монах, неожиданно так близко приблизился к ней, что ей даже пришлось отпихнуть его.

— Простак, смотри, кого ты толкаешь.

— Каро! — Макс встал перед ней. — Если перчатка действительно тебе по размеру, то ты предстанешь перед нами во всем своем великолепии.

Неохотно она протянула руку, и Макс, как галантный кавалер, стал помогать ей надевать маленькую перчатку Виолетты. Но как ни пыталась Каро впихнуть свои пальцы, перчатка не налезала дальше суставов. Швы готовы были лопнуть.

— Где молодая женщина, от которой ты получила ее? — требовательно спросил Макс.

Он не стал напрасно тратить время и стащил обе перчатки. Каро стояла с пылающим лицом, пытаясь игнорировать ропот, поднявшийся среди гостей.

— Девчонка из лавки? — съязвила Каро. — Эта все время исчезающая нимфа? Несомненно, там, где я оставила ее. — И она машинально кинула взгляд в сторону гардеробной.

Макс пробирался через окружающих его дам. И только один человек в одежде монаха последовал за ним. Вместе они проследовали мимо пастушек и молочниц, придворных дам короля Артура и молодых леди, одетых в простое домино.

Подойдя к гардеробной Каро, он безо всяких церемоний толкнул дверь и увидел тоненькую фигурку с опущенной головой. Черная накидка и полумаска были брошены у ног. И вокруг нее — перчатки! Горы белых перчаток.

— Виолетта, — прошептал он, боясь напугать ее. — Что вы делаете здесь?

Виолетта медленно повернулась. Перед ней стоял Макс, и она знала, что не сможет больше обманывать его. Ее лондонский маскарад окончился, и на этот раз она не убежит. Макс немного подвинулся, уступая место другому человеку, который вошел вслед за ним в комнату. Но Виолетта не могла оторвать взгляд от Макса, он будто околдовал ее.

Единственный, на ком не было маскарадного костюма, он выглядел прекраснее, чем все гости, вместе взятые. Красивые черты лица, глаза интенсивно голубого цвета, рыжевато-коричневые волосы… Виолетта старалась скрыть охватившее ее волнение.

— Говорят, что вы потеряли брата, — сказал он мягко.

Девушка настороженно взглянула па него. Макс с трудом сдерживал себя, чтобы не шагнуть к ней и не заключить ее в свои объятия. Но сначала… Он повернулся к человеку, стоящему рядом.

— Арман, знаете ли вы эту молодую леди?

Как только Макс отошел в сторону, монах сразу же завладел ее вниманием. Какой странный костюм…

— Иоланда, — мягко сказал монах, — это ты?

— Помните, что теперь она называет себя Виолеттой, — предостерег Макс.

При звуках родного голоса Виолетта затаила дыхание. После стольких месяцев упорных поисков ей не верилось, что перед ней тот, с кем она когда-то вместе росла, играла, ездила верхом… Виолетта нежно дотронулась до боли знакомого шрама на виске.

— Арман… о, Арман, — прошептала она и погладила брата по щеке, губам, пытаясь убедить себя, что это не сон.

Молодой человек откинул капюшон и полностью открыл лицо, и тогда все страхи и сомнения были отброшены.

— Арман! — пронзительно закричала девушка и бросилась в объятия брата.

Через несколько мгновений она отпрянула от него и вновь разглядывала дорогое лицо, смеясь и плача одновременно, не в силах сдержать радость.

— Что ты делаешь здесь? Изображаешь из себя священника, в то время как я схожу с ума, читая списки осужденных?

— Кого только не приходилось мне изображать во Франции, чтобы спастись: от кузнеца до торговца рыбой.

— О, Арман. — Она крепче обняла его. — Я столько молилась за тебя. Мне казалось, что мы больше никогда не встретимся.

— Я перед тобой, сестричка. Благодаря одному человеку, который позволил группе фанатиков поверить, что он Арман Сангель, я сумел скрыться и все это время считался мертвым. Вот почему мне удалось спастись. — Он повернулся и многозначительно посмотрел на Макса. — Это были вы, не так ли? — спросил Арман. — Вы тот, кого ударили кинжалом?

Макс наклонил голову.

— Как рассказал мне рыбак, который полумертвого перевез меня обратно в Англию, они не были полностью уверены, что нашли нужного им человека. Тем не менее, слухи все же сыграли определенную роль. А Виолетта… — он повернулся и нежно посмотрел на девушку, — успела на последнюю лодку для эмигрантов, которым я помогал.

— Поэтому не только Виолетта, но и я обязан вам жизнью. От нас вам семейная благодарность, хотя чего она стоит… — Арман повернулся к Виолетте. — Спорю, что ты не знаешь, чем Макс рисковал ради нас, сестра!

Виолетта посмотрела на Макса. Бледный, он стоял перед ними и молча наблюдал за воссоединением сестры с братом, слегка недовольный тем, чтовидит Виолетту в объятиях, пусть даже братских. А она думала, что Макс может быть в сговоре с головорезами, допускала, что он мог навести их на брата. Боже… Как стыдно ей стало за посещавшие ее мысли…

Виолетта подошла ближе и нежно коснулась руки Макса.

— Я… я ничего не понимала… — прошептала девушка.

Эмоции переполняли ее, и ей надо было прийти в себя от нахлынувших на нее чувств.

Неожиданно пальцы Макса сомкнулись вокруг нее, и его пожатие было теплым и ласковым.

— А у меня не было возможности рассказать вам об этом раньше. Я хотел все объяснить вам, Виолетта. Но год назад вы сбежали от меня, уплыв в лодке в Англию, а когда судьба вновь привела вас ко мне, вы затеяли новый маскарад.

Макс опустил руку в карман и вытащил… ее перчатки.

— Вы даже потеряли вот это.

Он протянул их, будто сделал предложение девушке в день Святого Валентина.

— Итак, они снова у меня.

Улыбаясь, Виолетта протянула руку, чтобы взять их, но Макс остановил ее.

— Виолетта, есть кое-что еще, что я хотел бы сказать, — промолвил Макс и нежно погладил ее по щеке.

Арман закашлялся, и они отпрянули в стороны.

— Арман, — сказал Макс, — я хочу сделать официальное предложение вашей сестре.

— Но…

— Мы собираемся притвориться, что никогда не встречались, и начнем все сначала: с соответствующего представления на бале.

— Замечательно, — улыбнулся Арман. — Макс — контрабандист, а Виолетта — подмастерье у перчаточника?

— Формальное представление, — повторил Макс достаточно громко, чтобы все гости, толпившиеся позади в холле, услышали.

Лицо Армана засветилось.

— Милорд, позвольте представить бывшую Марию Иоланду Антуанетту Рошель де Сангель, теперь, как и я, гражданку Сангель… — Он показал жестом в сторону сестры. — Тебе необходимо выбрать имя, сестричка. Иоланда или…

— Иоланда из другого времени. Я Виолетта. Мисс Виолетта Сангель.

Что значит титул по сравнению с ее желанием? Ведь она всегда думала о нем, не как о виконте с именитым титулом, а как о Максе, дорогом и любимом.

— Все вышли, — сказал ее брат так тихо, что она едва его расслышала. — Виолетта, — продолжил он, бросив многозначительный взгляд на Макса, — я верю, что ты и я отложим наше воссоединение на некоторое время.

— Ты возвращаешься на бал? — спросила она.

— Да, и буду с нетерпением ждать, чтобы увидеть, как моя сестра опять танцует, — заверил ее Арман.

Затем ее брат мудро удалился из комнаты и увлек за собой любопытствующих гостей в бальный зал. Макс и Виолетта остались вдвоем.

Макс протянул руку и прикоснулся к ней, словно желая увериться в ее реальности, и Виолетта, не веря своему счастью, прильнула к нему.

— Они ушли? — спросила девушка.

Он заглянул в ее глаза, его взгляд загорелся от страсти. Он отдал бы все свои богатства за эту женщину. Только бы не потерять ее…

Дверь позади них щелкнула.

— Все ушли. Мы одни.

Одни. Она поняла это, когда смолк стук копыт лошадей головорезов…

— Они ушли.

— Мы спасены? Они не вернутся? Луи, Этьен, как их там еще зовут… их злобные лица мучили ее, приводя в ужас.

— Пожалуйста, держите меня.

Макс подчинился, но не сразу, как она ожидала. Она приникла к нему, и они молча, спотыкаясь, побрели к месту, где должны были спрятаться, когда фанатики неожиданно обнаружили Макса.

Это был крестьянский сарай, и, войдя в него, она рухнула на сено Макс убрал какие-то металлические орудия, прежде чем сел рядом с ней. Через трещину в двери светила луна.

— Обнимите меня, Макс.

— Вы не знаете, о чем вы просите, малышка.

— Макс, никто не знает, останемся ли мы живы и увидим ли рассвет, а вы беспокоитесь о правилах приличия для щепетильных матрон. Обнимите меня. Разве вы не хотите?

О Господи, Макс только и мечтал об этом. Вынужденная шарада с чернью волновала ему кровь, заставляла колотиться сердце. Ему удавалось сдерживать себя только из-за присутствия зрителей. Здесь, в этом сарае, не было ничего, что могло бы остановить его… да, она просила слишком много. Когда он начал гладить ей спину, целовать волосы, чтобы утешить, от искушения у него захватило дух.

Ее руки скользнули за ворот его открытой рубашки.

— У вас кровь.

— Ш-ш. Это вода и царапина. Ничего серьезного.

Она положила руку на его щеку, и он забыл о том, где он, окончательно потеряв голову.

Макс нежно обнимал ее, его губы касались ее, вызывая ответный отклик… Дрожа от незнакомого чувства, она крепче прижалась к нему, и последовавший за этим поцелуй вызвал невероятной силы желание…

Он расстегнул корсаж ее платья с опытностью мужчины, знающего, как обращаться с потаскухами.

Дыхание у нее сбилось, ее прикосновения разжигали его страсть, и он целовал ее губы, нежную ложбинку у горла, груди, пока она не начала извиваться от его ласк. Их прикосновения становились все яростнее, они наперегонки стремились к волнующему предопределению. Дрожа, как в лихорадке, она жаждала слиться с Максом, стать с ним одним целым.

Его руки исследовали ее тело, дотрагиваясь до самых интимных мест. Потаскуха… Если это и была шарада, она не хотела, чтобы ей наступал конец. Лунный свет падал на его лицо, высвечивая огонь желания в его глазах, и он вновь целовал ее. Они лежали рядом, изнемогая от безумной страсти. Следующие несколько минут были обжигающими, полными словами, произнесенными шепотом, интимным обменом ласками, пока желание, которое невозможно было погасить, не перешло в пламя… Внезапно она почувствовала острую резкую боль, затем желанная мягкость, опьяняющее единение. Она отдалась нахлынувшему блаженству, которое, заставив их забыть всякую осторожность, вылилось в экстаз, завладевший ими. Это были греховный путь к смерти и предвкушение небесного наслаждения. Далеко внизу, в бухте, раздалось звяканье колокольчика. Это сигнал. Пора уходить. Он быстро обнял ее.

— Останься со мной, моя дорогая потаскуха… Я должен объяснить тебе, что случилось, что это значит для меня. Я защищу тебя, пока не придет другая лодка…

Следующей лодки могло не быть. Не доверяй никому. Она подобрала перчатки и вырвалась из его объятий.

— Я знаю, что это означало, Макс. Мы разыгрывали маскарад — я как потаскуха, а вы как…

— Нет!

Потаскуха… Не доверяй никому. Беги. От прячущейся черни, готовой схватить тебя. И она побежала быстрее. У нее ничего не осталось. Даже чести. Спасайся. Сейчас же.

Виолетта посмотрела на Макса, все еще разрываясь между желанием и многомесячным ужасом. Осмелится ли она поверить нежному блеску в его глазах, доверится ли велению своего сердца? Она собрала все свое мужество, чтобы задать один вопрос, который мучил ее все время.

— Вы думаете, что я действительно женщина легкого поведения?

Его ответ был ясен без слов. Раскаяние светилось в голубых глазах. И он крепко обнял ее.

— Когда мы прятались вдвоем и ждали, пока скроется луна, окончилось приключение и шарада. А вы никогда не были моей потаскухой.

— И даже теперь, — прошептала она.

— Джентльмены не любят потаскух… за исключением тех, кто надевает их костюм. Я полюбил вас, моя леди, а не ваш маскарад.

Она пристально посмотрела на него.

— Виолетта, — взмолился Макс, — когда вы появились в моем доме, это было как мираж. Я был близок к сумасшествию, когда вы вновь исчезли. Каждый в Лондоне думает, что я рехнулся, и они правы. Я сошел с ума от любви, и я люблю вас с того момента, как впервые встретил во Франции. Вы слышали, что я сказал, Виолетта? — Голос у него задрожал от волнения. — Это не было маскарадом. Когда я поцеловал вас. и потом, это не было шарадой, это была реальность. Если бы вы не убежали, если бы лодка задержалась на пару минут Я бы рассказал вам о моих чувствах. Это не было маскарадом, так же как и то, что я говорю сейчас.

Он стоял как осужденный, ожидая услышать произнесенный приговор. Она может осудить его к жизни без любви, а может даровать прощение.

— Я тоже люблю вас, — сказала она наконец.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Вы будете моей? — спросил он нежно.

Виолетта взяла перчатки, которые он ей предложил, и начала надевать их. Ничего, что Каро разрезала их, Гаспар сумеет все поправить. Гаспар изготовит любые перчатки для нее.

Наконец-то маскарад закончился, и на этот раз навсегда.

Макс провел ее в бальный зал. Музыканты заиграли, и пока все с удивлением их рассматривали, наследник лорда Шелбурна и его Виолетта, подмастерье перчаточника, женщина, ради которой сын герцога перевернул весь Лондон, начали танцевать.

За исключением Каро, убежавшей в припадке гнева, кажется, никто не возражал, что поиски перчатки закончились. Леди Шелбурн, как заметил Макс, очень быстро восстановила свое душевное равновесие и вскоре была в центре грандиозных дебатов.

— Они встретились в комнате для торговцев, прямо здесь, в доме Шелбурнов, — сказал молодой лорд. — Официальное представление было в этот вечер.

— Нет, нет, — заспорила почтенная матрона, — однажды она потеряла перчатку, и он все время искал ее владелицу. Разве это не романтично?

— Все случилось совсем не так, — заявила одна из мамаш. — Он встретил ее в перчаточной лавке.

— Вы ошибаетесь, — возразила ей другая. — Это было на корабле с эмигрантами. Он помогал ей бежать из Франции.

— Вы все неправы, — прекратила споры леди Шелбурн. — Это была любовь с первого взгляда, прямо здесь, на моем балу.

— Я верю всем, кто рассказывает, как мы встретились, — улыбнулась Виолетта Максу.

— Думаю, — заметил он спокойно, — на следующий год мы должны отменить этот костюмированный бал…

— Отменить бал? — переспросила Виолетта. — Но Каро еще не нашла себе спутника.

Макс наклонился, чтобы поцеловать ее волосы, и ее сердце бешено забилось.

— К тому времени ты будешь леди Шелбурн, тебе и решать. Но я разыскал себе пару, и поэтому, если будет другой бал, мы не можем медлить, мое сердечко.

— Тогда мы должны натанцеваться.

И они танцевали долго, даже после того как прекрасные молодые леди, забрав перчатки, отбыли вместе с мамашами в своих экипажах.

О, конечно, ради влюбленных в доме Шелбурнов в следующем году обязательно состоится бал. Ведь у Купидона осталось там много стрел, которые он обязательно использует в день Святого Валентина, помогая влюбленным осуществить их заветные мечты.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4