Инопланетянин моей мечты [Пол Мелкоу] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Пол Мелкоу Инопланетянин моей мечты
Я все время мысленно повторяю слова, которые скажу инопланетянину, когда он будет забирать меня с собой. Именно «когда», я не оговорилась. Понимаете, у меня было озарение. Рано или поздно это обязательно произойдет: я поднимаю голову от бумаг, разложенных на моем столе в офисе банка, и вижу серебристую гриву наподобие львиной, которая колыхается над перегородками. У меня нет никаких сомнений. Думаю, я сумею сохранить хладнокровие — как будто инопланетяне каждый день подходят к моему письменному столу и предлагают межгалактический флирт. Я поправляю очки на носу и спрашиваю самым что ни есть официальным тоном: «Чем могу вам помочь?» Он отдает должное моей, скромности, хотя мы оба знаем, зачем он здесь. Инопланетянин улыбается, обнажая крупные клыки, откидывает гриву влево и спрашивает: «Не хотите ли присоединиться ко мне на борту корабля-матки, Дженнифер?» «Не сегодня, — отвечаю я. — Мне нужно забрать Габриэллу из балетной школы». Нет, не так. Я всегда собиралась взять Габриэллу с собой. У инопланетян должны быть какие-то условия для детей: игровые площадки, школы и все такое. Подросткам нелегко приспосабливаться к смене обстановки — новые друзья, отсутствие солнца. Впрочем, дети никогда не унывают. Пока я училась в школе, мои родители переезжали семь раз. Или я могу оставить ее с Ником. Но привыкать к жизни на корабле-матке лучше, чем жить с отцом. В последний раз, к примеру, Ник швырнул мне в лицо стакан с кока-колой. Что он будет делать с Габби? И вообще — он нас бросил. Ему нельзя доверять. Я собрала две сумки: маленькую все время носила с собой, а большую оставила дома, в шкафу в коридоре. Меня устроила бы любая, но в той, что хранилась дома, лежали два комплекта одежды, зимний и летний. Пришельцы удивительно немногословны, когда речь заходит об их родной планете, и я понятия не имела, как одеваться. В каждую сумку я упаковала несколько старых книг, подростковую фантастику Хайнлайна. Не знаю зачем — ведь больше всего времени, если не считать ток-шоу, инопланетяне проводили в библиотеках, копируя все книги для архивов корабля-матки. Наверное, мне эти книги не понадобятся — у них в заархивированном виде имеются все библиотеки Земли. Но я буду скучать по запаху переплетов и пожелтевшим страницам. Габриэлла это оценит. Не подумайте, что я могу заставить ее хоть что-нибудь прочесть. У современных детей другие интересы. Хотя я сама до встречи с Ником могла весь день просидеть в кресле, уткнувшись носом в книгу. День закончился без происшествий, то есть Сильвия не требовала от меня отчета за время, проведенное в мире грез. Я умею работать — просто не люблю. Больше всего мне нравится дорога домой на автобусе из центра города. Ни обязанностей, ни клиентов, ни начальника, ни воплей дочери-подростка, которая не может найти трико. Когда мы проезжали по мосту над Мононгахилой, я увидела экскурсионный корабль, зависший над Инклайном. Не самый большой — меньше, чем тот, в Вашингтоне, — но все же размером с небоскреб. Может, сдержанность не лучшая тактика? А если так: сначала с трудом скрываемое удивление, потом нерешительность, затем полное согласие. «Корабль-матка? Ну, не знаю. Я достойна быть представителем своей расы? Неужели? Тогда, конечно, берите меня с собой! Я ваша!» — Извините. — Я невинно улыбаюсь мужчине, которого случайно толкнула. Черт. Кажется, путь между нерешительностью и полным согласием должен быть чуть длиннее. Дома собака жует балетное трико Габриэллы и только после пинка понимает, что я не играю с ней в перетягивание каната. — Габби! Габби! Спустись сюда! — кричу я наверх. Она появляется на лестнице, уперев руки в бока и изобразив на лице презрение. Так и хочется съездить ей по физиономии, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку. Я размахиваю трико. — Смотри, что жует Космо. — Ну? — Оно дорогое. Разоришься каждый раз покупать новое. — Я не хочу заниматься балетом, мать, — говорит Габриэлла. — Сэкономлю тебе кучу денег, если не буду туда ходить. — Габби! — Мама! Я вздыхаю, и злость внезапно проходит, уступая место усталости. — В твоем возрасте я была точно такой же. — Только я не беременна, — отвечает она, и у меня вытягивается лицо. — Марш к себе! — ору я. Габриэлла исчезает за дверью своей комнаты. Остаток вечера мы не разговариваем. Сегодня вечером на ток-шоу Леттермана приглашен командир планетолета лабинтинян Ос-Морр-Шор. Многие утверждают, что для них все пришельцы на одно лицо. Я умею их различать. И все благодаря озарению, которое меня посетило. У лабинтинян еще более величественный вид, чем у других пришельцев — серебристые пряди в гриве, угадывающаяся под одеждой мощная мускулатура. Для расы, средний рост которой не превышает четырех футов, они выглядят весьма внушительно. — Итак, до меня дошли слухи о возможности скрещивания людей и инопланетян. Леттерман поворачивается к пришельцу, обнажив в улыбке редкие зубы; в его тоне сквозит намек. На мгновение мне становится неловко за лабинтинянин. — Да. Наши расы могут скрещиваться. — Тогда расскажите, откуда вы это знаете. Лабинтинянин наклоняет голову и невозмутимо произносит, глядя прямо в камеру: — Знаю, можете мне поверить. В студии повисает тишина, потом слышится женское хихиканье, за которым следуют раскаты смеха. Леттерман вновь улыбается и взмахивает рукой, успокаивая зрителей. — Подозреваю, что рост не имеет значения, а? — Рост? Нет, — отвечает лабинтянин, и на его лице мелькает слабая улыбка. Или это не улыбка? Не знаю. — Значение имеет размер гривы. А такой нет ни у одного мужчины на вашей планете. — Он встает и поворачивается. Камера следует за ним, сначала нерешительно, затем быстрее. Инопланетянин демонстрирует гриву во всей ее красе — она закрывает спину и вьется кольцами у самых лодыжек. Зрители восхищенно аплодируют. — Минуточку, лабби. Даже мне известно, что у инопланетян и людей не может быть общего потомства. — Неверная постановка вопроса, — отвечает тот. — Ошибка кроется в термине «инопланетянин». Ваши писатели-фантасты давно догадались, что у нас общий предок. — Должно быть, моя тетушка Виолетта. — Это случилось чуть раньше: приблизительно семьсот тысяч лет назад. Исходным материалом служил генофонд другой пролетавшей мимо расы, тоже наших родственников, более дальних. С тех пор мы подверглись модификации и приобрели некоторые новые генетические признаки. — А вы обсуждали это с Ватиканом? — Ватикан представляет собой геополитическую организацию, которая, по всей видимости, не поймет, о чем я говорю. Леттерман криво улыбается в камеру. — Ха-ха. Дай инопланетянину волю… — встревает Пол. — Итак, — продолжает Леттерман, — у представителя вашей расы и землянина могут быть дети. На кого они будут похожи? — Женщина моего вида не сможет родить такого ребенка естественным образом. Голова не пройдет через родовые пути. Если ребенка извлечь хирургическим путем, трудностей не возникнет. Все особи женского пола, родившиеся в результате такого союза, будут бесплодными. Сперма метисов мужского пола жизнеспособна в отношении обеих рас. — Это даже лучше, чем бисексуальность: целых две расы женщин. Лабинтянин слабо улыбается, и тут звучит звуковой сигнал рекламной паузы. Достоинство пришельца непоколебимо. Зря я волновалась. — Когда мы вернемся, вас ждет сюрприз — горячая десятка! «Десять заповедей: что делать утром после того, как вы вернулись из ночного клуба вместе с инопланетянином». Я засыпаю, не дождавшись окончания рекламы. Утром я чувствую себя разбитой и очень надеюсь, что через несколько минут появится инопланетянин. Его нет, и я вынуждена как-то справляться с неприятностями — Габби поднимает крик, отыскивая чистые джинсы, а я опаздываю на автобус, поэтому в следующем приходится стоять. Мужчины моей расы тупы, неразговорчивы и невнимательны. Я сверлю взглядом каждого, кто не догадывается уступить мне место, потом вдруг замечаю корабль, висящий над Инклайном. Вокруг него снуют маленькие реактивные скутеры, словно мошки вокруг гнилого яблока; в каждом скутере инопланетянин. Стоящая рядом женщина тоже смотрит на них. — Ужасная суета — готовятся к отлету. Выражение моего лица красноречивее всяких слов. — Вы не слышали новости? Пришельцы улетают и обещают вернуться через тысячу лет. Ну и скатертью дорога! Забирают все наши знания, ничего не дают взамен, «чтобы не нарушать традиции высокоразвитых гуманоидов» — знать бы, что это такое! — и опять исчезают. Настоящие родственники могли бы погостить подольше и вести себя повежливее. А то вроде моей золовки… — Когда они улетают? — Сегодня вечером. Вот моя золовка, к примеру… По дороге на работу я успеваю перебрать тысячу вариантов, но никак не хочу признавать очевидного. Женщина что-то напутала. Наверное, инопланетяне просто улетают из Питтсбурга, хотя это тоже плохо. Как же они заберут меня с собой, если собираются покинуть город, где я живу? Однако мой «Уокмен» подтверждает новость об отлете инопланетян, и к горлу подступает тошнота — совсем как тогда, в семнадцать лет, когда я узнала, что беременна Габби. Потрясение оказалось слишком сильным — я замечаю Сильвию только после того, как она возникает перед моим столом и спрашивает, почему я бессмысленно пялюсь в пространство, а не ввожу в базу данных сведения о клиенте. — Мне… нехорошо, — бормочу я, надеясь, что растерянный взгляд придаст убедительности моим словам. — Ты позволила Нику вернуться? — спрашивает Сильвия. — Он опять присосется к тебе, и тогда… — Нет, нет. — Я перебиваю ее, смущенная сочувствием начальницы. — Просто что-то с желудком. Сильвия кивает и берет с моего стола пачку анкет. — У меня сегодня мало работы. Можешь идти домой, а я все тут закончу. Я киваю, пытаясь изобразить ответственного сотрудника, который был готов рискнуть жизнью ради работы, а теперь смирился, что придется весь день проваляться в постели. — Да, Сильвия. Спасибо. — Я хватаю пальто. У дверей мои ноги сами переходят на бег.
* * *
Совершенно очевидно, что пришло время решительных действий. Нельзя больше ждать, когда инопланетяне придут за мной. Я появлюсь там сама. «Наконец-то», — скажет пришелец, прислоняясь к стальному люку своего корабля. — Не стойте столбом, дамочка! Меня толкает бегущий по улице парень. Он исчезает в дверях банка, а я спотыкаюсь и теряю туфлю. Каблук сломан. — Проклятие! — Я прислоняюсь к прохладному камню здания. Утренняя толпа начинает редеть. Туфле конец, и я снимаю другую. Осторожно переступая ногами, подхожу к газетному киоску на углу. — Скажите, где останавливается автобус до Саут-Сайда? Морщинистый старик отрывает взгляд от «Эсквайра». — Вон там. Тридцать седьмой номер. — Спасибо. Смотрю на часы. Опоздала. — Черт! Внезапно у меня кончаются силы, и я сажусь на бордюр. Время старта — десять часов. Лабинтиняне объявили, что челнок причалит к материнскому кораблю над Вашингтоном, а затем они покинут Солнечную систему. Исчезнут на тысячу лет. Волна отчаяния прокатывается по телу и концентрируется где-то в животе. Дура. Я пребывала в выдуманном мире. Нужно быть полной идиоткой, чтобы мечтать об инопланетянах и о том, как они возьмут меня с собой. Жаль, что нельзя заново прожить эти шесть недель. Жаль, что нельзя заново прожить жизнь. Эти невеселые размышления прерывает нарастающий звук, похожий на чириканье, и до меня наконец доходит, что ко мне приближается одноместный скутер пришельцев. Я поднимаю голову и вижу висящий в воздухе аппарат с маленьким серым инопланетянином. Он пристально разглядывает противоположную сторону улицы, и я вскакиваю, чтобы махнуть рукой и крикнуть ему, что я здесь. Потом спохватываюсь, поворачиваюсь и бреду к остановке автобуса, который увезет меня домой. Можно быть дурой, но лицемерие — это уж слишком. — Эй! Женщина-человек! Обернувшись, я вижу, что инопланетянин бежит ко мне, и во мне вспыхивает радость. — Я готова. Только захвачу сумку. Я оставила ее у стола. Нужно пойти и забрать ее. И потом я пойду с вами. Дайте мне минутку. Подождите, ладно? Инопланетянин — невысокий, но симпатичный — морщит лоб и качает головой. — Вы не должны ни к чему готовиться. Мне требуется только образец. — Что? — Образец от желтоволосой женщины человеческой расы. — А-а. Значит, живая женщина вам не нужна? — Нет. Я не уполномочен брать живой экземпляр. Только жидкость. — Он запускает руку в рюкзак и достает маленький прозрачный цилиндр. Наконец я замечаю потрепанную одежду инопланетянина, его неухоженный вид и желтый символ на рукаве, указывающий на ранг стажера. Какой-то ботаник. Вот уж повезло. Пришельцы улетают, и это его последний шанс выполнить домашнее задание. — Пошел ты! Я отворачиваюсь. По щекам текут слезы, внутри все кипит от ярости. Я злюсь на весь мир. Потом бегу прочь. Впрочем, в чулках далеко не убежишь — через квартал он догоняет меня и одним прыжком перегораживает дорогу. — Остановитесь! — Что? Мне нужно на работу! — рявкаю я. — У вас синдром расставания, как на других планетах. Обычное дело. На каждой планете. — Синдром расставания? Пришелец пожимает плечами. — Синдром беглеца. Страсть к путешествиям. — Он слабо улыбается и похлопывает меня по руке. — Там ничуть не лучше. Не больше надежды, чем здесь. Даже меньше. Теперь уже я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы уйти. — А образец? — окликает меня пришелец. — Мне нужно возвращаться. Я задумываюсь на мгновение, затем киваю. — Ладно. Вот моя рука. Инопланетянин прижимает пластиковый цилиндр к моей коже. Я чувствую тепло, и цилиндр начинает наполняться красной, пузырящейся кровью. — Хотя бы часть меня попадет в космос. — Другой рукой я вытираю слезы. — Небольшая часть. — Может, вы меня клонируете. Тогда я как будто побываю у вас. Я вырасту в вашем обществе, и… — Нет. — Он медленно качает головой. Его глаза печальны. — Вы не понимаете. Ваше место на этой планете, и больше нигде. — Понятное дело, — вздыхаю я. Инопланетянин сует руку в рюкзак и вытаскивает маленькие ножницы. — Я взял кое-что у вас, а взамен оставлю часть себя. — Он отрезает прядь от своей серо-голубой гривы и протягивает мне. Волоски грубые и жесткие. Я счастлива и порывисто обнимаю пришельца; застигнутый врасплох, он не успевает отстраниться. — Спасибо. Я вынуждена нагнуться, но мне все же удается ткнуться лбом в его плечо. Откуда-то из глубины его тела доносится тихое мурлыканье. Он гладит меня по голове. — Мне пора, женщина-человек. — Инопланетянин отстраняется, поворачивается и бежит по улице к своему скутеру. — Удачи! Ошеломленная, я бреду к автобусной остановке; в руке зажата маленькая прядь волос. Я провожу кончиком пряди по щеке, чувствуя приятное покалывание жестких волосков. Их хватит, чтобы сплести ожерелье, а может, и два, и я решаю, что сделаю одно для Габриэллы, а другое для себя.--
"Alien Fantasies", 2000 Cб. "Десять сигм", М.: «ACT», «Астрель», «Полиграфиздат», 2010 Перевод Ю.Гольдберга (школа Баканова).
Последние комментарии
57 минут 3 секунд назад
1 день 14 часов назад
1 день 19 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад