Увлекающаяся натура [Джером Клапка Джером] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Джером Клапка Джером УВЛЕКАЮЩАЯСЯ НАТУРА Рассказ
Jerome Klapka Jerome. «The Hobby Rider».Из сборника «Наброски лиловым, голубым и зеленым».(«Sketches in Lavender, Blue and Green», 1897)
Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Я приподнялся в постели и стал напряженно вслушиваться. Мне показалось, что кто-то пытается пробить наружную стеку молотком, завернутым в войлок. «Грабители!» — решил я (все, что случается в этом мире после часа ночи, мы склонны приписывать грабителям) и задумался, почему взломщики решили, в буквальном смысле слова, взламывать дом, что, по-моему, является способом весьма странным, медленным и неудобным. Глухие удары продолжались неравномерно, но безостановочно. Моя кровать стояла у окна. Я протянул руку и раздвинул занавеску. Солнечные лучи заструились по комнате. Я посмотрел на часы — было десять минут шестого. «И что за бестолковое время они выбрали, — подумал я про грабителей. — Пока они попадут в дом, наступит время завтрака». Вдруг раздался звон разбитого стекла, и какой-то предмет, ударившись о штору, упал на пол. Я вскочил с кровати и распахнул окно. Внизу, на лужайке под моими окнами, стоял рыжеволосый молодой человек в свитере и фланелевых брюках. — С добрым утром! — весело крикнул он мне. — Вас не затруднит бросить мне назад мой мяч? — Какой мяч? — спросил я. — Мой теннисный мяч, — ответил он. — Он где-нибудь в вашей комнате. Прошел, как говорится, насквозь! Я нашел мяч и кинул его в окно. — Что вы, собственно, тут делаете? — спросил я. — Играете в теннис? — Нет, только тренируюсь у стенки дома. Это прекрасный способ отработать удар. — Но он не способствует покою окружающих, — ответил я, боюсь, несколько раздраженно. — А я приехал, чтобы найти здесь покой и тишину. Не можете ли вы заниматься этим в дневное время? — В дневное! — передразнил он меня. — Да вот уже два часа, как рассвело! Но так и быть, перейду на другую сторону дома. Он исчез за углом и принялся за работу на заднем дворе, где разбудил собаку. Потом я услышал, как зазвенело еще одно стекло и раздался чей-то сердитый голос, а затем я, очевидно, заснул. Приехав на несколько недель в Диль, я поселился пансионе, в котором, кроме него и меня, других молодых людей не было, и я, естественно, проводил много времени в его обществе. Беглли был милым и веселым парнем, но он был бы куда приятнее, если бы меньше увлекался теннисом. Теннису он отдавал в среднем десять часов в день. У него были партнеры-романтики, с которыми он играл при лунном свете, тратя половину времени на то, чтобы отвлечь участников от неспортивных увлечений, и партнеры-безбожники, с которыми он играл по воскресеньям. В дождливые дни он надевал непромокаемый плащ, галоши и отрабатывал подачу в одиночку. Зиму он провел с родными в Танжере, и я спросил его, как ему понравилось это место. — Гнусная дыра! — ответил он. — Во всем городе ни одного корта. Мы как-то попробовали играть на крыше, но mater[1] нашла, что это опасно. От Швейцарии он был в восторге и советовал мне при случае остановиться в Зерматте. — Ах, какой там корт! — говорил он. — Забываешь, что ты не в Уимблдоне. Впоследствии один из наших общих знакомых рассказывал мне, что однажды, глядя с вершины Юнгфрау на плоскую заснеженную поляну, окруженную пропастями, Беглли сказал: — Видите площадку, там, внизу? Вот где можно было бы сделать недурной теннисный корт, только нельзя далеко отбегать от сетки. Когда он не играл в теннис, не тренировался, не читал про теннис, он говорил о теннисе. В те времена кумиром теннисистов был Реншо, и Беглли до такой степени надоел мне этим Реншо, что в моей душе созрело преступное желание как-нибудь исподтишка убить Реншо и предать его останки земле. Как-то вечером, когда дождь лил как из ведра, Беглли в течение трех часов подряд говорил о теннисе, упомянув имя Реншо, если я не сбился со счета, четыре тысячи девятьсот тринадцать раз. После чая он придвинул ко мне свой стул, упал на него и начал: — Обращали ли вы когда-нибудь внимание, как Реншо… Я перебил его: — Предположим, что какой-нибудь меткий стрелок возьмет ружье и убьет Реншо — совсем, наповал, — будете ли вы, теннисисты, продолжать говорить о нем или перейдете на другую тему? — Кто же станет стрелять в Реншо! — возразил он с негодованием. — Неважно кто, — сказал я, — но предположим, что найдется такой человек? — Ну тогда останется его брат, — сказал он. Об этом я забыл. — Не будем уточнять, сколько их там в семье, — сказал я. — Но если перебить всех до одного, перестанем мы наконец слышать это имя? — Никогда, — вскричал он с жаром, — пока существует теннис, имя Реншо не будет забыто! Страшно подумать, как бы я поступил, если бы он мне ответил иначе. На следующий год Беглли совершенно забросил теннис и страстно увлекся
Последние комментарии
12 часов 14 минут назад
12 часов 31 минут назад
12 часов 43 минут назад
12 часов 49 минут назад
15 часов 20 минут назад
15 часов 24 минут назад