Тихая вода [Ольга Римша] (fb2) читать постранично

Ольга Римша Тихая вода

Я решил устроить вечеринку по случаю собственного увольнения. Три чертовых года я проишачил на едва дышащем предприятии: признаюсь, дела шли из рук вон плохо и при моей помощи. Но я считал за честь внести свою лепту в дело неминуемой кончины бессмысленного страхового агентства, чьи клиенты все вместе взятые давно мне осточертели, не говоря уж о начальнике, пузо которого я возненавидел с первых месяцев работы. Когда «Городское бюро страхования» считало последние минуты до гибели, я твердой рукой пригвоздил к столу шефа заявление об уходе.

— Андрей, — грустно пробурчал тот, — бежишь с тонущего корабля?..

— Вы называете меня крысой? — усмехнулся я, и, не дожидаясь ответа, схватил трудовую со стола и вышел. Теперь я свободная крыса.

Вечеринка удалась. Еще не начало светать, но можно было сказать, не боясь ошибиться, что она удалась на славу. Шумная толпа смела всю провизию в доме, на полу хаотично валялась груда бутылок, разбитая кем-то посуда и, кажется, остатки любимого салата. Музыка еще бьет по вискам, туго натягивает перепонки, и в горле стоит пожар. Глаза еще не отвыкли от мерцания, уши — от людского гама, руки — от теплых рукопожатий. Я плавно несся по течению навстречу шумному обрыву. Это ясно, завтра будет до тошнотворности скучным, и голова пойдет кругом от одних только воспоминаний, но сегодня… сегодня она медленно закрывает за собой дверь, не дав даже крошечному лучику проскользнуть по вмиг съежившемуся покрывалу…

Утро улыбнулось мокрым дождем, прорвавшимся в распахнутые окна. С трудом открыв, кажется, намертво слипшиеся глаза, я слегка поежился и, оглянувшись, увидел усталое лицо девушки на соседней подушке. Она показалась мне милой. Коснувшись плеча, я почувствовал теплоту и тихо прошептал с ухмылкой:

— Неплохо…

На кухне творилось что-то ужасное. Негде было поставить тарелку, которой, впрочем, также не было. Едва сдерживая желание расшвырять все по стенам, превратив некогда уютную комнатку в поле кровавого побоища, я схватил со стола откусанный бутерброд и вернулся в спальню. Заметив, что девушка поменяла положение и сползла куда-то ближе к моей подушке, что, наверное, еще хранила мой запах, я тихо присел рядом и наклонился к ее уху:

— Как тебя зовут?..

— Ира… ты меня не помнишь? — не открывая глаз, словно сквозь сон, проговорила она слегка хрипло, и добавила: «Еще не хватало…»

Я несколько минут разглядывал ее ухо, причудливые извилины раковины. Затем почувствовал теплый запах ее дыхания, и как-то невольно подумал о необходимости сходить в ванную, но делать этого жутко не хотелось.

— Где мы познакомились? — снова спросил я, даже не думая о том, что девушке может показаться это оскорбительным.

— Вчера… здесь, — она вдруг зажмурилась и потянулась. Показав белые с желтоватым отливом зубы, она улыбнулась.

— В гостях ведешь себя как дома, — сказал я, еще ближе придвинувшись к ней.

— Мне твое мнение неинтересно, — она все еще улыбалась, и мне перестало это нравиться.

— Оденься и уходи, — не меняя тона, проговорил я, ни капли не сожалея. Вот только отодвинуться от ее жаркого тела мне и в голову не пришло: бывает, знаете ли, так, что тело и разговор действуют в беспричинной хаотичности, не оставляя ни малейшего шанса разрулить ситуацию по всем канонам жанра. Сначала ее улыбка погасла, но, заметив неподдельный интерес в моих глазах, она вновь засияла, осторожно положила ладонь на мою шею и ничего не сказала.

— Ты еще и глухая, — продолжал я, — но мне действительно нужно, чтобы ты ушла.

— Ты боишься, что нас застанет твоя девушка? — она сказала это так невозмутимо, что я на секунду поверил в существование этой девушки.

— Какая девушка? Не смеши меня. Я свободный человек…

— И значит можешь делать все, что тебе вздумается, — перебила она, и мне показалась, что сказала она это как-то грустно, словно сама хотела оказаться на моем месте. На месте человека, кого ничто не держит, и потому он может идти не уставая.

Меня действительно нигде не приковали оковами. Я всюду был свободен, будто живой в аду. Совсем недавно я вынужден был вставать в семь утра, натягивать на онемевшие ноги брюки, которые перед этим минут десять гладить почем зря, пять минут елозить жесткой щеткой по желтевшим от курения зубам. Каждый день я пялился в компьютер, где так отчетливо виднелась фига. Каждый божий день я улыбался клиентам, которые, конечно, ни в чем не виноваты, но их постоянное тошнотворное мелькание перед уставшими от монитора глазами, и законное, но уж очень надоедливое желание знать истину подводных камней страхования, наводили на меня смертную скуку. Вчера я отделался от этой жуткой обязанности.

— Ты хочешь есть? — сменил я гнев на милость.

— Если только ты приготовишь, — прищурив глаз, проговорила она, закутавшись снова в одеяло. И почему я не помню ночи?.. Нет, все же что-то припоминаю, но очень смутно. Возможно, время пройдет, и я почувствую