Исполнитель [Ольга Викторовна Онойко] (fb2) читать постранично, страница - 11


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Киляев стоял у афиш. Сам понимал, что выглядит дурак-дураком и именно поэтому сделал вид, что не услышал. Они договорились на три часа, с трех часов он тут и стоял, терпеливо отвечая на СМС-ки вроде «сейчас буду», «извини, опаздываю» и «вот я фефёла!»

Алые розы в хрусткой обертке пахли хрусткой оберткой.

Ириша споткнулась, пошатнулась на каблуках и чуть не упала. Аркаша тревожно подался вперед, но она уже поймала равновесие и, сияя, прыгнула ему на шею — маленькая, шумная, с ледяным носом и пальцами.

Аркаша долго отогревал эти пальцы в ладонях, когда они сидели за чаем. Ириша чихала. Весна выдалась холодная и дождливая, не угадать с одеждой. Ириша то и дело попадала без зонтика под ливень, а не то упревала в зимней куртке и опять ходила простуженная.

— Ну зачем ты вообще пришла? — сердился Аркаша. — Отменила бы все.

— Ну мы же целую неделю не виделись!

— Ты завтра дома сиди, — назидательно говорил он. — И послезавтра тоже. Лечись!

— Завтра-то ладно. А послезавтра вы же играете!

— Ну и что? Мы все время играем.

— В «Сказке сказок»! Я туда хочу.

Аркаша рассмеялся.

— Не последний раз, — сказал он. — Подумаешь! — хотя горд был, конечно, до чрезвычайности.

Ирише только предстояло узнать, у кого «Белосинь» будет записывать альбом и кто теперь их менеджер. Аркашу прямо-таки распирало, но он героически молчал, потому что Волчара взял с него страшную клятву. Ланка боялась сглаза.

— Ладно, — сказала Ириша и завертела головой в поисках официантки. — Пойдем погуляем.

— Может, тебя лучше домой отвезти?

— Да ну тебя! — засмеялась она и махнула на него рукой. — Подумаешь.

И они пошли гулять, несмотря на слякоть и холод. Ириша болтала и висла у Аркаши на локте. У иззябших роз почернели края лепестков, ни единой зеленой стрелочки не выбилось еще из черной влажной земли, но уже пахло весной. Дело шло к вечеру, людей вокруг становилось все больше. Начиналась толкотня. Аркашу то и дело пихали, потому что он забывал смотреть по сторонам. Время от времени Ириша чуть ли не силой утаскивала его в сторону, освобождая кому-то путь. «Слепыш бестолковый», — ворчала она, а Аркаша улыбался. Вдруг, охваченный нежностью, посреди улицы он прижал ее к себе и расцеловал — в голубые веселые глаза и в выгнутые брови, и в покрасневший нос.

А когда оторвался, то увидел Тиррей.

Гитара его не заметила. Она сидела на скамейке, на спинке, выставив длиннущие, загорелые голые ноги, и разговаривала со своим исполнителем — тот был лохматый и небритый, весь в железе высокий парень с насмешливыми глазами. Гитара была в своем репертуаре: фраз не строила, а вместо того тыкала парня в плечо пальцем, ухала и морщила нос. Но железный парень, по всему судя, отлично ее понимал.

— Ты куда уставился? — спросила Ириша и тут же ахнула, увидев: — Ого! Совсем голая, вот моржиха, везет же ей, я б сразу простудилась…

— Ириш, — сказал Аркаша, — а это ведь не человек. Это тоже живая гитара. Ну, как Альта. Другая.

— Ух ты! — восхитилась Ириша мимолетом и сразу забыла.

Она потянула его за собой, увидав за углом еще что-то интересное — то ли мартышку с фотографом, то ли жонглера, и Аркаша послушно пошел. Только обернулся напоследок, улыбаясь, чтобы еще раз увидеть, как озаряет курносую мордочку Тиррей неистовое ласковое сияние обретенной любви.


14.09.08