Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
подрагивали. Ему бы толстую сигару, чтобы стягивать их, но он держал ее в грудном кармане для стимулирования сердца. Пелтола Стал наблюдать за трехметровым холодильником, которым управлял старик.
Если не съезжать в сторону, Пелтола мог ехать следом за стариком. Машины поблескивали на солнце, как новенькие монеты. Вереница их остановилась и стала ждать. Пелтола продвинулся вперед всего на десять метров от ворот автобатальона. Монета была еще новенькая, не успела побывать в потных руках. Следов пальцев на ней еще не было.
Только на прямой Кяпулы началась езда. Промежутки между машинами растягивались и исчезали. Посередине шел трамвай. Он был слишком медлителен. Толкотня на перекрестке. Машины, идущие с горки, казалось, пускались в бегство. Справа синий деревянный дом, слева новый мост, но к нему нет дороги. Видно, мосту давали просохнуть в покое.
Солнце светило сзади, но еще настолько высоко, что не видно было тени своей машины. Не было никакой возможности взглянуть, все ли all right[1], сзади шлейф, на крыше палатка и флажок сторонников мира. Единственным зеркалом могли быть физиономии встречных.
Пелтола стал обгонять фольксваген, который вела женщина. Она замедлила и сдвинулась вправо. На ее лицо хотелось смотреть. Белое лицо и светлые незавитые волосы. Между их машинами протиснулась фермерская, где сидел изношенный земледелец. Казалось, что и лицом своим он пахал землю.
Казармы у Хенналы, красные кирпичные здания в красноватом солнечном свете, место гибели красных героев красной Финляндии[2]. Альбом воспоминаний дядюшки Симо. У дяди Симо был сверток жевательного табака. Он хранил его на стальной балке высоко, под самой крышей, чтобы не украли. В этом же зале во время революции жили два циркача, которые показывали номер, как человек попадает живым на небеса. Четверо мужчин становились друг на друга, и верхний объявлял: «Я на небе». Тем двум циркачам дядя Симо подставлял плечи, и верхний мгновенно хватал сверток с балки, откусывал три кусочка, спрыгивал на пол, как будто во рту ничего не было, так что сто пять зрителей не могли требовать своей доли. Голод уносил силы так, что в одно утро все трое не смогли сделать пирамиду. Сверток с табаком так и остался там, на балке. Дядя Симо напутствовал: если попадешь в Хенналу, посмотри, там ли на балке сверток. У дороги жилой дом для младших офицеров. Девочка лет двенадцати ходила по траве около стен, а мальчик помладше — за ней. В руке у него была сабля, которой он угрожал девочке.
Все в Лахти появляется навстречу вдруг и одновременно: радиомачты, трамплин, железнодорожные насыпи, покрытые зеленым дерном, башенные дома, которые дают трещины, автобусная станция, дома старой постройки, памятник Паасикиви. Это лучший из президентских памятников Финляндии, он неожидан: здесь Паасикиви не сжимает кулаки на книге законов или на столе. У него тросточка, которой он постукивает по плоской плите под ногами.
Бульвар, заводы, круг объезда, собственные дома, перед которыми на полметра живая изгородь, розы, флагшток, велосипед и просыхающая на веревке одежда.
Какие-то удивительные волокнистые белые хлопья реяли в воздухе. Пологие холмы отбрасывали тени на поля, и там, где лес редок, мелькали ослепительно желтые места, свет заливал все, что там было. В лесу пахла смола, на лугах — скошенное сено. Косы были воткнуты в землю там и тут. Тени деревьев спали поперек дороги и слегка пошевеливали ветвями. Тени много медлительнее, чем отбрасывающие тень: стоит быстро помахать рукой, тень и не шелохнется.
В Вяяксу Пелтола очутился на песчаной дороге. В машину начал течь песок, и слышно было, как постукивали камешки.
Слева появилось кладбище с тенистыми деревьями. Там были старинные высокие и современные низкие каменные надгробия. Даже с дороги можно было легко прочесть имя: Юрьо Саари. Человека не было, но имя его осталось на земле, и так прочно, что оно сохранится и тогда, когда земля станет луной.
На взгорье Пулккила устраивали кемпинг. Машины были отогнаны в лес. Из них соорудили четыре кресла, на которые ложились отдыхать, когда ходьба и купание утомляли тело. Полные мужчины и женщины в шортах двигались между деревьями к берегу, который был всего в пяти метрах от них. Они готовились к поездке весь год и жили в ожидании этой радости.
По обе стороны взгорья сквозь редкий лес открывалась широкая озерная гладь. Дальние леса казались такими маленькими, что если б сунуть их в топку плиты, то они провалились бы сквозь решетку в поддувало. В озерах шла волна. Над озером слева стояло солнце и пыталось превратить движение воды в чистый блеск. Но этот блеск разбивался на широком просторе вдоль длинных волн. Правостороннее озеро попало в немилость. Там буксир тащил, казалось, утопленную черную баржу. На носу баржи стоял мужчина, или женщина, или оба вместе, такие крохотные, что умереть на месте от отчаяния, если б оказаться, таким крошкой. Позади буксира и баржи
Последние комментарии
7 часов 47 минут назад
15 часов 46 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад