Стихотворение [Мариэтта Сергеевна Шагинян] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Мариэтта Шагинян Стихотворение
С. В. Рахманинову
I
Дочке Петра Петровича, Русе (или Марусеньке), было четырнадцать лет. Она училась в театральной школе, и интересы ее сильно страдали от болезни отца. Ее отпустили на каникулы. Пономарев, учитель декламации, задал ей ужасно трудный урок; без папы ей ровно ничего не понять, а папа лежит, как египетская мумия, и ни о чем не заботится. Наконец она не выдержала, пробралась к больному и уселась возле него на кровати. Руся была до смешного похожа на отца, тоненькая, веснушчатая, длинноногая; только глаза у нее были большие и темные. Она ходила в косице, и на голове у нее красовался голубой бант. — Папочка, — смиренно начала она, подложив свою руку ему под ладонь. — Дело в том, что Пономарев вздумал меня испытать. Он задал такой стих, такой стих, прямо-таки загадочный! Я пробовала его нараспев, вроде Игоря Северянина, но, наверное, это не годится. Как ты думаешь? — Читай, — пробурчал Петр Петрович неопределенным голосом. Руся покопошилась, покашляла и прочла:II
— Руся, пли скорей, тебя папа зовет, да смотри не противоречь ему! — крикнула Юлия Федоровна в детскую. Руся мигом помчалась к отцу. Петр Петрович был в настроении благодушном. Он насмешливо покосился па дочку и сказал: — Ну, иди, слушай, профессор. И когда Руся уселась на краешек, прочел ей полным голосом, мерно, слегка поднимаясь к цезурам, точно к верхушкам воли:III
— Ну-с, — сказал на другой день Петр Петрович, опершись на подушку, — где мы остановились? — У ручья, папа, — ответила дочка. Она была в великом нетерпении, дрыгала ножками и, когда в спальню глянула мама, замахала на нее руками: уходи, мол, у нас с папой секреты. Мама сделала вид, что обиделась, и ушла. — Ты спрашивала, почему сперва «звонко», а потом «тихо»? — начал Петр Петрович. — А дело-то просто. Откуда к нам сбегает ручей? По Пушкину выходит, что сверху. «Звонкой дугой с камня на камень сбегает»… Если б это по ровному месту, так чего ему сбегать с камня на камень? — Да, папочка, тогда он бежал бы не с камня на камень, а по камешкам. — Совершенно верно. Значит, ты выпусти его на слушателя с высоты, — с высоты твоего голоса, разумеется. Начни высоко, а потом все понижай:IV
Но оказалось, что врозь они оба ничего «про идею» выдумать не могли. Сперва открылся в этом Петр Петрович, а вслед за ним и Руся. — Странное дело, папа, — сказала девочка, — без тебя я и так и сяк поворачиваю все слова, а ничего не выходит. А когда ты начинаешь говорить, и у меня являются свои мысли. — Да ведь и мне без тебя туго, — признался отец, — разве это я один выдумываю? Это мы с тобой оба выдумываем, оттого оно и выходит. Лучшее, мой друг, чем наградил бог людей, — это способность брать и давать. Впрочем, тебе оно еще непонятно. — Очень даже понятно! Напрасно ты так думаешь. Это как мы летом хотели с Сережей залезть на дерево и не могли. Тогда он мне подставил спину, и сперва я влезла, а потом я ему оттуда руку протянула — и он влез. Петр Петрович улыбнулся умненькой своей дочке и велел принести Пушкина. Книга была раскрыта на «Рощах карийских», и оба приступили к извлечению идеи. — Вернемся для начала к четырем главным персонам, — сказал Русе отец, — мы их с тобой маловато разобрали. Вот ты мне их и опиши по пальцам. — Во-первых (Руся загнула указательный палец), пещера: она неподвижна и таится. Во-вторых (Руся загнула средний палец), сосны: они склонились кругом пещеры. В-третьих (Руся загнула четвертый палец), плющ: он обвился снаружи пещеры и заслоняет се. В-четвертых (Руся загнула мизинчик), ручей: он сперва звонко сбегает сверху, а потом разливается по всей роще и успокаивается. — Гм. Ну, а кто из них тебе больше нравится? Руся думала некоторое время. — Знаешь, папа, мне они все нравятся. Мне нравится, что плющ закрывает пещеру, сосны наклоняются, а пещера таится. Мне ручей тоже нравится, потому что он сперва нашумел, сделал себе русло, а потом угомонился и потек. Сказать даже по правде, так больше всего нравится пещера. — Иными словами, тебе нравятся действия наших героев. И ты, мой дружок, права, потому что в действии открывается связь. Ежели оно есть, значит, и связь есть. А найдем связь, найдем и целое. Пещера же тебе потому нравится, что в ней-то, может быть, наша идея и зарыта. — Почему ж именно в ней зарыта? — А потому, что всех остальных мы видим и знаем, что они делают. А про пещеру ничего не знаем, кроме того, что она таится. — Фу, папа, замолчи, ты мне на нервы действуешь! — Руся схватила отца за шею, делая испуганные глаза. Но Петр Петрович был охвачен охотничьей горячкой. Он укоризненно поглядел на Русю и задал ей новый вопрос: — А чем, по-твоему, пещера отличается от ручейка, сосны и плюща? Почему, например, ручью не таиться, или сосне, или плющу? — Дай подумать, — ответила Руся. — Почему ручью нельзя таиться? Потому что он должен выбежать! А сосны должны расти! А плющ должен обвиваться. Как же их спрятать, когда ихняя обязанность вылезти! — Правильно! Цель пещеры — сохранить глубину, оттого она и таится; цель сосен и плюща — вырасти, оттого они и разворачиваются. Если мы развернем пещеру, это будет уже не пещера, а плоскость; если мы свернем сосны и плющ, мы их лишим жизни. Видишь ли, у них не одинаковая жизненная задача. Сила одного в сворачиванье, сила другого в разворачиванье. Петр Петрович взял кусок одеяла и наглядно продемонстрировал это Русе. — Ну, положим, — неохотно согласилась Руся, — тогда зачем же Пушкин их вместе посадил, какая связь? — Значит, они друг другу необходимы. Ведь тебе, па-пример, нужна душа, по руки и язычок тоже нужны, и пятки нужны. И будет весьма печально, если твоя душа в пятки уйдет или станет болтаться на кончике языка. — Смейся, смейся, — торжественно произнесла Руся, — а я тебя сейчас осрамлю. — Сделай милость, осрами. — И осрамлю! Ты забыл про ручей! По-моему, пещера — это глубина, сосны и плющ — это снаружи, а ручей — это жизнь, и в нем-то и зарыта идея! — Скажите на милость, как мы зафилософствовали. — А ты выслушай. Откуда ручей сбегает? — Сверху. — Сверху-то сверху, но и из глубины, потому что мы не видим откуда. И он устремляется изо всех сил кнаружи. Оп долбит, долбит и пробивает себе глубокое русло… Тут Руся запнулась, а Петр Петрович докончил за нее: — И, «пробив глубокое русло, тихо по роще густой, веселя ее, он виётся». Так хочешь сказать, он опять создает глубину, свою глубину, и в этом и заключается цель жизни? — Нет, не то, а я хотела сказать, что он связывает и «внутри» и «снаружи». Понимаешь, — пещера таится, сосны вылезают, а ручей сразу и то и другое, он и вылезает и вместе с тем роет себе глубину. Петр Петрович провел по щеке Руси тонкой рукою: — Вот видишь, мой друг, три ясных образа, да еще идея о жизни в придачу. Довольно с тебя? — А ты, папа, сказал, что «чушь». Помнишь? — Руся прикорнула к отцу и задержала его руку своею. — Да, — ответил Петр Петрович, — это потому, что тогда у нас с тобой еще не было главного, без чего и стихотворение темно, и жизнь темна, и собственные дела — потемки. — А чего? — Опыта, мой дружок. Только не так, как понимают его кумушки и ученые!
1915
Последние комментарии
22 минут 3 секунд назад
5 часов 25 минут назад
13 часов 14 минут назад
15 часов 45 минут назад
15 часов 53 минут назад
2 дней 3 часов назад