Это было в прошлом веке [Виктор Машнин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Виктор Машнин Это было в прошлом веке
Я и моя дочь
Недругов у меня немного, но они настоящие… Пришёл Дед — мой отчим — бросил окурок в кабинетную печь, на ворох разорванных черновиков — дым повалил в дом. Это так естественно! Когда от него — дым не в трубу, а в дом. Он пришёл не один. Привёл трёхлетнюю Лёну из садика. Пока я на работе, она живёт у моих стариков. Дочь суетливо сбрасывает пальтишко, хватает ложечку, садится за йогурт; рву из старой пелёнки сатиновый передничек. «Папа, я у тебя совсем останусь? Я у тебя всегда останусь?..» Лена проверяет меня на ответ, внимательно смотрит в моё лицо. Я молчу. Дел укоризненно курит в форточку. Циклон гремит на дворе железом. — Останешься, Лена. Забытый Дед бесшумно утекает из дома. — На дворик пойдёшь, Леночка? — Не пойду. Я дома останусь. У тебя. — На детском личике опять паника Наконец, соглашается. Но возвращается быстро. Отыскала ржавую копеечку, эпохи позднего Ельцина. Взрослые такие деньги не находят. — Мы шоколадку покупать будем? — Конечно, деньги теперь есть! Садимся на велосипедик, по деревенской улице едем до магазина, издерживаем сотенную. За столом Лена отдельно, на табурете. В яркой упаковке фруктовый рулет. Ей ещё слово отыскать надо — как называется-то. — Я тоже бананчика хочу!.. Слово случайное, она понимает. Но маленькая победа: сказала, не тыкая ложечкой. — Давай-ка, папа себе отвалит немножко. Папа ведь у тебя как ребёнок. — Нет, ты как папа… — важно поправляет дочь. А потом водит пальчиком по шоколадным клеткам (сродные сестрички-школьницы научили за лето делить шоколад на всех). — Папа, няня Света, Саша-большой, тётя Таня, папа, баба, папа. Тихонько подсказываю, со скрипом душевным: «Дед». На шоколадной иконке — её святые. Она повторяет дважды, сомнительно и утвердительно: — Дед. Дед. Вечером, засыпая, дочь задумчиво гладит мою небритую щёку. Святого человека по имени «мама» она не знает.Воспоминания
Лена перебирает в коробке игрушки. Добывает со дна свою погремушку. — А это чейетто? Не может понять: зачем она здесь? Без ушей, без лапок, без колёсиков. Может, папины вешчи?.. Синие шарики в яркой пластмассовой рамке. Объясняю: когда Лена была ма-аленькой, вот такой, с линейку, этими шариками играла — вот так! Вот так! Откидываю голову, как младенец, и машу рукой. Лена что-то вспомнила. Или я отыскал природную, заложенную в нас пружинку-движение. Теперь не отпускает погремушку. Играет в себя, маленькую, девятимесячную. Утром, едва открыв глазёнки, она просит: «Папа, можно я с дядей Жуком поздороваюсь?» Долго не могу понять: что за новый житель? Когда выходим, бежит к железной клетке и машет кролику ручкой. Потом идём в садик. Вчера я совершил поступок, на который способен только ребёнок. Всех кроликов отпустил на волю. Они обживают «графские развалины» — уложенный в кучу на дрова старый сруб. Во дворе я всякий раз растерянно останавливаюсь: население заячьего замка при появлении хозяина привычно беспокоится. В полутёмных щелях, как летучие мыши, мелькают ушастые головы. Лена прыгает от радости. По крыше заячьего замка, кокетливо подбрасывая задом, носится перед ней теряющий клочьями летнюю шерсть вожак — Дядя Крёлик Жук! В углу двора растёт кем-то посаженная волчья ягода. Она очень ядовита. Кролики всеядны, прошлой зимой они запросто съели пластиковый китайский мешок. Но выдрать эту напасть мне что-то мешает. Что с этой ягодой делал бывший хозяин? Варенье для врагов варил? Подмешивал отраву в засахаренную малину? Навьюченным верблюдом шагаю в темноте по октябрьской грязи. Чавкает под сапогами. В каждой лужице — по огоньку. На шее мой маленький бедуин. На грудь свисает матерчатая сумка с бутылкой молока и игрушками. Лена смотрит на небо. Отличает, где там лампочки горят, а где звёздочки. Навстречу бежит серый волк. Пусть бежит, ему в лес надо. В сырой тишине Лена кричит «Пока!» ребятишкам и старухам в домах. Ближе к дому. Уже знакомые звери — собаки, кошки. Замечаем прыгающую тень. А на следующий вечер всё повторяется. Бедуин на том же месте толкает ножками в грудь: Крёлик! Дядя Жук!Из рассказов про Мырчиху
Мы живём с маленькой дочерью. Вечерами с ней долго разговариваем. В моей памяти открываются какие-то потаённые шлюзы. Я впервые в жизни вспоминаю то, что было со мной в её возрасте. Мама с зимней сессии привезла самолёт. Я проснулся случайно. Квадратную коробку распечатали. Достали холодную игрушку. А он летает? — спросил я. Летает! Потом я уснул. И мне, наверное, что-то снилось. Утром самолёт не полетел. Сломался, наверное. А в магазине летал, — сказала мама. Вот так — над прилавком. И я помнил и помню до- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
15 минут 48 секунд назад
1 день 13 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад