(не) Верь мне (СИ) [Екатерина Таежная] (fb2) читать онлайн

Екатерина Таёжная (не) Верь мне

Глава 1. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Внутри «Черного Букиниста» царила гнетущая духота. Со стен глазели чучела странных существ – отвратительные морды смотрели, моргали, перешептываясь вели диалоги. На полках стояли банки с ингредиентами каких-то зелий и различные предметы, относящиеся к официально запретной магии.Звонкий колокольчик брякнул. В магазин вошел синекожий тролль — точнее спрятанная под этой личиной агент Никария Верис. Не успела девушка осмотреться, как из полумрака прилавка появился высокий мужчина в грязно-фиолетовой мантии. У него была длинная седая коса, игривые желтые глаза и тонкие губы. Хозяин лавки улыбнулся.

— Добро пожаловать, леди.

Ника не первый раз сюда приходила, поэтому даже под личиной была знакома хозяину.После Мерзкой Ночи в район, где находился «Черный Букинист» мало кто вернулся восстанавливать свои лавки. Сейчас тут хозяйничали тролли. Поэтому для безопасности девушка всегда пряталась в теле синекожего монстра.

— Сегодня, я бы хотела приобрести эти.

Ника пропихнула руку в прорезь кармана кожаного жилета, достала смятый клочок бумаги с названиями книг и протянула список продавцу.

Хозяин магазина поднес листок почти к самому носу, прищурил глаза и зачитал:

— “Сборник заклинаний четырех сторон света”, автор Заракаша, “Руководство по выживанию среди зомби”, автор Максимилиан, “Энциклопедия боли. Том 17. Как разговорить русалку”, автор Суран’Жан, — сразу после того, как он произносил название, нужная книга слетала с полки и тихо опускалась на прилавок перед кассой. Но назвать последнее в списке, хозяин не спешил. Он посмотрел на тролля. В желтых глазах появился интерес.

— Последняя книга подлежит только обмену.

— Это мне известно, — сказала Ника и, сняв с плеча тряпичную сумку, протянула ее хозяину магазина.

Мужчина заглянул в котомку.

— Зуб виверны? — уточнил он, вытаскивая из сумки огромную долотообразную окаменелость.

— Пурпурной виверны.

Недолго думая хозяин магазина сунул зуб под прилавок, после произнес:

— “Дневник Ментора Менандра”.Из подсобного помещения послышался свист, вскоре на прилавок мягко опустился хрустальный ларец, на крышке которого сверкала витиеватая надпись: «Μέντωρ Μένανδρος».

— А это за остальные, — сказала девушка и положила перед продавцом мешочек с деньгами.

Хозяин взял оплату в руку и, оценивая, слегка подбросил.

— Все точно, — произнес он. — Спасибо за покупку. Приходите снова…

Колокольчик брякнул. В магазин вошел еще один покупатель. Окружающая обстановка его не интересовала. Незнакомец был одет во все черное, лицо скрывал в глубине капюшона мятого плаща, руки — в узких кожаных перчатках. Гость не подходил к прилавку, оставаясь в стороне — ожидая, когда посторонний покинет помещение. Ника быстро сложила покупки в безразмерную сумку и направилась к выходу.

— Здравствуйте, — поздоровался хозяин «Черного Букиниста», когда незнакомец подошел к прилавку. — Ищете что-то конкретное?

Ника осторожно прикрыла за собой дверь, оставив небольшую щель для любознательного тролличьего уха.

— Mentore Menendros, — произнес незнакомец.

— Но… извините… — хозяин магазина кашлянул, — я его уже обменял…

— Что? Кому?

Подслушивать дальше Ника не стала. Чтобы избежать конфликта, она поспешила прочь.

Как только Ника завернула за угол, перед ней возник тот самый незнакомец.

— Отдай мне книгу, — приказал он.

Ника спрятала сумку за спиной:

— Какую книгу?

— Фолиант Ментора Менандра.

Настрой у незнакомца был серьезный. Ника не являлась боевым магом, чтобы успеть отразить атаку или еще хуже — начать ее первой. Она была обычным оперативником. Ей бы потребовалось несколько минут, чтобы снять с руки визуализацию лапы тролля и воспользоваться своими силами.

— А зачем он вам? — тянула время девушка.

— Я могу купить, — предупредил незнакомец, — а могу взять книгу силой. Выбирай.

До этой угрозы, Ника полагала, что поход в книжный магазин будет спокоен и скучен.Обычное дело — девушку маскировали и отправляли за каким-нибудь раритетами. Ника всегда получала личину синекожего громилы и мало кто решался к ней подойти. Поэтому бесстрашие незнакомца ее удивило:

— Уж простите, — она высвободила из синей лапы мизинец, — но эта книга подлежит только обмену.

Незнакомец сделал плавный пас руками и Ника почувствовала, что тело тролля, в которое она была заключена перестало шевелиться. Девушка была мануальным маджикайем — ее сила в руках, а сейчас они были закованы в толстокожей туше. Единственное, что девушка сумела сделать высвобожденным мизинцем — пустить ветерок скоростью примерно десять метров в секунду. По шкале Бофорта этот поток магической экспрессии обозначался бы как “свежий” и никакого устрашения на незнакомца не произвел, лишь стащил капюшон с его головы.

В этот момент остолбенела не только личина тролля, замерла и сама Ника.

— Фро … грэ… фро… шт… што… — почувствовав себя выброшенной на берег рыбой, зашептала она.

Мужчина на мгновение растерялся — его узнали.

— Живой?! — собрав блуждающие мысли, выпалила Ника.

Тот, кого она узнала, накинул капюшон и попятился.

— Стой! — Ника сообразила забросить “маячок” в карман плаща мужчины. Единственным, что на это сгодилось, был все тот же высвобожденный мизинец.

Мужчина осмотрелся, подошел к первой попавшейся двери и нарисовав на ней какой-то знак, открыл и вошел в только что созданный портал.

Ника, как уж на горячей сковороде, вертелась в теле тролля, пытаясь выбраться. Вскоре “синекожий громила” прошел через незакрытый портал и продолжил погоню.

Ника бежала как одержимая, желая снова увидеть это лицо: ненавистные черты, глаза, кривую линию губ. Сердце хотело вырваться из груди.

Вибрация собственного мизинца привел Нику к высотному зданию. Снеся стеклянную дверь, девушка направилась в лифт.Ника думала: что она скажет? Что сделает? Как это вообще возможно? Этот человек должен был быть мертв. И он ли это?

Лифт поднимался слишком медленно. Сейчас девушка с зубовным скрежетом наблюдала, как номера этажей медленно сменяли друг друга. Ника была напряжена, сердце то затихало, пропуская удар, то задиристо пританцовывало в груди.

Когда лифт остановился Ника до хруста сжала кулаки — к этому моменту из толстокожих лап она высвободила обе руки.

Со стуком разъехались двери лифта. Девушка вышла, за спиной раздался облегченный выдох, она обернулась. В лифте испуганно, прижимаясь, друг к другу, стояла пожилая пара. Ника была так увлечена погоней, что не заметила ехавших с ней стариков.

Виновато опустив могучие плечи, тролль заглянул в лифт и вежливо поинтересовался:

— Вам какой?

— Черт… чертвертый, — выплюнув вставную челюсть, ответил дрожащий то ли от старости, то ли от страха дед.

Тролль повернулся к панели с кнопками и отправил стариков на указанный этаж. Двери закрылись. Лифт поехал вниз.

Ника продолжила погоню.Она старалась двигаться быстро и тихо, но даже отзвук собственного сердцебиения казался ей слишком громким. Но ворвавшись в “указанную” мизинцем квартиру, Ника застал лишь пустоту.

— Нет! Черт возьми! — сорванным голосом прокричала она.

Ника с удовольствием бы разгромила здесь все стихийным выбросом мануальной магии, если бы преследование вела по приказу. Неразрешенная порча имущества обычных людей — это бумажная волокита, лишение премиальных, а то и черная метка в личном деле. Сюда вообще соваться не следовало. Это Ника поняла слишком поздно.

Она выдохнула и решила осмотреться. Осторожно обследуя каждый уголок квартиры, Ника не наткнулась ни на одну ловушку и пентаграмму для непрошенных гостей.

— И это все? — усмехнулась она вслух.

Вальяжно расхаживая по чужой квартире, Ника забрела на кухню, взяла со стола чистый стакан, налила воды из-под крана, подошла к окну. Температуре внутри тролля позавидовали бы все теплицы садоводов.

— Как жарко.

Ника в два глотка осушила стакан, бросила взгляд на стоявшую на подоконнике вазу, из которой торчала одинокая алая роза. На бутоне лежал ее мизинец и маленький клочок бумаги. На нем аккуратным почерком было написано:

“Возвращаю Ваш палец. Не пригодился”.

После прочтения пергамент вспыхнул, мгновенно превратившись в кучку серого пепла.

— Ах ты, гад! — наполненная злобой, обратилась Ника будто к цветку.

Роза напугано сникла и уже через секунду была избита бутоном о подоконник.

— Иди, мой хороший, обратно, — ласково проскулила Ника, возвращая мизинец на руку.

Утром девушку ждали в ОЧП с купленными книгами и подробным докладом. Значит ей предстоит объяснить все произошедшее.

Ника поспешила обратно. В это раз она была осторожна, стараясь оставаться незамеченной.

Портал был все еще открыт, брешь становилась нестабильной, но выбора не было. Воровато оглядываясь, синекожий монстр потрусил к порталу. Шаг. Ника почувствовала, как ее сердце сжимается, словно готовясь к прыжку. Девушка сделала еще один быстрый шаг и оказалась в ее мире. Портал оставался открытым.

“Плохо дело”, — тяжело дыша, подумала Ника и достала из безразмерной котомки мобильник. Сначала она хотела набрать начальнику и предупредить об открытом портале, но быстро передумав, набрала номер друга. Трубку тот снял не сразу, пришлось перенабирать трижды. Когда же Ника услышала подвыпившее «Алле», то с удовольствием спустила на бедолагу скопившееся за сегодня негодование. Из трубки донеслось раздраженное «Ща-буду».

Девушка лишь надеялась, что захмелевший дружок не заснет где-нибудь в кинетическом коридоре.

— Ну что такое? — через пару секунд спросил, возникший в воздухе рот Киррана.

Появлялся этот парень в последнее время, как чеширский кот — сначала ротовая полость, затем уши, глаза и все остальное. В этот раз после небесно-голубых глаз Киррана, возник тигриный хвост.

Ника сказала:

— Непредвиденные обстоятельства. Дома расскажу.

— Ладно, господин тролль, — полностью явившись, сказал Кирран.

Девушка проворчала:

— Я, вообще-то, на задании. А с тобой-то то? Почему тебя, почему хвост?

Погладив хвост, Кирран ответил:

— Дину проспорил… До утра так ходить придется. А что с твоим абонементом?

— Я разве не говорила, что мой абонемент надо продлить.

— Не помню такого.

Ника отмахнулась.

— Уходим, пока комиссары не понаехали, — произнес «тролль», подошел к Киррану и жадно загреб его в объятия. — Только не потеряй меня, зюзя.

Под тяжестью нового тела подруги Кирран закряхтел:

— А ты меня не раздави.

В переулке будто взорвался мешок с мукой, осыпав все вокруг оранжевой межпространственной пылью. Тролль и парень с хвостом исчезли.

Комфорт молекулярного перемещения по абонементу зависел от его стоимости. Господин Мак-Кирран-Сол был студентом Института Милосердия и подрабатывал домовым егерем. Его низкое жалование гарантировало путешествие, граничащее по шкале между делениями «неопасно» и «в живых останешься». Поэтому в процессе расщепления, вытягивания, скручивания, нагревания и всего остального, что испытывают любые смертные при подобном перемещении, где-то в кинетическом коридоре потерялись синекожие нога и ухо. Удачно приземлиться, тоже не удалось. Ника и Кирран с шумом лопнувшего от перегрузки тролличьего брюха грохнулись на пол.

— Хорошо, что я сверху, — выдохнул Кирран, поднимаясь с наполовину расщепленного синего монстра.

— Какой ужас, — прошептала Ника. — Перемещаться такими путями опасно. Как ты в живых-то до сих пор ходишь?

— Если перемещаться с огромными троллями, то, может, и опасно.

— Нельзя на себе так экономить.

— А я на себе и не экономлю, я экономлю на абонементах.

Ника вспомнила о покупках и взволнованно дернула лямку сумки. Та откликнулась тяжестью.

— Если бы с книгами что-то случилось… — Девушка погрозила приятелю кулаком.

Кирран помог подруге подняться.

— Все равно виновата была бы ты.— Это правда…

— Тебе долго еще ходить в этих останках?

Верис посмотрела на изуродованную тушу тролля и, пожав плечами, ответила:

— Час еще, может полтора.

— Ужас. Расскажешь что случилось?

— Слушай, я очень хочу есть.

— Ладно, сейчас организую и не смей от меня ничего утаивать!

Кирран положил абонемент на чудом уцелевший после приземления журнальный столик и пошел на кухню.

Ника кинула сумку на диван и в надежде, что от перегрузки это синее тело расползется, попыталась его снять, но личина тролля не поддавалась.

— Дьявол, — выругалась девушка и решила позвонить начальнику, чтобы тот дистанционно снял мерзкую тушу, которая из-за взорвавшихся кишок ужасно пованивала.

Из кухни послышался голос Киррана:

— Ник?

— Что?

— Пиво будешь?

— Буду. Только в душ схожу.

— Не помешало бы…

Ника достала из сумки телефон, отыскала в справочник нужный номер, но кнопку вызова нажать не решилась. Она представила холодный взгляд красных глаз господина Масса, с которым она встретится завтра утром. В животе заурчало. Девушка нахмурилась, втянув голову в плечи. Преследование, не имеющее официального разрешения ЦУМВД, приравнивалось к преступлению. Но положение Ники было безрадостным еще и по причине путешествия через брешь и форс-мажорного появления тролля на глазах у простых смертных. Жди скандала. Девушка махнула рукой и написала начальнику сообщение:

“Все хорошо. Книги у меня. Утром буду. Сними с меня тролля. Все хорошо”.

Только после того, как Ника нажала на кнопку “отправить” и послание со скоростью магического почтового голубя вылетело из мобильника, девушка сообразила, что разоблачила себя. Написав “все хорошо” дважды. Телефон пиликнул. Ника открыла послание:

“Личина тролля деинсталлирована. Прошу прибыть в мой кабинет незамедлительно”.

— Какой официальный тон… все, я в жопе, — вздохнула Ника, стряхивая с себя визуализацию синекожей личины, словно хлебные крошки. — Хоть от этой туши избавилась.

В дверном проеме между небольшой гостиной и кухней остановился Кирран, щелкнув пальцами по бутылке пива, он сказал:

— А вот твое пиво, вонючка…

Но предложение не нашло адресата, застав в пустой комнате лишь облако межпространственной пыли.

***

В приемной Рик’Арда Масса было не протолкнуться. Нике показалось, что здесь галдел весь дежурный состав агентов Отдела Чрезвычайных Происшествий. Хотя, шум, стоящий в ушах девушки в большей степени был вызван перегрузкой от перемещения по студенческому абонементу, который девчонка умыкнула у Киррана. Ника пробралась к секретарю и как могла вежливо обратилась к старухе:

— Добрый вечер… госпожа Мирза. Шеф у себя?

Черноволосая карга поправила очки и, выпучив бесцветные глаза на уставшую девушку, загнусила:— Госпожа Верис, и Вы решили почтить нас своим присутствием?

— Как видите.

— Тогда извольте объяснить, почему правила приема господина Масса не вызывают сомнений ни у одного агента О-Чэ-Пэ, кроме Вас? Вам будет дозволено войти при условии официального или личного приглашения. Оно у Вас имеется? Я не вижу вас в списках.

Ника через силу улыбнулась, достала телефон, отыскала в куче электронных сообщений нужное смс и показала его секретарю.

— Вот! Господин Масса вызвал меня, — важно сказала она. — Достаточно официальное?

— Не достаточно официальное, запишу как личное… личный прием у нас по четвергам.

— Ой, ну вы же знаете кто я, зачем это все?

— Правила, есть правила…

Старуха Мирза, вот уже шестьдесят три года работающая секретарем начальников Чрезвычайных Происшествий, чьи одиннадцать портретов любовно украшали стены данной приемной, раздражала почти всех агентов ЦУМВД. Ее чванливый вид, отталкивающий голос и дотошные расспросы донимали даже обер-комиссаров, которые записывались на прием к начальнику ОЧП. И сейчас из-за непрестанной бдительности секретаря, гомонящие агенты, поочередно заносили свои фамилии в список на подпись.

— Значит, этот пердимонокль из-за Вас? — голос секретарши приобрел противно высокие нотки, а густые черные брови подпрыгнули вверх.

— Я понятия не имею что такое пердимонокль, — ответила Ника.

— Смею предположить, что и о дурном запашке, от Вас исходящем, вы так же понятия не имеете? В противном случае вы бы не посмели…

— Имею, — перебила Ника. — Так мне можно войти?

— Я доложу о Вас, — потянувшись к телефону, сказала старуха.

— Будьте любезны…

— Господин Рик’Ард, к Вам агент ОЧэПэ Никария Верис.

— Пусть войдет, — послышался голос из хрипящей трубки.

Старуха указала худой бледной рукой на дверь и сказала:

— Можете войти.

— Спасибо, что разрешили, — проворчала Ника и направилась в кабинет.

При первом же взгляде господина Масса, что жалил порой так же точно, как его знаменитая шпага-змея, сердце Ники словно подскочило к левому виску, опасливо заклокотав у самого уха.

Девушка робко поклонилась и спросила:

— Можно?

Рик’Ард Масса не сказав ни слова, кивнул и жестом руки пригласил Нику присесть на одно из кресел перед его столом. Девушка снова несмело поклонилась и выполнила указание. Ника никогда не видела своего отца повышающим на кого-либо голос, но в данный момент она содрогалась от мысли, что на нее будут кричать. Как только девушка расположилась в кресле, по-прежнему молчаливый господин Масса кинул перед ней на стол свежий номер многотиражки.

— Что это? — взяв в руки газету, спросила девушка.

— Это предварительный макет завтрашнего номера «Небывалые Новости», — ответил мужчина. — Почитай.

Искать, с чем именно предложено ознакомиться, Нике не пришлось. На первой же странице гротескным шрифтом чернел заголовок «Тролли создают порталы! Начальник ОЧП опозорен!» далее следовала фотография тролля рядом с поратлом и ниже статья, обвиняющая Рик’Арда Масса чуть ли не во всех смертных грехах. Ника быстро пробежалась глазами по тексту, не отыскав своего имени, выдохнула, виновато посмотрела на начальника и сказала:

— В «Небывалых Новостях» публикуют мало правды.

— Зато фактов у них предостаточно, чтобы ее коверкать, — перебил Масса. — Знакомый тролль?

Ника покаянно глянула на фотографию.

— Знакомый, — опустив голову, ответила она.

Рик’Ард Масса был высоким мужчиной крепкого телосложения, имел породистую осанку и хорошо поставленный командный голос. Почти алые волосы оттеняли и без того смуглую кожу до землянистого цвета. Глаза господина Масса в зависимости от настроения, то словно наполнялись бургундским, то сверкали рубиновым блеском. Его лицо имело четкий, будто высеченный из камня профиль и в то же время аристократично-тонкие черты, восходящие брови, бледные губы и легкомысленную эспаньолку на изящном подбородке. К подбору одежды господин Масса относился беспритязательно, выбирая туалеты исходя из обстоятельств, при которых ему нужно было появиться, но почти всегда оставался верным любимой оливковой гамме.

— Ты же понимаешь, что мне лично придется представить документы нарушителя?

Ника подняла испуганный взгляд на начальника.

— Мои?

— Завтра выйдет эта газетенка и все ополчатся на троллей. Я как начальник Отдела Чрезвычайных Происшествий мог бы долго водить судью за нос, затягивать расследование или подрабатывать кухарем, развешивая министрам вкусную лапшу. На их большие любознательные уши. Если бы это были только слухи. А мы имеем фотографию и расширяющийся портал. Как мне в сложившейся ситуации следует действовать?

Агент Верис привстав, сказала:

— Я все объясню… — захотела оправдаться Ника, но смолкла почти сразу, как открыла рот.

Версия о том, что она, позабыв об обязанностях, преследовала мужчину, которого несколько лет назад убил сидевший перед ней маджикай, показалась девушке еще глупее, сложившейся ситуации.

Рик’Ард Масса заинтересованно сложил руки на груди и произнес:

— Потрудитесь сделать это, агент Верис.

Ника присела.

— И зачем этот официальный тон?

— Ника, — голос начальника стал мягче, — хроникеры «Небывалых Новостей», которые сейчас роятся на месте портала, уже нашли следы принадлежащие агенту ЦУМВД, плюс межпространственную пыль, оставленную от перемещений по студенческому абонементу, твоего дружка.

— Какого дьявола?! — вырвалось из уст госпожи Верис. — Эти репортеры работают лучше, чем наши агенты! Как им все так быстро удалось?

— Их кормят действия, а наших агентов, к сожалению, бумажные отчеты, — Масса вздохнул, — теперь у хроникеров достаточно сведений, чтобы всего лишь за день узнать твое имя, Ника, и номер абонемента Киррана. Предварительную версию о том, что мой агент вела преследование беглого нарушителя, я, конечно же, озвучу. Но мне хочется знать, из-за какой правды я буду вынужден солгать. Самое главное: ты прошла через портал?

Девушка почувствовала, как краска стыда расставляет акценты на ее теле, избирая фаворитами грудь и щеки.

— Да-а-а — Ника затрясла указательным пальцем. — Ты прав. Я вела преследование нарушителя! И это он открыл портал.

Посмотрев на отца, Ника мгновенно провалилась в омут его высокомудрых очей. Масса был одним из лучших телепатических маджикайев, которому бесцеремонно влезть в голову сидящего перед ним не составляло труда. Преградой же для подобной фамильярной свободы была лишь нравственность Рик’Арда, которая вот уже многие годы оставалась стоически непоколебима. Он никогда не рассматривал чужие мысли без острой на то необходимости, единично проверял собеседников на ложь, но с удовольствием использовал свои способности в быту, например, взглядом передвигая предметы. А уверенность большинства агентов Отдела Чрезвычайных Происшествий в том, что их начальник при каждой встрече незаметно выведывает тайны своих подчиненным — домысел. Господин Масса был достаточно умен, чтобы понимать, когда его водят за нос или что-то не договаривают.

Сейчас Ника почувствовала лишь навязчивое стремление рассказать правду. Несомненно, это желание было вызвано некоторыми усилиями со стороны телепата. Но такому побуждению легко можно было сопротивляться. Если бы девушка захотела скрыть правду — она бы ее утаила.

— Я знаю, это будет звучать глупо, — Ника медлила, — но сначала все было как обычно. Я купила книги.., - она достала из безразмерной котомки книги, уложила их небольшой стопкой на столе. Последним поверх остальных лег в хрустальный ларец с дневником Ментора Менандра. Ника не спешила выпускать фолиант из рук. Она провела ладонью по глянцевой крышке и сказала:

— Это все из-за него…

Масса заинтересованно подался вперед.

— Из-за кого?

— Ему нужен был именно этот дневник. Он тоже хотел его обменять, но я была первой… потом он решил забрать фолиант силой.

Стопка книг вместе с дневником Менандра оттолкнулась от ладони девушки и медленно двинулась к хозяину телепатических чар.

Масса взял в руки хрустальный ларец и, посмотрев на фолиант, спросил:

— Кто? О ком ты говоришь, Ника?

— Я понимаю всю нелепость того, что сейчас произнесу, но если бы не это появление, я бы все сделала правильно, поверь мне…

— Никария Верис.

— Грегори Фрост, — коротко ответила девушка.

— Что?

Ника кивнула и подтвердила сказанное:

— Я видела Фроста.

— Грегори Фроста?

— Да. Портал открыл именно он, когда убегал. Я не умею их создавать, ты же знаешь. К тому же это запрещено. А Фрост умел и на запреты ему плевать!

— Ника, Грегори много лет назад…

— Я знаю. Умер. Но это был он, — настояла девушка.

— Ты уверена?

— Я бы не перепутала.

— И где же он сейчас?

— Я преследовала его до квартиры, а там он исчез. Но уверяю, это был живой Фрост. Я почти уверена, что это был он.

Рик’Ард Масса вздохнул и, разочарованно посмотрев на сидевшую перед ним девушку, нажал кнопку вызова на многоканальном телефоне.

— Мирза, свяжись, пожалуйста, с Институтом Милосердия, — мрачно попросил он, — пусть пришлют копию медицинской карты Никарии Верис.

— Да, господин Масса, — прозвучал довольный голос старухи-секретаря, — я сделаю это незамедлительно.

— Но зачем? — озадачилась Ника.

— Хочу узнать, о твоем здоровье и чем Лионкур тебя лечит.

— Что значит чем? Ты же не думаешь… Нет же… я не сумасшедшая.

— Я этого не говорил.

— Тогда зачем моя медкарта? Я, правда, видела Фроста. Ты же можешь, загляни в мои воспоминания. Я не вру.

Желваки дернулись на зрелых скулах начальника. Вседозволенность — то искушение, которому господин Масса больше не желал поддаваться. Поэтому предложение просто так покопаться в чужой голове для Рик’Арда всегда звучало подобно оскорблению.

— Не вижу в этом необходимости, — сдержанно произнес начальник ОЧП.

— Но ты же не веришь в то, что я говорю.

— А ты сама веришь?

Ника ответила не сразу:

— Да, — не твердо произнесла она. — Я уверена… что не обозналась.

— Хватит, — суровым тоном перебил девушку господин Масса. — С этим разберемся позже. Сейчас важно другое. Запиши или запомни. Цер-12-34.

— Что это?

— Это номер генетического алгоритма одного из восточных троллей, его ДНК я брал для создания твоей личины. Спустись в архив и найди мне его дело..

— Для чего? — недоумевала Ника.

Глаза господина Масса заблестели.

— Нужно назначить виноватого… во всем этом, — бесстрастно сказал начальник.

К горлу агента Верис подкатил горький привкус несправедливости. Девушка возмущенно отшвырнула многотиражку и храбро произнесла:

— Но это же не честно! Здесь не виноват ни один мерзкий тролль. Давай я все исправлю. Я обещаю, что не вернусь домой, покаа…

Господин Масса покачал головой, медленно поднялся и неторопливой поступью направился к девушке.

— Ах, Ника… ты предлагаешь мне всенародно обвинить в халатности агента ОЧП? Моего агента? Нет. Чтобы устранить все последствия, я уже созвал дежурный состав. Ты спускайся в архив. К утру личное дело должно лежать на моем столе.

Ника уязвлено опустила голову.

— Я так не могу…

— А я не собираюсь пытаться оправдывать тебя абсурдной историей про погоню за мертвецом. К сожалению, я дал обещание твоей матери заботиться о тебе. И не привык нарушать слово.

— К сожалению? — обида в голосе девушки приобретала ноты возмущения. — Я совершеннолетняя, твоя забота мне уже не нужна.

— Тебе всегда была и будет нужна чья-то забота.Ника хотела возразить, возможно сейчас был тот самый момент, когда наконец стоит признаться отцу, что все эти годы ей была нужна не холодная забота, а просто любовь…

Рик’Ард Масса глубоко вздохнул, обернулся и мысленно нажал кнопку вызова на телефоне. В кабинете раздался противный голос секретарши:

— Да, господин Масса?

— Пусть мой сын зайдет.

Каждое нарушение правил бросало старуху Мирзу в омут недовольства и раздражения. Старуха начинала шипеть и покрываться пятнами, но перечить начальству почти никогда не решалась.

— Но его здесь нет, — немного погодя зашипела Мирза.

Рик’Ард Масса сказал:

— Он там. Вы его не видите.. Передайте, чтобы он немедленно появился.

— Эм… как скажете, — пробрюзжала Мирза. — Довожу до сведения, что уже подала официальный запрос в Институт Милосердия, медицинская карта агента Никарии Верис, будет у Вас к утру.

— Благодарю.

— Угу, — донесся скупой выдох секретарши.

После непродолжительного писка телефона в кабинете Рик’Арда Масса наступила тишина.

Ника поняла, что момент для душевных разговоров все же был не подходящим, поэтому спросила:

— Я могу идти?

— Иди, — равнодушно ответил Масса.

— А что ты будешь делать?

— Подставлять себя и свой отдел точно не собираюсь. Будь спокойна, о тебе никто не узнает.

— Нет, с троллем?

— Этим займется Дин.

Ника опустила голову — ее сводный братец, был пожалуй, самым малочувствительный парнем, которого она знала, к тому же он с презрением относился к сверхъестественным существам подобным троллям.

Дверь в кабинет начальника ОЧП отворилась. Словно по шалости сквозняка тут же захлопнулась. Раздался звонкий голос:

— Привет, начальник!

— Здравствуй, — кивнул Рик’Ард Масса.

— Никуль, приветуль!

Девушка вздрогнула от вольного шлепка по спине и в ответ заголосила:

— Дин! Я же просила…

— Пора и привыкнуть,— подтрунил звонкий голос.

Секундой позже появилась верхняя половина невидимки.

Посреди кабинета возник поджарый обнаженный торс, затем жилистые плечи, руки, висевший на шее мобильник-хамелеон и темноволосая голова. Завершилось это явление блеском бурого цвета глаз и кривой усмешкой. В этом был весь Дин’Ард Репентино. Ко многому безразличный, откровенный и памятозлобный. Если бы не ощутимый авторитет отца, под прессом которого уже седьмой год пребывал Репентино, биография этого парня продолжалась бы в далеких застенках. Из-за распущенного характера отпрыска, отношения с внебрачным сыном у господина Масса были пусть и доверительными, но не простыми. До шестнадцати лет Дин рос под надзором своенравной матери, ничего не зная о втором родителе. «Так получилось…» — сказала женщина перед смертью, оставив отца и сына — малознакомых, почти чужих друг другу людей наедине со столь драматичной тайной.

Как правило, папы для мальчиков являются объектом, с которого те копирует манеры, привычки, жесты. К сожалению Дин Репентино познал отца слишком поздно, чтобы унаследовать хотя бы малую толику того величия, тех куртуазных манер и мудрости, которые присущи начальнику ОЧП. Но и Рик’Арда Масса был не готов воспитывать уже взрослого и дерзкого сына. Он хотел видеть в наследнике, прежде всего нынешнего себя, свое продолжение, но замечал в нем лишь свои слабые стороны — отчего с большим трудом сумел отказаться.

Достоинством Дина Репентино была способность строить реалистичные теории, связывая воедино разрозненные факты, составлять общую картину магопроисшествий. Парень хорошо бы проявил себя в аналитическом отделе, но господин Масса предпочел держать горе-сына ближе к себе, а самому Дину было плевать, где и как зарабатывать деньги. Особое внимание он уделял забавам, которые при его врожденной способности к невидимому камуфляжу иногда доходили до абсурда. Репентино, например, обожал гулять по женским душевым, являя всполошенным девицам лишь детородную часть своего тела. Все знали его как пошлеца и развратника.

— Показывайте, что у вас там? Какую грязную работенку подкинул мне мой папаша? — торопливо поинтересовался Дин.

Господин Масса повел бровью и ответил:

— Спустись в архив и принеси личное дело тролля. Запомни Цер-12-34. Не перепутай. Разрешение на перемещение в архив возьми у секретаря.

Дин картинно закатил глаза и, причмокнув, исчез. Лишь его звонкий голос произнес:

— Как скажете, господин начальник.

Макет газеты «Небывалые Новости» слетел со стола и смятый в невидимой руке вместе с торсом агента Репентино исчез в открытых дверях.

— А ты почему еще здесь? — поинтересовался Масса.

Ника обиженно посмотрела на начальника и сказала:

— Пап, это был Фрост…

— Ступай, сейчас не до тебя.

Девушка была возмущена и пристыжена одновременно. Она поклонилась и вышла из кабинета.

Глава 2. АРХИВ ВОСПОМИНАНИЙ

Здание, в котором располагались многочисленные отделы Центрального Управления Магическими Видами Действия, имело множество уровней и подуровней. Кабинеты, приемные и комнаты отдыха, залы заседания, камеры, испытательные порталы и лаборатории, все это напоминало огромный муравейник, в котором день и ночь трудились маджикайи. Правда здесь была одна общая столовая, библиотека и единственный на весь город магический архив, куда вот уже несколько минут спускалась агент Верис. В большом грузоподъемном лифте на этот случай была предусмотрена кособокая покрытая темным лаком дубовая лавочка, на которую девушка, сразу как вошла, присела. Ника являлась частым гостем в архиве, поэтому знала, что ее ждет долгая поездка вниз. Все остальные лифты в управлении двигались намного быстрее, почти мгновенно доставляя визитеров на нужные этажи, а про доставляющий в ахив грузоподъемник все время забывали и давно не ремонтировали. Поэтому он имел скорость старой черепахи и неприятно поскрипывал.

Когда Ника никуда не спешила, она садилась в этот лифт и вместе со скукой погружалась в сладкую дремоту и просыпалась либо от панибратского толчка в плечо, которым будил ее ногомногорук — один из подземных рабочих, либо от стука дверей вернувшегося наверх лифта. Несмотря на то, что Ника действительно очень устала, она была слишком возбуждена происходящим, чтобы заснуть. Ей казалось, что в этот раз спуск в архив длился особенно долго и как только двери грузоподъемника открылись, явив длинный облицованный черным мрамором коридор, девушка выдохнула.

В архиве пахло то ли выкопанным картофелем то ли многолетней плесенью. Дышать полной грудью никто не решался, а посетителям со скрытой аллергической реакцией на подземные помещения почти всегда приходилось оказывать медицинскую помощь. Но из-за того, что Ника нередко спускалась в архив, она чувствовала себя здесь вполне комфортно.

В конце широкого коридора стояло деревянное трехступенчатое основание, где находились: заваленный стопками тетрадей п-образный стол, небольшая картотека с пропусками, многоящиковый комод для всякой дребедени и обитое красным вельветом кресло, в котором «покоилось» тело главного архивариуса. Старый маджикай-перевертыш спал прямо на рабочем месте, приветливо посапывая в длинные седые усы. Он был похож на крота — тотемное животное, в которое при желании превращался раньше. Сейчас же оборотнические способности старика-архивариуса были частично утрачены, поэтому его тело оставалось в удобном для работы под землей образе полукрота-получеловека.

— Господин Сторхий, это Ника, — не желая будить спящего старика, но приличия ради прошептала девушка. — Мне нужно в секцию переписи троллей.

Сквозь сон архивариус буркнул замученную годами фразу:

— Бери билет, распишись и проходи.

Ника так и сделала: осторожно поднялась по ступеням скрипучего основания, открыла ящик с билетами-пропусками, чиркнула в книгу посещений свое имя, расписалась. Фамилии Репентино в списке не было. Дин, конечно, не удосужился соблюсти все формальности и просто проскочил незамеченным. Ника поставила на билете допуск отпечатком большого пальца правой лапы спящего архивариуса и, склонившись почти над самым его ухом, тихо поинтересовалась:

— А где эта секция находится?

— Бери билет, распишись… и прохо…ди, — сонно пробормотал старик.

— Понятно, — сказала Ника, спускаясь с деревянного основания.

На столе архивариуса стояла ржавая подставка с обновленными брошюрами, в которых доступно, был нарисован многокоридорный план архива. Вытащив один из буклетов, девушка направилась дальше.

— Спасибо, господин Сторхий, — разворачивая брошюру, поблагодарила Ника.

— Бери билет, распишись и проходи… — послышалось бормотание за спиной.

На первый взгляд план архивного помещения достаточно прост: различные секции были пронумерованы, коридоры, ведущие к ним, разноцветно раскрашены, а специальные блестящие пометки указывали на степень доступа в данный информационный раздел. Но самостоятельно, без навигатора разобраться в этом лабиринте поворотов и уровней было не просто. Остановившись у распределительной развилки, которая пока делилась только на три коридора, Ника решила воспользоваться помощником и подошла к огромной плетеной корзине. В ней хранились ботинки-навигаторы.

Говорят, что ни одна старая обувь не пропадает бесследно. Та, что выбрасывалась в этом городе, сначала попадала в специальный отдел управления, где ее заговаривали и клеймили рунами, чтобы впоследствии использовать, как путеводители. Для каждой дороги были свои ботинки. Не редко сюда обращались и заботливые родители, просили заговорить обувь для маленьких деток, чтобы уходя из дома на прогулку, малыши не терялись и всегда возвращались обратно. Для лабиринтов архива такие помощники были незаменимы, как для вынужденных визитеров, так и для подземных работников архива. Здесь такую обувь называли «таберны» или просто табки. Над корзиной висела табличка с инструкцией по ботиночной эксплуатации:

«ДОБРЫЕ ТАБЕРНЫ»

Способ обувной эксплуатации:

1.Снимите вашу личную обувь и положите в принесенный с собой пакет/сумку.

2.Нагнитесь над корзиной и поприветствуйте «добрые таберны».

3.Громко и четко произнесите раздел/секцию/конечный пункт вашего направления

4.Осторожно! Из корзины выскочит обувь. Берегите лицо!

5.В течении одной минуты наденьте выбравшие вас «таберны» и приготовьтесь идти.

6.Внимание! Не оставляйте пакет с личной обувью рядом с корзиной

7.Шаги по направлению к цели должны быть размеренными и осторожными

8.Ни в коем случае не оскорбляйте волшебную обувь, не ругайтесь из-за слишком быстрого/медленного темпа. «Таберны» могут обидеться и завести вас в неправильную секцию

9.По окончании отведенного времени в нужной вам секции, громко и четко произнесите команду: «Обратно», и приготовьтесь идти

10.Вернувшись, не забудьте уложить помогавшие вам «добрые таберны» в корзину

Внимание! Администрация архива не несет ответственности за забытые в секциях вещи или оставленную у корзины личную обувь. Место магически нестабильно. Надеемся на понимание.

Администрация архива

Ника давно была знакома с правилами пользования заговоренной обувью. Она склонилась над разноцветной кучей ботинок и громко произнесла:

— Добрый вечер. В секцию восточных троллей, пожалуйста.

Корзина с табернами закряхтела и благодушно выплюнула пару больших желтых ботинок, которые знали дорогу. Агент Верис никогда не разувалась, а надевала предложенную обувь прямо на свою. Пока желтые остроносые ботинки стояли на месте, Ника пропихнула в них свои кроссовки, стоптав у заговоренной обуви пятки. Как было сказано в инструкции, ботинки двинулись в путь примерно через минуту. Не широкие шаги и средняя скорость табок позволяли девушке следить за дорогой, сравнивая пройденный путь с планом из буклета. После продолжительных плутаний Ника добралась до раздела чудовищ, а еще через пару минут до секции троллей. Заговоренная обувь сделала десяток шагов влево и остановилась перед горизонтальной вывеской «Все о восточных троллях». Ника сняла желтые ботинки, окинула взглядом раздел переписи. Личные дела троллей злорадно выглядывали с деревянных полок на слегка растерянную девушку. Ника заинтересованно прошлась мимо стеллажей пронумерованных Цер-1… Никого.

— Или уже был? — вслух подумала Ника, решив позвонить Дину.

Она достала из бокового кармана сумки мобильный телефон. Отыскала номер Репентино, нажала кнопку вызова. Как только прошло соединение, в секции восточных троллей заиграла веселая мелодия.

— Здесь значит, — обрадовалась Ника и пошла на звук.

Через тройку стеллажей девушка остановилась. Ее внимание привлекли несколько анкет парящих в воздухе и стоящие возле стола потрепанные цветастые тапки.

Вызываемый абонент, наконец, снял трубку и на всю секцию зашумел голос Репентино:

— Тебе чего?

Девушка покачала головой и прошептала в телефонную трубку:

— Дин, ты не там ищешь.

— Что? Что значит не там? Погоди, а ты… ты где?

Ника выключила мобильник.

— У тебя за спиной.

— Проконтролировать пришла? — раздался голос невидимки.

— Цер-12-34. А ты потрошишь Цер-12-43.

— Серьезно? — удивился голос Репентино. — Никто кроме тебя и не заметил бы.

— Вообще-то будут делать генетическое сравнение, — сердито произнесла девушка.

Витающая в воздухе анкета шмякнулась на пол.

Голос Репентино послышался уже из коридора:

— А сама все сделать не хочешь?

Ника выглянула из-за стеллажей.

— Нет, не хочу. То, что ты делаешь — подло.

Падкий на пошлости Репентино любезно явил две бледнокожие окружности своего зада.

Привыкшая к бесстыжим забавам сводного брата Ника кисло улыбнулась и произнесла:

— Вот оно — твое истинное лицо. Или так выглядит твой мозг?

— Нет, — возразил Дин, — так выглядит ситуация, в которой ты оказалась. Туда и половину отдела за собой потащила.

— Интересно, не ты ли та самая половина?

— Предполагаю, что самая лучшая. Слушай, Никуль, а ты что, правда Фроста видела?

— Подслушивал?

— Не только. Еще и подсматривал.

Филейная часть Репентино порхнула к полке с номером 12-35.

— 12-34, — направила Ника.

В воздухе над ягодицами появился темноволосый затылок. Дин повернулся к девушке лицом без глаз и носа:

— Слушай, выбирай сама. Ты мне уже надоела.

— Я не имею никакого морального права распоряжаться чьей-либо жизнью…

— Бла-бла-бла…

— Тебе я смотрю, вообще не совестно было согласиться.

— А мне плевать! Я не несу никакой ответственности. Меня попросили принести личное дело этого монстра. И мне не интересно, что с ним произойдет после. Хотя, я догадываюсь, ведь он напал на великородного маджикайя.

— Ни на кого он не нападал…

— Никуль, успокойся, — перебил девушку Репентино. — Всего-то тролль. Этх шрекенов тысячи.

— Очень многие им благодарны за помощь. Тогда…

Репентино снова перебил:

— Если не назначить виновного, поднимется столько шума, к ответственности привлекут не только тебя, но и отца. А это может сказаться на дальнейшем его, моем или твоем продвижении по службе. Так, ты мне расскажешь, что там у тебя за глюк с Фростом?

Несмотря на разность жизненных ценностей, за все те годы, что Дин и Ника были знакомы, они прошли полдороги к дружбе, поэтому в их отношениях иногда случались моменты, когда сводные брат и сестра говорили по душам.

— Ты тоже думаешь, что мне показалось? — присев за небольшой стол, расстроено спросила Ника.

— Думаю, что ты теперь и сама так думаешь, — предположил Дин, наконец, взяв правильную анкету.

— Тогда почему он побежал? Почему он побежал,когда я его узнала?

— Если бы со мной заговорил отвратительный тролль, я бы тоже побежал. И плевать мне было бы, узнал он во мне кого-то или нет. Слушай, может, это какой-то побочный эффект твоего лечения? Почему ты так уверена, что это был именно Фрост? — разглядывая анкету, поинтересовался невидимка. — Не можешь его забыть?

— В каком смысле?

— Ну, ты не могла обознаться?

— Не могла! — повысила голос Ника.

— Верно, ведь именно ты тот единственный в мире маджикай, который не может ошибиться, — засмеялся в ответ Репентино.

Агент Верис опустила взгляд и пробубнила себе под нос:

— Я не могла обознаться. А может и могла… он побежал… и я побежала.

Девушка никому не рассказывала, что какой год, тайно выращивала плоды ненависти и презрения к нему, что именно Грегори Фрост являлся оправданием всех ее нынешних бед и несчастий. Когда жизнь Ники шла наперекосяк, а планы рушились, будучи едва намеченными, девушка инстинктивно искала виноватого.

Репентино вздохнул, помаячив анкетой перед носом девушки:

— А вот и наш тролль. Увидимся вечером, — последнее, что сказал Репентино, перед тем, как уйти из архива.

Агент Верис уперлась локтями в стол, сонно зевнув осмотрелась. Слева стоял стеллаж доверху набитый анкетами погибших троллей. Наверху блестела табличка “После Мерзкой Ночи”.

Над утесом тихой реки, где золотые облака ласкали узорчатые шпили куполообразных башен, неспокойно кружили ласточки. Встревоженные злосчастным предвестьем, они вылетали из своих гнезд, пытаясь предугадать с какой стороны придет беда. В этот день, нечаянная тревога постучалась в сердца многих…

Ника смотрела на стоящий перед ней многовековой храм Рубикунда. Холодные ступени у ног вели к главному входу, но девушка не решалась сделать шаг. Возможно, ее оберегало заклинание удачи, которое каждое утро благословением шептала мать, а возможно, сработали древние защитные чары храма, что при входе ощущались, как легкое покалывание в кончиках пальцев. Ника побежала вверх по стройному ряду выбеленных ступеней.

Сердце забилось, словно пойманный мотылек в ладонях, когда остановившись в холле, Ника увидела тело Люмены Верис. Светлые волосы, что еще утром были придирчиво уложены в изящную прическу, разметались небрежными локонами по лицу и груди женщины. Мать Ники лежала, словно разбитая фарфоровая кукла, точеная фигура которой была окружена коралловым ореолом разорванных бус, таких же алых, как и кровь на ее белоснежном платье. Горло дочери сдавил немой крик, она подбежала к телу женщины, но вдруг ее словно обожгло чье-то невидимое прикосновение. В тени полуразрушенного астрального купола стоял Грегори Фрост. Мужчина смотрел на тело Люмены Верис. Уже тогда Ника поняла, что никогда не забудет его глаза, в которых, ей показалось, обитает самая лютая злоба. Если бы Ника сразу заметила Фроста, то не была бы захвачена в невидимые путы древних рун и пентаграмм. Но ни одна магия сковала дрожащее тело девушки — врасплох ее застало и горькое разочарование. В этот момент полыхал не только многовековой храм, сгорало беззаботное детство Никарии Верис.

Потолочина над головой девушки затрещала и, расколовшись на несколько частей, упала вниз.

Ника почувствовала, как расщепленная злым пламенем древесина, словно осиновый кол, вонзилась в ее сердце.

Она вздрогнула и проснулась.

Ника не заметила, как задремала. Ей давно не снился тот день, давно не терзали кошмары — назойливые и до отвращения похожие друг на друга. Девушка пыталась избавиться от подобных воспоминаний долгое время, при помощи кропотливой психокоррекции. Последние годы агент Верис находилась под пристальным наблюдением реаниматора Лонгкарда Лионкура, который по совместительству являлся ректором Института Милосердия. К сожалению, именно из-за его расположенности к этой юной пациентке, девушка однажды пристрастилась к транквилизаторам. Зато по причине мастерства экспериментатора ее разум не обратился в прах. Более того именно ректору Лионкуру Ника была обязана жизнью.

Лежащая на столе котомка испуганно задрожала. Пара вибрациий и зазвонил телефон. Ника достала мобильный. На дисплее мигала бледнокожая задница Репентино.

— Да, Дин? — сняв трубку, вяло спросила девушка.

— Что “Да”? — в ответ зашумел невидимка. — Двигай к отцу срочно!

— А что случилось?

— У него заседают замдиректора. Им нужна ты.

— Чего и следовало ожидать, — степенно произнесла Ника. — Скоро буду.

Отключив мобильник, агент Верис швырнула телефон в сумку. Перемещение в пространстве архива с помощью абонемента без особого разрешения запрещалось регламентом, к тому же являлось небезопасным. Извне попасть в столь магически-нестабильное место абы кому было несколько проблематично. Работники архива постоянно меняли секции, обновляя пути и заговаривая очередные «добрые таберны» на новые дороги. Большинство попыток трансгрессировать заканчивались исчезновением объекта на неопределенные сроки и расстояния. Агент Верис решила рискнуть и переместиться по студенческому абонементу друга.

В приемной Рик’Арда Масса Ника появилась в непотребном виде: босиком, с изодранными в кровь коленями; взлохмаченная стрижка светлых волос, словно курящая старуха, выпускала серпантин голубоватого дыма; из распоротого нутра сумки вываливались бесполезные, но бережно хранимые в ней предметы. К тому же девушку штормило и подташнивало. Не говоря уже о том, что сначала ее занесло в столовую, где она получила шлепок шваброй от местной технички.

— Дин? — в попытках пресечь головокружение, зашептала Ника. — Дин? Репентино?..

Ответа не последовало ни в виде толчка, ни в виде насмешки. Любопытные и осуждающие взгляды присутствующих в приемной работников, заставили девушку замолчать. Ника прихватила дыру в любимой сумке и, собрав выпавшие из нее предметы, проковыляла до секретаря.

— Госпожа Мирза... — улыбнувшись пересохшими губами, обратилась она.

— Как вы могли явиться в приемную начальника в подобном тряпье? — возмущенно перебила секретарь.

— Меня вроде как ожидают? — вопросом на вопрос ответила Ника.

Старуха поправила очки и прогнусила:

— Вроде как?

Почти каждая беседа Ники с чопорной секретаршей начальника ОЧП, дополнялась тренировкой по самообладанию. Вот и сейчас, девушка закатила глаза и мысленно позлословила.

— Знакомое выражения лица. Смею заверить, я о вашей персоне того же прискорбного мнения, — изогнув бровь, барственно произнесла Мирза.

Ника, почувствовав, как к горлу подкатил кислый ком спешно проглоченной на завтрак яичницы. Девушка зажала рот рукой и надулась, как праздничный шарик.

— Надеюсь, вы не осмелитесь здесь напоганить? — проворчала старуха.

Ника проглотила рвотный позыв и попыталась улыбнуться.

Одна из ламп многоканального телефона засигналила красным. Лицо госпожи Мирзы стало любезным. Старуха нажала на кнопку и приветливо спросила:

— Да, господин Масса?

— Пригласите агента Верис.

— Сию минуту, — сказала секретарша и, завершив разговор с начальником, обратилась к стоящей рядом девушке:

— Слишком громко думаете Никария. Господин Масса уже знает о вашем появлении. Не заставляйте его ждать.

Ника разволновалась, попробовала привести себя в порядок: пригладила волосы, стряхнула с измятой одежды межпространственную пыль, облизала зубы.

Дверь в кабинет начальника ОЧП отворилась. Из диады замдиректоров на робкий скрип обернулся лишь Чач Далистый — младший заместитель директора ЦУМВД. Молодой светловолосый, с лицом умирающей антилопы, он снисходительно улыбнулся, когда в кабинет, шлепая босыми ногами вошла Ника.

— Вы меня вызывали? — исполнительно спросила девушка и поправила дымящиеся волосы.

Рик’Ард Масса кивнул. Под тяжелым взглядом начальника Ника подошла к столу и стеснительно села напротив.

Младший заместитель заинтересованно посмотрел на девушку, а обратился к красноглазому:

— Ваши агенты чрезвычайно неряшливы…

Девушка покосилась на молодого замдиректора — он ей давно не нравился, и на то были причины. Рядом сидели старший заместитель, напротив обвешанный побрякушками тролль-шаман.

Масса ответил с полуулыбкой:

— Мои агенты чрезвычайно храбры и немного фанатичны, господин… младший заместитель.

Чач Далистый любопытно дернул тонкими медового цвета усами, вздохнул и раскрыл личное дело предполагаемого преступника.

— М-м-м, занятно. Представитель вымирающего клана Цератопов? Варпо по кличке “Хмурый”. Именно его вы преследовали? — обратился он к Нике.

Девушка посмотрела на фото тролля, потом на отца. Масса осторожно кивнул.

— Да, — ответила Ника.

Далистый почесал подбородок.

— А уточните для чего? Вы его преследовали, потому что он создал портал или он создал портал, потому что вы его преследовали?

— Тролли не умеют создавать порталы! — шаман стукнул ладонью по столу. — Вы чего добиваетесь? Хотите этим притянутым за уши делом, снова изгнать троллей?Замдиректор Вишнич махнул пухлой ручонкой:

— Дай нам разобраться. Никто не собирается вас изгонять… Ответь нам, девочка.

— Я преследовала его, потому что он хотел отобрать у меня… зуб выверны, — ответила Ника, не понимая откуда взялась эта уверенная ложь.

— Зуб выверны? — уточнил Вишнич.

В разговор вступил Рик’Арда Масса. Его глаза безмятежно сверкнули. Больше всего он не любил врать, но ложь в его устах всегда имела больший потенциал, чем правда.

— Я отправил агента Верис в “Черный Букинист”, приобрести некоторые украденные из храма книги. Один из фолиантов подлежал только обмену… на что-то ценное. Варпо Цератоп пытался ограбить моего агента и присвоить себе зуб выверны. Насколько мне известно, это ценный материал для ваших обрядов? — Масса посмотрел на шамана.

Тролль хмыкнул, но покорно кивнул.

— Верно. Ценный. И редкий.

— А портал? — спросил Далистый и посмотрел на Нику.

Девушка набрала в легкие воздуха, ей так хотелось обвинить во всем Фроста.

— Портал уже был. Тролль просто вбежал туда.

Тучный замдиректор Вишнич возмущенно пробурчал:

— Ничего удивительного. Эти звери никогда сообразительностью не отличались.

— Скессы, — исправил тролль-шаман. — Сметливостью не отличаются скессы. Тролли же наоборот очень догадливы. В былые времена…

— Да что нам былые! — зашумел Вишнич. — Наказать этого зверя, не разбирая обстоятельств. Напасть на нашего агента…

— А портал? — повысил голос Далистый. Казалось он единственный, кто хотел докопаться до правды. — Как появился портал?

Сидевшие за столом переглянулись и почти одновременно повернули головы к окну. Там, спиной к остальным стоял посол Датрагон. Словно тень, облаченный во все черное, он пожал плечами и приятным голосом сказал:

— Я об этом ничего не знаю.

Ника вытянула шею, чтобы разглядеть мужчину — он должен был быть похожим на ящерицу. Но лицо посла скрывалось в ярком свете окна.

— Ты прошла через портал? — не оборачиваясь спросил он.

Сидевшие за столом посмотрели на Нику.

— Да, – она кивнула и посмотрела на отца, ведь несколько часов назад она соврала и ему. Ника дернула плечами, Масса покачал головой.

— И что там? — уточнил посол.

— Все как обычно, наш мир, та же улица, люди…

— Ладно тролль, его мы еще допросим, но зачем ты прошла через портал? — перебил Далистый. — Ты в курсе что это запрещено? И опасно.

Ника вжала голову в плечи, понятия не имея что на это ответить.

— Оставь ее в покое, — сказал Датрагон. — Она же объяснила – вела преследование нарушителя. Мы здесь собрались из-за портала, ведь так? И дураку понятно – ни тролль, ни девчонка его не создавали. Что насчет мурдов?

— Как видите их глава проигнорировал наше приглашение, — ответил замдиректор Вишнич. — Последним кто умел создавать порталы был ведь из мурд-маджикайев. Грегори Фрост. Поправьте меня если не так.

Шаман снова стукнул ладонью по столу. — Но он мертв. Портал мог возникнуть и сам.

— Сами порталы не возникают уже сотню лет, — закатив глаза, возразил Далистый.

Ника посмотрела на отца, мысленно попросив разрешения уйти.

— У вас больше нет вопросов к моему агенту? — спросил Масса, — все остальное будет в отчете.

Далистый почесав усы сказал:

— Все очень странно, но пускай идет.

— Иди деточка, — кивнул Вишнич, поворачиваясь к красноволосому начальнику. — Вы надеюсь, поймали тролля?

— Поймали, — ответил тот.

Ника встала из-за стола, аккуратно задвинув стул направилась на выход.

— Держите его в бескормице! — Старший заместитель продолжил негодовать, в то время как его холеное лицо покрывалось черными пятнами яда гаргонского змея, блуждающего по его телу с самого детства.

— Портал сумели закрыть? — перебив роптания Вишнича, спросил младший заместитель.

— Сейчас устанавливают ставни, — ответил начальник ОЧП.

— Ставни? Портал растет?

— Он меняется.

Вывер Вишнич закачал головой, недоверчиво покосился на молодого замдиректора, перевел взгляд на красноволосого начальника, потом на Датрагона.

***

Кирран удивленно смотрел на подругу.

— Хочешь сказать, это был тот самый Грегори Фрост?

Ника нервно кивнула:

— Да, Кир, это был тот самый Грегори Фрост.

— Да не смеши, — парень отмахнулся и пододвинул девушке бутылку пива. — На-ка, выпей.

— Тебе кажется, я пытаюсь тебя рассмешить? — буркнула Ника.

Парень пожал плечами, открыл бутылку темного, сделал глоток, облизался и спросил:

— Ну, а ты что?

— А я… а что я? Я была троллем.

Кирран запрокинул голову и заливисто засмеялся.

Он был обычным парнем, с большими голубыми глазами, выразительными черными бровями и правильными чертами лица. С этим брюнетом Ника познакомилась, когда ей было двенадцать, с тех пор они почти не расставались. Сейчас им было удобно жить в одной квартире, делить быт, расходы, беды и радости. В этом мире у Киррана не было никого ближе, чем эта грустная светловолосая девушка. А для Ники этот парень являлся живым воспоминанием беззаботного детства.

— Слушай, неужели ты не можешь допустить даже мысли о том, что этот ублюдок жив? — обиделась Ника.

Последовал короткий ответ:

— Не-а.

— Что, даже ради меня?

Кирран поджал губу, закатил глаза и сделал выражение лица максимально приближенное к статусу лучшего друга.

— Хорошо, — сдался он. — Я могу допустить мысль о том, что Грегори Фрост жив. Что заклинание трех маджикайев не убило его, а он просто в этот момент удачно отфорезировал в какое-то иное место.

— Что сделал?

— Переместился. Да. Такое возможно, — кивнул Кирран и сделал еще один глоток холодного пива. — Но я не назвал бы это чушью, если бы в этой троице не было твоего отца – Рик’Арда Масса. Он редко кого в живых оставляет. Ты же слышала про его фирменный стиль “психоделического уничтожения”.

— Слышала…

— А еще твой дядюшка-морриган. Единственное что он умеет – убивать. Поэтому если Фрост и выжил, то выглядел бы так же неадекватно, как сейчас ты.

Ника угрожающе потрясла бутылкой пива.

— Если не прекратишь считать меня чокнутой, я огрею тебя этой бутылкой. Может, это как раз тот самый редкий случай и ему удалось спастись.

Кирран снова засмеялся.

— Но ты смотрела из головы тролля. Вполне могло произойти искажение, и ты признала его в ком-то другом.

— Киррр-ррран…

— Хорошо, ладно. Ладно. Допустим, тот кого ты видела действительно был Фрост. И он создал портал. Ты рассказала об этом отцу. Порталы в наше время дело страшное, ведь так?

— Так.

— Большие головы созвали совет, шумели, искали виноватого. — Кирран хлопнул по столу. Хвост за его спиной сделал возмущенный круг. — Но почему тогда твой красноглазый папочка, не выдвинул идею о живом Фросте. Ведь как мы знаем Фрост чуть ли не единственный, кто эти порталы умел создавать. Все бы теперь шумели по иному поводу. Зачем ему приплетать какого-то тролля? Которого там вообще не было. Ну сказал бы, что днк этого тролля осталось от твоей личины…

Ника сжала зубы, отвернулась и произнесла:

— Я не знаю. Он мне не поверил.

Кирран заботливо прикоснулся к плечу девушки.

— Ник, может, стоит записаться на прием к Лонгкарду? На фоне этого вдруг снова кошмары начнутся? Я беспокоюсь за тебя. Позвони Лионкуру.

Девушка вяло согласилась:

— Позвоню, — подумала и добавила: — как-нибудь потом.

— Вот ты, поперечная!

Ника брезгливым движением скинула руку друга со своего плеча и встала из-за стола.

Небольшая кухонька, в которой ребята проводили вечера за малополезными беседами, являлась унылым приютом для “осиротевших” друзей. Когда здесь появлялся Репентино, становилось немного веселее: они играли в глупые игры на желания, а напиваясь, раскрывали друг другу придуманные секреты. По-настоящему счастливых лиц эта кухня еще не знала.

— Короче, пойду я… приму душ, — буркнула Ника.

Кирран закинул руки за голову и расплылся в довольной улыбке.

— Я уже побоялся, что сегодня ты этого не сделаешь. Воняет от тебя, подруга, как от заправского тролля.

Ника отмахнулась и устало поплелась в комнату. Уже за порогом кухни она остановилась и, развернувшись вполоборота, обратилась к Киррану:

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит?

— И что? — дернув бровями, спросил юноша.

— Что я подставила его.

Кирран заинтересованно вытянулся.

— Это ты сейчас про кого?

— Про заправского тролля, — ответила Ника.

— Да, это скверно, — отставив бутылку в сторону, сказал Кирран.

— Его будут судить за преступление, которого он не совершал.

— Его будут судить за то, что он всего лишь уродливая тварь. А ты великородный маджикай! Кто-то должен понести публичное наказание. Твои жизнь и честь ценятся намного выше. Скорее всего его отправят в заповедник. Не бери в голову.

— Постараюсь, — кивнула девушка. — Всего лишь уродливая тварь?

— Ну, не самая уродливая, конечно, — усмехнулся Кирран, глотнул пива и предложил:

— Как насчет Дина?

— Хуже Репентино, только когда вы в паре. Ладно, я ушла.

Беспокойные струи упали на измученную спину, свергая с пьедестала разума упреки за проступки хозяйки. Ника повернула вентиль горячей воды, настолько, насколько могла стерпеть ее кожа. Девушка подставила лицо горячим каплям и задержала дыхание. Сегодняшний день прошел бурно, оставив после себя шлейф дурных воспоминаний.

Грегори Фрост склонился над безжизненным телом Люмены Верис. Нежно, словно любовницу он взял женщину за руку.

Ника хотела закричать, попыталась произнести, но не смогла даже открыть рта. Ее жизнь устремлялась вверх за черными клубами дыма. Воспеваемый в старых песнях аромат смерти на деле оказался вонью своего поджаренного тела. Ника чувствовала, как горела ее одежда, как лопалась нежная юная кожа.

Фрост дернул за серебряный перстень на указательном пальце Люмены. Кольцо издало похожий на писк гекконов чудной скрип и осталось на месте. Мужчина попытался снова, с силой сворачивая перстень вместе с пальцем. Хрустнула фаланга, но кольцо даже не сдвинулось.

— Ну, конечно, оно под заклятьем, — поднимая с полу осколок витража, прошептал Фрост.

Ника собрала последние силы и оставшейся волей выбила стеклянный обломок из рук маджикайя прежде, чем тот попытался отрезать мертвой женщине палец.

— Живая? — удивился Грегори Фрост.

Мужчина поднялся, медленно подошел к девушке, но в тот момент она уже ничего не чувствовала…

В запотевшем зеркале появился размытый силуэт обнаженной девушки. Ника не любила смотреть на свое тело. Ее раздражали многочисленные рубцы, изуродованная ожогами кожа, но больше всего она ненавидела грубый шрам почти от самого горла до пупка разлучающий грудную клетку на две, будто чужие половины. Девушка провела ладонью по холодному зеркалу, освободив отражение лица от сырой пелены. В жаркой душевой донорское сердце забилось громче, стремительно набирая обороты. Ника умыла лицо прохладной водой и вышла из ванной.

Комната девушки выглядела убого: давно облупившееся окно и танцующие под шумным ветром блеклые шторы; пожелтевшие стены и старый дощатый пол; железная кровать с панцирной сеткой, одинокая тумба и покосившийся шкаф. Все это незаслуженный фон для повседневного существования одной из представителей великородных маджикайев.

До разрушения храма Рубикунда Ника имела некоторые привилегии и небольшое состояние, но после Мерзкого Дня многое изменилось. Со всех почивших основателей и хранителей ведовского храма сняли титулы и упразднили основные преимущества, наследники были лишены собственности, а реликвии семей отданы на хранение членам Международной Лиги Сверхъестественного. Ника не считала, что мир маджикайев изменился в худшую сторону, он просто стал другим — чужим для нее. Девушка никогда не задумывалась, что смена власти может провести столь выразительную границу между прошлым и настоящим. А новое поколение маджикайев, словно лишенное корней соцветие, начнет вянуть так и не успев распуститься.

Мобильник, оставленный на прикроватной тумбочке, завибрировал, медленно передвигаясь к краю. Ника завернулась в полотенце, присела на кровать и взяла телефон. На дисплее мигал знакомый номер. Некоторое время девушка не решалась снять трубку в надежде, что абонент проявит нетерпение и сбросит звонок. Но вызов длился неприлично долго, чтобы иметь смелость его проигнорировать. Ника сняла трубку и виновато спросила:

— Да, Лонгкард?

Послышался лиричный баритон.

— Здравствуй, Ника.

— Привет.

— Ты меня игнорируешь?

— Ну, почему? Я была в душе и просто не слышала звонка. К тому же мобильник стоит на вибро…

— Я не об этом, — перебил девушку приветливый голос. — Я не видел тебя три месяца и двадцать два дня.

Ника смущенно пожала плечами и опрокинулась на подушку.

— А часы ты не считаешь?

Лонгкард усмехнулся:

— Так в чем дело?

— Дело в том, — кокетливо заговорила Ника, — что у меня все хорошо. А обязательные свидания в клинике мне никогда не нравились.

— Знаю. Но я должен тебя обследовать.

— Не должен. Я же говорю, у меня все нормально. Ничего не болит, сплю хорошо…

Лионкур снова перебил девушку:

— Уверена?

В общении с этим маджикайем Ника частенько опускалась до фривольного тона и двусмысленных намеков.

— В том, что сплю? Или в том, что мне хорошо, когда я сплю? Или почему мне хорошо, если я сплю одна?

Мужчина вздохнул и спросил:

— А галлюцинации?

— Лонгкард! Да не было у меня никаких галлюцинаций. Это Кирран тебе настучал, да?

— Какая разница кто?

— Я убью его! — возмутилась Ника. — За дверь кухни не успела выйти, а он уже наябедничал!

— Не кричи ты так. Я могу посчитать это за синдром неврастении.

Девушка медленно выдохнула, сдержанно заговорила:

— Извини. Я просто устала объяснять всем, что у меня все нормально. Ровно настолько, чтобы не обращаться за помощью к реаниматору.

— А за помощью к другу? — спросил Лонгкард.

— Тем более!

— Дорогая, я настаиваю. Или ты хочешь, чтобы я вызвал за тобой бригаду не очень нежных адептов?

— Ох-да, пожалуйста, будь так любезен. Это именно то, что мне сейчас необходимо.

— Если завтра не появишься у меня, будь уверена, я так и поступлю. А если действительно все хорошо — дам тебе сладкую витаминку.

— Спасибо, но у меня уже где-то валяется баночка твоих витаминок.

Лионкур ласково понизил голос:

— Почему ты меня избегаешь? Что не так?

В этот момент Нике показалось, что уютная постель стала менее мягкой, а подушка, на которой она лежала весь разговор превратилась в агрессивного ежа.

— Я вовсе тебя не избегаю, — девушка поднялась с кровати, пружины облегченно скрипнули. — Ненавижу эти осмотры. Карты, провода, иголки, пробирки. Я каждый раз чувствую себя рождественским гусем, которого бессовестно потрошат перед праздником. Ненавижу.

— Приходи, сначала просто поговорим.

— Ты всегда так говоришь, а потом приходится раздеваться.

Ника понимала, к каким бы уловкам она не прибегала, рано или поздно придется встретиться со старым приятелем. В конце концов, существовали осмотры на профпригодность, заключения которые ставил именно Лионкур. Девушка пожала плечами и согласилась:

— Хорошо. Я как буду готова, позвоню тебе.

— Как скажешь.

— Тогда до связи.

— Ника?

— Что?

— Был рад тебя услышать.

Девушка искренне улыбнулась. Мгновение погодя она бы и сама призналась, что получила наслаждение от общения с лечащим врачом, если бы эту откровенность не спугнула прилетевшая в голову подушка. Ника раздосадовано обернулась. По кровати скакало маленькое волосатое существо: большеголовое с чумазым человеческим лицом, оно зубоскалило и гоготало.

— Кииииииииии-ррррр-аааааан! — завопила Ника.

Существо зарычало в ответ, сигануло с кровати и многообещающе выставляя когти, двинулось на перепуганную девицу.

— Пошел отсюда! Пшел вон! — прикрикнула Ника и для большего устрашения топнула.

Барабашка зашипел, прыгнул девушке на бедро и стянул с него полотенце. Ника уж было дернулась в голозадую погоню за волосатым хохотуном, но дверь спальни отворилась, заворожив стоящего на пороге подвыпившего «героя». Кирран удивленно махнул тигриным хвостом и растерянно отвернулся.

— Ээээээээээээээй! — смущенно заголосила Ника, второпях приседая и прикрывая нагое тело стянутым с кровати одеялом. — Стучать надо!

— Ты так орешь, я думал, что-то случилось.

— Да случилось! Убери эту тварь из моей комнаты! Я же просила, чтобы ты держал их у себя.

Кирран посмотрел в указанную сторону виновато.

— Бу-у-улька, да ты мой хороший иди сюда. Как ты тут оказался?

Ника скривила презрительную гримасу:

— Булька?

Существо с головой завернулось в бессовестно похищенное полотенце.

— Ой, ты посмотри какая ляля, — умиленно восхитился Кирран, протягивая барабашке ладони.

— Ляля? Ты очумел, Кирран? — девушка раздраженно замахала руками, — немедленно убери эту мохнатую тварь из моей комнаты.

Барабашка угрожающе рявкнул, но как только был взят на руки и приголублен, доброжелательно замурлыкал.

— Не кричи, ты его пугаешь, — шепнул Кирран.

— Я пугаю? Кир, ты ведь знаешь, я ненавижу домовых!

— Знаю, знаю… не кричи, — тихо оправдывался Кирран. — Завтра я его обязательно пристрою. Ты не представляешь, в каком месте он жил.

— Мне это абсолютно не интересно. — Ника встала, завернулась в одеяло и только сейчас сообразила выключить телефон. — Черт, Лионкур теперь точно вышлет адептов.

Барабашка клацнул зубами, оскорблено наблюдая за сердитой девицей.

Кирран пожал плечами.

— Понятия не имею, как он у тебя оказался. Честно. Я вроде запирал его. Наверное, Дин подшутил.

Зная мерзкие забавы невидимки, Ника мгновенно остыла.

— Унеси его отсюда, пожалуйста, — устало попросила она.

Кирран подмигнул подруге и вышел из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь.

— И солью у порога не забудь посыпать! — вдогонку крикнула Ника. — И верни полотенце!

Как известно домовые — это представители нечистой силы, которые официально «не делают зла», а выбирают исключительно шутливые способы общения. Нике не нравились подобные методы, да и любые контакты с домовыми всегда заканчивались взаимной неприязнью. Истинная причина такой враждебности таилась в раннем детстве: мохнатый злыдень, что жил тогда в их доме частенько пугал девочку, глумился, будил посреди ночи, оставляя на теле синяки и царапины. Теперь же, когда агенту Верис приходилось жить под одной крышей с охотником на барабашек, она была вынуждена пользоваться простыми способами защиты — посыпать у порога комнаты солью и поставить у двери веник. Обычная девушка боялось бы мышей, а барышня маджикай — домовых.

Глава 3. ПАНТЕОН ДРАКОНОВ

Безликие существа смотрели в окна. Дикие глаза перемещались, словно гаснущие звезды — ярко и быстро. Темно-алые каскады невинной крови трусливо бежали по стенам, движимые инстинктивным желанием сплотиться в огромную лужу. Под потолком проносился Ужас, срывая головы неуспевших пригнуться. Тела, лица, имена кружились в бесовском аттракционе, вызывая дурноту и рези в области живота. Не смотреть, не вглядываться. Бежать. Ожившие коралловые бусины, будто безрассудные блохи, прыгали в огонь и клекотали от жара. Летающие пентаграммы, знакомый силуэт, чужой голос. Безотрадный взгляд в сизом тумане. Огромная пасть. Демонический смех в сопровождение смены безумных ликов. Удушение… страх…

Ника открыла глаза. Ощупала шею. Ночной кошмар, как шуганная крыса, исчез при свете настольной лампы. Девушка слышала, как секундная стрелка на часах отставала от биения ее сердца. Грудная клетка беспокойно вздымалась, с каждым выдохом отпуская тревоги. Ника потянулась к зашитой котомке, по самый локоть запустила руку в тряпичные недра. Пара минут поиска явила бутылек веселого морковного цвета. Пусто. Досадно.

Решив остудить кошмарный сон прохладой, Ника поднялась и неторопливо вошла в ванную. Мимолетный взгляд в зеркало.

— Нда-а-а, — протянула она, — однако…

С отражения на нее смотрела бледная всклокоченная мамзель, красоте которой позавидовала бы любая болотная шишимора. А еще эти ожоги, шрам.

Омыв холодной водой лицо, шею и пригладив волосы, Ника еще раз взглянула в зеркало. Девушка не ждала, что отражение заговорит, разрушая мифы разума. Но надеялась, этой возможностью воспользуются глаза, которые сейчас выразительно помутнели, стыдливо опускаясь вниз.

— Мне не могло показаться, — сама себя убеждала Ника.

Когда все вокруг говорят, что ты дурак, волей-неволей начинаешь подозревать себя в этом. Глаза разубеждать хозяйку не стали. Ника выдохнула, сняла висевший на крючке халат и ушла прояснять обстановку. Опасаясь домовика, настороженно выглянула из комнаты, на всякий случай, вооружившись стоявшим у порога веником. Не заметив ничего мохнатого и сверхъестественного, потрусила к соседу. Дверь в эту комнату редко запиралась. Девушка запахнула халат, осторожно повернула ручку и заглянула. Посреди комнаты находилась небольшая двуспальная кровать, на ней почти «мертвое» тело домового егеря Мак-Киррана-Сола.

— Кир? — тихо позвала друга Ника.

— Кир-кир-кир-кир-кир-кир-кир, — тут же запопугайничал, сидевший в клетке рядом с кроватью барабашка.

Девушка в ответ собезьянничала, скорчив рожу. Погрозила домовому веником и накрыла клетку валявшимся рядом полотенцем. Барабашка мгновенно стих.

— Кир, — уже чуть громче произнесла Верис и забралась к другу на кровать.

Нечто родное на слух тронуло гулявшее сознание егеря. Кирран поднял помятое лицо с подушки, с трудом разлепил правый глаз и настороженно им осмотрелся.

— Кирран, мне ведь, если это и правда Фрост, надо же что-то делать,— расстроено сказала Ника.

Парень попытался свернуть голову в сторону, откуда доносился голос. Побагровев от натуги, Кирран спросил:

— Дурная, это ты?

— Я, — отозвалась Ника. — Надо его найти…

— Мууу-ху, — промычал Кирран, уронив голову в подушку.

— Ты тоже так считаешь?

— Маа-ха… ахрррр-рррр-ррр-ррр.

Ника ткнула захрапевшего приятеля в бок.

Кирран любил посидеть с друзьями и бесцельно провести время. Любил выпить, совсем не замечая, что былое ребячество постепенно превращалось в пагубную привычку — в слабость, после которой он всегда крепко спал.

— Эй, ты, что уснул?

На этот раз Кирран открыл левый глаз — вышло намного удачнее, чем с правым.

— Чокнутая, это ты?

— Да. Я, я, — подтвердила Ника, склоняясь к уху приятеля. — Зюзя, я тут подумала…

— Эт-то хорошо.

— Да нет. Я подумала, может мы, с тобой…

— Согласен.

Ника обхватила лицо друга ладонями и радостно спросила:

— Значит, завтра ты поедешь со мной на плывучие острова? Начнем искать оттуда.

Кирран чавкнув, открыл рот и сказал:

— Хоро…ррр-хррррррррррх-хрррррррр.

Ника звонко чмокнула переливчато храпевшего парня в щеку.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она, скривилась от перегара и слезла с кровати.

Уже в дверях Ника вспомнила, что любимое полотенце накрывает пакостного барабашку. Вернулась. Гордо сдернула полотенце с клетки. Домовой радостно подпрыгнул, Ника пнула клетку и закрывая за собой дверь комнаты прошептала:

— Ты мне не нравишься.

Барабашка забурчал.

Созерцать очередной кошмар желания не было. Девушка надеялась, что утро наступит достаточно быстро, чтобы встретить его, занимаясь какой-нибудь ерундой. Например, поиграть во «всезнайку» с кем-нибудь из полуночных соседей. Мормолики — почти обычные люди, без фотофобий, трепетом перед осиной, зато с подозрительной страстью к серебряным ложкам. Как раз такой и являлась соседка Лушана. Девица состояла в братстве мормоликов, которые с раннего детства заставляют своих практиков пить кровь, Лушана была вполне дружелюбной и на удивление — всегда сытой.

Ника открыла окно, несколько секунд смотрела на ночной двор и, перегнувшись через подоконник негромко, позвала приятельницу:

— Лушана? Лушан? Ты дома?

Комната мормолики находилась через лестничный пролет в метрах четырех от окна. Лушане достались не лучшие апартаменты в этом общежитии, но зато с балконом — на который минуту погодя вышла низкорослая пышнотелая девица с окрашенными в лиловый цвет волосами.

— Дома. А чего хотела? — спросила она.

— Сыграем во «всезнайку»? — предложила Ника.

— Всезнайку?

— Ага…

— А ты чего не спишь?

— Не спится, — коротко ответила Ника.

Лилововолосая улыбнулась, кивнула и пустилась в давно изведанный путь — через балкон по небольшим кирпичным выступам на стене. Несмотря на, казалось бы, неуклюжесть и полноту, Лушана блестяще проходила опасный путь между комнатами. Родство, пусть даже относительное, с образчиками вампирской легкости и грации, давали о себе знать. Иногда.

В этот раз, не рассчитав свои силы, мормолика пролетела мимо распахнутого окна и врезалась в закрытое. На стекле мгновенно проступил затейливый орнамент трещин.

— Перелет, — хихикая, сказала Лушана, забираясь в комнату. — Мне, правда, стыдно.

Ника осторожно закрыла за приятельницей окно и жестом пригласила войти.

— Да ерунда, располагайся.

Мормолика плюхнулась на кровать, подпрыгнув весело поинтересовалась:

— Как дела?

Ника села рядом.

— Неплохо, — ответила она, раскладывая на кровати небольшое игровое поле «всезнайки».

— Я вижу в твоих словах скрытый смысл, — взяв фишки, хитро призналась Лушана.

— Какой интересно?

Ника выложила карточки с темами.

— Ведь если бы у тебя все было хорошо, ты бы сказала «хорошо». Или «нормально» если бы у тебя все было хотя бы нормально, но неплохо, это значит «плохо», но не совсем, — протараторила Лушана и, выхватив карточку с темой, заметно обрадовалась:

— О! «Вонючие варева»! Считай, ты проиграла!

— Похоже на то, — согласилась Ника.

Знания по составлению зелий и ворожбе амулетов не давались маджикайям с рождения, в отличие от индивидуальных экстраординарных способностей, поэтому считалось, что подобные практики даже не было нужды изучать. У тебя либо есть предрасположенность, либо нет.

Лушана была зельеваром, хотя в это время никому не нужны сведения о деликатных способах приготовления настоя из александрийского чернозема с добавлением правой лапки трехглавой жабы, или многодневного плетения оберега от свиста дсонакавы. Да не так уж и просто найти в современном мире жабу-мутанта или горе-великаншу. Разве что в Заповеднике.

— Но я рада, что тебе «плохо», пусть и не совсем, — призналась Лушана.

Нику озадачила подобная откровенность.

— Это почему?

— Когда ты в порядке, ты хорошо спишь по ночам.

— Это разве плохо?

— Ну-у-у-у, меня ты не зовешь. У меня же подруг немного, сама знаешь.

Ника поежилась от неуютных размышлений. Она не считала Лушану своей подругой, мормолика была всего лишь забавной соседкой, которая на пару с «всезнайкой» являлась типичным символом скуки.

— Но ты днями обычно сильно занята, — неуверенным тоном попыталась обелиться Ника. — Да и я тоже.

— Писать некрологи не особо-то веселое занятие. Если бы ты вдруг, прямо-таки средь бела дня позвала меня прошвырнуться по магазинам, я бы написала честный некроложек и пулей рванула развлекаться.

— А что, обычно ты неправду пишешь про умерших?

— Конечно! — закатила глаза Лушана. — О мертвых сама знаешь — либо хорошо, либо никак. А если о них никак не писать, то я потеряю работу. Но иногда так и хочется написать правду.

— Например?

— «Он был феноменальным уродом. Хвала богам, что сдох».

— Да… — согласилась Ника, вспомнив неожиданно воскресшего маджикайя, — хорошо бы если так.

— Это ты про кого сейчас? — уловив ход мыслей, спросила Лушана.

— А-а-а, — отмахнулась та. — Твой ход.

Мормолика украдкой глянула на спрятанные в ладони фишки и выложила одну из них.

— Алосмрад. Это зелье вызывает дыбджитов, — деловито пояснила она. — Так что тебя гложет, подруга? Ты ведь позвала меня не просто поиграть во «всезнайку».

— Нет, я позвала тебя без умысла. Действительно поиграть.

— Получается, мы не посплетничаем?

— Гм, не знаю. Это обязательно?

— Конечно. Сначала ты поведаешь о наболевшем, потом я. Если хочешь сетовать первой начну я. Кстати, твой ход.

Ника посмотрела на игровое поле, но ни одно из вонючих зелий, что она знала, не подходило.

— Не знаю, я пропускаю, — отрешенно сказала она.

Лушана почесала подбородок и через минуту раздумий выложила еще одно слово.

— Дармó.

— Что это за зелье такое? — усмехнулась Ника.

— Это особое снадобье моей бабушки, — не растерялась мормолика.

— Врешь.

— Если о нем знают только в кругу нашей семьи, это не значит, что его не существует.

Лушана засмеялась. На поддетых румянцем щеках появились шкодливые ямочки. Один только большой рот, растянутый в улыбке до ушей делал внешний вид мормолики безрассудным.

— Давай, лучше сетуй на свою жизнь, — предложила Ника.

— В общем — хихикая, начала мормолика. — Ухаживает, значит, за мной один крепыш…

— Та-а-а-ак…

— Он высокий, сильный, немного грубоватый, все как я люблю. Но сегодня представляешь что он сделал?

— Что же?

Мормолика шлепнула по кровати. — Он назвал меня “малышкой”!

— Не поняла, а что в этом такого?

— Да это такая похабéнь. Ненавижу, когда парни называют девчонок “малышками”. У меня аж зубы сводит. Они всех подряд так называют. Разве когда их называют “малышками” кто-то считает себя особенной? – Лушана сложила руки на груди. — Думала нормальный парень…. а тут. Ну, и потом, где “малышка” и где я!

«Все же хорошо, что я ее пригласила» — подумала Ника, а вслух сказала:

— Какая ты зануда. Думаю многим это приятно.

— Ладно. Выкладывай, что у тебя случилось. С таким настроением, милочка, нормально не сыграешь. Я уже начала скучать. У тебя болит что-то?

— Да нет.

— Кошмары?

— Не в этом дело.

— Тогда в чем?

Ника не хотела снова чувствовать себя глупо, поэтому начала издалека:

— Как бы это объяснить? Я сегодня, то есть, конечно, уже вчера… видела человека, которого считала давно умершим.

Лушана на мгновение замерла в немом предвкушении, но смекнув, что повествование уже закончено, озадаченно поинтересовалась:

— Та-а-ак, и что?

— И… все, — ответила Ника. — Мне просто никто не верит.

— Походу у тебя действительно паранойя, — со всей серьезностью мормоликов, сказала Лушана. Потом погладила лиловые волосы и засмеялась:

— Хотя знаешь, у меня тоже такое было. Я как-то написала некролог про Биллибо Бора, а через три дня после выхода газеты я увидела его в переулке. Мне было так страшно, чес-слово! Правда, я боялась, что меня уволят за дезинформацию. Но хвала богам Биллибо Бор не подал опровержение. Быть может, это был его призрак. А тебе не могло показаться?

Ника пожала плечами. Как правильно вчера заметил Репентино — она уже сама себе не верила.

— Возможно, я обозналась. Возможно, нахлынувшие воспоминания и злость сбили меня с толку, — сердито заговорила Ника. — Потому что на самом деле, я бы очень хотела, чтобы он был жив.

— Это ты про кого?

— Про Грегори Фроста, — чуть ли не выплюнула его имя Ника.

На секунду во взгляде мормолики вспыхнуло озарение, но потом Лушана скромно спросила:

— И что?

Никария Верис даже оскорбилась удивлением гостьи.

— Что? — пристыженная тяжелым взглядом приятельницы, спросила Лушана. — Я слышала, что Фрост один из предателей. Если ты его видела, расскажи это своему папе-начальнику.

— Уже рассказала, — разочарованно сказала Ника. — Он не поверил.

— А ты не могла обознаться?

— Нет. Его бы я ни с кем не спутала.

— С чего так?

— Я хорошо помню его лицо.

— Столько времени прошло…

— Он убил мою мать, Лушана.

Мормолика виновато опустила взгляд.

— Извини.

Ника опустила глаза по другой причине — ей не хотелось показывать слез.

Безликая тишина просидела вместе с девушками несколько минут, затем обернулась прохладой сквозняка, пролезла под дверью и упорхнула туда, где ее, как всегда, никто не ждет.

— Может, поиграем? — растерянно предложила Лушана.

— Давай, — согласилась Ника. — Только выберем другую тему. В «вонючих варевах» и ты, как я поняла, не особо разбираешься.

Мормолика повеселела:

— Выбирай тогда сама.

Воодушевившись, Ника поводила указательным пальцем по вееру карточек и, вытащив одну прочитала:

— «Бездушные твари». Эта тема по мне, — радостно сказала она и выложила первое пришедшее на ум слово, — «Репентино».

Игра продолжилась оживленным перечислением всех неотзывчивых, бессердечных и мерзких парней этой общаги — ведь именно так развлекаются подруги.

Солнечные лучи пробивались сквозь паутину битого оконного стекла, преломлялись, заигрывая со спящей девушкой веселыми бликами. Но ни утреннее щебетание птиц, ни вибрация подсевшего телефона, ни скворчание сковородок,исходящее из кухни, не имело такого эффекта, как запах яичницы с беконом. Уж что-то, а готовить Мак-Кирран-Сол умел. Он славился сытными отбивными, аппетитными запеченными крылышками, деликатесным подкопченным лососем и, конечно же, вкуснейшими пунтиками. Кондитерские изделия Киррана пользовались особой популярностью у большинства жителей общаги. А кому не нравились его витые пирожные, румяные ватрушки, да цветные сладости, либо сидели на диете, либо страдали от аллергии на сахар. Хотя, был еще один процент обитателей, пренебрегающий пунтиками — «реальные» колдуны, которые открывали пивные бутылки глазом, и носили фуфел как благородный орден.

В носу Ники защебетало не хуже качающегося на ветке голодного воробья. Девушка открыла глаза, с прискорбием осознав, что заснула так и не выложив решающего слова — опять проиграла. Как ушла мормолика девушка тоже не помнила. Но перед уходом приятельница составила на игровом поле многозначительное «я тебе верю». Ника благодарно улыбнулась.

«Надо бы ее почаще звать», — потягиваясь, подумала она, покидала атрибуты «всезнайки» в коробку и вышла из комнаты. Взглянув на часы, девушка поняла, что проспала всего два часа. В кухню Ника вошла тихо, послушно села за стол. Кирран, будто не замечая подругу, копошился возле плиты, звонко помешивая что-то в сковороде.

— Когда будет готово? — сонно поинтересовалась Ника.

Кирран обернулся и сказал:

— У меня давно все готово. Доброе утро.

— Доброе.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально. А твое самочувствие?

— Отличное. Почему спрашиваешь?

— А ты почему?

— Просто беспокоюсь, — сказал Кирран.

— Вот и я беспокоюсь. Голова не болит? Ты помнишь, что мне вчера обещал?

— Что именно? — уточнил Кирран, разливая кофе по чашкам.

— Ты обещал составить мне компанию.

— Да? Не припоминаю. А куда ты собралась?

Ника посмотрела вверх.

— Туда, — тихо сказала она. — На плывучие острова.

Кирран поставил сковородку с яичницей на стол перед Никой, передал ей вилку и нож.

— Ты же с той поры там ни разу не была, — присаживаясь рядом, удивился он.

Ника вонзила вилку в поджаренный кусок бекона и торжественно отправила его в рот.

— Ну, воп и рефилась, — пробормотала она.

— Похоже, твое видение пошло тебе на пользу.

Процесс пережевывания бекона прекратился — Ника раздраженно сжала зубы и требовательно посмотрела на друга.

— Извини, извини. Это было не-видéние, — исправился Кирран и отхлебнул немного остывший кофе.

— Фсе, у меня уже нет шелания с тобой, куда-либо еффать, — с набитым ртом пробубнила девушка.

— Как хочешь, — равнодушно сказал Кирран.

Ника надеялась, что ее станут упрашивать. Она проглотила непрожеванные кусок и надула губы.

— Что-то ты злой сегодня, — буркнула она.

Улыбнувшись, Кирран поспешил исправить ситуацию:

— Сегодня утром у меня исчез хвост. Мне так нравились эти полоски. И голова… действительно болит. Надо завязывать.

— Попроси, Репентино с удовольствием наворожит тебе новый хвост. Его и завяжешь.

Мак-Кирран-Сол был человеком благонравным от природы, одним лишь присутствием вносивший мир в любую компанию. Никто из его семьи не обладал экстраординарными способностями. Да и сам он приобрел свою силу исключительно из-за несчастного случая. В пятнадцать лет, скрываясь от ненастья, мальчишка остановился под раскидистым тополем. По статистике молния чаще всего бьет в одинокие дубы, но для хитрой планиды эти данные лишь повод улыбнуться. Под зловещие перекаты грома и шуршащую перебранку листвы юный Кирран получил почетное приглашение в мир великородных маджикайев. Мак-Сол оказался одним из простых смертных в ком потенциальная магия обрела конкретную силу. Сегодня лишь пятиконечная отметина от металлического амулета обжигает воспоминанием о прошлой жизни.

— Почему ты решила поехать?

Ника притворно пожала плечами.

— Не знаю. Просто захотелось.

— Давно пора… — участливо произнес Кирран.

— Вдруг там Фрост?

— Серьезно?

— Одно другому не помешает.

— Тогда быстрее завтракай и собирайся. Автобус отходит примерно через час, если через двадцать минут выйдем, то успеем.

— Двадцать минут? — проскулила Ника, откусывая вчерашнюю булку. Глотнула кофе и добавила:

— Я не успею.

Кирран потрепал подругу по голове.

— Тогда поедем на следующем.

— Но я же не поела…

— Я сделаю бутерброды, поешь в дороге. Собирайся. Мне сегодня еще барабашку в приют отвезти надо. Помнишь его?

— Такое не забыть. Но Кир.

Любезно улыбаясь, Кирран, «поднял» подругу со стула.

— Давай, давай, — поторопил он и для быстрого старта шлепнул Нику по плечу. — Жду тебя через семь минут на крыльце.

— Но? — девушка попыталась возразить.

— Семь минут, — погрозив кулаком, предупредил Кирран.

— Семь минут, семь минут… — затарахтела агент Верис и поплелась на сборы.

Кирран сидел на крыльце, учтиво приветствуя всех входящих и выходящих из дома. Это было обычное пятиэтажное здание с хозяйственно-бытовыми помещениями, рассчитанное человек на сто пятьдесят. Корпусы-клоны хаотично рассыпанные по улице, совершенно не брали во внимание расположение единственного здравпункта в округе. Заселение в общежитие производилось согласно списку, предоставленному ответственным секретарем ЦУМВД на основании заявления или ходатайства. Кирран, Ника и Дин попали сюда благодаря прошению господина Масса. Правда, Репентино появлялся в своей комнате крайне редко — выбирая более интересные места для ночлега.

Ника вышла на крыльцо минут через десять, застегивая на ходу куртку и бурча что-то под нос.

— Что ты ворчишь? — усмехнулся Кирран. — Сама же хотела поехать.

Мак-Сол дал Нике пять минут на наглость, но та была не настолько бесстыжа и опоздала лишь на три.

— Знаю, знаю, — согласилась Ника. — Но я не планировала делать это утром.

— Извини, но вечером я бы не смог составить тебе компанию. Я же говорю, у меня работа.

— Я поняла, пошли. На остановку?

— На остановку.

***

Ожившие коралловые бусины, будто блохи, прыгали в огонь и клекотали от жара. Летающие пентаграммы. Огромная пасть. Бесовский смех. Смена безумных ликов.

Ника вздрогнув, проснулась, растерянно осмотрелась: пробегающие мимо деревья, впереди серая дорога, рядом читающий газету друг; шум мотора и нескромный галдеж пассажиров.

— Долго я спала? — спросила Ника, натягивая рукава куртки на замерзшие руки.

Кирран опустил газету, посмотрел на часы.

— Минут на двадцать отрубилась.

— А ощущение, что на полдня. Нам еще долго?

— Еще около часа.

— Долго. А у тебя пунтики остались? — дергая друга за плечо, поинтересовалась Ника.

— Нет. Ты съела все сразу после того, как мы сели в автобус, — деловито переворачивая страницу, сказал Кирран.

— Надо было взять больше.

— Надо было предупредить, что ты обжора.

Ника ткнула парня в бок и пояснила:

— У меня стресс. Я волнуюсь.

Кирран сложил газету и передал Нике.

— На, вот лучше почитай. Там про тебя написаны любопытные вещи.

Девушка раздраженно расправила свежую многотиражку и спросила:

— Про то, что я тролль?

— Нет. Про то, что ты, используя мой абонемент, настигла преступника, после чего была награждена и за заслуги переведена в СОМ.

— Я всегда считала, что перевод в службу охраны маджикайев является понижением должности. И где моя награда? В наше время премиальные уходят так же незаметно, как приходят, — Ника равнодушно пролистала газету. — А я уж думала не доживу до того момента, когда начну узнавать про себя из газет. Погоди. Как переведена в СОМ? — девушка снова перелистнула страницы. – В какой еще СОМ? Почему? Я не получала нового назначения. Это ведь не правда.

— Как и все остальное, что там написано.

— Уроды… А про тролля что написано?

— Любопытные вещи, например… Эй, я дал тебе газету, чтобы ты сама прочитала.

Ника вернула многотиражку Киррану.

— Как думаешь, что с ним будет? — виновато спросила она.

— Девять из десяти что отправят в Заповедник.

— Хорошо, если так.

— Без возможности его покинуть. Он ведь уже судимый.

— За что?

— Ты что читала его личное дело, как сейчас эту газетенку?

— Ой, ну и что теперь? Я вообще не читала его личное дело. За что же его судили?

— За связь с человеком. Любовную.

— Фу-у-у. Какие извращения.

Кирран засмеялся. Ника обняла друга за руку. В голову полезли самые смелые фантазии на тему любовных извращений. Чтобы отвлечься, она стала прислушиваться к чужим разговорам. Громче всех беседовал водитель, во весь голос, общаясь с кем-то по гарнитуре. Он говорил о маршруте, хронометраже и подорожавшей солярке. Ника жадно вслушивалась в каждое слово, освобождая голову от лишних опасений.

Через полчаса на конечной остановке вышел последний пассажир. Водитель появился в салоне и раздраженно произнес:

— Голубки, вы до Хвоста?

Ника подскочила с места, но Кирран остановил ее, дернув за рукав куртки и сказал:

— Да.

Водитель шумно почесал затылок и направился обратно в кабину.

— До хвоста саламандры? — спросила Ника.

— Угу. Сама все увидишь.

Как только девушка села на место, автобус двинулся дальше по маршруту.

Кирран с одной стороны не переставал распекать Никарию, за неуважение к усопшим, с другой — понимал, что не имеет права требовать посещать старый храм, походящий ныне на гнусный могильник.

Дорога, по которой ехал автобус, вела в гору, была неезженая и ничего не знала о комфорте — ни следа, ни колеи, но старой заброшенке это простительно. Межпространственные перемещения к храму были запрещены — по абонементу никто не путешествовал. Существовали также порталы, сегодня недействующие или опечатанные. Единственной официальной возможностью добраться до храма был маршрутный автобус номер три, ходивший к ущелью. Но никто не гонял машины впустую, если не набиралось и двух желающих, поэтому по пути водители собирали попутчиков на каждой остановке.

Пошел снег. Крупные хлопья неуклюже забились в стекла, обволакивая узорчатой драпировкой изморози, мгновенно таяли и обреченно сползали вниз. Автобус замедлил ход и включил ближний свет. С каждым пройденным метром становилось все холодней и тоскливей, а снежный покров за окном густел, как остывающая манная каша. Через сорок минут водитель остановил у замерзшего шлагбаума.

— Приехали, — крикнул он из кабины, открыл двери и вышел покурить.

Ника соскочила с места и выглянула из автобуса.

— Какая здесь мерзкая погода, — поднимая воротник куртки, возмутилась она. — Знала бы, хоть шапку взяла.

— Сюда зима приходит раньше, — прохрипел водитель, укрывая в ладонях пламя зажигалки от ветра.

— Надень, не ворчи, — шепнул Кирран и накинул на сварливую голову подруги вязаную шапку.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Ника, — Ты взял мою шапку?

— Умница, что поехала. Это правильно. Я, кстати, взял с собой еще и ленты.

Ника затопталась на месте — стало неуютно от излишней опеки друга. Девушке не хотелось расстраивать Киррана, но поехала она не для того, чтобы запоздало помянуть погибших. Ника натянув вязаную шапку чуть ли не до самого носа.

Водитель долгожданно затянулся и спросил:

— Вас ждать?

— Да, — ответил Кирран. — Мы будем примерно через час.

Водитель съежился от холода, выпуская клубок дыма. Мужчина бы рад отправиться обратно и не ждать парочку в стынущем автобусе. Но у водителя был термос горячего чая, пара бутербродов и многоволновое радио, почти без помех вещающее в этой зоне. Мужчина кивнул и, вспомнив о страницах неразгаданных кроссвордов, немного повеселел.

— Пойдем, нам туда, — сказал Кирран, дернул подругу за рукав и пролез под заснеженным шлагбаумом.

— А он не уедет? — спросила Ника.

— Не должен.

Ника обернулась. Водитель проверял колеса и явно никуда не собирался.

— А если уедет? — насторожилась девушка, прогнулась под шлагбаумом, зачерпнув воротником мерзлую гроздь снега.

— Вызовем такси, — успокоил Кирран.

Ника отряхнула запорошенную куртку и пошла за другом в мрачное ущелье. Агент Верис не знала, как выглядит старый храм теперь, не интересовалась, не читала газет. На это у девушки не было ни сил, ни возможности: пять недель реаниматор Лионкур боролся за ее жизнь, а после пробуждения Никария несколько месяцев провела в кататоническом ступоре, напрочь отказываясь воспринимать реальность. Время реабилитации и психокоррекции длилось много дольше. Полной грудью девушка вздохнула лишь год назад. Сегодня настало время взглянуть страхам в лицо.

Ника остановилась. В заснеженных декорациях ущелья, словно вырастая из горы, покоился огромный каменный хвост.

— Хвост саламандры! — вырвалось у Ники, и она посмотрела вверх.

Высоко над землей парила разрушенная южная башня — цитадель саламандры. Тогда, во время нападения, она пострадала больше остальных.

Всего башен было пять, олицетворяя стихии, они служили дополнительной и самой весомой защитой храма Рубикунда. Много веков назад пласты земли были оторваны от поверхности и вознесены вверх. Шесть островов и по сей день сохранили стабильность, медленно циркулируя в магнитных потоках, словно каменные облака.

— Ника, сюда, — позвал растерянную девушку Кирран.

Он стоял у изуродованных камнепадом шести мраморных платформ, которые когда-то служили порталами и вели вверх, каждая на свой остров.

— Они что, еще работают? — удивилась Ника.

— Только этот, — ответил Кирран, показывая на самый дальний портал.

Вырезанную из зеленого мрамора платформу украшал рисунок — дерево, чьи ветки сплетались в бесконечном узоре. Кирран занервничал, ведь хранительницей именно этой башни когда-то была мать Ники. Но девушка смело встала на промерзшую платформу и растворилась, словно капля чернил в стакане с водой.

В воздухе витал терпкий, горьковатый запах зеленого мха, поглотившего на пару с кучерявым плющом весь западный остров. Исполинский многовековой дуб бросал широкие желтые листья к ногам долгожданной гостьи, поднимая из глубин памяти болезненные воспоминания. Ника сжала кулаки, едва не до крови впившись ногтями в холодные ладони и пошла вверх по битому ряду ступеней, ведущему в северо-западное крыло храма — в прибежище Радужной Надежды. На мгновение Нике захотелось изловить руками ветер, тряхануть повесу за шиворот и по его прихоти очутиться далеко отсюда. Но девушка стоически проходила мимо липких воспоминаний и не обращала внимания на окрики появившегося следом друга. Остановилась Ника только когда увидела разбитый витраж знакомого с детства рисунка, а под ногами глубокую вмятину. На этом самом месте, четыре года назад сердце девушки перестало биться. Ника вздрогнула, будто услышав щелчок захлопнувшейся мышеловки. Плеча коснулась родная рука.

— Ты как? — спросил бесшумно подошедший Кирран.

Ника ответила не сразу, она посмотрела под астральный купол — именно там лежало тело Люмены Верис, и именно там появился убийца.

— Все в порядке, — осипшим голосом произнесла она, — только холодно.

Кирран накинул свою куртку на плечи подруги и спросил:

— Дальше идем?

— Да. Да, я сюда не за этим пришла.

— Ну, пошли.

Кирран взял Нику за руку и повел вперед, через мост к центральной площади.

Было страшно и до слез обидно смотреть на обгоревшие стены, битые окна, свернутые колонны, статуи и забродившие водоемы. Кто бы знал, что изысканные виртуозы искусства и магии со всего света, годами облагораживали храм, лишь для одной Мерзкой Ночи, подлостью разрушившей все их старания. Рубикунда слишком рано превратился в руины. Одно из самых безопасных мест в этом мире оказалось беззащитным младенцем, в руках предателей.

Центральная площадь, которая сейчас была загажена пуще подземки, встретила Нику полуразрушенным пантеоном драконов. От огромной стеклянной пирамиды остался лишь мозаичный металлический каркас. Ника крепко сжала пальцы друга, но волнение тут же отпустило, когда девушка увидела сверкающие на солнце заснеженные крылья черного дракона Атера. Застывший в напряженной позе сторожевого пса, он, как и много лет назад смотрел на запад. На важной морде дракона бесстрашно разгуливали птицы, не осознавая чем именно является исполинское изваяние. В детстве и сама Ника имела смелость заглядывать в пирамидальную гробницу, мелками изрисовывая могучие лапы Атера. Но большим уважением всегда пользовался второй дракон — серебристый Виво. Старый мудрый вояка лежал полукругом у черных лап сородича, сонно посматривая на восток. Его уставшая морда была усыпана осколками стекла, как орденами парадный китель былого воина. Одной иссеченной лапой он держал хвост Атера, второй защищал каменную жемчужину от его же когтей. Ящеры, хранившие силу и мощь своего рода, являлись трагичным символом потери былого могущества. Когда-то жемчужина была священным порталом из которого в этот мир приходило волшебство, но потом из него появились демоны…

За пантеоном Драконов находилась памятная роща. В храме существовала традиция — закапывать прах умершего вместе с корнями молодого саженца, оставляя природе сотворение совершенных надгробий. Вместо подношений из поминальных цветов, на ветках завязывали разноцветные ленты и развешивали памятные вещи. Так на осине ключника висели замки и связки ключей, а на кипарисе шутника-астролога поблескивали звезды.

— Я туда не пойду, — произнесла Ника и остановилась. Где-то там, в глубине памятной рощи росла белоствольная береза ее матери.

— Слушай, если что, я рядом, — участливо заговорил Кирран.

— Нет. Мне в другую сторону.

— Что?

Ника сделала несколько шагов назад, испуганно посмотрев на рощу сказала:

— Я сюда пришла не для того, чтобы повязывать ленты.

— А для чего? — опешил Кирран.

— Мне нужно восточное крыло.

— Восточное крыло, там… кабинет Грегори Фрост — Кирран закрыл глаза, глубоко вздохнул. — Я думал ты не серьезно.

— Я должна убедиться, что Фроста там не было. Это сожрет меня изнутри.

— Хорошо, я схожу с тобой, — Кирран медленно выдохнул. Он чувствовал себя глупо, даже униженным неблагодарной девчонкой. Он подумал, что его моральные ценности давно устарели. Но Кирран всегда начинал сдержанно:

— Но сначала давай повяжем ленты. Ты не была здесь четыре года, не была на могиле матери. И решила появиться только ради Фроста. Ты ненормальная?

— Да, — с горечью согласилась Ника. — Пусть так. Я умерла четыре года назад. Меня и не должно быть здесь. И не смей говорить о могиле моей матери. Мне это не нужно. Я хочу помнить ее живой.

— Она умерла, как и многие другие. Пора с этим смириться.

Ника сама не заметила, как перешла на повышенный тон:

— Смириться? А что ты понимаешь? Желание отомстить не душит тебя по ночам. Ты напиваешься и беззаботно дрыхнешь. У тебя пустая голова. Тебе не снятся кошмары! Не выгрызают мозг навязчивые мысли! Ты не представляешь, каково жить после такого.

— Не представляю? — закипел Кирран. — Как ты можешь это говорить? Тебя не было здесь, когда они появились. Из всех тварей, ты пожалуй, видела только Фроста. Ты не разгребала обломки. Не складывала друзей по частям! Не опознавала близких. А я был здесь… может быть, поэтому я напиваюсь. А тебя всегда оберегали. Да тебя и реаниматоры так отчаянно пытались спасти только потому, что ты дочь своих родителей. Только благодаря этому ты сейчас здесь стоишь!

Последними словами Кирран резанул слишком глубоко — так могут только друзья. Ника ненавидела, когда ее воспринимали, как ребенка великих маджикайев, когда проявленная симпатия была лишь уважением к погибшей матери или страхом перед отцом. Кирран осознавал все, что произносит. Ему давно хотелось высказаться, поведать подруге о том дне. Кирран многое замалчивал, сокровенно прятал. Друзья, которые умеют слушать, не умеют говорить. А поглощенная личным несчастьем Ника не задавала ему важных вопросов. Сейчас девушка быстро удалялась. Кирран поднял брошенную в ноги куртку и, несмотря на быструю отходчивость, не попытался остановить подругу.

— У тебя полчаса! — сердито напомнил он.

Выждав небольшую паузу, Кирран подошел к укрытой под жестяным куполом громоздкой шарманке и повернул ручку несколько раз. Заржавевший механизм заскрипел, и на всю памятную рощу раздалась забавная колыбельная. На старом инструменте ожило безумное кукольное представление: вульгарно разукрашенные крылатые фигуры закачали головами, безголовая лошадь ритмично забила ногой, а оборотни в цилиндрах зазвонили бронзовыми колокольчиками. За исполнением реквиема по безвременно ушедшим следил одноглазый скоморох, разрезавший воздух указательным пальцем, словно дирижер палочкой.

Переступив через поваленную колонну, Ника зашла в восьмиугольный кабинет. Ей показалось, что именно это помещение получило наименьшие увечья, потому как все стены и окна остались на месте, лишь столы были хаотично расставлены по углам. Девушка прошлась. Многолетний ковер пыли потревожили только ее следы. Ника осмотрелась — возможно, здесь должна была быть тайная комната Грегори Фроста. Какое-то время агент Верис провела в поисках потайной двери, осматривая шкафы и простукивая лепнину. И только собственное искривленное отражение в двухметровом зеркале дало подсказку. Ника подошла ближе, провела рукой по золоченой раме, с вырезанными причудливыми символами. Попыталась найти скрытый механизм и отодвинуть зеркало от стены. Минуты усилий — безнадежная затея. Ника разочарованно глянула в отражение и замерла от ужаса – она смотрела в его лицо. В памяти мгновенно всплыли все мелкие морщины и мимические привычки… глаза. «Видение» — подумала девушка. Но все ее сложные чувства отрезвляли черные глаза Грегори Фроста. В этом взгляде слишком живыми были бурлящие эмоции, чтобы считать это отражение призраком. И если это было видение, то маджикай должен был предстать перед девушкой таким, каким она его запомнила. Тогда откуда этот болезненно бледный цвет лица, бескровные губы и глубокие прорези морщин? Разве призраки ветшают со временем?

«Живой», — с изощренным удовольствием смекнула Ника.

Девушка смерила мужчину оценивающим взглядом, но побоялась пошевелиться. И что она должна была делать? В любой момент Фрост мог начать нападение, тогда у нее не осталось бы шанса обороняться. Сердце волнительно отстукивало обратный отсчет.

«Опять слишком громко бьется» — подумала Ника.

Она не выдержала напряжение и первой выпустила импульс в заколдованное отражение. Через мгновение зеркало рассыпалось остроконечными паззлами, обнажив стену.

— Переоценили себя? — язвительно донеслось за спиной. — Мне нужен дневник Менандра. Где он?

Ника обернулась и оказалась способна только на неадекватную реакцию:

— Кииииииии-Раааааааан! — заверещала она, будто увидела огромную подвальную крысу. — ОН ЗДЕЕЕСЬ! КИИИИ-РААААН!

Ника подумала, что если друг и не успеет ее спасти, то хотя бы сможет взглянуть Фросту в глаза, убедившись в реальности его существования. Но вместо того, чтобы напасть на почти беззащитную девушку, Фрост попятился назад, распахнул окно и вскочил на подоконник.

— Нет, нет. Стой, стой, стой, — взмолилась Ника, словно навсегда прощаясь с лучшим другом.

— Еще увидимся, — Маджикай усмехнулся и выпрыгнул.

Ника ринулась к окну. Летящее вниз тело Фроста вдруг замерло и с громким свистом растворилось в тишине храма.

— Опяять?! — возмутилась Верис и зарычала.

Она уже было потянулась за абонементом, чтобы начать преследование, но вспомнив, что так и не обновила лицензию, удрученно отвернулась от окна.

В дверях стоял растерянный Кирран. Парень нащупал рукой стол и бессильно на него опустился. Мысли в его голове бежали так быстро, что не поспевали сами за собой.

— Кирран?

— Прости… — прошептал он.

— Ты видел его? — взволнованно спросила Ника.

— Да.

Глава 4. НОВАЯ ДОЛЖНОСТЬ

Ника и Кирран ворвались в приемную начальника ОЧП, словно морфинисты за дозой. Здесь были только: перепугавшийся от появления парочки агент, сидевший на кожаном диване, мерзкая старуха-секретарша и пара развешивающих картины рабочих.

— Подожди здесь, — шепнула другу Ника.

Оставив Киррана на диване в компании нервного юноши, агент Верис подошла к секретарю.

— У себя? — кивнув на дверь начальника, спросила она.

Карга выпучила бесцветные глаза на девушку и уточнила:

— Простите, кто именно?

— Начальник.

— И вам добрый день, госпожа Верис, — прогнусила старуха. — Ваши манеры меня всегда удивляли.

Ника закатила глаза, собрав волю в кулак, убрала его в карман, дабы не залепить им хрычовке промеж глаз.

— Так у себя или нет? — переспросила девушка.

— Начальник О-Чэ-Пэ в своем кабинете. У него совещание. И он просил его не беспокоить. И хочу напомнить Вам о правилах приема. Как насчет письменного приглашения? Вы им владеете?

— Это важно.

— Как всегда, как у всех.

Ника сдержанно выдохнула, запихала другой кулак во второй карман и, развернувшись, направилась к Киррану.

— Его нет? — подскочив с дивана, спросил тот.

— Как же она меня бесит, — процедила Никария. — Да там он, только эта ведьма не пропускает. Вроде какое-то совещание.

— Ничего. Подождем.

Они сели в кожаные кресла. Ника стучала ногой и грызла ногти. Кирран уткнулся в телефон. Секретарша что-то писала, сверяя какие-то списки.

После получаса ожиданий Ника подскочила.

— Все. Я не могу больше ждать. Нам обязательно нужно рассказать о том, кого ты видел.

— О том, кого мы видели, — исправил Кирран.

— Да, конечно. Но мне-то он не поверил, а тебе — может, — задумавшись, сказала Ника.

— И что? Ты просто ворвешься в кабинет?

— Думаешь стоит?

— Сдурела? Он твой отец у тебя что нет его телефона?

— Есть.

Кирран кивнул.

— Напиши ему. Что это важно и что мы ждем здесь в приемной. Почему ты до сих пор ему не написала?

Ника вытащила мобильник, и покосившись на друга застучала по кнопкам. Сообщение было отправлено.

— Нет, ну а если он не прочтет, — ответила девушка, постукивая указательным пальцем по плечу друга. — Кир, давай-ка отвлеки старуху Мирзу как-нибудь, а я загляну к отцу. А?

— Что? Ты мало его опозорила? Мы просто спокойно дождемся когда он освободится.

— Мне нужно срочно ему рассказать. Да всему миру! Давай, Кир, — подтолкнув Киррана, шепнула Ника. — Придумай что-нибудь. Только чтоб наверняка.

Кирран озадаченно глянул на подругу — он не любил авантюр, поэтому неуверенными шагами поплелся к пакостной старухе. Когда его колени уперлись в стол секретаря, произнес:

— Добрый день.

Старуха Мирза посмотрела на юношу, затем подозрительно покосилась на агента Верис. Ника присела на диван, представив внезапно появившийся над головой нимб — так по ее мнению, она выглядела наиболее невинно.

— Добрый. Чем могу помочь? — поинтересовалась женщина, потеряв интерес к девушке с богатым воображением.

— Д-а-а-а, — заговорил Кирран, взволнованно осматривая предметы на столе чванливой секретарши. — Вы… да, только вы… можете мне помочь.

— Позвольте спросить чем?

— Позволяю.

Мгновение изумленного молчания. Затем старуха пренебрежительно дернула бровями и переспросила:

— Простите, что?

Кирран обернулся за поддержкой к подруге. Ника одобрительно подмигнула ему и тут понеслось:

— Вы просили позволения спросить, я сказал, что позволяю. Спрашивайте теперь. Или вы уже потеряли интерес к сути вопроса? И да, конечно, я вас прощаю.

Секретарша прищурила глаза, ее голос зазвучал противнее обычного:

— Я попрошу Вас…

— Конечно, просите. О чем угодно! — перебил Кирран.

— Я попрошу… Вас, изложить суть Вашего обращения — коротко, — процедила сквозь зубы старуха. Мирза начала терять самообладание.

— Изложить суть моего обращения?

— Коротко.

— Коротко?

— Очень коротко.

Кирран выпалил первое, что ему пришло на ум:

— Я за вами слежу!

— В каком смысле?

— В глубокоодержимом. Как маньяк!

Госпожа Мирза удивленно наклонила голову, выглянула из-за Киррана, устремив хищный взгляд, на упорно смотрящую в потолок девушку. Ника визуализировала над своей головой еще три нимба — судя по всему помогало. Секретарша взбила старомодную прическу и полностью растворилась в предстоящем конфликте.

— Вы, что пьяны?

— Опьянен лишь страстью.

— Непристойно появляться в нетрезвом виде в приемной начальника ОЧП.

Кирран схватил со стола подставку для карандашей и, прижав к груди, произнес:

— А я не к нему. Я к вам.

— Ко мне? Как Ваша фамилия? Я доложу о Вашем поведении в комиссариат!

— Без вас я никто. Ни имени, ни фамилии.

— Что Вы несете? — спросила старуха, брезгливо выхватив карандашницу из рук нечаянного воздыхателя.

— Я хочу принести вам счастье, — сказал Кирран и присел на стол.

Доведя секретаршу до кондиции, он завел руку за спину и махнул подруге. Ника соскочила с места и, вообразив, что сливается с местностью, потрусила в кабинет начальника.

— Немедленно покиньте пределы моего стола… — последнее, что услышала девушка, прежде чем открыла дверь.

Агент Верис была полна решимости, а ее рот эмоций, но выплеснуть накопленное девушке не удалось. За столом начальника сидела с дюжину маджикайев, все что-то бурно обсуждали. Ника нашла глазами отца, их взгляды встретились. Рик’Ард нахмурился. Нике хотелось закричать, чтобы перебить этот гул, но она мысленно произнесла:

“Фрост жив. Кирран его тоже видел”

Рик’Ард вздохнул и взглядом показал на дверь. Ника послушно вышла.

Сразу за дверью, она налетела на что-то огромное и мохнатое. Ника испуганно обернулась. Перед агентом Верис в сопровождении четырех конвоиров стоял темно-синий монстр высотой более двух метров. Он тяжело дышал и выглядел глубоко уставшим. Из свирепой морды вылетел угрюмый рык:

— Извините.

Холодный грудной бас подействовал на Нику, как отрубленная голова медузы горгоны на титана — девушка словно окаменела. Это был тот самый грозный тролль которого она можно сказать подставила. Ника пристыженно попятилась назад, не отводя глаз от могучего монстра. Именно ей сейчас стоило перед ним извиниться. Девушка осознала, что ее проступок, как закон не имеет обратной силы. Ведь редко кто выплывает, потопляя других.

— Проходи, чего встал! — рявкнул один из конвоиров и толкнул монстра вперед.

Тролль повернул морду в профиль и на мгновение дольше простого любопытства задержал взгляд на незнакомке.

Ника стояла поглощенная скользкими мыслями, пока подошедший Кирран не дернул подругу за плечо.

— Что-то случилось? — заботливо спросил он.

— Нет…то есть да.

— Что произошло?

Ника проследила, как за троллем захлопнулась дверь кабинета начальника ОЧП, потом обернулась к другу.

— Это был он, — сказала девушка.

— Кто?

— Варпо Цератоп.

— Тот самый тролль?

— Тот самый.

— Масса собирается его допросить?

— Видимо.

— Ты ему рассказала про Фроста.

— Кому? Троллю?

— Отцу. Что он сказал?

— По всей видимости, — Ника пожала плечами, — Мы поговорим об этом позже. Он очень недоволен.

Раздался резкий голос секретарши:

— Это было подло с Вашей стороны…

Ника и Кирран обернулись на старуху — та казалась по-настоящему обиженной.

Мирза дернула густыми бровями, презрительно покосившись на Киррана. — Разыграть такую комедию, дабы пробраться к начальнику. Вы мерзопакостная девчонка, агент Верис.

— Да потому что вы — злая карга, — не выдержала Ника. — Вам, что, так сложно помочь?

— А Вы предполагаете, что после этих слов, Злая Карга захочет это сделать? — ухмыльнулась Мирза, вернув на лицо привычную маску презрения. — Вы ведь так и не получились документы о переводе?

Ника осеклась.

— О каком переводе?

— О переводе в службу охраны.

— Что?

— Да-да…

— Так это правда?

Секретарша свернула сухие губы в трубочку и словно сова произнесла:

— Уху-уху.

— Вы подготовили документы, но мне их не отдадите? — догадалась Ника.

— Не имею такого желания, — довольно кивнула старуха, потом кашлянула в руку и исправила:

— Простите, не было времени на это. Вам придется пройти регистрацию самой…

Девушка не стала дослушивать речь секретаря и не солоно хлебавши, поплелась за другом. Кирран уже вызвал лифт и, придерживая одной рукой задвигающуюся дверь, пропустил Нику вперед.

— Забей на нее.

— Дура она. Пусть идет к черту! Сидит там такая важная, будто без нее никто обойтись не может.

— Поехали получать тебе новые документы?

— Как меня могли перевести без моего согласия. Почему?

— Наверное потому что ты наворотила дел…

— Да я жертва обстоятельств. Разве не очевидно?

Кирран нажал на кнопку, и они поехали вниз.

— Ладно, не кипятись, — он улыбнулся, посчитав этот момент полезным для извинений, — Ник, ты извини. Я сегодня наговорил лишнего.

Девушка стукнула друга по плечу.

— Я тоже была не права, — сказала Ника.

— Это верно.

— Я передумала принимать твои извинения…

Лифт спустился на первый этаж.

Друзья вышли в просторный вестибюль ЦУМВД, наполненный шарканьем многих ног и голосами разных тональностей.

Куполообразный потолок возвышался над слонявшимися по залу маджикайями. Его украшали разноцветные фрески с изображением известных мужей обладающих сверхъестественными способностями или просто удачных спекулянтов, всем своим важным видом напоминавших о характере места, в котором служили. Полы вестибюля всегда натирались до зеркального блеска, и так сверкали, что по ним порой было страшно ходить. Здесь пахло свежей краской — недавно прошел косметический ремонт. Напротив главного входа, вдоль южной стены, были встроены пять основных лифтов, два из которых предназначались только сотрудникам управления. У мраморных колон, поддерживающих своды, для удобства посетителей находились резные диванчики и витиеватые урны. На восточной стене располагались одиннадцать регистрационных окон, отвечающих за прием и распределение потока посетителей. Западная же сторона вестибюля была отдана небольшим телефонным будкам и двум мраморным лестницам, одна из которых вела вверх, а другая — вниз.

Ника достала из сумки мятое удостоверение и направилась к регистрационным окнам.

От первых двух начиналась длинная недружелюбная вереница посетителей, в которой стояли только для того, чтобы спросить в какое именно окно им нужно занимать очередь — именно отсюда начиналась благоглупость всей работы управления. Поэтому вместо того, чтобы спокойно подойти и задать пару вопросов, агенту Верис пришлось тыкать в лица удостоверением и рыкать на каждого, кто дергал ее за рукава. Преодолев бунтующую очередь Ника, подошла к регистрационному окну номер один и, прислонив корочку к стеклу сказала:

— Мне нужно получить новые документы.

Контроллером оказалась полная, короткостриженая бабушка с черным пушком над верхней губой.

— Все кадровые вопросы в окно номер четыре, — протараторила она, — Сле-е-дующий.

Никария не успела сказать «спасибо», как очередные толкнули ее в нужном направлении.

Девушка снова подняла удостоверение и, предъявляя его всем жаждущим, направилась к окну под номером четыре. Здесь на высоком стуле восседала тощая седовласая женщина в круглых очках. Не поднимая головы, она задала шаблонный вопрос:

— Фамилия, имя? Что вас интересуетесь?

— Никария Верис. А интересует меня очень важный вопрос.

— По важным вопросам обратитесь в окно номер семь.

— Вы издеваетесь?

— Издеваются в окне номер один. Всего доброго, следующий.

Ника отошла в сторону и, оглядев переходящих от окна к окну посетителей, поняла, почему все такие сердитые. Полная решимости преодолеть еще одну раздраженную толпу, агент Верис нырнула в новую очередь. Здесь на удостоверение сотрудника ЦУМВД реагировали более адекватно, и Ника почти беспрепятственно, зато с оттоптанной ногой, подошла к окну.

— Здравствуйте, — выдавила она. — Мне нужно получить документы о переводе.

— Кто куда переводится?

За окном сидела молодая вульгарно накрашенная девицы с выжженными пергидролем желтыми волосами.

— Меня перевели в другой отдел…

— То есть это удостоверение не действительно? — нагло спросила девица.

Ника раздраженно раскрыла удостоверение и помаячила им для «уточнения».

— Вот это? — закипела она.

— Вот это.

— Получается так.

— По любым вопросам сюда обращаются посетители. Для вопросов отстраненных сотрудников существует окно номер девять. Следующщщий.

— Меня перевели, а не отстранили!

Ника обреченно уставилась на семенящую к девятому окну парочку маджикайев и пулей рванула с места, чтобы оказаться там первой.

— Ой, простите, я спешу, — извинилась она, когда сбила с ног невысокого юношу.

Агент Верис помогла пострадавшему подняться и заполошно подлетела к окну.

— Я первая, — обрадовалась Ника, вцепившись в пластиковую стойку.

Семенящая парочка посмотрели на нее, как на прокаженную. Девушка махнула рукой — не привыкать цеплять на себя подобные взгляды.

— Здравствуйте, — тяжело дыша, обратилась она в девятое окно и увидела перед собой переворачивающуюся табличку с пакостной надписью «технический перерыв».

Нике захотелось разметать рядом стоящих по углам вестибюля, но сил хватило лишь досадливо опустить голову.

— Это окно постоянно не работает, — оптимистично улыбался Кирран.

— Пойдем туда, — сказал он и кивнул в сторону последнего пустующего окна.

Ника что-то бурчала. Кирран подвел подругу к одиннадцатому окну — сюда никто не спешил и в очередь не выстраивался.

— Здрасти, — мрачно поздоровалась она. — Меня перевели в другой отдел. Перевели. Не отстранили. Кто, куда, ничего не знаю. А вот это, — Ника швырнула удостоверение на стойку, — судя по всему уже не действительно.

За окном сидел приветливый кучерявый юноша.

— Добрый день, — изысканно произнес он. — Сейчас все проверим..

Юноша защелкал по клавиатуре. Немного погодя компьютер выдал свежие данные:

— Вы правы, это удостоверение не действительно. Вам нужно получить новое, в связи с переводом. Поздравляю. Документы уже готовы, вы можете это сделать уже сегодня. Где находится приемная службы охраны маджикайев, знаете?

— Не-е-ет, — протянула Ника.

Юноша за окном был столь любезен, что сделал ворчливой девушке план-распечатку.

Агент Верис выхватила еще горячий листок.

— Понятно! Спасибо — гаркнула Ника.

— Вы знаете наш телефон? — поинтересовался юноша.

— Да, спасибо, знаем, — опередил подругу Кирран. — Всего доброго.

— Всего доброго. Спасибо, что обратились.

— Меня сейчас стошнит, — пробурчала Ника, отходя от злосчастных регистрационных окон подальше. — Целую вечность простояла здесь и так ничего не узнала. И притом, что я не простой посетитель, а сотрудник, и дочь Масса.

Кирран приобнял подругу за плечи и сказал:

— Слушай… мне надо идти. Домового пристроить. Я совсем забыл.

— Что прямо сейчас?

— Да, — ответил Кирран и посмотрел на часы.

Ника мрачно отстранилась от друга.

— Ты, оставляешь меня в тот самый момент, когда Фрост разгуливает на свободе? Ты его точно видел?!

— Как тебя.

— Это хорошо. То есть это плохо. А если он нападет на меня?

Кирран заулыбался.

— Вряд ли он сделает это в управлении. К тому же, как я понял, это не он тебя, а ты его преследуешь. Побудь здесь, сходи, получи документы и проездной. Если я освобожусь раньше, то заберу тебя

— Ладно, ладно.

— Договорились.

***

Ника убрала листок с распечатанным планом в карман и осмотрелась. Приемная Службы Охраны Маджикайев по сравнению со своей комфортабельной кузиной, выглядела меньше, скромнее и была похожа больше на коридор. Облицованная черным мрамором она вмещала только четыре мягких кресла, два крупнолистовых фикуса, небольшой стол секретаря и металлический стеллаж, заставленный разноцветными папками.

— Я могу чем-то помочь? — тихим голосом спросила совсем юная секретарша.

— Да, здравствуйте, — вежливо поздоровалась агент Верис. — Меня к вам перевели, я пришла получить документы.

Круглолицая секретарша взволнованно поднялась со стула и сказала:

— Ох, конечно. Поздравляю с новой должностью.

— Спасибо.

Девица кивнула и засуетилась возле стеллажей. Немного погодя она виновато обернулась к посетительнице.

— Простите, я тут только первый день. Немного волнуюсь. Совсем забыла спросить ваше имя. Чьи документы мне нужно найти?

Ника снисходительно улыбнулась и представилась:

— Ника. Никария Верис.

— Спасибо, — поблагодарила секретарша, захлопотав над папками. Немного порывшись в бумагах она вдруг вспомнила:

— Ой, Никария Верис!

— Да, — удивилась та.

— Я чуть не забыла, — взвизгнула круглолицая, посмотрев на свою исписанную ладонь, которая сегодня разделяла функции ежедневника. — Начальник просил, если вы подойдете, направить вас сразу к нему.

— Меня?

— Да. Он знал, что вы придете. Кажется, у вас первое задание.

— Так сразу, черт, — выругалась Ника, — как не вовремя. Тогда мне не нужны документы. Я как-нибудь потом зайду. До свидания.

Ника уже повернула на выход, но перед ней внезапной преградой возникла перепуганная секретарша. Девица была одета с чужого плеча, размера на три явно больше ее собственного. Бархатный пиджачок, в котором щеголяла еще ее бабушка, давно поистерся в локтях и требовал заплаты. Темно-синие засаленные брюки были грубо ушиты в бедрах, а на строгой светлой рубашке не помешало бы растянуть пару-тройку верхних пуговиц.

— Ой, нет, нет, — защебетала она. — У меня очень грозный начальник. Он сказал, что это важно. Вам обязательно нужно у него появиться. Если он узнает, что я опростоволосилась в первый же день…

Ника обошла девицу и предложила:

— А ты не говори, что меня видела. Я тоже буду молчать.

Круглолицая вцепилась агенту вруку и была готова расплакаться.

— Я не умею врать. Он только посмотрит на меня и все поймет. Пожалуйста, я боюсь его… это мой первый день.

— Уверена, что не последний, — отрывая хрупкую руку секретарши от своего запястья, сказала Ника. — Просто представь, что меня не было.

— Пожалуйста…

— Извини, нет. Извини.

— Пожалуйста…

Ника с сожаление покачала головой и вышла в коридор.

Пройдя пару бессмысленных шагов, девушка остановилась. Ей стало жаль юную секретаршу и совестно заставлять по своей вине страдать очередного человека. К тому же все последние радости агента Верис были мелкими и скоротечными, как у низкодушных подлецов — она сама чувствовала себя ущербно, невольно обижая других. Немного над этим поразмыслив, Ника повернула назад.

— Ладно, черт с тобой, — войдя в приемную снова, сказала она. — У себя твой начальник? Наш начальник.

Круглолицая перестала плакать, звонко сморкнулась в ажурный носовой платок и вдохновенно кивнула.

— У себя. Спасибо. Большое спасибо. Я сейчас предупрежу, что вы пришли, — обрадовалась секретарша и, забыв про внутреннюю связь, побежала оповещать начальника лично.

Ника гордо расправила плечи, когда глаза вернувшейся из кабинета девицы лучились благодарностью.

— Проходите, он вас ждет, — зашептала круглолицая. — Я пока поищу ваши документы.

Ника глубоко вдохнула и пошла, знакомиться с новым начальником.

Кабинет руководителя СОМ оказался небольшим, но уютным: на полу темный лакированный паркет, на арочных окнах тяжелые темно-зеленые портьеры; слева в кирпичном камине приветливо трещали поленья; рядом стояло глубокое кресло в широкую полоску; справа располагались массивные полки, до самого верха набитые старыми книгами; в центре находились антикварный стол начальника и пара стульев.

Ника скромно прошла в центр кабинета и сказала:

— Здравствуйте. Никария Верис.

— Здравствуй, здравствуй, — послышался знакомый голос.

Агент Верис встревоженно обернулась. Возле камина в кресле с высокой спинкой сидел ее новый начальник. Он встал и улыбнулся девушке. Не удивительно, что юная секретарша побаивалась своего руководителя. Даже честная улыбка на лице этого маджикайя казалась небезопасной.

— Вы что теперь начальник протекториата? — спросила Ника.

Господин Далистый манерно улыбнулся, и тонкая полоска его усов стала похожа на коромысло, он гостеприимно указал на стул. — Присаживайся.

Ника послушно присела.

— Вы же младший заместитель.

— Одно другому не мешает.

— Это по вашей просьбе меня сюда перевели?

— Я бы не назвал это просьбой.

Далистый прошел к столу и сел напротив агента Верис. Под лучами уходящего солнца, его волосы заблестели.

— И зачем вам я? — Ника поежилась в кресле. Работать с Далистым ей показалось ужасным.

— Все же, ваши повадки оставляют желать лучшего. Распущенные агенты — наша беда, согласитесь. Нужна строгая дис-цип-ли-на.

— Вам ли говорить про распущенность, — смело сказала Ника

Новый начальник желчно сверкнул глазами, тут же перестав быть вежливым. Мало кто в его присутствии решался напомнить о прошлом унижении: два года назад по всему управлению из телефона в телефон кочевало веселое видео плотских похождений младшего замдирекотра. Бульварная запись не была бы столь популярна, будь в нем господин Далистый вместе с пленительной кокоткой из ближайшего притона, но в кадре он был замечен поверх козлоногого элементаля. Сверхъестественной способностью молодого замдиректора являлось умение вызывать духов стихий — фавориткой как всем стало известно, оказалась густошерстная фавниха Мерх. Дело быстро замяли, нецензурное видео исчезло с телефонов любопытных агентов, но благожелателя заснявшего это так и не вычислили. Но даровитый Чач Далистый знал, что именно бесчинник Репентино приложил невидимую руку к этому делу, только доказательств не было. К тому же правонарушение покоилось под спудом отеческой любви господина Рик’Арда Масса, и объявиться было способно лишь на остром языке его непутевого сына.

Далистый не был мерзавцем в том смысле, в котором шептали о нем в кулуарах управления, и не заслуживал колких насмешек за спиной. Он не перерезал горло младшему замдиректору Биллибо Бору, чтобы завладеть его местом и стать самым молодым маджикайем занимавшим этот пост. Держал слово, не клеветал, не пускался в сомнительные авантюры. Далистому просто везло. Да, он был сластолюбцем со своими дикими страстями и увлечениями, но именно потворство похоти в сочетании с исключительной удачей вызывало у общества столь бурное отторжение его персоны. Ему определенно завидовали. Нике же он не нравился по другой причине: узнав, сколько средств и времени тратилось на восстановление ее жизнедеятельности, господин Далистый в лице нового замдиректора перестал спонсировать реаниматоров и проголосовал за эвтаназию агента Верис. С этого момента дочь знаменитых маджикайев должна была в очередной раз попрощаться с жизнью.

— Говорят ты видела Фроста? — уперев острый подбородок в ладонь, ласково спросил Далистый.

Ника опустила голову и до побелевших костяшек сжала кулаки.

— Нет… Д-да.

— А почему не сообщили об этом?

— Я со…— Ника осеклась, чтобы не наговорить лишнего.

— Насколько я знаю, что тот самый портал создал он, и преследовали вы именно Фроста, а не бедолагу тролля? У вас же с Фростом особые отношения, верно?

Чтобы переварить услышанное, Ника на мгновение застыла в образе деревянного чурбана. Потом с шумом закрыла рот и сказала:

— Я не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не посоветуюсь с отцом.

Далистый разочарованно закрыл ладонью глаза.

— Как угодно. Разберемся с этим позже, — утомленно начал он, переключив внимание на лежавшую на столе желтую папку. — У меня для вас есть задание. Новое задание для новой должности. Здорово?

Пребывавшая в прострации Ника не захотела отвечать.

Далистый уже почти протянул документ спецификации, но вдруг передумал и вернул папку на стол.

— Хочешь кофе? — спросил он. — Ты какая-то напряженная. Нам придется вместе работать, а ты смотришь на меня как на зверюгу.

Ника озадаченно пожала плечами. Далистый никогда не был с ней груб, но и никогда не был настолько прост в общении.

— Если честно, я и сам не рад сложившимся обстоятельствам. Но… — на этом его редкая откровенность закончилась.

Далистый связался с секретарем и попросил «тот самый» кофе. Услышав кроткий голос юной девицы Ника, тут же нашла тему для отстраненной беседы.

— А где вы взяли эту секретаршу? — спросила она.

— На эллейском рынке. Там полно сущих прелестниц.

— На рынке?

Далистый откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, пояснил:

— Она торговала иголками… с продетыми в них заговоренными нитками, а на конце завязывала аккуратные узелки. Для удобства покупателей. Все по одной цене. Я, конечно, на ее месте продавал бы иголки с черными нитками дороже, а с цветными в комплекте. Но часто даже хорошие идеи не повышают выгоду.

Ника не стала спрашивать, куда делся предыдущий секретарь, ведь такая замена для руководителя почти ритуальна. Круглолицая бедняга, которая сейчас суетилась над кофейными чашками, была не самым плохим кандидатом. Эллейский базар славился искусниками и диковинными мастерами, продававшими уникальные рецепты, чудо-машины и новаторские идеи для разных социальных областей. Разрешение на торговлю там получали лишь те, чьи услуги были внесены в Исключительный Торговый реестр, а туда зачисляли только башковитых и самобытных маджикайев.

— Но она ничего не знает, — усмехнулась Ника. — Неужели на бирже не нашлось более опытной кандидатуры?

— Как и ты. Тоже первый день и новая должность. Интуиция бывает лучше опыта, — сказал Далистый. — Ты недооцениваешь эту девушку. И себя. Мне, кажется, вы отлично подходите на ту роль, которую я вам выбрал.

В кабинет, позванивая чашками, скромно вошел предмет беседы — по воцарившемуся молчанию и взглядам, круглолицая поняла, что говорили о ней.

— Простите, — непонятно за что извинилась секретарша и сняла с картонной папки для документов две кофейные чашечки. Одну поставила на стол перед начальником, вторую передала в руки его гостье.

— Мне кажется, вам нужен поднос, — деловито произнесла Ника.

Круглолицая кивнула.

— Конечно. Но я не нашла его здесь. Завтра принесу из дома свой и исправлю эту неловкость, — виновато сказала юная девица.

Вспомнив, что помимо кофе принесла еще и запрашиваемые документы, секретарша протянула импровизированный картонный поднос агенту Верис и защебетала:

— Чуть не забыла. Здесь все, новое удостоверение, лицензия. А на абонемент мне удалось выбить вам дополнительные двадцать перемещений.

Несмотря на сюрприз, Ника сердито глянула на протянутую папку, небрежным движением смахнула капли кофе с размокшего картона и пробубнила:

— Спасибо, что замочили мои документы.

На лице начальника появилась улыбка — его позабавили юная сотрудница на пару с ворчливым агентом.

— Луви, можешь идти, — величественно сказал он, — благодарю.

Круглолицая секретарша не то присела, не то поклонилась и растерянно выпорхнула из кабинета. Помещение постепенно наполнилось интенсивной увертюрой ароматного кофе. Запах умиротворял и помогал справиться с последствием недавнего стресса — Ника начала расслабляться и кабинет ей показался еще более уютным.

— Поскольку лицензия и удостоверение при тебе, поговорим о новом задании, — терпеливо сказал Далистый. — Ты попробуй, Луви делает изумительный кофе.

Ника сделала глоток и мгновенно подобрела к неказистой секретарше.

— Да-а-а, — протянула она. — Действительно вкусный. На самом деле, знаете, мне ее тоже стало жалко. Иначе бы я у вас сегодня не появилась. А у вас случайно тут нет музыки?

— Музыки? — переспросил начальник.

Никарии показалось, что ее громкое сердце забилось спокойней, за что настойчиво потребовало синусоидальный тон флейты.

— Музыки, — повторила девушка. — Я хочу послушать музыку. Странное желание, правда?

— Хороший кофе творит чудеса, — сказал Далистый, так и не притронувшись к своей чашке.

— Ладно, что у вас там за задание? — спросила Ника. — Не хотелось бы просидеть здесь до вечера.

— Стандартное в СОМе. Охрана маджикайя или любого обратившегося существа.

— От кого или чего?

— От негативных воздействий, конечно. — Далистый посмотрел на лежавшую, на столе желтую папку. — Открой последнюю страницу и поставь свою подпись.

— Последнюю страницу? — переспросила девушка, протягивая за документами руку.

Она поставила чашку с кофе на стол, обтерла руки о джинсы раскрыла личное дело на последней странице, взяла ручку и расписалась.

Далистый продолжил:

— Специфичность задания в том, что фигурант проходит по обвинению в убийстве и…

— Подлец, — безмятежно перебила Ника.

— Это, во-первых, нужно доказать, — вдумчиво исправил начальник. — Во-вторых, чтобы вешать на кого-либо подобный ярлык, следует дождаться решения суда. Пока этого не произошло, никто не должен знать, где находится обвиняемый. Ни о его личности, ни о его перемещениях никто кроме меня знать не должен. Ты это понимаешь?

Агент Верис серьезно кивнула.

— Это понимаю, — Ника отхлебнула остывающий кофе и пролистнула личное дело в начало. Ненавязчивый дурман ароматного напитка стал резким и отрезвляющим. Ника встряхнула головой. Посмотрела на начальника, потом снова в папку.

— Это шутка? — дрожащим голосом спросила Ника.

— Я похож на фарсера? — Далистый любил отвечать вопросом на вопрос.

Ника резко выдохнула и сквозь зубы проговорила:

— Вы хотите, чтобы я его охраняла! Издеваетесь? Это что же получается, — мысли агента Верис носились, как собака за кошкой, — вы вчера все знали и про Фроста, и про портал? Сидели там такой важный, допрашивали меня.

— Успокойся, тогда еще ничего не знал. Вчера он обратился за помощью. СОМ обязан заняться этим делом, — категорично ответил начальник. — Любого кто обратился.

— Может быть СОМ и обязан. А я нет! — соскочив со стула, возразила Ника. — Он предатель, убийца и, боюсь, я стану подобной, если его увижу. Я сама убью его!

— Его вина не доказана, — сказал Далистый, жестом руки указывая на стул. — Присядь и успокойся.

— Успокоиться? Ваше предложение, как минимум неэтично, господин Далистый. Фрост убил мою мать и поспособствовал смерти многих моих друзей. Знали конопатую Эллетту? А братьев Яра, Тора и Дима? А Рюмина? Вы знали ключника Рюмина?

— Никария Верис, — перебил начальник, — если тебя это как-то утешит… могу сказать, что мне очень жаль. Но это ничего не меняет. Грегори Фрост обратился за помощью, и у меня нет оснований ему в ней отказывать.

Ника обессилено опустилась на мягкий стул.

— Как это нет? — удивилась она. — Он ведь убийца.

Далистый уперся локтями в стол.

— У него сомнительная репутация — да. Неоднозначное положение в обществе — да. Благодаря всеобожаемой прессе его презирают многие. И да, его имя внесено в черный список Сверхъестественной Лиги. Но доказательств его вины так и не было найдено.

— Потому что эта сволочь считался мертвым. Никто не стал разбираться.

— Потому суда не было. Твой отец и дядюшка казнили его, не разбирая обстоятельств. То что он остался жив — чудо. Фрост утверждает, что он невиновен.

— Ну, еще бы!

— Я хочу, чтобы он понес наказание. Если его вина будет доказана, участь Фроста не завидна. Но я, в отличии от твоего отца, против какого-либо самосуда. Мне бы не хотелось, чтобы он был убит сумасшедшей девчонкой или забит камнями невежественной толпы. В этом случае, как и сейчас, Грегори Фрост будет считаться официально невиновным. А это значит, освобожденным от ответственности.

— Зато точно сдохнет, — желчно произнесла Ника.

— При всей твоей ненависти к нему, тебе не кажется это слишком легким наказанием?

Разум агента Верис начал холодеть, возвращая баланс между эмоциями.

— То есть… я должна охранять Фроста, чтобы он дожил до суда? — догадалась Ника.

— По этой же причине его появление должно оставаться инкогнито. Представь, что будет, если об этом узнают газетчики.

Девушка усмехнулась.

— Почему именно я должна его охранять? Вы перевели меня сюда специально для этого?

— Да.

— Что? — Ника не могла поверить своим ушам. — И в каком смысле охранять? Смотреть, чтобы он правильно переходил дорогу? Защищать грудью, если на него нападет грабитель?

Далистый ответил:

— Да. И самое главное, чтобы он не подавился хлебной крошкой.

— Тогда найдите другого агента! Кого-нибудь более беспристрастного. Почему я?

— Во-первых, — уверенно заговорил начальник, — ты его уже видела. Во-вторых, ты как никто другой заинтересована докопаться до сути. В-третьих, Фрост настаивал только на твоей кандидатуре.

— Что?

— Сам бы я тебя ни за что не выбрал.

— Мне это снится.

— К сожалению, нет.

Ника замерла, на нее словно вылили ведро стуженой баланды — стало холодно и противно.

Глава 5. STUDIOLLO №6

— Да ладно? — озадачился давно захмелевший Кирран, выуживания из холодильника пару бутылок пива.

Ника злобно откусила бутерброд.

— Прикинь! — жуя, прокричала она. — Как это вообще возможно? Еще вчера появление Фроста считали моим бредом, а сегодня МЕНЯ назначают его охранницей!

— Тихо, тихо, не кричи, а то подавишься, — Кирран открыл бутылку крепкого. — А Далистого не смутило, что ты первая, от кого нужно защищать Фроста?

— Говорит, как раз поэтому я отличная кандидатура. Но я чувствую, здесь где-то подвох.

Кирран сделал глоток пива и сел напротив подруги.

— Хотя, в этом есть определенный смысл.

— И какой, интересно? — желчно поинтересовалась Ника.

— Представь собаку, которую не кормили несколько дней. Хорошо дрессированную собаку.

Ника жадно запихала остатки бутерброда себе в рот и пробубнила:

— Ну, представила…

— Представь, что ее любимый хозяин положил перед ней сочный кусок мяса, но есть запретил. И подумай, как она будет себя вести с другими собаками, которые захотят это мясо сожрать. Сама не притронется, а всех желающих наверняка загрызет.

Ника заерзала на стуле и спросила:

— Согласно твоей дедукции получается, что я хорошо дрессированная голодная собака?

Кирран сделал еще один глоток и кивнул.

— Фигурально выражаясь.

Верис сняла колбасу с очередного бутерброда и откусила уже без хлеба.

— Я убью Фроста. Как только его увижу — в эту же секунду! Вот увидишь.

— Это вряд ли, — усмехнулся приятель.

— С чего вдруг?

— Ты же подписала документ. Теперь, сделать со своим подопечным нечто кровожадное у тебя вряд ли получится. Ваша связь скреплена договором.

Ника огорченно скрестила руки на груди и пробубнила:

— Вот завтра и посмотрим. Как скрепилась наша связь, так и раскрепится. И да, Кир, слушай, Далистый предупредил, что с тобой говорить на эту тему я могу, ну потому что ты сам видел Фроста. Но Дину ничего не говори, — сказала Ника, озираясь по сторонам в поисках невидимого друга. — Не уверена, что он умеет хранить секреты. И вообще никому. Хотя как такое умолчать?

— Не вопрос, — подмигнув, произнес Кирран. — Могла бы и не предупреждать. Если узнают, что Фрост действительно жив, шуму поднимется.

Девушка улыбнулась и стащила кружок колбасы с еще одного бутерброда.

— Вот вы, сссуки, какие, а! — вдруг громогласно раздалось на кухни.

Кирран переглянулся с подругой. Она закатила глаза и поинтересовалась:

— И давно ты здесь?

— Давненько, чтобы наслушаться про себя гадостей! — рявкнула появившаяся в воздухе голова Репентино. — Еще и пьете без меня.

— Мы здесь не гадости про тебя собираем, а факты, — пояснила Ника.

— И без тебя мы не только пьем, — добавил Кирран.

— Факты? К вашему удивлению, я суперски храню секреты, — возразил Дин. — Это я как раз умею! Я работаю в ОЧП, у меня красный диплом секретного агента.

— Твой диплом красный от стыда, — сказала Ника и потянулась за выпечкой. — Зюзя, подай вон тот поджаренный пунтик, пожалуйста, — вежливо попросила она.

Запьяневший Кирран передал выпечку подруге.

Прошло мгновение, прежде чем Репентино хохотнул.

— Никак не могу понять, почему вы до сих пор не женаты? — встав между друзьями, глумливо поинтересовался Дин. — Вы относитесь друг к другу с таким почтением, будто дряхлые супруги.Ника отстраненно покосилась на Киррана — иначе, чем на друга на него никогда не смотрела.

— Дин, ты придурок, — огрызнулась она, — завидуй молча.

— Репентино, давай без шуток. Ты же понимаешь, что подслушанное должно остаться в стенах этой кухни? Это важно, прежде всего, для твоей сестры, — заговорил Кирран.

Репентино театрально кивнул и заглянул в холодильник. Вместе с запотевшей бутылкой пива появилось его обнаженное тело.

— Фуу-Дин! — брезгливо вскрикнула Ника. — Немедленно спрячь свои гениталии!

Открыв бутылку, Репентино потряс бедрами и ухмыльнулся:

— Тебя не возбуждает расхаживающий по квартире голозадый парень?

— Я слишком часто вижу твой зад, чтобы он меня возбуждал! — возразила девушка. — Почему не обратиться в лабораторию, чтобы тебе придумали хотя бы трусы?

Дин сделал жадный глоток пива и, покосился на Киррана.

— Это для него. Тебе же нравится?

Кирран покачал головой и, подняв руки в шуточном жесте «сдаюсь», засмеялся:

— Я помню, что проиграл и на все твои каверзные вопросы должен отвечать «да». Поэтом я скажу «Да», но это значит «Нет».

Репентино довольно вздохнул и сел за стол, спрятав смущавшие всех гениталии под тарелкой с бутербродами.

— Кир, хочешь взять у меня колбаску? — приподняв ломтик сервелата, предложил он.

— Да, но это значит “нет”.

— А “нет” это значит “да”?

Кирран в ответ показал средний палец.

Лицо Дина вдруг озарилось:

— Эй, Никуль, я кое-что придумал.

Она покачала головой: — Сейчас не до твоих пошлых выдумок.

— Это насчет Фроста.

— Ну, и?

— Ты ведь теперь с ним будешь проводить все свое свободное время? Не смотри на меня так.

Ника гордо подняла голову и проворчала:

— Я не собираюсь тратить на него все свое свободное время. Мое дежурство будет длиться всего двенадцать часов. Ночью он не должен выходить из дома.

— Да не суть! — возмутился Репентино. — Может, когда ты будешь у Фроста, спросишь, зачем ему был нужен воробей?

Ника посмотрела на Киррана, затем медленно перевела взгляд на брата:

— Какой еще воробей?

Дин шлепнул ладонью по столу и возмутился:

— Вспомните же! Фрост на поясе носил мертвого воробья.

— Точно, — откликнулся Мак-Кирран-Сол, — было дело, носил. Но я думал, что это сойка. Ник, ты разве не помнишь? Мы все спорили, для чего ему труп птицы.

Вместо ответа Ника кинула в него крышечкой от пивной бутылки и пробубнила:

— Я не буду у него ничего спрашивать. Вообще не собираюсь с ним разговаривать. Буду тупо сидеть, и прожигать его взглядом.

Репентино потянулся за куском сервелата и расплескал пиво из бутылки, он сказал:

— Лично я не понимаю, почему ты ненавидишь Фроста.

Кирран пнул приятеля под столом и предупреждающе покачал головой.

Не придав сигналу никакого значения, Дин продолжил:

— Нет, ну, правда. Я ведь читал твою медицинскую карту. То, что ты помнишь, это неясные образы. Параноидальные иллюзии не могут служить доказательством.

— Какого хрена ты смотрел мою медкарту? — сомкнув зубы, процедила Ника.

Репентино отмахнулся и сказал: — Я должен был знать, ты, хоть и сводная, но все же моя сестра. Хочу лишь сказать, что ты же сумасшедшая и не можешь как свидетель проходить по делу Фроста. Кроме тебя, что он убил твою мать, никто не утверждает. А наш отец повелся на твои рассказы и убил Фроста. Ну… все так думали. Как бы теперь не судили нашего папашу.

— То есть это я виновата?

— Ну, а кто?

Девушка услышала утробные отзвуки, яростно заколотившего сердца — оно забилось слишком громко. Ника поднялась со стула и напряженно замаячила указательным пальцем перед лицом Репентино.

— И да, еще раз сунешь свой пятак туда, куда не следует…

— Да я по-дружески, угомонись, — перебил Дин. — Внемли моему совету, дурочка. Если ты хочешь, чтобы он был осужден, найди реальные доказательства. Забудь про то, что ты видела. Ты бок о бок будешь находиться с самим Грегори Фростом. Накопай что-нибудь. То, что на суде, действительно будет иметь силу.

— Хрен со мной, но ведь ни у кого нет сомнений, что именно он открыл портал для демонов? Его можно судить за это.

— Так ведь никто и не разбирался. Он считался мертвым. То что среди всех кого мы знаем межпространственные порталы может создавать лишь Фрост, не значит, что это был именно он. Признайся, Никуль, что ты так бесишься, потому что была в него влюблена и он тебя разочаровал.

— Что? — возмутилась Ника.

— Что? — удивился Кирран и посмотрел на подругу.

— Что за бред ты несешь?

Дин с улыбкой развалился на стуле.

— А я, как бы, твой дневник читал…

Ника смерила Репентино презрительным взглядом и молча вышла из кухни.

— Ну, ты скотина, — немного погодя шепнул приятелю Кирран.

Репентино поставил тарелку с бутербродами на стол и придвинулся к приятелю ближе.

— А что не так? — тихо заговорил Дин. — Я озвучил правильные вещи. Она же наверняка хочет, чтобы Фроста стерилизовали и превратили в овощ. Но глянув в историю ее болезни, Никулю никто слушать не будет. А насчет портала надо еще доказать. Считаешь иначе?

— Я насчет дневника. Ты правда читал его?

— Угу.

— Какой ты отвратительный человек. Она все таки твоя сестра.

— Ну и что? Давно дело было. Я ее особо не знал тогда, — Дин пожал плечами, — я только что обрел своего отца, а она жила с ним с самого рождения. Стало любопытно.

— Но а говорить сейчас про это зачем?

— Потому что она врет себе и нам.

Кирран допил бутылку крепкого пива и потянулся за новой.

— Насчет Фроста? Он правда ей нравился?

Репентино постучал друга по плечу.

— Ой, да расслабься, по Фросту тогда все девчонки текли. Такой таинственный и улыбчиво-молчаливый брюнет. Ника тоже считала его красавцем и мечтала… чтобы он посадил ее на свои колени… и что-то там в этом духе. Достаточно невинно надо признать.

— Ладно не продолжай, — отмахнулся Кирран.

— Тьфуу! — сплюнул Репентино, повысив голос. — За благородное сюсюканье первый приз тебе. Зачем быть с ней таким слюнявым добряком?

— Это называется дружба.

— Что, правда? Про френдзону слышал? Никуля по этой дружбе дала тебе хоть разок?

— Причем здесь это? — возмутился Кирран.

— Это всегда причем. Хотя, правильно, ты неудачник. Я бы тоже не дал… А Фросту бы дал, у него такие выразительные брови были, — Репентино дернул бровями. — И она даст. Ведь ей больше не четырнадцать. Теперь, ее девичье желание сесть ему на колени вполне себе реально.

Кирран молча встал из-за стола. Дин поморщился от скрипа стула и проводил друга взглядом.

— Все такие нежные… и молчаливые…

***

Ника вздрогнула и проснулась, когда дверь в ее комнату с шумом шарахнулась о стену. На пороге появился размытый пошатывающийся силуэт. Девушка выглянула из-под одеяла, заинтересованно вытянув шею. В комнату ввалился мертвецки пьяный Мак-Кирран-Сол. Бурча что-то под нос, он закрыл дверь, провернув несколько раз ключ в замке. Ника приподнялась и насмешливо сказала:

— Вообще-то это моя комната.

Кирран кивнул и стянул с себя брюки.

— Кир, ты перепутал комнаты. Это моя, — громче повторила Ника.

— О! Ты не спишшшшь, — удивился тот. — Знаю. К тебе пришел.

— А дверь зачем закрыл?

Кирран стянул футболку и завалился на кровать, чудом не придавив подругу. Пружины вознегодовали скрипом. Ника повернулась на бок — стало не так тесно.

— Живой? — полюбопытствовала она.

— Нет, — в полудреме сказал Кирран. — А это правда?

— Ты про что?

— Тебе Ф-фрост нравится?

— За этим сюда пришел?

— Ты ведь знаешь, что ты мне нравишься? Ты — мне. Нравишься.

Ника расхохоталась:

— Подходящее время для душевных разговоров.

— Я серьезно.

— Знаю…

Кирран взял Нику за руку и икнул.

— Я бы хотел, чтобы мы были не просто друзь-зьями. Чтобы ты с-сидела на моих коленях. А ты-ы так холодна ко мне?

Ника выдернула руку.

— Холодна к тебе?

— Угу-у. Я не нравлюсь тебе?

— Нравишься, Кир. Ты мне нравишься.

— Тогда в чем дело?

Ника разозлилась.

— А дело в том, что ты говоришь об этом только когда напьешься. Я что не заслуживаю, чтобы за мной нормально ухаживали? Хоть бы раз на свидание позвал…

Кирран пожал плечами:

— Так мы постоянно куда-то ходим.

— Как друзья. А еще с нами часто бывает этот утырок.

— Дин?

— Он самый.

— Так это твой бра-ат и мой друг… — Кирран повернулся на спину. — Я же люблю тебя, Ника.

— Тьфу! Твои слова ничего не стоят, — возмутилась она. — Ты можешь мне это сказать когда трезвый будешь?

В комнате раздался храп.

— Признание в любви, которое ждет каждая, — прошептала, заботливо накрывая Киррана одеялом. Какое-то время она на него смотрела. Ей было по-настоящему жаль, что настолько хороший человек мог вести, по сути, такую поганую жизнь, смысла в которой не видел и он сам.

Ника часто была одинока даже в присутствии лучшего друга. Ей, как и многим представительницам слабого пола, нужно было не простое участие, но и нежность, забота, не имевшие ничего общего с лобызанием, которым мог одарить поддатый Кирран. Нике хотелось чувствовать себя особенной. И единственной. Хоть для кого-то…

Из-за возникшего щенячьего чувство тоски, Ника решилась написать тому, для кого ее сердце давно хранило интригу. Ко всему прочему, комната постепенно наполнялась кислым запахом хмеля, и трезвой девушке здесь становилось некомфортно.

Она взяла телефон и написала короткое сообщение: «Можно я приеду?». Немного подумала и отправила. Ответ пришел не так быстро, как хотелось, но содержание оказалось удовлетворительным.

Ника поднялась с кровати, быстро оделась и воспользовалась новым абонементом.

Вспышка. Хлопок. Зеленоватая дымка.

Межпространственное перемещение по документу агента службы охраны оказалось намного приятней путешествия по студенческому абонементу, но менее комфортное, чем у сотрудников ОЧП.

Радость подпортила неприятная резь в глазах. Ника зажмурилась. Яркий свет линейных люминесцентных ламп — досадная неожиданность для появившейся из темной комнаты девушки. Она оказалась в просторном белоснежном зале неподалеку от ресепшена. Все остальные межпространственные передвижения по этажам сдерживались трансцендентальными блокаторами — появиться прямиком в кабинете врача не представлялось возможным. Восточная и самая внушительная часть Института Милосердия была отдана спецбольнице для амбулаторного и стационарного лечения. Хитросплетения коридоров и комнат соединяли эту часть здания с аудиториями и кабинетами, в которых диагносты и реаниматоры получали стандартный багаж знаний. Здешняя атмосфера Нике никогда не нравилась, но долгое время ей приходилось считать спецбольницу домом. Приветствующий девушку персонал служил этому факту хорошим примером. Здесь все знали, кто она, знали ее проблемы, знали ее историю. Поэтому, когда Ника появлялась в больнице, на нее словно насылали проклятье ватных ног — подгибались колени, и будто от холода дрожало тело. Получалось, что каждый раз шагая по холодному коридору в направлении лифта, девушка действительно выглядела больной и изнеможенной. В такие моменты агент Верис старалась ни на кого не смотреть и ни с кем не заговаривать. Сложно вести себя адекватно, когда все вокруг воспринимают тебя, как лакмусовую бумажку.

— Здравствуй Ника, — произнес кто-то проходящий мимо. — Давно не появлялась у нас.

Не поднимая головы, девушка кивнула и ускорила шаг. Вовремя нырнув в закрывающиеся двери лифта, Ника расслабленно вздохнула. Сейчас не имело значение, что кто-то в белом халате, стоявший за спиной приветливо поздоровался. Агент Верис сделала вид, будто разыскивает нечто предельно-важное на дне своей сумочки и ничто больше не достойно ее внимания.

Лифт открылся на шестом этаже. В холле старый электрик заменял типовые лампы. Здесь было темно, лишь офисный светильник натужно трещал на столе секретаря. Несколько часов назад скачок напряжения выбил почти все освещение на этаже. Зашагав в потемках, Ника направилась к рыжеволосой помощнице, что тщетно сражалась с пищавшим в ее руках телефоном.

— Что у вас тут произошло? — спросила она.

Рыжеволосая вглядывалась в темноту до тех пор, пока Ника не подошла так близко, чтобы можно было ее узнать.

— О, Ника, рада тебя видеть. Пришла на прием к Лионкуру?

— Да, нет… просто решила в гости заглянуть. Что здесь случилось?

— Эксперименты. Всего лишь эксперименты, — устало ответила помощница.

Ее звали Зои. Она была умна, перспективна и хорошо обеспечена, но единственное что вызывало у Ники откровенную зависть — ее красота. Невысокая, пышногрудая, с пленительной поволокой зеленых глаз, блестящими локонами медного цвета волос, она являлась предметом восхищения мужчин и ревности женщин. Зои имела легкий нрав, хорошее чувство юмора и три фундаментальных каприза: красный лак для ногтей, дорогой парфюм и изумруды. Много лет она являлась помощницей ректора этого института и, несмотря на то, что имела возможность удачно выйти замуж или далеко продвинуться по служебной лестнице, упрямо занимала должность делопроизводителя.

— Знаешь же Лонгкарда, из-за его опытов выбивает то пробки, то… стены. Прости, а ты разве записывалась на прием? Уже поздно, — пытаясь, угомонить попискивающий мобильник, невольно спросила Зои.

— А разве мне это нужно? — поинтересовалась Ника. — К тому же, для того, чтобы просто прийти в гости к старому приятелю.

— Дьявол, уже третий мобильник за полгода! — выругалась Зои, отключила телефон, бросила в полку, одобрительно улыбнулась и спокойно сказала: — И действительно, Ника, я как-то не подумала, что для дочери Рик’Арда формальности нигде не нужны.

Ника звонко цокнула и, закатив глаза, вздохнула и сказала:

— Ты же понимаешь, что дело не только в этом.

— Определенно не только в этом. Ты проходи, — доброжелательно произнесла Зои, кивнув в сторону кабинета.

Ника бросила ревностный взгляд на благовидную помощницу и притаив завистливые чувства за вежливой улыбкой постучала в кабинет. На двери сверкнула надпись «Studiollo №6».

Лонгкард Лионкур придавал этому помещению особую, почти ритуальную важность. Это место несло печать столкновений его замыслов, надежд и горького крушения планов. Работа мыслей требовала молчания, ведь неоформленные идеи очень пугливы. Этот кабинет был привилегированным пространством для существования, местом тишины, величия… или позора. Местом, где вопросы, от которых Лонгкард не мог уклониться, не находили ответа, потому что превосходили все его возможности. Лионкур крайне редко бывал дома, все свое время он проводил именно здесь, в комнате, чем-то напоминавшей эволюционировавшую кунсткамеру, где знания ради развлечения превратились в профессиональную деятельность.

Ника приоткрыла дверь, осторожно заглядывая в кабинет. Здесь было светло. Бесперебойная подача электричества осуществлялась за счет резервных генераторов. Кабинет казался огромным, разделенный полупрозрачными стеклянными стенами на несколько индивидуальных частей, в которых ректор Института Милосердия проводил многочисленные исследования и эксперименты. В этих стенах Ника чувствовала себя подопытной обезьяной.

— Лонгкард? Это я.

До того, как лиричный баритон приятной волной коснулся ушей, у Ники было мгновение, чтобы избежать неприятных воспоминаний — просто покинув кабинет. Но девушка глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.

— О! Ты пришла! — донеслось из-за полупрозрачной перегородки, по которой стекала черная масленичная жидкость. — У меня тут совершенно случайно детонировал земляной вермис. За стенкой что-то упало и разбилось. — Вот дьявол… дорогая, располагайся, я сейчас… восемнадцатый, прибери здесь.

Мимо ног Ники проехал маленький РДК — гусеничный помощник с гибким телескопическим глазом.

— Знаешь, — хитро начала Ника, — если ты занят, я могу заглянуть к тебе в другой раз.

— Не придумывай отговорок, — сказал вышедший из-за перегородки Лонгкард, — я свободен для тебя в любое время дня и ночи.

Девушка посмотрела на давнего приятеля и подумала, что не зря волновалась перед визитом. Реаниматор Лионкур предстал в образе неудачливого лаборанта после первого самостоятельного опыта: когда-то белоснежный халат пестрил разноцветным крапом внутренностей земляного вермиса, а на правом остроносом ботинке моргали его отважные глазенки.

— Как вермис мог взорваться? — брезгливо сморщив нос, поинтересовалась Ника.

— Предполагаю, что во всем виновата аммиачная селитра, которую он съел сегодня на завтрак, — задумчиво ответил Лонгкард, стягивая с рук резиновые перчатки.

Из-за патологических процессов перенесенных в детстве ректор Института Милосердия выглядел высокорослым и худым. За непропорционально длинные ноги его называли «кузнечиком» — но это реаниматора совсем не обижало. У Лонгкарда были вьющиеся седые волосы, крючковатый нос и тонкие губы. Несмотря на то, что из-за нарушений пигментации глаза Лионкура имели аспидно-черную склеру, этот хищный взгляд превосходила широкая белозубая улыбка, делающая облик обладателя приветливым и дружелюбным. Определить по лицу или голосу Лионкура количество прожитых им лет крайне сложно. Кому-то реаниматор казался многомудрым стариком, кому-то диким юнцом. Нику же этот вопрос никогда не интересовал.

Она помахала рукой и сказала:

— Привет.

— Привет, привет. Давай раздевайся, не будем терять времени, — произнес реаниматор.

— Что прям так… сразу? Ты сказал, что мы просто поговорим.

— В процессе и поговорим, — воодушевленно ответил тот, скинув испачканный халат на пол.

Подъехавший РДК очистил ботинки от останков вермиса, любовно отполировал обувь хозяина и потащил грязный халат в прачечную.

— Спасибо, восемнадцатый, — поблагодарил Лонгкард.

Он внимательно посмотрел на стоящую перед ним девушку и признался:

— Я рад тебя видеть, Ника.

Агент Верис вжала голову в плечи и тихо спросила:

— Может, тогда обойдемся без осмотра?

— Без него никак. Я очень долго не видел свою самую любимую пациентку.

— Так, значит я для тебя только пациентка?

Лионкур сделался серьезным.

— Не только, — сказал он.

— Тогда просто спроси, как я себя чувствую.

Лонгкард улыбнулся, присел на край стола и растерянно поинтересовался:

— И как ты себя чувствуешь?

Ника сунула руки в карманы куртки, пожала плечами.

— Теперь намного лучше.

Реаниматор резко опустил голову, посмотрел на лежавшую рядом медицинскую карту и спросил:

— А почему ты перевелась в другой отдел?

— Что Кирран тебе и об этом сказал? Вот трепач!

— Нет. Я не видел и не слышал его больше недели. Он часто пропускает практику ради работы. Я, кстати, слышал, на тебя напал домовой?

— О-о-ой.

— Судя по тому, как ты кричала, яркость твоего эмоционального фона восстановлена.

Ника кивнула.

— Более чем. Но если не Кирран, то кто тебе растрепал про мою новую должность?

— Чач Далистый просил копию твоей карточки отправить на твое новое место работы — в СОМ.

Ника покачала головой, недобрым словом вспомнив своего начальника.

— Проверяет видимо насколько я чокнутая. И это он меня и перевел к себе. Сама бы я ни за что не пошла к нему работать. Думаю даже знаешь почему.

— Знаю. Но что было то было. Что там за видения у тебя?

Агент Верис с большим удовольствием рассказала бы про ожившего героя старых кошмаров и про свою несправедливую судьбину, но подписанный договор о неразглашении , вовремя остановил юную красноречивость.

— Да так, — отмахнулась Ника, — просто встретила мужика похожего на Фроста. Растерялась немного. Я всего лишь обозналась, но мне этого никто не простил. Ведь все считают меня сумасшедшей. Такую панику подняли.

— Не все считают тебя сумасшедшей, — возразил реаниматор.

— Хорошо. Все кроме тебя.

Лионкур звонко засмеялся, и подмигнув, стоявшей перед ним девушке, сказал:

— А без осмотра нам все же не обойтись. Заходи за ширму и там переодевайся.

— Но…

Лонгкард бодро поднялся со стола и зашагал к двери.

— Я закрою кабинет, никто ничего лишнего не увидит, если тебя это беспокоит. Меня я думаю незачем стесняться?

«Как раз наоборот» — подумала Ника, почувствовав, как созревает глубинное стеснение. Девушке не хотелось показывать свое изуродованное тело человеку, к которому тяготели ее мысли.

— Дорогая, мне необходимо знать, не отвергает ли твой контрадикторный организм месяцы моей напряженной работы.

Ника опустила взгляд и поплелась за клеенчатую ширму.

— Я вдруг сейчас подумала, — аккуратно снимая с себя одежду, сказала девушка. — Как ты считаешь, вот если бы и правда, Фрост оказался живым… допустим это было б так… Ты меня слушаешь?

— Да, да, слушаю, — отозвался реаниматор, подкатывая ультразвуковой сканнер к кушетке.

— Так вот… ситуация настолько абсурдная, что я невольно задумалась. В связи со всем случившимся со мной, с моей болезнью…

— Я не считаю это болезнью, — возмущенно перебил Нику Лионкур, надевая чистые резиновые перчатки. — Это был затяжной период восстановления.

Девушка наступила босыми ногами на холодный пол и, накинув на обнаженное тело одноразовую полипропиленовую рубашку сказала:

— Хорошо, пусть так, но дело не в этом. Мне интересно, смогла бы я свидетельствовать против Фроста? Ты мне как врач скажи, была бы у моих обвинений хоть какая-то ценность?

— Сомнительная… если честно.

Ника вышла из-за ширмы, стыдливо кутаясь в тонкую рубашку.

— Никто не воспринял бы меня всерьез?

Лонгкард улыбнулся, указал на кушетку, на которую небрежно была наброшена хирургическая голубоватая простынь.

— Давай сюда, — ласково сказал он. — Я думаю, что никто кроме психиатра не воспринял бы твои обвинения всерьез. Друзья, те, кто презирают Фроста, тебе бы, несомненно, поверили. Уверяю, их было бы большинство, но этого не достаточно для подтверждения его вины. Где ты говоришь, видела Фроста?

Ника осторожно присела на кушетку.

— Я же говорю, это был не он.

Реаниматор бережно обхватил ладонями лицо девушки, убрал спадающие на скулы волосы, внимательно осмотрел рубцы на шее и поинтересовался:

— Как быстро ты поняла, что обозналась?

— Ну… не знаю.

— Почти сразу, дома после размышлений или тебя переубедили чужие насмешки? — спросил он, посветив в левый глаз агента Верис ярко-зеленым светом небольшого фонарика. — Видишь этим глазом хорошо?

— Да, я даже забыла, что он не родной, — прищурившись, ответила девушка.

— Так, когда поняла, что обозналась?

— Почти сразу, — соврала Ника. — Он же мертв. Я почти сразу поняла что ошиблась.

Лонгкард легко толкнул девушку в плечо и сказал:

— Ложись.

Ника обреченно посмотрела на реаниматора, скрестила руки на груди и опрокинулась на кушетку.

Лионкур покачал головой.

— Дорогая, расслабься, — вполголоса произнес он. — Мне нужно взять у тебя немного крови.

Девушка тревожно выдохнула, поочередно опустив руки, расположила их вдоль дрожащего тела. Она прекрасно понимала, что употребляемое в ее сторону обращение «дорогая» имело не только образную ценность. После того, как младший заместитель Чач Далистый издал приказ о прекращении финансирования регенеративного лечения пострадавших при разрушении храма, именно реаниматор Лионкур взял на себя долговые обязательства на восстановление нескольких пациентов. Во сколько обошлась Лонгкарду жизнь Ники, она до сих пор стеснялась спросить.

Реаниматор продолжал опрос:

— Голова продолжает болеть?

— Да. Она у меня самостоятельная.

— Упорнаяголовная боль часто является единственным проявлением скрытой депрессии, — сказал Лионкур, надев на руку девушки механический аппарат для сбора крови. — Что у тебя с кошмарами?

— Снова начались. После того, как я увидела этого козла Фроста.

Реаниматор посмотрел на пациентку.

Ника быстро исправилась:

— Того мужика, который был похож на Фроста. Я же все-таки обозналась и на мгновение подумала, что это он.

— А ты уверена, что действительно обозналась?

Ника почувствовала, как эластичный жгут автоматически пережимает руку выше локтевого сгиба, как быстро и точно колит игла.

— В смысле? — сощурившись, уточнила девушка.

— Тело Фроста так и не нашли. Разве в таком случае люди не считаются без вести пропавшими?

Лишаясь нескольких миллилитров крови, Ника почувствовала легкую слабость.

— Я тоже так думаю, но говорят, что после психоделического уничтожения господина Масса никто не выживает.

— Да, все известные мне факты это подтверждают. Но всегда находились мертвые тела. А Грегори тоже не так прост. Возможно, тот, кого ты видела — действительно он?

Ника удивленно подняла голову, спросила:

— Хочешь сказать, что ты больше веришь в то, что это был воскресший Фрост, нежели в то, что я сумасшедшая?

— Прекрати считать себя сумасшедшей, — сердито произнес реаниматор, снимая аппарат и извлекая из него пробирку с кровью. — Зажми руку. Кататонический ступор, галлюцинации, нарушенное эмоциональное равновесие, психозы — причиной всему этому является сложноструктурная пентаграмма, в которую ты попала перед смертью. Прости — клинической смертью. Распутать все слои твоего сознания из этой паутины было очень непросто. И, похоже, я не смог сделать этого до конца. Это минус мне, конечно.

Агент Верис посмотрела в черные глаза Лионкура. Она всегда с охотой расплачивалась за мелкие одолжения, за немаловажные была признательна, но не представляла, как и чем отплатить реаниматору за спасенную жизнь. Находясь рядом с ним, девушка чувствовала себя виноватой и беспредельно обязанной. Ника даже не поняла, когда возвышенное чувство благодарности превратилось в рабство.

— Спасибо тебе, — тихо поблагодарила девушка. — Давай больше не будем об этом. Просто делай что нужно.

— Хорошо, — согласился Лонгкард.

Он снисходительно улыбнулся и раскрыл полы тонкой рубашки, служившей пациентке надежной защитой от стеснения. Ника поспешила зажмуриться, словно закрытые веки могли скрыть уродливую наготу ее тела.

— Моя хорошая, да ты поправилась, — заметил реаниматор.

Девушка пристыжено кивнула.

— Во всем виновны пунтики Киррана.

— Славно, у тебя хороший аппетит.

Лонгкард склонился над Никой, осторожно прикоснулся к грубому шраму, проходящему вдоль грудной клетки девушки.

— Так, есть небольшие уплотнения, но в целом все хорошо зарубцевалось.

— А можно будет убрать это уродливый шрам?

— Можно его сделать менее заметным.

Реаниматор прикрепил кнопочные электроды на виски, грудную клетку девушки, смазав предварительно место пульсации специальным гелем, а четыре конечностных на руки и ноги.

— Полежи так немного, я пока отнесу твою кровь в лабораторию.

Ника не открывая глаз кивнула. И после того, как шаги Лонгкарда удалились, она облегченно вздохнула.

— Знаешь… — послышался ласковый баритон реаниматора, — я постараюсь сделать что-то еще…

— Неужели со мной можно сделать что-то еще? — усмехнулась Ника. — Ты и так собрал меня по кусочкам. И вообще, мне кажется, что для человека, который удовлетворяет свои интересы за счет Управления, ты слишком необъективно ко мне относишься. Это из-за моей матери?

— В каком смысле?

Ника открыла глаза, проследила за путешествующим по ее телу голубоватым лучом сканера, потом сказала:

— Лига Сверхъестественного определила ее кольцо тебе. Это вроде как великая честь для простого маджикайя.

Лионкур подошел к девушке.

— Все еще не понимаю, к чему ты клонишь.

Бравада Ники мгновенно потонула в озадаченном взгляде реаниматора.

— Ну, типа ты благодарен и поэтому со мной возишься.

Лонгкард широко улыбнулся и мгновением позже громко захохотал.

— Какая ерунда! Бесспорно, я глубоко уважал Люмену, но, моя дорогая, коль речь об этом зашла, ты должна помнить, что возиться с тобой я начал намного раньше, чем стал держателем реликвии.

— Покажи его, — заинтересованно вытянув шею, спросила Ника.

— Кольцо?

— Да.

Реаниматор стянул резиновую перчатку с левой руки. На безымянном пальце сверкнул серебреный перстень. Сверхценным считался не металл, из которого был изготовлен перстень, а украшающий его спрятанный в хрусталь глаз нерожденного дракона.

— Вот. Берегу, как видишь, — ответил Лионкур с улыбкой.

Девушка насмешливо улыбнулась.

— Как думаешь, зачем тогда Фросту понадобилось это кольцо?

Лонгкард виновато пожал плечами.

— Не знаю, дорогая. Волшебные кольца — ценные реликвии. А быть может, ему нужен был просто трофей. Лучше, конечно, спроси это у него самого…

Удивление дернуло желваки на лице Ники.

— Расслабься, дорогая, — шепотом произнес реаниматор. — Несколько часов назад, по просьбе Далистого я делал заключение о состоянии Грегори Фроста. И… должен признаться, был почти уверен, что его появление ты не попытаешься от меня утаить.

Ника возмущенно приподнялась на кушетке.

— Так ведь я не могу никому…

— Понимаю. Я без амбиций, — требовательно успокоил девушку Лионкур. — Приляг, пожалуйста. Но... — реаниматор властно посмотрел на свою пациентку, — надеюсь этого больше не повториться? Я твой лечащий врач и мне нужно знать о тебе если не все, то многое, а в частности то, что касается причин твоей паранойи. Ты поняла меня?

Агент Верис пристыженно опустила взгляд.

Лонгкард не всегда был приветливым, а его улыбка дружелюбной. Когда идеи Лионкура становились грехом, за плечами реаниматора словно ликовал дьявол. В такие моменты Ника робела и терялась, будто земля уходила из-под ног. Каждый раз, слыша повышенный тон его голоса, девушка становилась податливой, как разогретый в ладонях пластилин. Иногда Лонгкард позволял себе этим пользоваться.

— Больше этого не повторится, — подавленно произнесла агент Верис.

Лукавый за плечами реаниматора улыбнулся.

Глава 6. РАБОТА ЕСТЬ РАБОТА

Среди однотипных, не примечательных строений, находившихся на лабиринтоподобной улице, носившей многообещающее название «Благополучная», найти дом, в который поселили Грегори Фроста, оказалось крайне сложно. Все нормальные улицы имели лишь два направления, но здесь их было множество, половина из которых располагались по кругу или заканчивались тупиками. Сонная, беспрестанно зевающая Ника блуждала по здешним закоулкам в поисках двадцать первого номера. Здесь не было никаких указателей, отличительных знаков, особенно покрашенных заборов — ничего, что могло хотя бы намекнуть на правильный дом. Даже камни в оградах умудрялись громоздиться угнетающе однообразно.

— Ну, и как мне найти «дом номер двадцать один», если здесь ни у одного дома нет номера? — пробурчала Ника.

До того как попасть на территорию принадлежащую службе охраны, девушка представляла дом Фроста стоящим где-нибудь на мрачном холме, под прикрытием грозовой тучи, полуразвалившимся и тревожно поскрипывающим. Но степень зловещего скрипа у всех местных зданий была одинаковой — для безопасности подопечных СОМ дома на первый взгляд не должны были отличаться друг от друга. Благополучную улицу окружала мощная защитная аура, даже воздух здесь сгущался и казался наэлектризованным.

Девушка остановилась на перекрестке, запустила руку в любимую сумку, извлекла желтую папку документации по делу Грегори Фроста и окунулась в бумажные дебри.

— Так… дом номер двадцать один… — Ника водила пальцами по строчкам, — войти в контакт со стражем дома, назвать пароль… бла-бла… находится в конверте… получить подпись, отметиться… так… зачистить… закрытие… соблюдайте… все… и все? — Ника посмотрела по сторонам, потупила взгляд, вспомнив в какой непочтительной спешке, вчера покидала приемную СОМ:

— … подождите, вам стоит узнать, как отыскать нужный дом, — вдогонку пискнула неопытная секретарша.

— Спасибо, как-нибудь сама разберусь! — выпалила Ника, раздраженно хлопнув дверью…

Она достала телефон и набрала номер приемной. Трубку быстро сняли.

— Эм… привет, Луви, это Ника…

— Агент Верис?

— Ага. У меня возникла проблема.

— Проблема какого толка?

— Какого толка? М-м-м… без какого-либо толка. Бестолковая, знаешь ли, проблема — я потерялась,

— Как потерялись?

— Ну, вот так! Здесь все одинаковое и нет никаких опознавательных знаков.

— Я поняла о чем вы. Для этого вам нужна карта.

— Карта? — растерянно переспросила Ника, раскрыла желтую папку и перебрала в очередной раз документы, мысленно пожурила себя за вчерашнюю резкость. С самого детства именно ее неуступчивый нрав приносил Нике большую долю неприятностей. Но, как это часто бывает, если рога упрямства упираются судьбе в бочину, лихо развернувшись, она быстро обламывает эту крепколобость. — Здесь нет никакой карты.

— Вы вчера так быстро ушли. Карта осталась у меня.

— Тогда посмотри там, куда мне идти. Хоть какие-то ориентиры дай.

— Госпожа Верис, в этом я, к сожалению, не смогу помочь. Карта откроется только вам. Вы вчера сказали, что во всем разберетесь сами. Я не стала вас переубеждать.

Ника закатила глаза.

— А стоило бы!

— Извините, учту на будущее.

— А может это и к лучшему. Не очень то и хотелось приступать к новой должности.

— Знаете, Ника, в природе нет ничего одинакового. Все что вы там видите, лишь кажется похожим. Присмотритесь, найдите индивидуальный якорь, то, чем дома отличаются друг от друга. Будьте более внимательной.

— Более внимательной?

— Да. У вас получится.

— Ладно. Пока, — Ника сбросила звонок и присмотрелась к ближайшему дому.

Как будто в подтверждение слов секретарши, в одном из окон дернулась занавеска. Ника отступила на пару шагов, внимательней посмотрела на дом: покатая крыша, водосточная труба, ржавый карниз, кирпичная кладка, перламутровые фиалки за окном. Перламутровые! Воздух вокруг здания вдруг опасно затрещал, защитные чары дома облетели как старые листья.

— Сорок пятый! — воскликнула Ника, увидев покошенную вывеску с номером на калитке разоблаченного дома. — Хм, да это совсем не сложно!

Несмотря на, казалось бы, легкий способ идентификации зданий, ей все же пришлось потратить целый час, чтобы найти нужный дом. Нумерация строений на Благополучной улице была лишена какой-либо последовательности: тридцать второй дом, шел сразу за восьмидесятым, а с противоположной ему стороны находился одиннадцатый. Ко всему прочему не на всех домах были номера, приходилось изучать почту или стучаться в двери, предъявляя удостоверение и извиняться перед другими агентами СОМ за то, что ошиблась адресом. Якорем разоблачений могли служить лишь неожиданные элементы, например: закопанный головой вниз садовый гном, валявшаяся в ограде окровавленная ступня в белом ботинке, сидевший на почтовом ящике лысый ворон, треугольное дупло в дереве, или сохнущие на ветке кружевные кальсоны. Опознавательной же меткой для здания под номером двадцать один, являлась раскачивающаяся на металлических качелях черная курица.

Если бы не эта заминка при поиске нужного дома, Ника первым же делом пинком отворила дверь и без приглашения ворвалась к своему подопечному. Но сейчас, агент Верис стояла на ступенях и нерешительно топталась на месте. Ника бы предпочла взглянуть в проклятый глаз Хитоцумэ, лишь бы находится где угодно, только не здесь.

Она глубоко вздохнула. Закрыла глаза. Постучала — спешно, дабы не успеть передумать. Тишина. Прошло какое-то время, прежде чем Ника приложила ухо к двери и снова постучала. На этот раз это были более решительные резкие удары, заставившие костяшки пальцев неприятно заныть. Минута ожидания. Вторая. Снова стук. Ника спустилась с крыльца, заглянула в окно. За занавеской что-то пошевелилось.

— Эй, Фрост! Открой эту несчастную дверь! — не выдержала Ника подошла к двери и дернула за ручку. — Открывай, я пришла тебя… вас охранять!

— Предлагай свои услуги кому-нибудь другому, — произнес голос за дверью.

— Чтооооо?! — остервенело, завопила Ника. — Я с удовольствием бы здесь не стояла…

— Не стой. Уходи, — перебил голос.

Девушка раздраженно треснула по двери и протараторила:

— Я нахожусь здесь официально! Поэтому если не хотите меня видеть, напишете отказ.

Ника вытащила из желтой папки листок оформления и просунула его под дверь. Через некоторое время бумага вернулась обратно.

— Вот тебе наш официальный отказ, — звучавший голос был похож на скрип.

Ника подняла листок, ее большой палец завяз в тягучей прозрачно-зеленой жиже.

— Что за?.. — сквозь зубы пробормотала девушка.

— А мы чернил не имеем.

Ника измяла, затем выбросила загаженный листок, брезгливо обтерла руку о дверь и сосредоточенно сказала:

— Знаешь, что Фрост? Согласно шестому параграфу, если того потребует ситуация, я имею право применить силу, чтобы проникнуть в дом. Более того, этот самый шестой параграф в данный момент меня совсем не волнует!

Ника отошла назад и со всей дури шарахнула импульсом по двери. Та словно губка впитала выпущенную энергию и через пару секунд с двойной отдачей вернула вспышку гнева хозяйке…

Ника открыла глаза. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь желтеющие ветки осины, плясали вместе с тенями на ее лице. Схватившись за гудевшую голову, она поднялась, но быстро потеряв равновесие, оперлась о ствол дерева. Осмотрелась и поняла, что находится на противоположной стороне — через дорогу от дома Грегори Фроста.

— Однако, — усмехнулась Ника и остывшая, но не менее злая, поковыляла обратно.

Она осторожно поднялась на крыльцо дома номер двадцать один, посмотрела на дверь и заговорила обиженным тоном:

— А это уже считается, покушением на маджикайя официально представляющего службу охраны.

— Мы страж дома и делаем то, к чему были призваны, — ответил голос.

— Страж дома? Ну, конечно, ты страж дома, — поздно спохватилась Ника, извлекла из сумки успевшую потрепаться за это утро желтую папку и еще раз перечитала правила:

«Войти в контакт со стражем дома, преподнеся ему угощение и назвав кодовое слово. Кодовое слово для стража дома номер двадцать один, см. на стр. 8, пункт 3».

Ника пролистнула несколько страниц, остановилась на нужной, пальцем проследила до третьего пункта и шепотом произнесла:

— Кодовое слово — имя стража.

Девушка присела на лестницу, еще раз все внимательно перечитала, имя стража этого дома, в документах не обозначалось.

— Эй-ты, извини, я думала, что ты хозяин дома, — покаянно заговорила агент Верис.— Мы и есть хозяин дома, — возразил страж. — Это наш дом и мы его охраняем.

Ника устало вздохнула, вытащила из кармана жевачку и пропихнула одну пластинку под дверь.

— На, вот тебе угощенье, — как можно более учтиво, сказала она.

Через некоторое время жвачка вернулась в уже знакомой прозрачно-зеленой субстанции.

— Маджикай Официально Представляющий Службу Охраны, ты могла принести угощение и повкусней сопливой жуйвачки.

— До того как она попала в твой дом, она не была сопливой! — нахмурившись возразила Ника.— Мы оскорблены.

— Мы тоже, — произнесла девушка и, подперев подбородок рукой, добавила: — Вообще-то, у меня нет настроения с тобой препираться, позови своего хозяина пусть он откроет мне дверь. У меня задание, между прочим. Я еще не преступила к его выполнению, но уже пострадала.

Голос ответил:

— Когда он вернется, мы обязательно передадим ему твою просьбу, Маджикай Официально Представляющий Службу Охраны. Приятного тебе дня.

Ника посмотрела на дверь.

— Так Фроста что, нет дома?

— Нет. Но мы с удовольствием передадим извинения за столь ранний визит.

— Извинения?! — переспросила Ника, чувствуя, как очередная волна гнева подступает к горлу. — Передай своему хозяину, Сопливый Страж Дома Номер Двадцать Один, что я убью его за свой столь ранний визит. И за все свои мытарства! Открывай, давай! Я подожду его в мягком кресле. У вас же такое имеется?

— Мы отказываем тебе в этой просьбе, — гордо произнес страж. — И да, у нас имеется подобное кресло. Приятного тебе дня. Снова.

После долгой паузы девушка грозно прошептала:

— Тогда я подожду его здесь. Ты же не против?

— То, что происходит вне стен нашего дома, нас не касается.

— Вот и славно…

Ника сидела на скрипучих ступенях несколько часов, ожидая возвращения человека, которого ненавидела всем сердцем. Сначала она бдительно смотрела по сторонам, с минуты, на минуту ожидая появление Фроста, потом нервно постукивая ногой, играла в домино на телефоне. Томительное ожидание породило желание действовать.

«Почему бы нет?» — подумала Ника.

Девушка сунула мобильник в карман, спустилась с крыльца и пошла вдоль дома. Сидящая на качелях курица проследила за ней недобрым красным глазом. Ника подумала, что за всю свою жизнь не видела более жуткого существа. Позже она решит, что именно из-за зловещей черной птицы вовремя не спросила себя: зачем ломится в дом в отсутствии хозяина, для чего разбивать окно и с легкомысленностью авантюриста проникать в него?

Ввалившуюся в темную комнату, агента Верис постигла первая и единственная на сегодняшний день удача — Ника шмякнулась в мягкое кресло. То самое упомянутое дерзким стражем.

— Здесь-то я тебя и подожду… — стряхивая с себя осколки стекла, ухмыльнулась Ника.

Будь на то ее воля — она нашла бы для Фроста самый убогий дом этой улицы. Волна разочарования настигла, когда оглядевшись в полумраке, Ника обнаружила в комнате вполне благоприятную обстановку. Девушке показалось, что здесь даже уютно.

— Хорошо устроился, — озираясь по сторонам, мрачно признала она.

Дерзкая взломщица решила осмотреть другие комнаты, не исключая возможности порыться в личных вещах Фроста. Но как только она сделала шаг, нечто мохнатое, пронзительно визжащее, прыгнуло ей на голову и вцепилось в волосы.

— Ах-ты-дьявол! — вскрикнула Ника и попыталась отмахнуться от напавшего.

Нечто укусило девушку в бровь. Завизжав от боли, потерпевшая сумела схватить существо и швырнуть в стену. Нечто зашипело. Кровь струилась по лицу, заливая правый глаз и капая на пол. Ника вытащила из кармана куртки мобильник и направила свет экрана в темный угол.

— О нет, — обреченно всхлипнула она, — только не домовой.

Маленькое большеголовое существо с чумазым человеческом лицом, выпучило глаза и, загоготав, атаковало ногу незваной гостьи.

— Пошел прочь! — вскрикнула Ника.

— Кир-кир-кир-кир-кир-кир-кир, — затараторил барабашка, раскрыл пасть и вонзил маленькие зубки девушке под колено.

Ника тряхнула ногой, треснув домового о стоящую рядом тумбу. Не дожидаясь, когда мохнатое чудовище придет в себя, девушка выбежала из злополучной комнаты. Барабашка настиг ее в коридоре, повалил на пол, снова вцепился в волосы. В данной ситуации Ника не придумала ничего лучше, чем визжать… и ползти. Покусанная и потерявшая ни один клок волос она добралась до входной двери. Вдруг озлобленное мохнатое существо ласково погладило девушку по голове. Ника подняла залитый кровью глаз и увидела постукивающий о пол пыльный ботинок.

— Что здесь происходит? — спросил владелец ботинка, а вместе с ним и всего дома.

Ника подняла голову выше — Грегори Фрост. Знакомое выражение его лица, близкое к тому чтобы растоптать незваную гостью.

— Ваш домовой напал на меня, — понимая, насколько нелепо она выглядит, обиженно сказала Ника.

— Кто вы вообще такая? — резким тоном спросил он.

Ника скинула с головы барабашку, как назойливую кошку, поднялась на ноги, встала прямо, вытянувшись, как струна.

— Я-а-а… — отряхнувшись, начала она.

— Впрочем, меня не волнует, кто вы такая, — перебил девушку Фрост. — Что вы делаете в моем доме?

— В вашем? — язвительно спросила Ника. — Насколько мне известно, этот дом, как и все стоящие, на это улице, принадлежат протекториату.

Мужчина хмыкнул, потом сказал:

— Что ж, этот самый протекториат плохо работает, раз в Моем, — Фрост сознательно сделал акцент на последнем слове, — доме находится посторонний.

— Я не посторонний. Мне поручено прибывать здесь до тех пор, пока… — начала Ника на этот раз более уверенно. — Грегори Фрост, — сказала она официальным тоном, утирая рукавом залитый кровью глаз, — я агент службы охраны маджикайев…

— Агент службы охраны? — снова перебив девушку, спросил тот, насмешливо хмуря брови. — Вы? Всклокоченная и истекающая кровью, обеспечиваете мою защиту?

— Именно, — сквозь зубы проговорила Ника и прежде чем она успела моргнуть, потаенное желание выплеснуло бессознательный импульс ненависти в стоящего рядом мужчину.

Фрост среагировал мгновенно, выставив вперед левую руку, на ладони которой была изображена защитная пентаграмма. Но этого и не понадобилось, выпущенная сила не достигла адресата. Ответной атаки не последовало. Не успела Ника осознать свои действия, как оказалась в ловушке. Фрост схватил взломщицу за руки, выкрутил запястья и прижал девчонку спиной к стене. Неприятно горячие руки, “гнусное” исхудавшее лицо, слегка вьющиеся “отвратительные” волосы, “гадкий” тембр голоса, “паскудный” взгляд темных глаз — все то, что являлось Нике в сновидениях, жестоким пробуждением перешло в реальность. Оказавшись так близко к персонажу ее кошмаров, девушка забилась в истерике, пытаясь вырваться из жесткой хватки. Ника брыкалась.

— Отпусти-и-и-и! Отпусти меня! — пытаясь укусить Фроста, закричала Ника.

Мужчина смотрел на нее удивленно:

— Ника?

Она сильно сжала зубы так, что скулы побели от ярости.

— Верис! Никария Верис, — рявкнула, всеми силами пытаясь сдержать слезы, — дочь убитой вами Люмены Верис!

Фрост, ослабил хватку, тут же был укушен за руку и получил ботинком в колено.

Он отшатнулся на полшага, Ника соединила ладони, создав энергетическую сферу из оставшихся сил, и с ожесточением запустила шар в своего подопечного. Но злобный импульс не покинув рук, расщепленный на сотни сверкающих частиц вернулся обратно хозяйке. Подписанный контракт не давал Нике причинить магический вред Грегори Фросту. Ника поняла это лишь на седьмой попытке казнить стоявшего перед ней мужчину.

Зазвенел будильник.

— Мой рабочий день окончен, — пробормотала Ника, подняв сумку.

Толкнув Фроста плечом, девушка покинула пределы дома номер двадцать один.

Еще какое-то время Ника бежала по Благополучной улице, постоянно оглядывалась и, рыдая — не то, недооценив свои глубинные страхи, не то от обиды из-за неудавшейся мести.

***

— Кирран?! — шарахнув входную дверь о стену, прокричала вошедшая в дом Ника. Несмотря на то, что бровь больше не кровоточила, девушка продолжала держать носовой платок на ране.

— Кирран?! Дин?! Есть кто?

Комнаты откликнулись тишиной, лишь старый холодильник внезапным тарахтением с кухни поприветствовал девушку.

— Дьявол, когда вы действительно нужны, вас никогда нет! — выругалась Ника, желавшая поделиться, раздирающими эмоциями с кем бы то ни было.

Бросив сумку у порога и выудив из кармана почти разряженный мобильник, Верис набрала номер друга. В ответ получила сообщение, как пощечину: «Недостаточно средств на счете».

Ника вошла в свою комнату, швырнула бесполезный телефон на кровать, открыла окно. Подул прохладный ветерок, девушка кинула пропитанный кровью платок на стол, закрыла лицо руками, глубоко вздохнула. Ника понимала, что если не освободиться от бешенства, то ненамеренно разнесет половину своего дома выбросом энергии. Верис вцепилась руками в подоконник и переполненная глубинным отчаянием заорала — пугающе и диковато. Как только эхо разнесло акустическую ярость по улице, девушке стало намного легче.

— Кажется, отпустило, — сама себе сказала Ника, отошла от окна, плюхнулась на кровать, уткнулась лицом в подушку. Она хотела уснуть, отключиться, но не была уверена, что терзавшие кошмары, перешедшие в реальность, прекратят воплощаться во сне.

Вдруг с улицы донесся взволнованный шепот:

— Ник? Ник, ты тут? Ника?

Ника удивленно приподнялась на локтях. О внешнюю стену комнаты что-то ударилось, а треснувшее накануне оконное стекло большими осколками рухнуло на пол.

— Оооой, разбила что-то, да? — спросила усевшаяся на подоконник лилововолосая девица.

— Да, — возмутилась агент Верис. — Мое окно. Лушана, ты, что тут делаешь посреди дня?

Кряжистая мормолика перелезла в комнату и сказала:

— Я сегодня дома. А ты так кричала. Я испугалась. Что-то случилось?

— Нет, — озлобленно ответила Ника и снова уткнулась лицом в подушку.

Осторожно подбирая крупные осколки, Лушана спросила:

— Почему ты кричала? Что-то случилось?

— Пфросто кфричала. Кфричала и фсе, — не отрывая головы, в подушку ответила та.

Мормолика понимающе покачала головой и вышла из комнаты. Через минуту лилововолосая вернулась с совком и веником в руках. Принявшись за уборку разбитого окна, Лушана сказала:

— Мы же лучшие подруги, поделись со мной.

— Уфоди.

— Какое неуважение. Я можно сказать, прямо-таки полетела к тебе на помощь. Чего не делала, прошу заметить, уже долгое время.

Ника подняла голову, скептически посмотрела на лилововолосую приятельницу и спросила:

— Ты умеешь летать?

Лушана сгребла осколки стекла в совок и скривилась в повинной гримасе.

— Выходит, что умела. Сейчас меня так размозжило о твою стену… вон… извини за окно. Теперь я летаю только с Грохотом. Надо бы, кстати, потренироваться в более безопасной местности. Глядишь, захочу пролететь над суетой своей жизни, да не смогу — срамота. Ты мне так и не расскажешь, что произошло?

Смекнув, что просто так от болтливой мормолики избавиться не удастся, Ника поменяла упрямогоризонтальное положение тела на бренносидящее.

— Сегодня я напала на своего подопечного, — осторожно произнесла Ника.

Девица с лиловыми волосами удивленно встрепенулась.

— Грызла что ли его? — спросила она.

— Грызла? Нет. Что за вопрос?

Мормолика облизалась и, ткнув пальцем в сторону подруги, сказала:

— Так у тебя весь рот в крови.

Ника провела языком по губам, почувствовала соленую корочку и, догадавшись, кому принадлежит багровая печать, рванула в ванную. Несколько минут девушка пыталась смыть кровавый след, оставленный после укуса.

— Надеюсь, выродок, у тебя разовьется гангрена, — вытирая жестким полотенцем рот, пробубнила Ника.

— Приятно удиви меня, — сказала заглянувшая в ванную Лушана. — Ты была в Фата-Моргане и вступила в ряды мормоликов?

— Нет же! — огрызнулась Ника. — Он напал на меня, а я его укусила.

— Ого, пойдем скорее на кухню!

— Зачем еще?

— Проведем обряд душевного чаепития, и ты мне все подробно расскажешь.

— Иначе не отвяжешься?

На щеках лилововолосой девицы появились задорные ямочки.

— Я ведь журналист, мне нужно докопаться до сути, — звонко сказала Лушана. — Идем, подруга.

— Идем… журналист.

Не замечая, что не успела разуться, Ника поплелась за приятельницей, тяжело шаркая кроссовкам по полу. Лушана «влетела» на кухню первой, как радушная хозяйка усадила «гостью» на стул и сняла с плиты засвистевший чайник.

— Ты уже и чайник успела поставить? — удивилась Верис.

— Я думала, это ты. Не уходи от темы. Почему он напал на тебя? — разливая кипяток по чашкам, поинтересовалась мормолика.

— Потому что он сраный ублюдок! — выпалила та.

— Не аргумент.

Ника бросила пакетик чая в кружку, закатив глаза ответила:

— Ну… он типа… защищался.

Лушана присела напротив подруги, подперла подбородок рукой и спросила:

— На вас кто-то напал, твой подопечный в процессе боя перепутал тебя с врагом и напал на тебя, а ты была так возмущена, что не нашла ничего лучше, чем в ответ укусить его? Так?

Ника сердито посмотрела на лилововолосую девицу.

— Нет. Все было совсем иначе.

— Любопытно. Расскажи об этом.

Лушана отхлебнула чай, взяла со стола, успевшую зачерстветь со времен завтрака булку и приняла позу самого внимательного слушателя в мире.

Ника сказала:

— Я не буду тебе ничего рассказывать.

— Почему?

— Потому что ты несерьезно настроена.

— Я очень серьезна. Посмотри на мое суровые лицо.

Лушана насупилась, свела брови и втянула голову в плечи.

— Ты выглядишь глупо, — тихо сказала Ника.

— Глупо? Это мое лучшее официально серьезное лицо.

— Теперь понятно, почему ты пишешь некрологи. С таким официальным лицом выше не прыгнуть.

Мормолика обиженно улыбнулась.

— Зачем ты так?

Услышав отповедь собственной совести, Ника осадила ядовитый язык глотком горячего чая. Девушка хорошо знала о страстном желании лилововолосой работать в серьезной газете, о мечте писать искрометные статьи, о надежде восхищать и вдохновлять читателей. Но именно из-за того, что Лушана принадлежала к общине мормоликов, которые считались опаснее упырей, так как не имели никаких внешних признаков кровососа, ей было так сложно найти место в достойном издании. С недавних пор новый закон обязывал мормоликов носить отличительный знак в виде летучей мыши с оторванным крылом.

Ника закрыла глаза, медленно выдохнула.

— Извини, Лушан, — сказала она. — В последнее время я часто обижаю друзей.

— А все почему?

— Почему?

Мормолика заметно повеселев, сказала:

— Потому что ты все держишь в себе и ни с кем не делишься. Я вот, например, верю, что однажды мне подвернется случай, потому что я не собираюсь всю жизнь писать некрологи.

— Обязательно подвернется, — вяло подбодрила приятельницу Ника.

— Теперь твоя очередь. Рассказывай. Почему ты напала на своего подопечного?

Ника решила сознаться. Ей действительно нужно было с кем-то поделиться:

— Потому что ненавижу его. И я ничего не могла с собой поделать. Это получилось спонтанно. Я засадила в него самым мегаразрушительным импульсом, на который была способна, почти сразу после того, как увидела.

— Это был тот, чей дух ты недавно видела? Фрост?

Ника удивленно моргнула.

— С чего ты взяла? Я не говорила, что это он.

— Просто, насколько я поняла, он единственный кого ты настолько ненавидишь.

— Погоди! Я только что сообразил! — раздался в кухне знакомый голос. — То есть ты, просто напала на человека, ничего ему не объясняя?

— Кто это? — делая глоток чая, спросила мормолика удивленно.

— Дин’Ард Репентино, — удрученно ответила Ника, — Человек Дурная Привычка Подслушивать.

Рядом с холодильником появилась улыбка.

— Ты хотя бы извинилась перед мужиком? — спросил рот Репентино.

— А может ты, Дин, организуешь его фан-клуб? — язвительно поинтересовалась агент Верис. — А то как-то подозрительно хорошо к нему относишься.

— Дело не в этом, просто работа есть работа, а ты вламываешься к человеку в дом… Эээ, что у тебя с бровью?

— Во всем виновата черная курица, — пояснила Ника серьезно.

— Если ты вступила в какую-то секту... Куда, кстати, ты укусила своего подопечного?

Девушка предупредительно постучала ложкой по столу.

— Понятно, — сказала она грозно, — ты значит, с самого начала был дома?

Над висевшим в воздухе ртом появились глаза и игривые брови Репентино.

— Извини, Никуль, но я, в совершенно беззащитном расположении духа собирался попить чай, а ты ворвалась в квартиру всклокоченная, злая, рот в крови. Я просто испугался. А потом ты орала. Детка, я не дурак — рисковать здоровьем не стал.

«Козлина» не было произнесено, но легко читалось в глазах Никарии Верис.

— Так это все-таки он? Фрост? — спросила мормолика.

Ника возмущенно цокнула.

— Представляете, этот урод еще имел наглость обратиться в службу охраны, для того чтобы ему предоставили убежище. И, черт возьми, новый начальник протекториата назначил меня хранителем этого ублюдка. Что это? Апогей моей печальной жизни?

— Ирония судьбы, — предположила Лушана.

— Finale vaginale, — с умным видом произнес невидимка.

Ника посмотрела на приятеля, покачала головой и закинула в свою чашку пару кусков сахара.

— Ты неисправимый придурок, Дин, — сказала она.

— Повторяю вопрос: безумная, что ты ему откусила? — осмелев явить голову и руки, ехидно поинтересовался Репентино. — Имей в виду, если ты откусила ему нос, по закону бумеранга на твоем лице вырастут кучерявые волосы, точно такие же, как ты сама догадываешься где. Я ведь тогда не смогу смотреть на тебя без потехи.

— Я думаю это не проблема для человека, который был влюблен в женщину с семью пальцами на ногах, — откликнулась Ника.

Дин равнодушно махнул рукой.

— Я к ней вовсе не испытывал никаких чувств.

— Ага, — усмехнулась Ника, — после того, как подсчитал пальцы.

— Ой, а у кого это было семь пальцев? — простодушно спросила Лушана.

Репентино возмущенно покосился на лилововолосую гостью.

— Пей свой чай и не задавай лишних вопросов, — резко сказал он. — Да смотри, чтобы твои пухлые щеки не треснули от любопытства. В конце концов, или от булок.

Мормолика положила на стол размоченную в чае выпечку, отодвинула от себя чашку.

— А я вообще-то не с тобой разговариваю, пустоголовый, — сказала Лушана. Судя по голосу, она была все еще в неплохом расположении духа.

— Никуль, это вообще кто? — возмущенно поинтересовался невидимка.

— Это наша соседка.

Репентино триумфально произнес:

— А-а-а, это та самая безнадежка — дочь мясника, которую парни боятся? Боятся, что она их задавит или съест.

Лушана обозлено уставилась на Репентино. Ника увидела в ее глазах ярость и почувствовала, как мурашки забегали по спине. Мормолики обладали большой физической силой и определенной магией. Но это были не врожденные возможности практика, а постепенно сходивший на нет украденный потенциал последней жертвы. Все зависело от того чью кровь мормолики употребили после ритуальной охоты.

— Дин, — предупреждающе произнесла Ника, — прекрати.

— Хорошо, хорошо, — сказал Репентино, но хамоватый взгляд его глаз говорил о том, что он не собирается останавливаться. — Я просто хотел сказать, что толстой дочке мясника стоило вести себя более уважительно в присутствии прекрасных наследников великородных маджикайев. Это ведь не грязные руки о фартук вытирать.

Лушана взмахнула мизинцем левой руки, что-то пробормотала. Ника прижалась к стене, и сиреневый луч света пересек обеденный стол, устремившись к холодильнику — в сторону, где находился невидимка. Репентино успел лишь состроить глумливое лицо и через мгновение исчез.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала мормолика, довольно дернув носом. — Захочешь поговорить…

— Да, да — опасливо произнесла Ника. — Я знаю, где тебя найти.

Когда входная дверь захлопнулась Ника подошла к холодильнику и посмотрела вниз.

— Знаешь что, Репентино, — глумливо сказала она, уперев руки в бока — Ты сам виноват. Ну, какие к дьяволу наследники великородных маджикайев? Да еще и прекрасные. Это же точно не ты.

Лежавший на полу речной окунь дернул хвостом.

— Что? Ты что-то хочешь мне сказать? — спросила Ника с ухмылкой, подняла рыбу с пола и ткнула пальцем в ее голову. — Мы с тобой, кажется, проболтались про Фроста.

Рыбеха недовольно повела глазами.

— А сейчас, единственное, что я для тебя могу сделать, это наполнить банку водой. И надеюсь, ты поел. Если нет, то перед сном я заброшу тебе хлебный мякиш. Не думаю, что магия Лушаны просуществует долго. А пока Киррана нет, и раз уж ты молчишь, не имея возможности сказать какую-то гадость, я поведаю, как провела один из самых ужасных дней моей жизни.

Окунь открыл рот и печально зашевелил плавником. Вечер обещал быть долгим.Друзья, дайте знать, заходит история, нет?

Глава 7. ЗЛОВЕЩАЯ ИРОНИЯ СУДЬБЫ

Расторопный нос Ники снова проснулся первым. Почуяв аппетитный аромат с кухни, он сознательно засвербел, чтобы разбудить хозяйку. Ника почесала кончик носа и резко открыла глаза. В комнате навязчиво пахло жареной рыбой.

— О нет! — подскочив с кровати, воскликнула Верис.

Неумытая, нечесаная, в растрепанной пижаме и остатками сна в уголках глаз она понеслась на кухню. Ника застыла у обеденного стола, как пугало в поле. Встревоженный ее появлением Кирран замер с вилкой у рта.

— Недоброе утро?

Ему показалось, в тот момент на лице Ники были лишь раздутые до ушей ноздри.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Ника, механическим движением тыча, в стоящую перед приятелем тарелку.

— Мой завтрак, — изумленно ответил Кирран. — Тебе положить?

— Не-е-е-ет! — вскрикнула девушка. — Что ты ешь?! — не дожидаясь ответа, она метнулась в сторону и тупо уставилась в стоящую рядом с мойкой пустую банку.

— Рыбка, — ответил Кирран.

— Рыбка?

— Ну, да. Точно не хочешь?

— Нет! Потому что, это не рыбка! Это Репентино! — сказав это, Ника выглядела, как фурия в последний день своей жизни.

— Тебе видать, что-то приснилось, — засмеялся Кирран и, не осознавая душераздирающего момента, отправил кусок жареной рыбы себе в рот.

Словно спаситель всех челюстноротых позвоночных, бороздящий просторы вселенной в поисках глумителей, Ника возникла за приятелем и со всей силой шарахнула кулаком по его спине.

— Выплюни! Выплюни его немедленно! — закричала она.

Поперхнувшись, Кирран выплюнул непрожеванный кусок рыбы.

— Прекрати меня лупить. Ты сдурела? Да что происходит? — наконец поинтересовался «глумитель».

— Ты пожарил Репентино!

— Ник, ты что несешь?

— Где взял рыбу? Где взял рыбу я тебя спрашиваю? — дергая приятеля за ворот футболки, допытывала Ника.

Покрасневший от удушения Кирран ответил:

— Да в банке. Из банки взял. На столе стояла. Я так понял, что из этого окуня можно что-то приготовить. А что? Не надо было?

— Нет! Нет! Это был заколдованный Репентино! Лушана вчера превратила его в рыбу.

— Она владеет трансформацией? — удивился Кирран.

Обессилив Ника села на стул рядом с другом.

— Да какая теперь разница, кулинар? Это теперь не важно! — в последний раз взвизгнула Верис, потому как последующие реплики говорила сдавленным голосом:

— Отец меня убьет, — сказала она, качая головой, как священник кадилом. — А с другой стороны, почему меня? Пусть он тебя убивает. Ты съел его сына. Пожарил и съел. Дин был такой милой рыбкой, — запричитала Ника. — Я вчера кинула ему мотыля. Как же так? Что за жизнь? Удар за ударом…

Кирран сострадательно улыбнулся, погладил подругу по голове и ласково сказал:

— Никуль, успокойся.

— Никуль? — со слезами на глазах произнесла Ника. — Так меня называл Репентино. Ой, горе, мне горе. А давай мы из этой рыбы сделаем зомби? Вдруг Масса не заметит подмены?

— Чучело мы из нее сделаем, — сдерживая улыбку, сказал Кирран.

— Чучело? — Ника шмыгнула носом. — Можно и чучело. У этого мерзавца все равно голова была всякой дрянью забита.

— Ладно, Ника… это шутка, — признался приятель. — Успокойся.

Девушка настороженно выпрямилась, словно проглотила аршин.

— Шутка? Про чучело?

— И про чучело, — кивнул Кирран. — Живой он.

— Живой? В смысле недожаренный?

— В смысле вовсе не рыба.

— Э-э-э-э-э-э, — тут же раздался на кухне третий голос. — Мы договорились, что ты доведешь ее до исступления, и она расскажет, что обожает меня.

— Живой?! — резко поднявшись со стула, взревела агент Верис.

У окна появился Репентино — живой, здоровый и человекообразный.

— Никуль, — задорно сказал он, — это стоило того. У тебя было такое лицо. Прости, но это смешно.

Нике захотелось, чтобы в ее руке оказалось что-нибудь тяжелое, то, чем она могла бы кинуть в голозадого шутника, проломив его тупую голову.

— Смешно? — сквозь зубы процедила она, послав Репентино пронзительный взгляд.

Дин кивнул, затем шлепнул Киррана по плечу и весело сказал:

— Кир, скажи, какое у нее было лицо — шедевр мимических извращений. Никуль, ты так за меня переживала. Я тронут. Слушай, а эти ноздри! Я думал, нас туда засосет. Это просто черные дыры.

— Ах вы, бездушные твари, — помертвелым тоном сказала Ника, — знаете же, какой я недавно стресс перенесла.

— Наоборот, — сказал Репентино, — мы хотели, чтобы ты посмеялась с нами, немного разрядилась.

— Посмеялась? Разрядилась? Нет, ну, ладно, Репентино — способен на подлость. Но ты, Кирран? Не ожидала от тебя. Не ожидала.

Мак-Кирран-Сол пожалел об авантюре, сразу же, как на нее согласился, но он был должен Дину несколько желаний, а тот уверял, что простит ему все за одно это дурачество.

— Неудачная шутка, согласен, — опустив глаза, виновато сказал он.

— Да-а-а, — подтвердил Репентино, стараясь быть серьезным.

— Ой, ой, — кисло улыбнулась Ника. — Два идиота. Почему бы вам не снимать отдельную квартиру и беспрестанно глумиться друг над другом? Я, вообще, больше никогда в жизни с вами не заговорю.

Агент Верис устрашающе зыркнула на приятелей, стащила из вазы пригоршню конфет и ушла из кухни заедать напряжение.

Репентино крикнул ей вслед:

— Никуль, представь, я ради этой забавы даже сам в магазин за рыбой сгонял. Кстати, очень вкусная. Не хочешь попробовать?

Ника, вытянула руку из-за стены, чтобы на кухне было видно неприличный жест, который она адресовала Дину.

Репентино подмигнул Киррану и довольно произнес:

— Я в восторге.

Кирран сказал:

— Пошутить — пошутили, пойду извиняться.

— Да хорош тебе, зюзя. Шутка же классная.

Кирран поднялся со стула, испытывающе посмотрел на друга.

— А представь, если бы ты не успел превратиться обратно в человека, а я тебя действительно съел. Я бы ведь мог, — глубокомысленно сказал он, отламывая у рыбы хвост. — Вот смеху-то было.

Подняв бровь Репентино, подозрительно уставился на друга.

Кирран отправил кусок рыбы в рот, вытер руку о салфетку и ушел вслед за подругой.

— А это было бы совсем не смешно, — немного погодя сказал Дин в пустоту. — Мир бы лишился такого обаяшки.

Кирран постучал в дверь, не дожидаясь, когда его пригласят, вошел в комнату.

— Ладно, не дуйся, — сказал он.

Ника бросила многозначительное «Хм!». План по эксплуатации сложившийся ситуации сформировался в ее голове сразу, как Кирран появился на пороге комнаты. Но приличия ради, она отвернула лицо-монолит в сторону.

Кирран улыбнулся. Он хорошо знал, что долго обижаться подруга не станет.

— Ты же знаешь, Дин не со зла. Зато я ему больше ничего не должен.

Ника нервно закачала ногой.

Приятельство этой троицы шло тернистой дорогой до дружбы: подгоняемые циничными потерями, трагичным стечением обстоятельств, ребята сбились в маленькую стаю, словно осиротевшие волчата. Иногда они старательно избегали друг друга, для проформы обмениваясь приветственными фразами. Но в последнее время все чаще выпивали по бутылочке крепкого пива вечером на общей кухне. Никто из них не раскрывал причин, что их соединяют, и лишь история Ники Верис было общеизвестна, а потому доступна для обсуждений.

Кирран прошел в комнату, сел на пружинистую кровать рядом с подругой, обнял ее за плечо и, прислонив к себе, поцеловал девушку в макушку.

— Прости нас — дураков.

— Так уж и быть. Тебя я прощу, — хитро сказала Ника, разворачивая шоколадную конфету. — Но ты для меня кое-что сделаешь.

Кирран засмеялся и быстро согласился:

— Хорошо. Что именно?

— Пошли сегодня вместе со мной к этому ублюдку, — предложила девушка, запихав конфету за щеку. — Я сама не справлюсь.

Кирран отстранил подругу, и подозрительно прищурив глаза, спросил:

— Я надеюсь, ты подстрекаешь меня не на вынос тела Грегори Фроста? Ты не пришибла его там случайно?

Ника развернула еще одну конфету.

— Нет, — раздраженно ответила она. — Красноглазый на меня что-то наложил, осознанно я не смогу нанести вред Фросту. К сожалению. Мне твоя помощь в другом нужна.

— Я заинтригован.

— Ты же домовой егерь, правильно? Все знаешь о гадах-домовых.

— Почти.

Ника закинула конфету в рот, облизала растаявший шоколад с пальцев и сказала:

— Короче, мне надо, чтобы ты вошел в контакт со стражем дома. У меня как-то, — девушка со вздохом вспомнила вчерашний инцидент — не получилось.

— Конечно, не получилось. Ты же ненавидишь домовых. Они это чувствуют.

Ника отмахнулась.

— Да. Поэтому мне нужно, чтобы ты поймал этого беса и посадил в клетку, — прожевывая конфеты, сказала она. — Эта тварь напала на меня вчера. Причем сразу, как увидела.

— Ой, Ник, домовые милейшие существа, — сказал Кирран убежденно. — Может он хотел поприветствовать тебя?

Девушка раздраженно повернулась к приятелю прокушенной бровью, показав на рану пальцем.

— Из-за подобного «приветствия» мне пришлось делать прививку от столбняка.

Кирран встал с кровати, пожал плечами и сказал:

— Странно. Домовые службы охраны придерживаются определенных правил. Это могло произойти, только если ты вломилась в дом без приглашения. Ты же не?..

Вместо ответа Ника развернула очередную конфету.

Закатив глаза, Кирран подвел итог:

— Ты — чокнутая.

— У меня даже справка есть, — показав другу язык, пробормотала Ника. — Так пойдешь?

— Поскольку ты моя подруга и утро у меня совершенно свободное. Пойду, конечно.

Сегодня было не легче. Несмотря на то, что Ника уже знала о способе идентификации зданий, агенту Верис и студенту Мак-Киррану-Солу пришлось какое-то время блуждать в поисках знакомых опознавательных меток. В этот раз дома на Благополучной улице располагались в совершенно ином порядке.

— Ты точно знаешь куда идти? — обеспокоенно спросил Кирран, уставший блуждать в ирреальных декорациях. — Тут все дома одинаковые.

— Это на первый взгляд, — мудрено сказала Ника, подумав о том, что сегодня же вечером забежит в офис за картой этой треклятой улицы. — И я знаю куда идти. Просто сегодня… тут все по-другому. Не волнуйся, нам вот-вот повезет.

Кирран скептически покосился на идущую впереди подругу.

— А Далистый не введет нас в оцепенение? — спросил он. — Я ведь не должен быть здесь. По идеи я и знать о Фросте ничего не должен. Тем более о месте его пребывания. Ты ведь тем самым нарушаешь протокол.

— Вот что заладил? — возмутилась Верис. — Я, конечно, знала, что ты осторожный и рассудительный. Но то, что зануда.

— Ха! Ну, если я зануда, то ты тогда…

— Курица! — воскликнула Ника.

— Нет, курица, это слишком просто.

— Иди за мной. Только тихо, зануда.

Друзья почти беззвучно прошли в ограду. Ника остановилась у крыльца дома, носом показав на находившиеся неподалеку металлические качели, зашептала:

— Смотри. Так выглядит дьявол.

Кирран глянул в указанную сторону. Мгновение погодя спала вуаль маскировки и перед юношей открылись истинные очертания улицы. Черная птица, сидевшая на качелях, повернула голову в сторону гостей, и предупредительно подняв лапку, что-то кудахтнула.

— Здрасти, — опасливо кивнув, поздоровался Кирран и показал рукой на рядом стоящую девушку. — Я ее напарник.

— Ты что делаешь? — толкнув друга в плечо, спросила Ника. — Это всего лишь курица.

Кирран встрепенулся.

— Да? А я думал это Фрост. Ну, его конспирация. Решил сразу, как мы и договаривались — представиться.

— Тебе не с Фростом нужно налаживать контакт, а с барабашкой, — зашептала Ника.

— Но для этого мне нужно войти в дом, — сказал Кирран вкрадчиво.

— Так в том-то и дело, что домовой туда не впускает. Но… знаешь, мы можем войти через окно.

Кирран посмотрел на подругу строго.

— Чтобы я больше не слышал об этой навязчивой идеи вломиться в чужой дом.

Ника отмахнулась и поднялась к двери.

— В конце концов, ты можешь попробовать вызвать стража отсюда, — сказала она.

— А если выйдет Фрост? — остановившись на лестнице, спросил Кирран.

— Тогда, скажешь ему то же самое, что сказал курице.

— А ему не покажется странным: два напарника, стоят у него за дверью и что-то шепчут?

Ника заворчала:

— Думаю после вчерашнего, столь тихое появление кого-то из службы охраны не покажется ему странным. К тому же мне плевать, что он подумает. Тем более мы так рано приперлись, эта сволочь, наверное, еще спит. Его же охраняют, он спит крепко, сладко и …

Кирран выставил руку вперед в предупредительном жесте.

— Я тебя понял, Ника. Не продолжай.

Тогда она хитро спросила:

— Мне тебе помочь? Пришибить барабашку, когда он появится, накрыть его тряпкой… может запихать снотворное в конфеты, которые он будет жрать?

— Просто помолчи. Все намного проще твоих варварских методов, — поднимаясь на крыльцо, сказал Кирран.

Ника кивнула с досадой, демонстративно отошла от двери дома и посмотрела в окно.

— Черт! Сюда идет Фрост, — разглядев знакомую фигуру, проворчала она сквозь зубы. — Прячься!

Растерявшись, Кирран пару секунд метался по крыльцу, затем перевалился через перила и нырнул в ближайшие кусты.

Немного погодя послышался досадный шепот из можжевельника: — Я ведь должен был представиться твоим напарником.

— Шшшшшшшш, — зашипела Ника, — форс-мажор...

Прежде чем входная дверь открылась, девушка успела принять позу жены, встречающей на пороге дома подгулявшего мужа.

— Что вы здесь делаете? — спросила Ника первой.

Фрост замер у открытой двери. На нем был уже знакомый мятый плащ, а в руках кожаные перчатки. Фрост удивленно обернулся в пустой дом, потом посмотрел на девушку.

— Я здесь живу, — сухо ответил он. — А вот что здесь делаете вы?

— У вас, что память отшибло? — только увидев ненавистное лицо, начала закипать Ника. — Я агент службы охраны.

Фрост кивнул.

— Да, да, — растерянно согласился он. — Всклокоченная Никария Верис. Вчера вы разбили окно и проникли в мой дом.

— Это часть моей работы, — хотела оправдаться девушка.

— Неужели? — с иронией произнес Фрост, закрывая за собой дверь. — Как и нападение на своего подопечного?

Куст можжевельника возмущенно дернулся, словно от дуновения резкого ветра.

Ника польщено посмотрела на перевязанную после укуса ладонь Грегори Фроста — червленая отметина на свежем бинте, вызвала на лице девушке улыбку.

— Вы считаете это несправедливым? — враждебно спросила она. — После всего того, что вы сделали?

Мужчина мрачно посмотрел на агента Верис и с улыбкой разящей своей наглостью, словно перочинным ножом, спросил:

— Мой жизненный выбор вас как-то задевает?

— Мне плевать на вас. Я хочу, чтобы вы сдохли, — даже не повысив голос, но переполнив его тональность желчью, сказала Ника.

— Прекрасно! — усмехнулся Фрост, спускаясь по лестнице. — Я рад, что мы, наконец, разобрались с этим.

Молниеносная ярость не позволила девушке, связать и двух слов в ответ, Ника лишь соединила ладони, скапливая мануальную энергию для атаки.

— Ах, да. Не будете ли вы так любезны… — Фрост обернулся, с жалостью посмотрел на распавшийся в очередной раз энергетический шар в руках девушки и спокойно продолжил:

— Не передадите Далистому, что нет нужды присылать вам замену? Уверен, я буду в большей безопасности, если его люди станут держаться от меня не ближе чем от циклопьей задницы.

— Какое точное сравнение, — сказала Ника. — И любезной я с вами не буду. Это я не собираюсь сюда больше приходить! Далистый меня может уволить. Так сами ему и передайте.

— Передам при первой же встрече, — сказал Фрост, выходя из калитки. — Всего доброго.

— Идите нахрен! — сжав руки в кулаки, прокричала Ника ему вслед. — Накой вы сами меня выбрали?

Грегори Фрост завернул направо, направляясь вверх по Благополучной улице. Черная курица издала насмешливое «Ко-ко-ко».

— Он ушел? — осторожно поинтересовался можжевеловый куст.

— Да.

— Я вылезаю?

— Ты слышал этого ублюдка? — спросила Ника тихо, будто адресовав вопрос голосу в своей голове.

— Уже можно вылезти? — не унимался можжевельник.

Девушка продолжала самоличную беседу:

— Интересно и куда это Фрост второй день уходит?

Всполошенный Кирран вылез из куста. В его волосах были ветки, а на лице несколько царапин.

— И что теперь? — озадаченно спросил он.

Ника посмотрела на друга.

— Я прослежу за ним. Уверена, Фрост что-то задумал.

— Плохая идея.

— Плевать, — бросила агент Верис, и пулей рванула за ненавистным маджикайем.

— Ника, ты отыщешь неприятности на свою голову! — взволнованно прокричал Кирран ей вслед. — Или задницу!

Девушка и не думала останавливаться.

— Мы желаем неприятностей на голову Мажэикайя Официально Представляющего Службу Охраны, — весело произнес появившийся на крыльце страж дома номер двадцать один.

— Булька! — удивленно воскликнул Кирран, узнав в мохнатом существе, барабашку которого пристраивал пару дней назад.

Домовой распушился, приветственно выпустил клыки и вверх по штанине забрался юноше на руки.

Кирран потрепал существо по голове и сказал:

— Так вот кто здесь проказничает.

— Мы проказничаем…

***

Ника уже почти не чувствовала правую ногу, когда Фрост вышел из старой лавки картографа. В руках маджикайя было несколько свертков. Девушка решила, что, судя по проведенному в магазине времени Фросту либо пришлось торговаться, либо, на что агент Верис надеялась больше — проторчал все это время в уборной, страдая от расстройства желудка. Ника медленно поднялась, мурашки защекотали у нее в ноге. Прихрамывая, агент Верис вышла из-за живой изгороди, за которой провела пару последних часов и поковыляла за Фростом. Парестезия правой ноги не позволила идти за маджикайем с прежней скоростью. Грегори Фрост ускорил темп и быстро свернул в переулок. Ника понимала, что к тому времени, как она дотащится до поворота, маджикай наверняка успеет исчезнуть. В этот момент из-за угла вырвался столп черного дыма, а в переулке поднялся треск. Ника почувствовала, как ее отбрасывает назад, мягко, но с непреодолимой силой, словно морская волна. Над головой засвистел морозный ветер. Девушка пригнулась, чтобы устоять, но обжигающий холодом импульс понес ее, как прибой несет на отмель мертвое тело.

«Действует пентаграмма» — недобро вспомнив Фроста, подумала Ника. Мысли мгновенно потерялись в окружающем треске.

За углом возникло еще несколько вспышек, на этот раз ярких, зеленых. Потом наступила тишина. Ника, сжав зубы, согнула занемевшую ногу, чтобы избавиться от судороги, осторожно поднялась. Осмотревшись, подобрала сумку, стряхнула с нее образовавшийся иней и, перекинув через плечо, поковыляла к месту, в котором произошла магическая феерия. Когда агент Верис свернула в переулок, тут же столкнулась с бесхозно висевшим в воздухе железным коробом. По замершему переулку разнесся переливчатый металлический звон. Повсюду, словно в невесомости летали деревянные щепки, мусор, разорванное на части тело бездомной кошки и недавно купленные в лавке картографа свитки. Ника прошла дальше. Серые, словно пыль, нити изломанной пентаграммы тянулись вперед. Магические клубы, игриво перекатываясь, стремились к воссоздавшему их телу. Грегори Фрост сидел в тени переплетенных символов и защитных рун, прислонившись спиной к ледяной стене. А над ним возвышалось странное зеленокожее существо с длинным телом и короткими руками и ногами.

— Эй! — воскликнула Ника испугавшись.

Существо обернулось к девушке, вдохнуло воздух длинными липкими ноздрями и скрылось в темноте переулка.

Ника поспешила к маджикайю. Из плеча мужчины торчал клинок.

Девушка улыбнулась и с надеждой спросила:

— Фрост, ты что умираешь?

— Вам бы так этого хотелось, Верис? — голос мужчины дрожал. Фрост перевалился на колено, оперся о холодную стену и, перетерпев боль в плече, поднялся на ноги.

Снежинки слетели с плаща, затанцевали в тусклом свете.

— Что вы тут делаете?

— Я за тобой слежу, Фрост, у меня же работа такая, — призналась Ника. — Тебя что, пытались убить?

Фрост вытащил клинок из плеча. Боль раскаленной волной прокатилась по телу.

— Он просто пырнул меня ножом. Я прекрасный, добрый человек, зачем кому-то, кроме вас, пытаться меня убить?

Ника замерла, увидев зеленое свечение над головой мужчины. Послышался остерегающий свист и девушка всем телом бросилась на Фроста, повалив того на землю. Над ними пролетела искрящаяся сфера, змееподобно развернулась и растворилась в воздухе. Выпустившее ее зеленокожее существо, с яростным шипением скрылось за углом.

Ника вскочила на ноги и, прихрамывая, побежала за монстром:— Именем закона, остановитесь!

Фрост закатил глаза, затем набрал в легкие больше воздуха и прокричал:

— Стой, идиотка! Это же демон.

Маджикай медленно поднялся, оттолкнув подлетевшую голову кошки. Стукнувшись о стену, животное мяукнуло последний раз. Летающие в воздухе предметы упали, словно спелые яблоки, вернув энергию защитной пентаграмме на ладони Фроста. Маджикай покачал головой и поплелся за своей «спасительницей».

Агент Верис смотрела на кирпичную стену, в которой минуту назад исчезло существо. Девушка вспоминала всех созданий, которые могли проходить сквозь физические предметы. Возле правого уха раздался резкий голос Фроста:

— Высокохудожественная кирпичная кладка?

Вздрогнув Ника обернулась.

— Кажется, оно прошло сквозь стену. Отвратительное существо. А вы что, не заметили, как на вас напали? — спросила она с выжидающим выражением на лице.

Фрост прикрыл раненное плечо рукой.

— Смог бы, — раздраженно ответил он, — если бы у меня на затылке были глаза.

Ника довольно улыбнулась.

— Значит, напали на вас со спины. Хм, так вам и надо.

Фрост устало посмотрел вверх и парадно поинтересовался:

— Верис, если вы меня так ненавидите, тогда зачем спасли?

— Я не спасала! — возмутилась девушка.

— Правда? Тогда что это было? Необузданное желание повалить меня на землю? Вам показалось, вы меня унизите, оказавшись сверху?

Ника сложила руки на груди.

— Что за намеки? — сердито сказала она. — Меня наняли, чтобы я вас защищала. Это моя работа.

— По-моему, вы просили передать Далистому, чтобы он вас уволил? Мне кажется, вы сказали, что не хотите меня охранять.

— А мне кажется, я сказала вам, чтобы вы даже не думали подниматься.

Фрост рассмеялся.

— Ах, тогда надо было добавить «именем закона», я бы непременно остался лежать в холодном переулке, а не поплелся подстраховать малолетнего агента.

Ника удивилась:

— Малолетнего? К вашему сведению мне уже двадцать. И это вы настояли на моей кандидатуре! Зачем?

— К вашему сведению, — рассерженно перебил Фрост, потом замолчал и более спокойным тоном добавил:

— Тот, кто напал на меня, выпускал жалящие сферы. А это силы, намного превосходящие ваши постоянно дающие сбой мануальные потуги.

— Они дают сбои только в вашем присутствии, — сказала Ника скривившись.

— Однако я успел это заметить, Верис. – Фрост закрыл глаза. — Похоже, я потерял много крови, — произнес он скорбно.

— Жаль, что не так много, чтобы умереть на моих глазах, — сказала Ника, совершенно не понимая, почему ей вдруг стало жалко стоящего перед ней маджикайя. — Вам лучше вернуться домой. Кажется, вы не зря обратились в СОМ. И, хотя меня этот факт совсем не удивляет, но вас действительно хотели убить.

После небольшой паузы, Фрост открыл глаза, скептически поднял бровь и наградил девушку улыбкой.

— Кто-то помимо вас, Верис?

— Да. Кто-то помимо меня. Похоже, ваше появление перестало быть тайной, — сказала она и неохотно добавила:

— В таком состоянии до дома вы не доберетесь. Мне придется перенести вас.

Фрост усмехнулся:

— Представлю, насколько мерзким это для вас будет.

— Да, черт возьми! Поэтому держитесь только за мою сумку. Потом я вызову вам врача.

— Серьезно? Врача? Я уже засомневался в вашем отношении ко мне.

Желая дать Фросту пощечину, Ника сжала руки в кулаки.

— Сдыхайте тут, не буду я никуда вас переносить, — сказала она и, воспользовавшись абонементом исчезла.

В приемной ОЧП стоял подозрительно знакомый гул. Ника открыла дверь и заглянула: несколько бесцеремонных хроникеров атаковали секретаршу, защищавшую дверь кабинета нового начальника протекториата, как свою честь. Госпожа Мирза была воинственно настроена, несмотря на то, что внешне казалась премного растерянной.

— Пожалуйста, успокойтесь, господин Масса ответит на все ваши вопросы чуть позже, — сказала Луви строго.

«Дежа вю», — подумала Ника. Правда, тогда перед кабинетом роились агенты отдела, что являлось тревожным знаком ничуть не меньше, чем нынешняя толпа хроникеров. Ника встретилась с грозным взглядом секретарши и та незаметно кивнув, указала на дверь начальника.

— Господа, — Мирзе пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной. — Господа! Прошу пройти за мной в зал переговоров для беседы с господином Масса. Он будет через несколько минут. Господа! Господа, прошу за мной!

Хроникеры сделали пару снимков двери, стен, крупнолистовых фикусов и поспешили за секретаршей, что увлекала их за собой будто матушка гусыня глупое потомство.

Ника протиснулась через толпу газетчиков, получив пару хамских вспышек в лицо. Оказавшись одна в пустой приемной, девушка, проморгавшись, постучала в кабинет начальника. Дверь открылась сама. Ника получила телепатическое тяжеловесное приглашение войти, но помедлила.

«Что-то случилось?» — мысленно спросила Верис. Девушка не поняла, как сделала пугливый шаг вперед.

Масса как обычно сидел за столом, пролистывая страницы свежей многотиражки.

— Здравствуй, Никария, — сказал он сухо. — Садись.

Она прошла в кабинет. Дверь с шумом захлопнулась. Рик’Арда Масса обладал удивительной способностью влиять на окружающие его предметы — на интерьер, физические вещи, на настроение приближенных. Стул, на который присела Ника, оказался холодным и дико неудобным. Девушка поелозила немного, пытаясь избавиться от дискомфорта, но причиной тому была вовсе не мебель.

— Рассказывай, — произнес Масса.

Ника осмотрелась и, скрестив руки на груди, чтобы увеличить ментальную дистанцию между собой и начальником сказала:

— Я по поводу Фроста.

Маджикай кивнул, а в его глазах мелькнула поддержанная укоризна.

Заметив недоброе, агент Верис огорченно продолжила:

— Далистый приказал молчать. Но ты все равно узнаешь. Сегодня… на Фроста напало существо… оно пользовалось жалящими сферами... — Ника говорила степенно, не смотрела в глаза отца, предпочитая бессмысленно разглядывать борозды на антикварном столе.

— Я это уже знаю.

— Откуда?

— Ты кого-то подозреваешь? — спросил Масса, равнодушным тоном.

Ника перекрестила ноги под стулом и с подобием улыбки на губах ответила:

— Попытаться убить его мог кто угодно. Хотя… это могла быть простая неудача. Быть может его хотели ограбить.

— Почему ты согласилась охранять его?

— Хочу знать правду, — ответила Ника честно. — А когда узнаю, убить его.

— Убить? — усмехнулся Масса. — По-твоему это так просто?

— Не знаю. В первый раз, думаю, будет не легко.

Сангиновые глаза Рик’Арда Масса удрученно смотрели на девушку. Маджикай поднял левую бровь и передал агенту свежий номер «Небывалых новостей».

— Опять эти газеты, — вслух огорчилась Ника. — Я снова что-то натворила?

— Ты мне скажи, — устало произнес начальник.

Ника осторожно схватила многотиражку. В глаза бросился заголовок первой страницы и ситуация моментально прояснилась.

«КТО ОН? ГРЕГОРИ ФРОСТ — ПРЕДАТЕЛЬ, УБИЙЦА, ПОД ОХРАНОЙ ПРОТЕКТОРИАТА. БУДЕТ ЛИ СУД?»

Ника положила газету на стол, прикрыла глаза ладонями и спросила:

— Как они узнали?

— Мне казалось, это не должно быть для тебя новостью, — сказал Масса. — Имя автора статьи Лизабет Локус, тебе ни о чем не говорит?

Ника убрала руки с лица, поднапрягла воспоминания, после ответила:

— Нет. Я ее не знаю.

— Это псевдоним. Настоящее имя Лушана Хазенфус.

— Лушана? — встревожилась Ника.

Масса снисходительно кивнул и продолжил:

— Пишет некрологи, состоит в братстве мормоликов, живет…

— С нами в одном общежитии.

Осознание предательства начало высасывать из девушки силы, и впрыскивать яд разочарований.

На мгновение Нике показалось, что она вернулась в то время, когда бродила по больнице словно приведение, терялась в собственной палате и кричала по ночам, утрачивая реальность.

— Она ведь моя подруга… хотела стать журналистом, ей нужна была статья. А здесь смотрите… на первую полосу.

Девушка покраснела, почувствовав, как совесть пробивает на слезы, словно натертая на мелкой терке луковица.

Рик’Ард Масса подпер рукой подбородок и с улыбкой сказал:

— Похоже, я становлюсь старым и простодушным. Мне не стоило отправлять тебя за этими книгами.

— Но ты же не знал, что так выйдет. Это была всего-то покупка книг. И ты вовсе не старый.

У Ники был скверный характер, но доброе сердце, хоть и билось чужим пульсом.

— Это зловещая ирония судьбы, — серьезно сказала она. — А что теперь делать?

Глаза маджикайя сверкнули рубиновым блеском.

— Состоится суд. Я, конечно, хотел провести расследование без вмешательства замдиректоров или кого-то из Лиги Сверхъестественного, — сказал он. — Но в этот раз мне придется действовать по закону.

— Я все же не понимаю, почему Фроста считают невиновным? Ведь, не только я обвиняю его?

— В прямом убийстве только ты. Фрост проходит подозреваемым по нескольким эпизодам, но поскольку он считался безвременно ушедшим, никто кроме тебя официальных заявлений не делал.

— Зато их сейчас будет предостаточно, — довольно произнесла Ника. — Это даже хорошо, что так получилось. Фрост явно что-то задумал.

— Определенно, он хочет доказать свою невиновность.

— Ха!

Маджикай кивнул, внимательно посмотрел на сидящую перед ним девушку, многозначительно погладил пальцами подбородок и вдумчиво произнес:

— Ника, Фрост обратился в СОМ за помощью и до решения суда тебе придется ему верить и защищать. Ты готова на это?

— Верить? — воскликнула Ника, не сумев сдержаться. — Но я постараюсь быть более благоразумной и сделаю все от меня зависящее, чтобы Фрост дожил до суда. Хотя и не хочу этого.

— Я понимаю, что для тебя это уже очень много.

— Больше, чем я могу.

Раздался стук. В кабинет заглянула Мирза.

— Простите, господин Масса, но эти стервятники меня скоро разорвут. Они ждут вас. Сказать, что вы будете позже?

— Мы с агентом Верис уже закончили.

Маджикай встал из-за стола и направился навстречу с газетчиками.

Ника тяжело вздохнула, какое-то время посидела в пустом кабинете, потом вдруг вспомнила:

— Лушана — дрянь! Ты у меня получишь! — злобно вскрикнула Верис и сорвалась с места совершать возмездие.

Глава 8. ХРЕНОВЫ МУКИ СОВЕСТИ

Крыло общежития, в котором проживала Лушана Хазенфус, называли «резервуаром юродивых всезнаек». С одной стороны здесь царила атмосфера повальной занятости, деловитые личности разгуливали из комнаты в комнату, вели особо важные переговоры прямо в коридоре, читали книги на лестницах. С другой — в корпусе шныряло сборище странно одетых разгильдяев с высоким коэффициентом интеллекта, занятых делами понятными им одним. Они любили развешивать религиозные плакаты по стенам, курить травку и не чурались однополых связей.

Никарии здесь раньше бывать не приходилось. Соседи по общежитию в круг интересов девушки не входили, а мормолика имела привычку появляться через окно. Боевой настрой и жажда мести немного поутихли, когда встретившийся на пути вепрь-перевертыш выдохнул в лицо агента Верис кольцо галлюциногенного дыма.

— Приииивээээт, — отбросив с морды локон фиолетовой челки, томно произнес он. — Я Каба-а-а-ан.

— Я-кх-кхэ вижу, — сказала Ника откашлявшись. — Не знаешь, в каком номере живет Лушана? Лушана Хазенфус.

— В мо-о-о-о-емм, — невозмутимо ответил перевертыш. — Заходы.

Ника отмахнулась от новой порции петлеобразного дыма и спросила:

— А в твоем хлеву, балкон-то есть?

— Балкон есть в склэпе у мур…мур…мурмолики.

— Вот как раз туда мне и надо.

— Я про-о-воожу.

— Просто скажи, какой номер, сама найду.

Кабан шаловливо поднял бровь, глянул искоса и сказал:

— Настаиваю. Пыво хочешь?

От самодовольной кабаньей рожи девушку передернуло.

— Нет.

— А мармаладки?

Ника создала мини-торнадо у себя на ладони и недобро посмотрела на перевертыша.

— Понял, не брэвно, — сказал вепрь, пропуская посетительницу дальше. — Чэтвертая двер отсюда, — Кабан, цокнув копытом, сделал затяжку.

Ника прошла три номера, последний из которых был открыт и являлся пристанищем бесстыдного очкарика, щеголявшего по квартире в одних трусах. Девушка прошла дальше, остановилась у облупившейся двери. Дернула ручку — закрыто. Постучала — тишина. Верис уже была готова вернуться к себе домой и попробовать попасть в квартиру приятельницы через окно, как вдруг доброхотный вепрь, навалился на дверь и приподнял ее вверх. Та возмущенно похрустела и отворилась.

Кабан триумфально оперся на косяк, мордой показал в открытую комнату и, подмигнув Нике, кичливо сказал:

— Проходы-ы-ы.

Ника подозрительно покосилась на перевертыша.

— Нэбоись, я тут дэжурный. Кого хочу пускааю-у-у-у, кого хочу, — вепрь послал пламенный воздушный поцелуй, добавил, — нэ выпускаю-у-у.

Ника сделала шаг назад.

— Мне нужна паршивая мормолика, а не ее апартаменты.

— Я думал тебэ нужен балкон. Ты заходы, подождошь толстуху ту-у-ут.

Ника шумно вздохнула и прошла в комнату. В конце концов, она ничего не теряла — у мироздания в последнее время сплошные шутки.

Квартирка, в которой жила Лушана была даже более убогой, чем комната Верис.

Кухню от спальни отделял громоздкий набитый газетами и журналами книжный шкаф. Телевизор в комнате остался включенным, демонстрируя гостям, как небольшая группа тучных женщин машет руками, стойко выполняя приказы тренера. Кабан прошел вперед, вместе с пышками сделал несколько движений, потом решил поделиться какой-то историей. Ника, с неподдельным интересом разглядывая комнату мормолики, поэтому быстро утратила нить повествования. На дверце холодильника была приклеена обложка глянца с изображением стройной девицы, вместо чайника использовалась банка с кипятильником, а на давно сгоревшей плите стояли две дополнительные конфорки. В комнате перед телевизором находилось устрашающего вида продавленное кресло, из-под которого выглядывала пара стоптанных тапок, коробка с недоеденной пиццей на полу, рядом — несколько пустых банок газировки. Осознав всю убогость существования лилововолосой девицы, Ника была готова ее простить, если бы за воздвигнутой на рабочем столе книжной крепостью, девушка не увидела фотографию отца. Агент Верис подошла ближе, небрежным движением схватила серую картонную папку, на которую было приклеено фото ее и Фроста. Задетая гора книг повалилась на пол.

— Твою мать, — открыв папку, выругалась Ника. — «Любимый предатель».

— Шо? — откусывая, оставленную пиццу спросил вепрь.

— Эта дрянь пишет какую-то книгу про меня.

— И шо?

Раздраженная Ника хотела залепить Кабану подзатыльник, но остановилась, встретившись взглядом с бывшей приятельницей. Лилововолосая мормолика стояла в дверях комнаты и удивленно хлопала глазами, предчувствуя волосяницу.

— Лу-у-у-ш-ш-ша-на, — прорычала Ника.

— Я все объясню, — прощебетала мормолика.

— Давай! Попытайся сделать так, чтобы я тебя не придушила.

— Не нужно свирепостей. Твоего имени в книги нет.

— А в статье есть!

— Теперь я журналист, — Лушана сделала еще один робкий шаг назад и похвасталась, висевшим на шее, серебристым пропуском корреспондента. — Не рада за меня?

Медленно приближаясь к лилововолосой, Ника размашисто помаячила серой папкой.

Мормолика побледнела, попятившись, натолкнулась на дверь и замерла.

— И о чем эта книга? — грозно спросила Ника.

— Это только наброски? — Лушана лихорадочно начала придумывать подходящее объяснение, несущее за собой минимальные физические повреждения.

— Любимый предатель?

— Это черновое название.

— Черновое?

— Луша! — не выдержал вепрь-перевертыш. — Да скажи ты дэвице, шо это такоэээ! Невидэшь она в исступлении.

— Кабан, предлагаю тебе заткнуться и перейти мне в оберегатели. У этой высокородной дэвицы не все в порядке с психикой, — сказала лилововолосая цинично.

Подсознательно Ника всегда сомневалась в искренности мормолики, но сейчас все равно чувствовала себя преданной и раздавленной, как случайно попавший под колеса жук.

— Ты поэтому ко мне в подруги набивалась? Поэтому так часто спрашивала про Фроста? Вернулся ли он, дал ли о себе знать. Какие между нами был отношения. Статью или книгу писала? — эмоционально спросила агент Верис.

Спрятавшись за широкое плечо перевертыша, Лушана перестала изображать повинность и сказала:

— Набивалась? Да ты сама звала меня, когда тебе было скучно. Я лишь была приветлива и офигеть, как дружелюбна. Натура у меня такая.

— Подтвэрждаю, — кивнул Кабан, запихивая в рот последний кусок пиццы.

— Свинячья у тебя натура, — огрызнулась Ника.

— У мэна? — уточнил перевертыш.

— А у тебя морда!

— Послушай, Ника, — деловито сказала лилововолосая, — раз мы вроде все выяснили. Я тебя не уважаю, ты меня презираешь. Разойдемся на этом и перестанем здороваться.

Верис с колючим прищуром посмотрела на мормолику.

— Разойдемся, — произнесла она и воспользовалась забытой силой, доставшейся от отца.

Папка, в которую долго и скрупулезно Лушана складывала все наблюдения, догадки и факты по делу огненного барона, вспыхнула синим пламенем.

— Не-е-е-е-ет! — раненым животным взревела лилововолосая девица и, оттолкнув перевертыша, прыгнула на агента службы охраны.

Мормолика повалила бывшую приятельницу на пол, попыталась вырвать горящую папку. Ника чувствовала отвращение к пировозможностям своей силы, боялась этого преимущества и почти никогда не использовала. Создание огня даже чисто физически было малоприятным. Но обида и чувство разочарования, которые Верис сейчас испытывала, придавали пламени непоборимую силу. Голубая искра сорвалась с ладони, шутливо прыгнула на разбросанные по полу книги и вспыхнула. Вепрь-перевертыш испуганно ахнул и метнулся на кухню за водой. Серая папка в руках Ники сгорела дотла.

— Ну, ты и сука! — прогремела Лушана и занесла кулак для удара. — Это единственный экземпляр!

— Как недальновидно с твоей стороны!

Ника успела убрать голову и вся тяжесть негодований мормолики обрушилась на деревянный пол. В ответ Верис вцепилась в лиловые волосы и подпалила их.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — на все общежитие заорала вмиг полысевшая Лушана.

Сердце колотилось в бешеном ритме. Пытаясь вспомнить, как дышать и вместе с тем выбраться из-под тучного тела, Ника подожгла бывшей приятельнице шорты, схватилась за ворот футболки, и тут увидела презлющий кулак-молот желавший сокрушиться поджигательнице в нос.

— А-а-а-а-а-а-а! — на этот раз боевым кличем прогорланила Лушана.

У агента Верис авансом потемнело в глазах.

— Остыньтэ, — снисходительно сказал Кабан и вылил на амазонок ведро воды. — Безобразничать будэте не в мою вахту.

Огонь побеждено потух.

— Кабан! — взвизгнула лилововолосая.

— Так, ты сюдэ, — перевертыш приподнял лысую мормолику, перевалив ее в кресло. — А ты, — вепрь схватил Нику за шиворот и вытолкнул из номера, — сюдэ.

Промокшие бывшие приятельницы обменялись ядовитыми взглядами и неприличными жестами.

— Досвэдание, до новых встрэч, — попрощался Кабан и закрыл перед Никой дверь.

Девушка осмотрелась.

«Юродивые всезнайки», с интересом следившие за дракой попрятались в комнаты. Только полуголый очкарик, высунув язык, продолжал снимать Нику на мобильник.

— Дай сюда! — вырвав у смельчака телефон, гавкнула она и переместилась в свою комнату.

Оказавшись в родной обстановке, девушка услышала знакомый шум и рванула к открытому окну. Выглянула. Кряжистая мормолика уже перелезала через балкон, всем сердцем возжелав физического реванша.

— Хрен тебе! — крикнула Верис и бросила шаловливый импульс в стену.

Небольшой выступ, по которому Лушана перебиралась в комнату Ники, осыпался, закрыв для мормолики и без того опасный путь.

— Я это запомню, — сквозь зубы пробубнила полысевшая.

— А лучше на руке выжги. Чтоб наверняка! — выкрикнула Ника.

Воительницы разошлись с суровыми, как кирза, физиономиями.

Агент Верис присела на край стола, почувствовав, как донорское сердце словно сжимается в тугой узел. Пламя, что недавно горело в руках, превратилось в жар, заблудившийся в теле. Ника глубоко вздохнула, но довольно улыбнулась, когда на кровати помимо чужого мобильника увидела непредумышленно вырванный серебряный пропуск Лизабет Локус.

«Так и надо чертовке!» — подумала Верис.

Когда Ника работала агентом отдела чрезвычайных происшествий, ей иногда казалось, что было бы здорово погибнуть на задании. Шальная сфера в голову — и все. Почетно, печально и даже трагично. Сейчас же девушка понимала, что нелепо погибнуть могла несколько минут назад, просто от свинцового удара по лбу. От философствований на тему подлой жизни и постыдной смерти Нику отвлекла гнусно запищавшая мелодия. Звонивший мобильник очкарика, дребезжа и помигивая, карабкался по кровати. Ника дотянулась до телефона и раздраженно ответила на звонок:

— Что?

— Может, ты вернешь мне мой телефон? — раздалась грустный голос из трубки.

— Забудь и купи себе новый.

— Но…

— Я оставлю твой мобильник себе, как моральную компенсацию.

— Но…

— Я сказала, забудь, придурок.

Девушка почувствовала себя неважно и осторожно присела на кровать. Сердце билось, словно ржавеющий механизм, отдавая пустынным отзвуком в уши. Ника понимала, что зря воспользовалась огненным даром отца — донорское сердце, как азалия не выносило жару.

Мобильник очкарика запищал вновь.

— Ну что еще? — сняв трубку, устало спросила Верис.

Голос из телефона неуверенно начал:

— Послушай воровка… ты это… возможно… ну, как альтернативу… вместо моего телефона возьмешь… пропуск на рассеивание тролля?

— Рассеивание?

— Да, да. Это будет зрелищная феерия.

— Какого тролля? — взволнованно поинтересовалась Ника.

— Ты че? То чудовище, что портал создало? Газет не читаешь?

— Газеты врут — буркнула Верис и отключила телефон.

Она утомленно прикрыла глаза ладонью. Не понимая, что приносит больший дискомфорт, мысли о причастности к чужим бедам или липкая одежда. Ника стянула с себя мокрые джинсы и футболку, перевернулась на бок, накрывшись покрывалом.

Публичное рассеивание — своего рода контроль общества за действиями властей — редко свершалось над низшими сверхъестественными существами. Присутствие зрителей при ликвидации, например, банника-маньяка или жаждущего упыря для проформы ограничивалось единственным казенным свидетелем. От наблюдателя требовалась лишь подпись в подтверждении осуществленной казни. К тому же рациональным решением всегда считалось ссылка нечисти в заповедник, потому как тюремное заключение являлось слишком затратным, учитывая долголетие преступных сущностей. В заповеднике же — они жили, работали, умирали.

Лиге Сверхъестественного не нужны были показательные трупы, в отличие от бесплатной магической силы, поэтому рассеивание считалась крайней мерой. Но в деле Цератопа не имели значения принадлежность тролля к низшим существам и обоснованность возвращения законопреступника в резерват. Варпо — бывалый заплечных дел мастер, давно сосланный в заповедник — «совершил злодеяние», которое стараниями замдиректора Вишнеча попало на первые страницы газет и взволновало общественность. Ликвидировать тролля посчитали нужным публично.

Ника в порыве чувства вины решила хотя бы извиниться перед пострадавшим из-за нее монстром. Сражаясь с голосом совести, будто со шквалистым ветром, девушка подскочила с кровати и заметалась по квартире, кидая в сумку все, что по ее мнению, могло пригодиться в доме покаяния. В современном мире маджикайев такое желание могло сравниться с извинениями перед подвальным грызуном. Ника готова была просить прощения даже у крысы, легко прогрызающей дырку в полу, как голос совести в ее сердце.

Через полчаса решительных стенаний Верис воспользовалась абонементом и, оставив в комнате межпространственную пыль, исчезла.

Появилась Ника перед многоэтажным зданием ЦУМВД. Шел дождь. Девушка подняла воротник куртки и, преодолев чертову дюжину ступеней, оказалась в широкой мраморной парадной. Здесь толпились озябшие прохожие: один из них с нетерпением выглянул на улицу, посмотрел на лужи и разочарованно вернулся обратно, по пузырям определив длительность осадка. Ника протиснулась к дубовой двери, отворив которую, оказалась в шумном вестибюле. Обычно начищенный до зеркального блеска пол сейчас украшали аляповатые узоры от грязных ботинок. Блуждающая по холлу уборщица, бурчала, не успевая избавляться от докучливой слякоти. Обойдя ворчунью, Ника направилась к ведущей вниз лестнице. Темницы Управления в последнее время редко пустовали. После сожжения храма Рубикунда и гибели многих высокородных наставников, угасающий мир, в котором выросла Ника, сильно изменился. Некому стало учить магической этике, некому восхищать, некого уважать и бояться, некому сдерживать возникающие пространственные червоточины. Лиричный закат эпохи маджикайев покрылся попытками продления своего века, словно мертвяк опарышами.

Снизу повеяло стылым воздухом, агент Верис поймала себя на мысли, что не хочет спускаться в гнетущую атмосферу ожидания и непрекращающегося траура. Чего только стоили подземные стражи — неупокоенные души, проклятые призраки, осужденные на многовековую службу, способные лишь прикоснувшись, заставить сердце сжиматься от страха. Ника неохотно спустилась на пару пролетов вниз, остановилась у огромной зеркальной двери. Неподалеку стояла стеклянная будка обвешанная предметами, наделенными сверхъестественными услугами для входящих в темницы.

— Деточка, ты фетиш-то прикупишь, аль так рискнешь? — сказала сидевшая за прилавком старушка.

Ника посмотрела на отражение бабульки в зеркале и уточнила:

— Фетиш?

Старуха с волосами похожими на ярмарочный паричок из серой паутины, кивнула, потрясла берестяным талисманом и объяснила:

— Амулетик, чтобы глазливый не увидел, ядовитый не притронулся, черный не проник, а искуситель не завлек.

Ника кивнув, вспомнила:

— Ах-да, обереги.

— Покупай, деточка, фетиш посильнее, недоброго поймали, грешных призраков немеряно. Побереги душонку-то свою, купи фетиш дорогой, но могучий.

Ника улыбнулась отражению старой торговки, развернулась и подошла к лавке с оберегами.

— А недобрый это кто? — спросила она.

— Ой, тебе лучше не знать, — отмахнулась бабулька и протянула лучший по ее мнению оберег-фонарик из латуни.

— Сколько стоит? — поинтересовалась Верис, пропихивая руку в карман в поисках мелочи.

— Сто пясят, деточка. Хороший амулет, сильный, любых призраков отгонит.

— Сто пятьдесят? — возмутилась девушка. — За простой фонарик? Да мне на пару минут в темницы надо.

Старушка развела руками и философски изрекла:

— Времена такие, деточка.

— У меня нет столько с собой, — сказала Ника, а поскольку заходить в спиритическую обитель без оберега не решилась, достала удостоверение из сумки и, показав его торговке, спросила:

— Для агентов управления скидки есть?

Бабулька наморщив лоб, посмотрела в документы и, скорчив рожу пойманной хапуньи, ответила:

— Нет. Для вас скидок нет. Но коли своя напрокат бери. Выйдешь, вернешь.

— Батюшки, бесплатно? — удивилась агент Верис.

— А вот батюшки бесплатно не ходют. Эскорт пресвитера за сутки заказывают. Визиточку дать?

Ника взяла фонарик.

— Нет, нет, обойдусь этим, — сказала она.

Бабулька покачала головой.

— Если кто пристанет не забудь сказать «черное обернись белым» и в рожу этому приведению посвети. Поняла?

— Поняла. Спасибо, — поблагодарила Ника, подошла к двери, не спеша отворила ее.

За зеркалом находилась стеклянная перегородка и стол дежурного. Толстый мужик жадно откусил плюшку, и громко отпив кофе из чашки, равнодушно спросил:

— Кто такая? Куда идем?

Ника закрыла за собой дверь, подошла к столу, предъявила удостоверение и ответила:

— К троллю. Варп…

— Оберег есть? — перебил дежурный.

Верис показала фонарик.

— Распишись и цель визита укажи, — сказал мужик, плюнув сахарной пудрой и остатком плюшки показал на толстый журнал, — а то ходите и забываете, а мне отчитываться потом.

Ника почувствовала, как озноб пробирает тело.

«И зачем я сюда приперлась?» — подумала она.

Девушка склонилась над журналом, взяла ручку, внесла свои фамилию, имя, а в графу цели визита через мгновение раздумий записала «хреновы муки совести».

— Теперь проходи, — сказал толстяк и, махнув последним куском плюшки прокричал:

— Ги-ибе-ерт! Принимай! Живой посетитель! А ты девица иди, иди. Одна нога здесь, другая там.

Агент Верис, взволнованно пригладила волосы, прошла под тремя хрустальными арками, и остановилась в небольшом каменном зале, мраморный пол которого был расписан руническими заговорами. Перед девушкой появился бестелесный страж.

— Доброго времени суток, госпожа Верис. Мое имя Гиберт Эсс Ки, — галантно произнес призрак, чье бледное лицо не выражало никаких эмоций.

Ника кивнула. Руны под ее ногой раскрылись подобно бутону и голубоватой волной света поползли вверх по ботинку. Девушка растерянно стряхнула упрямые символы с обуви.

— Не беспокойтесь, мракогонические руны нужны для вашей безопасности. Их не стоит бояться.

— Руны меня как раз и не пугают.

— Тогда следуйте за мной. Я провожу вас, — сказал страж, качаясь в воздухе, словно на волне.

— Я пришла к...

— Мне это известно, госпожа.

— Известно? А по какой причине я к нему иду, случаем не знаете?

— Хреновы муки совести, госпожа. Я знаю только то, что посетители указывают в регистрационном журнале. И… немного больше. Прошу, — призрак указал туманной рукой в восточный коридор и полетел вперед.

Ника помедлив, осмотрелась: со стен на девушку с любопытством глядело множество мертвых лиц. У неупокоенных следящих за преступниками в доме покаяния существовало негласное правило — душам людей дозволялось смотреть на посетителей сверху, а низшим призракам только в почтенном поклоне. А вот к инстинктивным нападениям первые были склонны намного чаще. Причиной тому была зависть к свободным душам и возможностям живых исправлять ошибки. Агент Верис на всякий случай включила фонарик и поспешила за стражем.

— А вы не знаете, когда состоится рассеивание Варпо Цератопа? — поинтересовалась девушка.

Призрак посмотрел вверх, словно что-то вспоминая, затем ответил:

— Через два дня. В полдень.

— А адвоката ему предоставили?

Страж остановился, свернул голову в сторону Ники.

— Адвоката? Для тролля? — удивленно переспросил он.

— А разве это не стандартная правовая услуга? — удивившись не меньше, ответила агент Верис.

Лицо призрака снова стало равнодушным.

— Для маджикайев — да, — сказал страж. — Требования низших сверхъестественных существ никогда не учитываются. Право голоса здесь имеет только маджикай.

— Что за ерунда? — возмутилась Ника и случайным движением руки, направила свет фонаря на стража.

Призрак успел увернуться и, появившись за спиной агента Верис, поинтересовался:

— Неужели хотите попросить для тролля адвоката?

Девушка выключила фонарь и обернулась.

— А я могу?

На бледном лице стажа появилось подобие улыбки.

— Вы — маджикай, имеете полное право. Только вряд ли кто-то из адвокатов управления согласится защищать тролля. Во всяком случае, на моем веку такого еще не было.

Ника развела руками.

— Тогда как судили Цератопа, если у него не было адвоката?

Призрак снова полетел вперед, указывая агенту Верис дорогу.

— Троллей не судят, госпожа. Их отправляют в заповедник или казнят. Для троллей здесь даже постоянных камер не предусмотрено. Варпо Цератоп является исключением лишь потому, что его имя появилось в газетах. Общественность требует наказания.

— А если он не виновен?

— Здесь все так говорят. Мы пришли, госпожа. Прошу.

Страж показал рукой на одну из камер.

— Так быстро? — удивилась девушка, за разговором с призраком не успевшая продумать, что именно ей следует сказать троллю.

Только сейчас Ника поняла, почему почивший ключник Рюмин отказывался пользоваться правом мгновенного перемещения. Он говорил: «Нет лучшего времени подумать, чем дорога». Словно прочитав эти мысли, призрак откланялся и исчез. Девушка набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в морскую пучину и подошла ближе. В темноте тесной камеры сидела гора мышц, тяжело вздымаясь и шумно сопя. Ника какое-то время жевала прядь своих волос, раздумывая, как именно обращаться к синекожему монстру, что сказать, признать ли вину и стоит ли вообще что-либо произносить. Для начала агент Верис решила кашлянуть:

— Кхэк!

Тролль оставался неподвижным.

— Кхэ, кхэ…

Никакой реакции.

— Господин, — робко произнесла Ника, — господин Цератоп.

Огромный, почти под три метра тролль удивленно повернулся.

— Господин? — рыкнул монстр.

— Здравствуйте.

Тролль не поленился подняться и выйти из темноты камеры на пробивающийся через решетку свет.

Агент Верис сделала опасливый шаг назад. Все же тролли в ее мире считались отрицательными персонажами сверхъестественного бытия. А этот к тому же отбывал прошлое наказание за совращение маджикайки. Сверху, как по сценарию, раздался глухой отзвук раскатистого грома.

— Чего тебе? — спросил монстр.

— Простите, — еле слышно сказала Ника.

— Что? — уточнил тролль, с интересом осматривая посетительницу.

Ника взволнованно выплюнула намокшую прядь волос, вцепилась в рукава куртки и, засомневавшись, стоит ли ей представляться, сказала:

— Меня зовут Ника. Я пришла чтобы… мне… эм… Спросить, как с вами тут обращаются?

— Как с троллем, — невозмутимо ответил заключенный, просунув синюю морду между прутами решетки.

Пыльный осадок стыда осел на плечи агента Верис, когда та встретилась взглядом с могучим монстром. Иногда у Ники возникало необъяснимое озадаченное чувство страха, когда какая-нибудь лохматая бездомная собака вдруг смотрела на нее мудрыми человеческими глазами. Сейчас такой дворовой псиной оказался синекожий тролль.

— Я могу что-то для вас сделать? — спросила девушка, устремив взор в сторону, подальше от всепонимающих «человеческих» глаз тролля.

Грудной бас нескромно ответил:

— Яйца.

— Что?

— Почеши мне яйца.

Ника выпрямилась и оглянулась, чтобы убедиться, что беззастенчивое предложение было адресовано именно ей.

— Почесать яйца?!

— Верно, — подмигнув, подтвердил тролль. — Ты ведь из этой… общественной организации по охране, мать ее, таинственной природы? Пришла узнать, хорошо ли со мной обращаются перед казнью? А может мне надо чего перед смертью? Почешите мои синие яйца всей вашей гребанной организацией, — монстр начал расстегивать штаны

— Нет! — возмутилась Ника. — Я не из охраны таинственной природы! И не чьи яйца я чесать не собираюсь!

Тролль угрюмо выпучил волосатое пузо и спросил:

— Нет? Тогда кто ты такая, сранная Ника? Шлюха-альтруист? Больше мне никто сейчас не нужен. Да и маловата ты для меня.

— Я ничем подобным не занимаюсь! А пришла извиниться. За то, что вы сидите здесь. Мне очень жаль! — выпалила девушка, в глубине души возрадовавшись за то, что несправедливо обвиненный тролль, оказался противным хамом. Муки совести превратились в негодование, а груз ответственности на плечах Ники сдулся, как воздушный шарик.

Тролль застегнул штаны и рассмеялся, прыснув слюной в сторону агента. Рокот оглушительного смеха эхом пронесся по подземелью.

— Извиниться? Тебе жаль? — театрально утирая слезу, спросил синекожий монстр. — С чего вдруг?

— Потому что сидите вы здесь из-за меня, — бездумно ответила Ника.

Насмешливость тролля сменили две эмоциональные метаморфозы: недоумевающая, затем враждебная.

— Из-за тебя? — переспросил монстр.

— Да! — смело ответила Ника. — Поэтому я и спросила, может, что-то я могу для вас сделать. Раз уж так вышло и вы из-за меня пострадали.

— Пострадал? Да что ты можешь для меня теперь сделать?! Сквернавка, как у тебя вообще хватило совести явиться сюда!

Тролль зарычал, просунув когтистую лапу между прутьев решетки, попытался схватить девушку.

Ника испуганно отшатнулась и призналась:

— Как раз из-за этой самой совести и явилась. Теперь сама не рада. Но, похоже, земля не обеднеет, если лишиться такого мерзкорылого хама, как вы. Я зря переживала.

Монстр словно испустив дух, осунулся и не торопясь вернулся в темноту камеры.

— Я не принимаю твои извинения, — монотонно прохрипел он. — Пошла вон.

— Переживу, — сказала Ника обиженно.

Девушка не ожидала, что встреча с троллем закончится именно так, но она была горда уже за то, что попыталась исправить свою ошибку. Сейчас, собираясь покидать холодные камеры дома покаяния, Ника поняла, что извиниться перед троллем решила исключительно из эгоистичных соображений. Госпожа Верис знала, что никогда не просила прощения, стараясь что-то наладить. Только если сомневалась в человеческих качествах своей личности. Ника задумалась, действительно ли ей было жаль пострадавшего из-за нее тролля или же чувство вины было сформировано страхом, не соответствовать высшим нормам морали.

Тролль уязвлено сказал:

— Пожалуй, ты можешь кое-что сделать для меня.

— Неужели? И что это? — поинтересовалась Ника строго.

— Просто спрашиваешь или все еще хочешь помочь?

— Ну… если это то, что в моих силах.

— Проще и быть не может. Забери из приюта моего… племянника.

— Племянника?!

— Да. Он еще совсем маленький. Его имя Кроуш.

— Забрать? — переспросила девушка.

— Я что, как-то мурово объясняю? Да забрать.

— А куда его потом?

— Куда хочешь! — донеслось рычанием из темноты. — Но если он останется в приюте из него сделают раба.

— Наемник и раб это разные вещи.

Тролль вышел на свет, возмущенно фыркнул и сказал:

— Для вас маджикайев — одно и то же. Тебе, великородной, не нравится формулировка? Тогда отдай его в хорошие руки!

— Не надо орать. Неожиданная просьба, но я поняла.

— Поняла? Тогда вот, возьми, — тролль протянул круглый камешек на веревке. — Отдай ему это. Так он поймет, что ты не враг.

Ника недоверчиво покосилась на кулон.

— Возьми, — повторил тролль. — Да, бери, я ничего тебе не сделаю.

Грустные человеческие глаза тролля, как маятник гипнотизера усыпили бдительность девушки. Она подошла ближе, осторожно протянула руку, словно собирается кормить голодного льва. Синекожий схватил Нику за запястье и с силой дернул к себе. Верис больно врезалась в решетку. Тролль взял ее за горло.

— Говоришь из-за тебя я здесь? А меня ведь теперь казнят. Как же это произошло, дрянь, не расскажешь?

Зловонное дыхание обдало краснеющее от удушения лицо Ники.

— Я подала ваши документы для обвинения.

— Вот как? — зарычал тролль. — А ты понимаешь, мерзавка, что просто извинившись передо мной, ты не ничего не изменишь? Меня все равно казнят!

— Я это п-понимаю, — сбивчиво согласилась Ника.

Горькая одинокая слеза скатилась по щеке агента Верис, упав на лапу тролля. Монстр проследил, как соленая капля затерялась в жестких волосках на его запястье, и ослабил хватку. Внимательно посмотрел на девушку — было в ней что-то орфическое, чреватое, как во взгляде василиска.

— В твоих глазах огонь древних костров, — почти шепотом сказал он.

— Что?

Тролль просунул морду через прутья, обнюхал волосы Ники, с любопытством уткнулся носом в шею.

Верис начала задыхаться, почувствовав, как сердце пугливо набирает обороты.

— Что у тебя внутри? — положив лапу девушке на грудь, спросил монстр, пальцами чувствую пульсацию вен.

Нике стало невыносимо жарко от прикосновения.

— Мое сердце… — выдохнула она.

Тролль провел когтем по послеоперационному шраму.

— Не твое.

— Отпусти меня, урод! — прокричала агент Верис, попытавшись вырваться.

По зову девушки явились призраки. Зловещим шепотом они проникли в пасть тролля, как отмычка в замочную скважину. Синекожий монстр закричал не своим голосом, неестественно выгнувшись, взлетел вверх.

— Хватит, — зажав уши ладонями, попросила Ника.

Проклятые души принесли почти ощутимый мрак. Троллю было плевать на темноту, он орал от боли, что скручивала кишки в брамшкотовый узел.

— Отпустите его! Хватит! — прокричала девушка, но ее мольба осталась не услышанной.

Ника достала фонарик из латуни, направила свет на клубок призраков и сказала:

— Черное, обернись белым.

Неупокоенные души с зычными возгласами рассеялись по камере. Тело тролля провисело в воздухе несколько секунд, затем рухнуло на пол. Одна из мерзких душ, хранившая память о бескрайнем страхе, дабы отомстить рассеявшей мрак, появилась за спиной агента Верис, и, смеясь, пролетела сквозь девушку. Донорское сердце Ники содрогнулось и остановилось.

***

Ника открыла глаза. Выставила ладонь вперед, чтобы прикрыть источник приглушенного света.

— Пришла в себя, наконец, — произнес знакомый голос.

— Как часто я от тебя это слышу, — сказала Ника, сфокусировала зрение и увидела сидящего рядом Лионкура. — Придумал бы что-нибудь новенькое.

— Хорошо. С этого момента я буду спрашивать, сколько пальцев ты видишь.

— Лучше предлагай мне чай.

Мужчина, тревожно сведя брови к переносице, покачал головой.

— Что ты там делала? — взяв девушку за руку, спросил он.

— Где именно?

— Внизу, в доме покаяния.

— Ходила договариваться насчет работы для моей проклятой души, — пошутила она, — там ей самое место.

— Ника…

— Ай, не говори ничего по этому поводу, — перебила девушка. — Я уже сама себе надоела.

— Хорошо, не буду. Что за ссадина у тебя над бровью?

— Сторожевой домовик постарался. Не зря я их терпеть не могу. Но об этом тоже не спрашивай.

Агент Верис приподнялась — тело казалось набито песком.

Сейчас, когда Ника пыталась задержать взгляд на каком-то предмете, тот казался нереальным. Лицо Лионкура то и дело размывалось, будто пряталось за стеной дождя. Подушка колола острым углом в спину, а одеяло давило на все без исключения части тела, словно весило тонну.

«Откуда у подушки острые углы?» — бестолково подумала Верис и спросила:

— Была у тролля? — спросил Лионкур.

Чувство вины в присутствии родного человека наточенным лезвием пилило по горлу. Агент Верис возмутилась:

— Кончено был! Ведь это все из-за меня. Мне не надо было гоняться за Фростом. Стоило остаться у портала и следить, чтобы никто через него не прошел. Это же чрезвычайное магическое происшествие, это моя работа.

Мужчина покачал головой.

— Дорогая, позволь не согласиться. Это все причинно-следственные связи. Уж прости, но твоя жертвенность бесцельна.

— Почему? — спросила Ника насупившись.

— Вся доступная нам реальность является совокупностью связей между предметами и явлениями. Все, что с нами происходит это звенья бесконечной цепи. Все началось не с момента, когда ты наплевала на брешь и погналась за Фростом. А намного раньше. Если уж кого и стоит винить, так это каждого, умеющего делать собственный выбор. То, что произойдет с Варпо – это его история. Его судьба. У тебя своя. К сожалению, мы не можем вздохнуть, чтобы не затронуть все мироздание. Зачем ходила в темницы?

Ника опустила голову.

— Чтобы извиниться перед ним. Его казнят. И, несмотря на твои дурацкие причинно-следственные связи, мне за это стыдно. А там слетелись души, они его мучили, потом… не помню.

— Потом кто-то из призраков напал на тебя, — ответил Лонгкард, ласково поправив растрепавшиеся по подушке локоны девушки.

Ника непроизвольно прижалась щекой к руке мужчины и пожалилась:

— А ты знаешь, что Лушана дружила со мной только потому, что я хороший источник информации. Обидно.

— Но, насколько мне известно, ты не была слишком открыта к этой мормолике, — произнес Лионкур, присаживаясь на кровать. — Я не прав?

— Оказывается, была, — ответила девушка. Задумалась, потом спросила:

— Ну, вот почему так? Почему удар в спину наносят чаще всего те, кого мы защищаем грудью? Опять эти твои связи мироздания?

Лонгкард улыбнулся.

— Нет, — ответил он, приобняв пациентку, — потому что только им мы позволяем идти позади себя. Ты, кстати, так близко ко мне, что промах невозможен.

— Это ты к чему сейчас?

— Ты себя не бережешь. Я переживаю, Ника.

Девушка смущенно посмотрела на реаниматора, его лицо казалось размазанным, будто нарисованное пастелью. Ника задумалась, говорить ли о произошедшем Лионкуру. Но именно ему она позволяла знать о себе больше, чем всем остальным.

— Сегодня… я вызвала голубой огонь, — сказала Ника и увидела, как и без того черные, словно у ворона, глаза Лонгкарда потемнели.

— Так вот в чем дело! — раздраженно сказал он. — Я же запретил даже пробовать вызывать огонь. Тебе нельзя перегреваться. Сердце может не выдержать! Ни загорать, ни каких горячих ванн, ни тем более…

— Я помню. Помню. Но мне было очень обидно. Я не смогла с этим справиться.

Реаниматор поднялся с кровати, почесав затылок, произнес:

— Я уже подумываю, чтобы тебя закодировать. У тебя непростое сердце.

— Да, да, — пробубнила Ника и на мгновение застыв, вдруг спросила:

— А чье оно?

— Что?

— Чье сердце у меня внутри?

Лонгкард покачал головой.

— Ты уже спрашивала меня об этом. Все что должен был, я тебе рассказал.

— К черту врачебную этику, — произнесла Верис, недовольно закатив глаза, — Мой организм отвергал несколько донорских сердец и только с этим я могу нормально жить. Я хочу знать не это.

— А что?

— Оно чужое и я не знаю, чье оно. Меня это беспокоит.

— Странно, но до сегодняшнего дня за тобой я подобного беспокойства не замечал.

— Варпо Цератоп сказал…

— Варпо?

Лонкард почесал затылок и нервно прикусил губу.

— Он настойчиво спрашивал что у меня внутри. И реакция у него была… неадекватная.

Реаниматор присел на край стола.

— Тролли из старого мира. Они верят, что душа находится в сердце. И если в тебе чужое сердце значит и…

— Душа чужая, — мнительно произнесла девушка.

— Ника, это мифология, — разведя руками, сказал Лонгкард. — Это не должно иметь для тебя никакого значения.

— А вдруг сердце принадлежало убийце, маньяку или какому-нибудь пошлому монстру.

— Личность носителя никак не отражается на его органах. Ника, я больше не хочу возвращаться к этой теме, — сказал реаниматор с интонацией, исключающей всякую вероятность продолжения разговора.

— Тогда вытащи его из меня, — Ника была настроена серьезно. Ей не хотелось отступать.

— Ты же понимаешь, что я не буду этого делать, — произнес Лионкур устало.

Ника села, закуталась в одеяло, коснулась босыми ногами холодного пола.

— Тогда я найду того, кто это сделает. Например, Кизи Шарка — отличный специалист. Дай мне мою одежду.

— Ника.

— Дай мне мою одежду, Лонкард.

— Давай обсудим…

Агент Верис встала, слегка пошатнулась и решительно заявила:

— Я не хочу больше ничего обсуждать. Спасибо за все. Мое тело, что хочу с ним, то и делаю.

При всей своей толковости Лонгкард не замечал, какое влияние на него имеют перепады настроения этой пациентки. Реаниматор расстроено прикрыл ладонью глаза, спустил руку вниз по лицу, задумчиво погладил подбородок.

— Ты ведь не успокоишься? — спросил Лионкур.

— Нет.

— Хорошо. Рано или поздно, — произнес реаниматор и посмотрел на Нику, словно на бестолкового ребенка набившего шишку. — Я сейчас.

Как только Лионкур скрылся в темноте большого кабинета, Ника прижала руку к груди, провела пальцами по грубому шраму. Собрав мысли в хрупкую кучу, как гору осенних листьев, девушка поняла, что возможно, через несколько минут ее, как личности, субъективно не станет. Как в тролльичих поверьях: чужое сердце — чужая душа. Теперь все что натворил биотический конгломерат ее тела, можно было бы смело перекинуть в кувшин стыда кого-то другого — хозяина сердца. Ника не сразу заметила, как реаниматор, протянул какие-то голубоватые листы в глянцевой обложке.

— Держи, — сказал он. — Уверена, что хочешь знать?

Ника не ответив села на кровать, взяла листки, рассмотрела их: дорогая плотная бумага, голографические ярлыки, несколько печатей.

В кабинете раздался неприятный писк. Лионкур, подошел к столу, на котором стоял телефон, нажал кнопку и спросил:

— Да, Зои?

— Лонгкард, здесь Датрагон.

Реаниматор переменился в лице. Тембр его голоса стал ниже:

— Я так и знал. Сейчас подойду. Проводи его в зал переговоров.

— Хорошо.

Лонгкард посмотрел на Нику, виновато пожал плечами.

— Дорогая, я должен идти. Меня ждет посол уроборийцев.

— С малумами связался? — недоверчиво спросила Ника.

Даже замкнутую на своих проблемах агента Верис возмущал факт беспрепятственного существования полукровки Датрагона в пределах досягаемости директората ЦУМВД. Девушка не знала, почему послу напавших на храм ящеров было разрешено остаться, полагала — в обмен на его знания и возможности. В политике управления всегда существовали неписаные договоренности — спорные, разумные и неформальные.

— Исключительно по высокопрофессиональным вопросам, — отшутился реаниматор.

— Все так говорят.

— Четвертая страница. Не наделай глупостей. — Лонгкард, поцеловал девушку в лоб и вышел из кабинета.

Ника несколько секунд смотрела на закрытую дверь, пока в необоримом желании «развернуть подарок» не перелистнула на нужную страницу. Глаза быстро нашли важную строчку.

«… донор — Люмена Верис»

Глава 9. А КАК НАСЧЕТ СДЕЛКИ?

— Гляди, что мне пришло, — сдерживая утробные смешки, сказал Дин, протягивая приятелю мобильник. — Это уже разошлось по всей общаге. Честно, я бы поставил на толстуху. Скажи, когда девки дерутся, это просто коррида?

Кирран кивнул:

— И бык в нашем случае мормолика?

Репентино расхохотался:

— Ага, причем теперь лысый бык!

В отличие от раззадоренного приятеля, Киррану, не было так весело.

— Она вызвала голубое пламя, — сказал Кирран тревожно.

Дин остановил запись, выхватил мобильник и спросил:

— И что? Это у нее в крови.

— Это плохо скажется на ее здоровье.

— Ну, началось…

Кирран посмотрел на настенные часы.

— К тому же где она? Уже поздно.

Репентино приподнял руки, плюхнулся на стул и равнодушно изрек:

— Не знаю, Мистер Беспокойство, передо мной она не отчитывается. Может быть, вынашивает коварный план по поджиганию дома Фроста. Глядишь, вошла во вкус!

— Или покупает Лушане паричок, — с улыбкой предположил Кирран, — Нике, наверняка, жалко мормолику.

— Жалко? Спорю на подзатыльник, что после случившегося Верис плевать на толстуху. И хватит Никулю опекать — женись на ней, и съезжайте. Вы меня оба уже достали — параноики. А пока ты еще здесь, достань-ка мне пивка, — попросил Дин.

— Оторви-ка свою задницу и сам возьми, я тебя не слуга.

— Ах, да, ты ведь не должен мне больше ни одного желания, — с сожалением сказал Репентино, скатал шарик из хлебного мякиша и пульнул им в приятеля. — Сыграем в покер, дружок?

Кирран посмотрел на него косо:

— Не балуйся хлебушком… дружок.

Замок входной двери щелкнул.

— Она, она, пришла, — зашептали друзья, завозившись на кухне, как тараканы.

— Только не ржи, — толкнув Репентино локтем, попросил Кирран. — Типа мы ничего не знаем.

— Хрен тебе.

— Чашку давай.

— Я обоссусь от смеха…

— Репентино…

Ника быстро разулась, раскидав кроссовки по разным углам. «Мышиное» шуршание сразу потянуло на кухню. Если там тихо — ожидай подвоха. Девушка застала друзей в подозрительной семейной идиллии, похлебывающих свежезаваренный чай.

— Что-то задумали? — смекнув, спросила она.

— Абсолютно ничего, — бесхитростно ответил Кирран. — Ты почему вошла через дверь?

— Думала. Надоели эти мгновенные перемещения. А с чего вы вдруг чаевничаете на ночь глядя? Где пиво?

Дин манерно отстранив мизинец, подлил в чашку приятеля кипяток.

— Лучше скажи, как поживает наша лапушка Лушана? — участливо спросил он.

Ника закатила глаза и, усмехнувшись, вытащила свой мобильник из кармана куртки.

— Понятно. Видели уже, значит, — кинув телефон на стол, догадалась она. — Мне тоже пришла видео-рассылка. Пошутил кто-то.

— Это я, — признался Репентино и встретился с укоризненным взглядом приятеля.

— Мы все равно болели за тебя, — сказал Кирран, покачивая головой, как сердобольная старушка.

— Теперь тут гадаем, что лучше подарить мормолике. Шляпу или парик.

— Оставьте Лушану в покое, — устало пробормотала девушка, — она несчастная дура. Если честно, мне жаль ее…

— Да прибудет возмездие! — воскликнул Кирран, звонко шлепнув приятеля по затылку. — Проспорил!

— Доброй ты души человек, Верис, — изрек Репентино, потирая голову. — И всех-то тебе жалко, и троллей и мормоликов. Моя голова была о тебе лучшего мнения.

— Придурки.

Девушка была рада привычному стебу приятелей и наносной заботе друг о друге. Повседневные отношения, как любимая подушка — принимает удобное для тебя положение.

— Ээ?! — вырвалось у Киррана, когда из-за девушки вдруг выглянуло несуразное серокожее существо.

— Что за хрень, Никуль? — поднявшись со стула, удивился Дин, привычно не заботясь о сокрытии наготы. — Твоя новая подруга? Эта ещё уродливей мормолик. Где ты их берешь?

Верис вздохнула и представила существо приятелям:

— Это Кроуш. Он пока поживет с нами.

Дину не понравилось, как это прозвучало.

— Что значит, поживет с нами? Что значит пока? Кто это вообще такое?

— Вроде, тролль, — пояснил Кирран. — Сядь или надень трусы. Это точно ребенок.

Репентино попыхтел, как скороварка, но сделался невидимым по пояс.

Серокожее существо восхищенно ахнуло и засмеялось.

— Смотри-ка, Дин, ты ему понравился, — предположила Ника.

— Угодничаешь, в надежде, что я стану ему нянькой? — возмутился Репентино с мрачным выражением лица.

— Даже не собиралась просить тебя об этом. Для этого у меня есть настоящий друг. К тому же мастер по отлову магических животных. Правда, Киррюша?

— Правда, — невозмутимо ответил Кирран, и приветственно помахав маленькому гостю рукой, спросил:

— Вообще, откуда он?

Существо радостно кивнуло в ответ, доброжелательно выпятив желтый клык. Хыкнуло.

— Из приюта. Это, вроде как, племянник того самого тролля, — сказала Ника и проигнорировала вопросительный взгляд Дина. — Пока я его не пристрою, Кроуш поживет здесь. Хорошо бы вам меня поддержать, — продекларировала девушка, скинула куртку и устало плюхнулась на стул.

Приятели переглянулись. Несмотря на то, что Репентино был категорически против вынужденного проживания малолетних монстров в их доме, он осмысленно промолчал.

— У меня был чертовски трудный день, — чуть позже сказала Верис, подперев рукой голову.

— Тебя так послушаешь — что ни день, то чертовски сложный, — произнес Дин, приближаясь к холодильнику.

Маленький тролль радостно подпрыгнул. На нем были мешковатые залатанные брюки на подтяжках и маранная льняная рубаха. От радушных объятий тролля предостерег повелительный взгляд Репентино.

— Даже не думай, — сказал он, пригрозив существу кулаком, и выудил из холодильника бутылку пива.

Тролльчонок обиженно цокнул.

— Ты вызвала огонь, — обратился к подруге Кирран.

Ника устало закрыла лицо ладонью и слабым голосом сказала:

— Ой, Кир, не хочу об этом. Это плохо. Знаю. Но не сейчас, ладно?

Что-то звонко опустилось на стол. Ника убрала руку и увидела открытую бутылку пива.

— Угощайся, — ворчливо произнес Дин.

Девушка улыбнулась.

— Я беру назад все плохое, что о тебе думала.

— Значит, ты все же обо мне думаешь? — спросил Репентино с ухмылкой. — И насколько это плохо?

Дин умел быть милым, но обожал, когда кто-то искренне ненавидел его за сарказм.

— Беру назад, все хорошее, что только что о тебе подумала, — произнесла Ника в бутылку и сделала глоток холодного пива. — И вообще, я все еще не простила тебя за ту рыбу.

Дин закатил глаза.

— Никуль, только не надо ворчать. Это несексуально.

Валявшийся на столе хлебный скатыш полетел в сторону Репентино. Тот увернулся, показал приятельнице средний палец и с издевательским тоном обратился:

— Скажи, Никуль, а с какого это перепугу ты с осужденным троллем решила завести племянника… в наш дом? Почему не посоветовалась? Как бы не одна здесь живешь.

— Раз уж тебе интересно. Через пару дней Цератопа казнят, — ответила Ника, протягивая маленькому троллю яблоко, — он попросил пристроить племянника. Ну, типа, в хорошие руки.

— А типа хорошие, это типа наши?

— Типа да. Не переживай, это временно. И это все, что я могу.

Тролльчонок брезгливо сморщился, положил яблоко на стол и потянулся к бутылке пива.

— Эй! — возразила Ника, шлепнув малыша по лапе. — Тебе еще рано.

Лицо Дина просияло: — С чего ты взяла? Тролли до хренста лет живут. Может этому уродцу всего лишь шестьдесят.

— Труперда, пифо дай, — произнес малыш, злобно морщась.

— Тебе сколько лет-то?

— Скоко надо. В гости позвали, а потчевать не будете? Мухоблуды!

Приятели переглянулись. Кроуш стукнул кулаком по столу. Отвергнутое яблоко подпрыгнуло и скатилось на пол.

Кирран, как старательный пестун, потряс указательным пальцем перед носом маленького гостя и пригрозил:

— Будешь буянить, накормлю тебя цветной капустой.

— Мммм, — поглаживая живот, протянул тролль, — обожаю склизкую капустху.

Репентино сморщился и брезгливо произнес:

— Кир, наложи ему этой гадости. Освободи холодильник от твоих кулинарных экскрементов. А ты, Никуля на черта сюда тролля притащила? Он воняет, как трехнедельный носок.

— Повторяю, — сказала Ника снисходительно, — Цератопа казнят. И я пытаюсь делать правильные вещи. Считай, что это было последнее желание. Ну, если опустить просьбу почесать ему яйца.

— Чего-чего? — удивился Кирран, доставая из холодильника кастрюлю капусты. Все, что касалось целомудрия подруги, его напряженно интересовало.

— Верис, у тролля при виде тебя зачесались яйца? — запальчиво подхватил Дин. — Гм, Киррюша, посмотри на мою проказливую улыбку. О чем она говорит?

— Что у тебя запор, — предположил приятель, протягивая маленькому троллю тарелку «вкуснятины».

— Нет. Я думал о том, что у тебя в штанах.

— Ооо, какая прелесть, — усмехнулся Кирран. — Мне нужно смутиться?

— Я про то, что у тебя при виде Никули тоже свербеж начинается. А все почему?

— Ну и?

— Потому что у тебя нет девушки. В наше время, если нормальный пацан не имеет девчонку, а ключевое слово здесь именно «имеет»…

— А как поживает твоя девушка, Репентино? Та самая, у которой по семь пальцев на ногах, — оживленно перебил Кирран и покосился на приятеля. — Я слышал, у нее, к тому же, растут волосы на лице. Это правда?

Дин хмыкнул и, махнув рукой сказал:

— Ты будешь гореть в аду за это напоминание. Скорми-ка троллю еще и свою совесть.

— Боюсь, подавится, — ответил Кирран.

— Да у тебя мания величия! И да… у нее была рыжая борода. И что? Она брилась каждое утро. Если бы я однажды не подглядел за ней в душе, никогда б не догадался и до сих пор жил с этим мутантом.

Кирран засмеялся:

— Бааа, какое головокружительное сочетание: развратник, способный на длительные отношения.

— Ты заставляешь меня жалеть, что у меня только два средних пальца, — пробурчал невидимка.

Девушка следила за перепалкой приятелей вполслуха, отрешенно разглядывая бутылку. Пиво было холодным и терпким. Верис сделала большой глоток и, выпустив хмельную отрыжку через нос, сказала без надежды быть услышанной:

— Я узнала, кому принадлежит мое сердце.

— Неужто рукоблуду Киррюше? — игриво спросил Репентино и получил шлепок от приятеля. — Какого черта? Мак-Сол, еще раз тронешь меня…

— Лионкур сегодня показал документы, — повысив голос, ответила Ника и торжественно подняла бутылку пива. — Донором была моя мать. Во мне сердце Люмены Верис. Круто, да?

На кухне воцарилась тишина. Даже маленький тролль перестал чавкать.

— Кто бы мог поду-у-у-умать, — протянул Репентино.

— А еще, — произнесла Ника, неловко прерывая возникшее молчание, — завтра я хочу попробовать найти для Цератопа адвоката. Оказывается, у троллей даже нет шансов оправдаться, — она сделала новый глоток. — В этом мире вообще есть что-нибудь более-менее справедливое? Это риторический вопрос, конечно.

Если бы сверхъестественный гость в очередной раз ворчливо не потянулся к пиву, коварная тишина с удовольствием посидела бы с друзьями дольше — она обожала стеснительное безмолвие, недосказанность и пустые домыслы.

— И как ты это приняла? — спросил Кирран, щелкнув неугомонного тролля по носу.

Ника криво улыбнулась и со стуком поставила бутылку пива на стол.

— Я возмущенна. Правда, до сложившейся ситуации, мне было наплевать на троллей. Но…

— Ника… я не об этом. Если хочешь поговорить.

Девушка беззвучно открыла рот, но передумав отвечать, вздохнула. Нике вдруг захотелось, чтобы все тяготы мира упали на ее уставшие плечи, чтобы в сложившейся суматохе сложных решений, не осталось сил снова заплакать.

Репентино дальновидно переменил тему разговора:

— Я почти уверен, что ты не найдешь для своего чудовища адвоката. Во всяком случае, за такое короткое время. Можно было бы послать запрос охране сверхъестественной природы, но их благодетельство всегда заканчивается бестолковыми митингами.

— И что ты предлагаешь?

— Оставить все как есть, — безапелляционно заявил Дин. — Это всего лишь хренов тролль.

— И он всего лишь невинное живое существо, — возразила Ника. — Ведь я могу ему помочь. Ну хоть как-то помочь Цератопу есть возможность?

— Что за неадекватная оценка собственных сил? — возмутился невидимка. — Почему бы тебе тогда заодно не восстановить популяцию эджифинов? Или не удочерить мальков какой-нибудь забулдыжной сирены?

— Чего ты завелся? Я же не прошу тебя помочь. Завтра сама попробую найти для Цератопа адвоката. Сама, — уныло произнесла агент Верис. — И вообще, я задалась вопросом: много ли в нашей жизни хорошего и правильного мы делаем?

Кирран и Дин растерянно переглянулись — подобные заботы обычно обходили ребят стороной. Репентино считал, что нынче быть правильным — глупо, а Мак-Сол верил, что был способен лишь на мелкие и бытовые подвиги. Молодым маджикайям казалось, что в мире не осталось причин для доблести и времени для героизма.

— Вот ты, Репентино, что ты сделал хорошего за свою жизнь? — спросила Ника придирчиво.

Дин деловито кивнул и чинно растянулся на стуле.

— Несколько лет назад я спас девушку от жертвоприношения.

Не справившись с любопытством, Кирран поинтересовался:

— Да ладно? Почему я не слышал эту историю. И как именно ты ее спас?

— Лишил девственности! — подчеркнуто торжественно произнес Репентино. — Там в жертву приносили только невинных девушек.

Ника закатила глаза.

— Понятно, — вставая из-за стола, сказала она. — Пойдем, Кроуш, я найду тебе коробку для сна.

Тролльчонок взял девушку за руку.

— А что?! — воскликнул Репентино. — Я тогда избавил от смерти не одну целомудренную девицу. И, между прочим, не все они были красавицами.

— Заткнись уже, герой-растлитель, — сказал Кирран.

— А чем плох мой пример? В тот день никто не умер…

Ника запланировано опоздала. Все утро девушка провела в поисках защитника, который бы смог представлять интересы бездоказательно осужденного тролля. Но, как и предположил Репентино — ни один из адвокатов ЦУМВД не захотел «упрочить» блестящую репутацию столь непотребным делом. В глубине души Ника понимала безнадежность этой затеи — никто не станет тратить свое время на нечисть.

Девушка подошла к дому номер двадцать один и по-бойцовски заколотила в дверь. Верис надеялась выместить накопленное негодование на Фроста. Но на требовательный стук веселым хихиканьем отозвался лишь страж дома. Вчера вечером домовой егерь Мак-Кирран-Сол дал несколько рекомендаций по приручению барабашек и мешочек с гостинцами. Следуя советам друга, Ника попыталась выдавить самый дружелюбный тон, на который была способна:

— Ну, так… эээ, домовой, — неуверенно произнесла она, уставившись на позолоченную ручку. — Ты… вообще там?

— Мы там, где нам положено, — отозвался ехидный голос за дверью.

— Значит это… как там тебя назвать? Булькой? — спросила Ника.

— Все верно. Вы назвали кодовое слово.

Девушка озадаченно буркнула себе под нос:

— Какой смысл давать стражам дома такое дурацкое имя?

— Маджикай Официально Представляющий Управление, а какое имя, по-твоему, нам могло бы подойти? — обиженно спросил страж, уже имевший сомнения насчет столь простого для его персоны имени.

Ника задумалась на секунду, потом предложила:

— Ну… может быть Вильгельм?

— В этом что-то есть, — согласился домовой.

— Определенно, — подтвердила Ника, скрывая улыбку. — Если тебе нравится… я с твоего позволения дам тебе это имя?

За дверью раздался сосредоточенный топот маленьких ножек. Считалось, что домовому для выполнения его прямых обязанностей по охране жилища, надлежит давать подходящее имя. Менялось оно только при смене дома или хозяина. Самим же стражам нарекать себя каким-либо прозвищем, строго воспрещалось.

Через минуту домовик сказал:

— Мы подумали. Мы согласны.

— Ну что ж, — величаво произнесла Ника и расправила плечи. — Тогда я, агент службы охраны маджикайев Никария Верис, официально представляющая Центральное Управление Магическими Видами Действия, согласно заключенному договору, а так же при наличии личного одобрения, даю тебе, страж дома номер двадцать один, новое, превосходное имя — Вильгельм.

Сидевшая на качелях черная курица издала озадаченное «Ко-кош?»

Агент Верис постояла какое-то время у двери, заглянула в окно и спросила:

— Эй, Вильгельм, ты мне не откроешь?

— Угощенье, — зашептал домовой. — Нужно поднести нам угощенье.

— Ах, верно! — вспомнила Ника и парадным тоном продолжила:

— Господин Вильгельм, примите от меня дар, — она вытащила из кармана пакет с пунтиками. — Вы можете открыть мне дверь, угоститься и все такое.

— Мы принимаем ваше подношение с удовольствием, — отозвался страж.

Дверь дома бесшумно отворилась. Агент Верис замерла, словно перед входом в бесценную магическую кладезь. Беспрепятственно войти в дом ненавистного Грегори Фроста казалось как минимум странным.

— Согласно этикету, мы должны сказать, что рады вас видеть, — произнес домовой, выхватив пакет с лакомством. — Вам позволено войти, Маджикай Официально…

— Вильгельм, давай без этого… — перебила стража девушка, — можно просто госпожа Верис. Ну, на крайний случай — Ника.

Домовой закрыл глаза и защебетал пуще райской птицы:

— Ах, Вильгельм, как гармонично и эстетично… ах, как приятно звучит наше имя. Как нам нравится, как мы счастливы. Госпожа Ника, заходи.

Верис вошла в дом. С некоторым трепетом осмотрелась: с прошлого раза жилище Фроста ничем не изменилось. Самого хозяина снова не оказалось. Ника решила, что регулярное отсутствие маджикайя является отличным поводом бесстыдно покопаться в его вещах — любопытства ради, конечно.

— И что, часто твой хозяин уходит из дома? — спросила девушка, заглядывая в первую комнату.

Гостиная была сформирована из решительно не подходящих друг другу вещей, но горячо любимых по отдельности. На окнах висели хайтековские шторы из органзы; в центре стояла громоздкая мягкая мебель, обтянутая тканью с геометрическим рисунком; на стенах с репродукциями великих художников соседствовали дилетантские фотографии каких-то улиц; у двери находился резной искусственно состаренный комод, заваленный свитками.

— Каждый вечер, — ответил лохматый страж.

— А куда именно, не говорит? — поинтересовалась Ника, разглядывая свиток, исписанный незнакомыми символами.

— Говорит.

Ника взволновано обернулась к домовику.

— И куда же?

— По делам, — ответил тот, пожимая плечами.

— Понятно. Ничего ты не знаешь.

Страж откусил пунтик, утер когтистой лапой зубастый рот и произнес:

— Мы знаем то, что нам положено знать!

Ника прошла дальше.

— Урод говорит тебе только то, что ты можешь сболтнуть.

— Никакой урод нам ничего не говорит. Мы не слушаем никакого, кроме нашего хозяина.

— Твой хозяин и есть «урод», — пояснила агент Верис, и ее лицо исказила лукавая гримаса.

Ника наткнулась на спальню Фроста. Для более красочного оформления возникшего замысла не хватало лишь звучавшей над ухом девушки плутовской мелодии.

— Так-так, — предприимчиво произнесла Ника, воровато приближаясь к двери. — А тут у нас что? Личные апартаменты изувера? — Верис дернула ручку, с лицом наторелого сыщика. — Ага, не поддается. Что-то скрывает, мерзавец.

Девушка нагнулась, посмотрела в замочную скважину. Через небольшое отверстие была видна лишь аккуратно заправленная кровать. Ника в предвкушении потерла руки и выпустила из указательного пальца легкий импульс. Замок замерцал, но ничего сверхъестественного не произошло.

— Мы бы не советовали… — произнес страж, как бы случайно проходя мимо.

Ника выпрямилась и спросила:

— Это еще почему?

Шурша пакетом сгостинцами, домовой молча поднялся по стене и, устроившись на потолке, подозрительно захихикал.

Агент Верис раздраженно пробурчала:

— Ненавижу барабашек.

Девушка решила на всякий случай не экспериментировать со взломом, но дабы не показывать стражу, что испугалась, осторожно потянулась к дверной ручке и ненавязчиво повернула ее. В тот же момент лицо агента скривилось, словно та проглотила полдюжины самых кислых лимонов, а руки припухли мгновенно краснея. Девушка поняла, что тело немеет, а пунцовый колер распространяется на лицо, волосы и даже на одежду.

— Эээээ, что это такое? — взвизгнула Ника, заметавшись по коридору, как парализованная улитка. — Булька?!

— Наше имя — Вильгельм, — раздалось под потолком. — Мы не откликаемся больше на это заурядное имечко.

— Плэвать! Почему я покраснэло?

Глаза стража сверкнули в темном углу. Он барственно ответил:

— Мы предупреждали.

— Твоих рук?.. — сняв кроссовку, свирепо завопила Кумачная Ника и, с последними силами запустив обувью в домового, упала на пол.

— Гы-гы-гы-гы-гы, — засмеялся страж и как ватага тараканов скрылся под обоями.

— Паршшиффец, — было последнее, что вымолвила девушка, пуская слюни.

Кроссовок прилетел в голову хозяйки, издевательски замер у стены, показав «язычок».

***

Онемение прошло через час. За это время замороженная агент Верис успела сосчитать все торчащие из плинтуса гвозди, позолоченные цветы на обоях и тысяча двести визуализированных гиппопотамов.

Первыми ожили пересохшие губы и язык, затем остальное тело.

— Наконец-то, — желчно сказала Ника, поднимаясь на локтях.

Ноги-тряпки постепенно оживали. Девушка дотянулась до кроссовки, понюхала, заглянула внутрь.

— Это уже наглость, — забурчала Верис, вытряхивая из обуви засохшую какашку. — Знаешь что, лохматый, если ты не собираешься со мной дружить, то я, как маджикай, официально представляющий управление, нареку тебя новым позорным именем.

Ника поднялась на ноги и конвульсивными волнообразными шагами, направилась на кухню. Дрейфуя подошла к раковине, дрожащей рукой включила кран, сунула под воду обгаженную кроссовку.

— Тебе нравится Тетешка или Фуфлыга? А может быть Дафна? Какого ты вообще пола? — не унималась она.

Страж разумно молчал.

Ополаскивая обувь, между делом агент Верис осматривала кухню и поглядывала на свое отражение в зеркальной дверце навесного шкафа. В отличие от временного онемения, багровость ее тела не собиралась исчезать. Через несколько минут оскверненный домовиком спортивный башмак печально сушился на батарее, а агент ковыляла по кухне в одной кроссовке. Помещение напоминало заброшенную читальню, забитую свитками и картами.

— Что ж ты, Фрост, все изучаешь? — вслух спросила девушка, открыв книгу с многообещающим названием «Улучшение памяти по методу Перерожденского».

Ника уже было хотела сморозить очередную гадость, но голодный желудок опередил перекатистым позывом.

— Черт, есть охота, — сказала Ника в пустоту и подумала, раз с ней произошла очередная нелепица, почему бы решительно не обнаглеть, чтобы перекусить.

Девушка прислушиваясь, выглянула в окно — никаких свидетелей. Осмелев открыла холодильник — пусто. Ничего, кроме бессовестно гнилого яблока.

— Ну, конечно, — сердито произнесла Ника. — Такой поганец, как Фрост, должен питаться гнилью.

Девушка злобно закрыла холодильник. Удивленно ахнула. Она совсем не ожидала увидеть записку, прикрепленную магнитом к дверце:

«Меня не волнует, что вы, Верис, собираетесь делать в моем доме. Но советую держаться подальше от моей спальни. Я наложил на комнату дополнительные охранные чары. Будьте осторожны.

P.S. А если вы не так умны, как кажетесь, то смею вас успокоить — краснота сойдет через несколько часов»

— Несколько часов? — возмутилась Ника, услышав свой писклявый голос. — И что мне делать все это время?

Ника в очередной раз посмотрела на отражение в дверце шкафа. Огорченно вздохнула. Лицо все еще было цвета праздничной вишенки на торте, но все остальное уже приобретало более естественный оттенок. Агент Верис присела за стол, сложила руки на груди и настоятельно порекомендовала себе дождаться конца смены в более-менее адекватном расположении духа.

По счастливому этикету домовых, стражи были обучены приветствовать каждого, кто входил в дом.

— Рады вас видеть, хозяин. У нас гости. И это именно она забыла закрыть дверь.

— Кто? — послышался настороженный голос Фроста.

— Гнусный Маджикай Официально Представляющий Управление.

— Паскуда-домовик, — шепотом выругалась Ника, поднялась и замерла в ожидании, пока Фрост шел через гостиную в кухню.

Девушка аккуратно пригладила все еще красные волосы и посмотрела на остановившегося в дверях мужчину.

— И где вы пропадали? — спросила она первой.

— Верис? — спросил Фрост неуверенно.

Ника деловито кивнула.

— Вы не узнали меня в красном?

— Ну, почему же, я предполагал, что вы полезете в мою спальню. Не думал только, что вы это сделаете, несмотря на записку с предупреждением.

— После, — сказала Ника строго, стараясь не выдавать стеснения из-за своего внешнего вида. — Я прочитала ваше послание после. И я не понимаю, с чего вы вообще взяли, что попав в ваш дом первое, куда я направлюсь, будет именно кухня, точнее холодильник?

Фрост улыбнулся.

— Примите мои извинения, Верис. Я должен был догадаться, что попав в мой дом, вы первым делом направитесь именно в мою спальню. Вы надеялись застать меня там?

Ника проглотила возникшее негодование, и ее желудок постыдно забурчал.

— На самом деле, я предположил, что вы проголодаетесь раньше, — примирительным тоном сказал мужчина. — Ваше дежурство ведь длится двенадцать часов.

— Проголодаюсь? Вы вообще в курсе, что в вашем доме совершенно нет ничего съедобного. Даже у спящей красавицы яблоко было менее ядовитым.

Фрост подозрительно свел брови к переносице.

— Не прошло и двух минут, Верис, а я уже устал от вашего присутствия. Должен признаться, что надеялся вас здесь не застать. Почему вы находитесь в моем доме?

— Вообще-то я не должна отходить от вас ни на шаг.

— Какая досада…

— Кстати, несмотря на то, что вчера я была занята делами более важными, я узнала, что за тварь напала на вас в тот вечер.

— Агент Верис, это был малум. Если вы имеете в виду ту ящероподобного монстра, использующего жалящие чары, а не себя.

Он прошел на кухню бросил на стол свежий номер многотиражки, снял плащ, аккуратно расправив его на спинке стула.

Нике потребовалось какое-то время, чтобы в следующей произнесенной фразе не прозвучало оскорбление. Поэтому она просто ехидно спросила:

— И зачем, по-вашему… вашим союзникам нападать на вас?

Фрост огорченно посмотрел на девушку и произнес не то, что безудержно заплясало на языке:

— Когда закончится ваша смена?

Ника развела руками.

— Увы. Осталась несколько часов.

— Тогда вам придется завершить свое безделье в моей компании, — сказал он без выражения.

— К сожалению, мне выбирать не приходится. Если, конечно, вы не выставите меня за дверь.

Фрост смерил девушку взглядом.

— Не в этот раз, Верис. Гостеприимство — тоже привычка. Но развлекайте себя сами.

Затем он старательно мыл руки, тщательно вытирал их полотенцем. Ника с прискорбием заметила, что прокушенная пару дней назад рука Фроста почти зажила.

— Как ваше плечо? — спросила девушка, желая выглядеть максимально равнодушной.

— Вам действительно это интересно? — ставя на плиту полупустой чайник, спросил мужчина.

— Действительно. Не интересно.

Фрост подкупающе улыбнулся и подошел к холодильнику. Ника опасливо отстранилась, дабы случайно не соприкоснуться с ненавистным маджикайем.

— Вас что-то беспокоит? — поинтересовался Фрост, открывая дверцу холодильника.

Внутри оказалось достаточно разнообразной еды, чтобы сварганить небольшую пирушку. Раздался гнусный смех домовика, скрывшего от взора голодного агента всю еду в доме.

Ника обиженно потеребила край футболки.

— Ваш отвратительный домовик, — сказала она сердито. — Он покушается на мою разумность.

— А вы знали, Верис, что домовые стражи являются отражением помыслов пришедшего гостя? Не стоит приходить в чужой дом с дурными намерениями, домовики, как правило, отвечают тем же.

Вспомнив необдуманное обещание, что дала начальнику, Ника решила промолчать. Брусничный цвет ее лица искусно утаил, как девушка покраснела от злости.

— С сахаром? — спросил Фрост подозрительно вежливым тоном и достал с полки две кружки.

— Что? Вы о чем?

— Если вы не поняли, я предлагаю вам чай, Верис.

Ника стыдливо втянула живот и оправила майку.

Фрост иронично поднял бровь.

— У меня нет желания вас отравить.

— Одна мысль о том, что мне придется сидеть с вами за одним столом, вызывает тошноту.

— Как хотите, — сказал Фрост, доставая из холодильника запечатанные в фольге бутерброды.

Запахло копченой колбасой. Желудок агента Верис сжался и снова что-то произнес. На плите вовремя засвистел чайник.

— Куда вы каждый день уходите? — спросила Ника нагло, желая отвести внимание от предательски бурчащего живота.

— Вас не должно это беспокоить, — ответил Фрост, снимая чайник. — Ваше дело меня охранять.

— А что это за старые книги? Вы их изучаете?

— Да, я чрезмерно любознателен.

— Как вы выжили?

— Мне повезло, — произнес мужчина и раскрыл газету.

Агент Верис не унималась

— Где пропадали все эти годы? Почему вернулись?

— Были причины.

— Завтра состоится предварительное слушание по вашему делу. Вам предъявят официальное обвинение. Вы вообще в курсе?

— Да. Я получил извещение.

— А то, что я буду свидетелем?

Фрост вздохнул, устало посмотрел на краснолицую девушку.

— Что мне сделать, чтобы вы заткнулись, Верис?

— Сдохнуть, — честно ответила Ника.

— Почему из всех квалифицированных работников службы охраны мне досталась самая беспардонная заноза?

— Чертовы беспричинно-следственные связи. Вы сами просили за меня.

— Как я мог об этом забыть. Уже жалею. И да… я в курсе, что вы обвиняете меня в убийстве вашей матери. Но так же мне известно, что вы были не в состоянии адекватно оценивать ситуацию и тем более распознавать лица. Никто не воспримет вас всерьез. Ваше обвинение отклонят, и вы это знаете.

Ника понимала, что Фрост прав. Она сама с трудом верила тем воспоминаниям.

Девушка продолжала допрос:

— Зачем вам был нужен дневник Ментора Менандра? Ведь все это из-за него.

Фрост какое-то время молча смотрел на Нику.

— Так это были вы? — спросил маджикай, разворачивая к девушке страницу газеты с почти праздничной новостью о казни Варпо Цератопа. — В теле этого тролля?

— Я была тем троллем, — неохотно ответила агент Верис. — Но казнят его из-за вас.

Фрост рассмеялся.

— Вы собираетесь повесить на меня все причины вашего неудовлетворения?

— Только те, к которым вы причастны.

— А если я скажу, что не причастен ни к одному из эпизодов, по которым меня обвиняют?

Ника хитро улыбнулась.

— Тогда я скажу, что вы лжете.

— А что насчет этого низшего сверхъестественного существа? Вы тоже считаете, что он лжет? Управление обвинило тролля и никто из тех, кто читает эти газеты, — Фрост помаячил многотиражкой, — не замечает очевидного.

— Например? — спросила Ника, сложив руки на груди.

— Например, тролли, повторюсь — низшие существа. Они не умеют создавать порталы. Им не подвластна эта сила. Их оружие кулаки и дубины, а магические возможности слишком малы. Почему никто не обратил внимания на эти элементарные вещи? — мужчина рассудительно предположил: — Но даже если кто-нибудь и обратил, нашлись бы другие «доказательства», верно? Насколько я понимаю, выгораживают вас, Верис… кхм, точнее честь агентов управления. Все уладили именно по этой причин? В чем здесь моя вина?

— Если бы вы не появились тогда и не создали брешь…

— Если бы вы тогда не появились, — подняв бровь, грозно перебил Фрост. — И я не создавал этот портал. Он был запечатан, я его открыл.

— И что это меняет? — спросила Ника испытывающе.

Мужчина задумчиво отхлебнул из чашки и лишь через некоторое мгновение понял, что она пуста.

— Этот фолиант у вас? — поинтересовался Фрост, наливая кипяток в кружку.

— Дневник Менандра?

Мужчина кивнул и подлил в чашку заварки.

— Да.

— А если и так?

— Мне он нужен.

— Ха!

— А как насчет сделки?

— Вы рехнулись? Я ни за что не пойду с вами на какую-либо сделку?!

— А если мои условия вас заинтересуют?

— Например?

Фрост развел руками.

— Все что угодно. Выберите сами.

— Заткнитесь и не говорите со мной до конца моей смены. — Ника махнула рукой. — Нет, до конца жизни.

— Это ваше условие?

Ника была возмущена настолько, что не смогла вымолвить и слова. Фрост и Верис молча смотрели друг на друга.

Девушка первой нарушила тишину:

— Что в этом дневнике?

Мужчина улыбнулся.

— Не поверите — самому интересно. И что вы решили?

— Что вы — мудак. Определенно.

— Не смею вас больше задерживать…

Глава 10. МЕНЬШЕ МЫСЛЕЙ, БОЛЬШЕ НАВАЖДЕНИЙ

Ника появилась перед лазарет-клубом «Помойная Кошка» поздним вечером. На невысоком здании была удивительная система дренажных водостоков, имеющих различный размер металлических воронок, что играли дивную музыку, когда шел дождь. И большая неоновая вывеска в виде выгнувшейся кошки. Все маджикайи, лишенные титулов новым правительством, имели здесь особые привилегии — в знак солидарности перед былым величием. Основным процентом посетителей являлись великородные голодранцы, рефлексирующие по забвенному прошлому. Здесь исчезало чувство реальности. Лабиринты залов, плавно переходя из одного в другой, искривляли пространство и время. Великородные маджикайи с печатью легкого безумия на лицах часами просиживали в vip-ложе один на один со своими воспоминаниями. Гремящая музыка вместе с сигаретным дымом пребывала в постоянной борьбе за пространство, настолько переполненного магической силой постояльцев, что буквально искрившим. Владельцем это шумного заведения являлся причудливый Гевин Дрисварколь. Вместе с Рик’Ардом Масса и Финном Глинортом он входил в триаду карателей, ту самую, которая казнила нападавших на храм Рубикунда: в том числе и недавно «воскресшего» сигнатурного маджикайя.

Сегодня хозяин клуба справлял именины малознакомой фривольной особы. Укуренный, полураздетый он сидел на мягком кожаном диване, поглаживая обнаженную грудь лежавшей на его коленях несовершеннолетней блудницы. С каждым выпитым бокалом в господине Дрисварколе оставалось меньше мыслей, больше наваждений. Но именно благодаря бесовщине своего владельца клуб «Помойная Кошка» был так популярен.

Ника отыскала глазами забронированный столик. Если когда и было подходящее время чтобы напиться, оно было сейчас.

— Привет. Что у тебя с лицом? — спросила Ника, подходя к сидевшему за столом Киррану.

Мак-Сол был привычно нетрезвым и понуро смотрел на столешницу.

— Слушай, вон тот парень с серьгой в ухе, пытался за мной приударить пока я ходил за пивом. К чему бы это? — пожалился он.

Девушка посмотрела в толпу пляшущих. Татуированный мужик с дикими глазами и в одежде, которую стоило давно выбросить, подмигнул ей.

— Наверное, ты в его вкусе, — растерянно произнесла Ника. — Понравился ему, и что такого?

— По моему лицу, похоже, что мне это льстит? — покачав головой, ответил Кирран и протянул подруге бутылку пива. — Дин прав — мне нужно срочно завести девушку.

— Звучит словно «завести собаку», — девушка присела, но вдруг вспомнив о тролльчонке, обеспокоено спросила: — А где Кроуш? С кем вы его оставили?

Кирран выпрямился и беспомощно пожал плечами.

— Сначала Дин запер его в кладовке, но гаденыш выбрался... Представляешь, он видит Репентино, даже когда тот становится невидимым. Что это за тролль такой?

— Слушай, а Дин его в жабу или в еще что-нибудь более мерзкое не превратил?

Кирран жалобно протянул что-то невнятное и набрал в рот пива.

Ника глазам нашла похотливого приятеля: Репентино был одет, приторно галантен и охмурял златокудрую цацу у барной стойки. В его руках мило похрюкивал розовобрюхий поросенок.

Верис рассеянно забарабанив пальцами по бутылке, спросила:

— Надеюсь, Репентино не заставит нас весь вечер пялиться на то, как он снимает очередную дуру. А что за свинья у него на руках? Это новая фишка пикапа?

— Нет. Это Кроуш, — наконец проглотив пиво, осторожно ответил Кирран.

— Что?!

Ника поднялась на ноги и отчаянно пожелала Дину свалиться в обморок от сигаретного дыма.

Кирран пожал плечами:

— Ты просила не оставлять его дома одного. Пришлось взять с собой. Ну, сама понимаешь, троллей сюда не пускают. Зато не жаба. И эта свинья, действительно, нравится девчонкам.

— Они просто не знают, что эта свинья утром забудет не только их имена, но и лица.

— Я Кроуша имел в виду.

— Надеюсь, это обратимый процесс?

— Я тоже надеюсь, — ответил Кирран задумчиво. — Ник, сядь. С этого ракурса ты становишься похожа на мою маму. А я ее почти не помню. Могу затосковать и расплакаться.

Никария вздохнув, оперлась на край стола и зашептала:

— Слушай, я тут кое-что решила. Что если я куплю разрешение на однократное перемещение и как-нибудь просуну его Цератопу?

— Зачем?

— Тогда он сможет переместиться. Сбежать перед казнью. А кто купил разрешение, не выяснят, потому что документы при покупке одного перемещения не нужны. Как тебе идейка?

— Говно, — сказал Кирран, забрасывая в рот горсть соленых орешков.

Ника присела, отодвинула тарелку с арахисом подальше от приятеля и с обидой спросила:

— Почему говно?

Пришлось какое-то время ждать, когда Кирран прожует орехи и сделает спасительный глоток жидкости. Потом он ответил:

— Я, как рационально-думающий индивид, хочу тебе напомнить, что ни в доме покаяния, ни в зале суда нельзя перемещаться. Иначе бы все сбегали. Там блокаторы подобные тем, что в храме Рубикунда стояли. Если ты помнишь, перемещаться возможно… — Кирран отрыгнул, — только по порталам.

— Ты чертов зануда!

— С чего это?!

— Ты только что развеял мой гениальный план по спасению тролля, — возмутилась Ника, обессилено опустила голову на стол. — У меня больше нет идей. А послезавтра Цератопа казнят.

— Попроси Фроста помочь тебе, — зевнув, предложил Кирран.

— Он-то здесь причем?

— А вспомни, когда ты обнаружила его в храме. Фрост каким-то чудесным образом переместился из своего кабинета. Наверняка знает, как обойти блокировку. В конце концов, он как-то уцелел после мести твоего отца.

— Я не собираюсь обращаться за помощью к этому ублюдку! Ты сам-то понимаешь, что предложил?

— Согласен. Неэтично. Но идея рабочая.

Девушка вдруг почувствовала, как чья-то крепкая рука схватила ворот куртки.

— Какого дьявола? — раздалось над ухом агента Верис.

Нику дернули за воротник и приподняли.

— Какого дьявола, Верис? — повторил старик, закутанный в домашний халат.

— Дед, ты о чем? — растерялась Ника, совершенно не понимая, что имеет в виду незнакомец.

— Я не могу попасть в свой дом.

— Эй, бич, — угрожающе пробубнил Кирран, — отвали от нее.

По лицу старика было отчетливо видно, как закипает злость и раздражение.

— Вы меня с кем-то спутали? — Ника попыталась вырваться. — Я вас даже не знаю.

Старик не унимался:

— Какого дьявола, Верис, вы дали моему стражу новое имя и не предупредили меня об этом?!

Ника уставилась на старика во все глаза. Над головой девушки зажглась воображаемая лампочка озарения.

— Ф-ф-фрост? — неуверенно спросила Верис.

Ника ошарашено открыла рот, оглядела старика. Он стоял перед ней в халате и клетчатых тапках одетых на босу ногу. Лицо выглядело сморщенным, как дешевая резиновая маска, а вот шея, руки были естественными — на пару десятков лет моложе. Фрост заметно дрожал, не то от холода, не то от злости.

— Какого дьявола, я вас спрашиваю, мне пришлось разыскивать вас по всему городу в одном халате и тапках?! — остервенело спросил он.

— Но почему вы не переоделись? — поинтересовалась Ника удивленно.

— Весь мой гардероб висит в шкафу. Который находится в доме. В который меня не пускает долбанный страж! Потому что я не назвал его по имени! Новому имени, Верис! До вашей самодеятельности мой страж этого не требовал!

Напомнив себе, что она все-таки ненавидит стоящего перед ней маджикайя, Ника постаралась сдержать порыв покатиться со смеху. Вместо этого девушка сжала губы в трубочку, надув щеки. Она попыталась заговорить, будто с полным воды ртом:

— Ему просто понравилось его новое имя. А что с вашим лицом? Это вас халат так старит?

Фрост схватил девушку за запястья одной рукой, а второй вложил в ее ладонь коробку пластырей преображения. Дешевые прибамбасы для забавных метаморфоз могли изменять лица на физиономии известных персонажей, или же предавали смехотворные черты, такие как тройной подбородок, мимические морщины или бородавки.

Фрост почти прорычал:

— В целях моей безопасности, мне пришлось заглянуть на эллейский базар и обменять свои часы на эти наклейки. Потому что не ношу денег в домашнем халате, как вы догадались! Вы должны мне часы, Верис!

Ника сумела остаться невозмутимой.

— Вам вообще-то опасно выходить из дома, тем более в халате. Куда в нем намылились?

— Какое это имеет значение?

Девушка пожала плечами:

— Мне любопытно.

— А мне любопытно, какое имя вы дали моему стражу.

— Какое это имеет значение? — передразнила Ника, чудом удержав себя от того, чтобы не показать язык.

Маджикай сердито пробурчал:

— Если бы вы не были девицей, я бы вам немедленно врезал.

Ника не растерялась:

— А врежьте ему, — предложила она, показав на Киррана. — Он мой близкий друг.

Мак-Сол растерянно развел руками.

Верис была непреклонна:

— Не назову имя, пока не скажете куда собирались! Вы все время куда-то уходите. А я вас охраняю и мне нужно знать!

Фрост закатил глаза, а маска на его лице неестественно сморщилась. Маджикай сказал:

— Черт возьми, Верис. Я вышел во двор, чтобы покормить курицу. А страж, не пустил меня обратно, потому что ему вздумалось услышать свое новое изысканное имя!

Ника перестала «держать лицо» и расплылась в широкой улыбке.

— Покормить курицу?

— Да. Вы нашли в этом нечто постыдное?

— Нет, что вы. Нет ничего постыдного, чтобы выйти покормить андалузского сатану, — бросив быстрый взгляд на приятеля, ответила девушка.

Кирран постарался скрыть ухмылку в глотке пива.

— Я достаточно вас развлек? — спросил Фрост опасным тихим голосом. — Какое имя?

— Вильгельм, — снисходительно сказала Ника.

— Благодарю, — сквозь зубы процедил маджикай, слишком близко приблизившись к лицу девушки. — Я должен знать что-нибудь еще, чтобы без препятствий попасть в свой дом?

Долгий взгляд глаза в глаза. Время потекло как сироп. Ника сделала шаг назад и сиротливый неоновый лучик, пробившийся сквозь мрачную волну сигаретного дыма, скользнул по ее волосам.

— Нет, — тихо ответила девушка.

— Я несказанно рад.

Магическая паутина, что стерегла в клубе перманентных спорщиков и драчунов, словно клубок сахарной ваты собралась над головой Грегори Фроста. Пластырь преображений был способен обмануть физическое зрение, но не магический караул клуба. Грохочущая музыка моментально стихла.

Внимание всех присутствующих мгновенно перевелось на мужчину в домашнем халате.

— Эй, Фрост! — донеслось из параллельного конца клуба.

Ника выглянула через плечо своего подопечного. К ним уверенными вальяжными шагами приближался хозяин «Помойной Кошки». Сигаретный дым рассеялся. Фрост вопросительно посмотрел в глаза стоящей перед ним агента, в них мелькали стрелы светомузыки. — Это Гевин Дрисварколь, — на немой вопрос ответила Ника.

Фрост опустил взгляд и, предчувствуя заварушку, завязал халат потуже.

— Дьявол, — выругался маджикай и отлепил с шеи уже бесполезную голографическую наклейку.

Как только лицу вернулись истинные черты, Фрост обернулся к владельцу клуба.

— Я думал, новость о твоем воскрешении очередная шутка хроникеров! — воскликнул Гевин.

Дрисварколь был рослым и плечистым, имел грубые черты лица, широкие скулы, упрямый подбородок, глубоко посаженные добрые глаза и веселый рот. Его жесткие руки, что пару минут назад тискали юные прелести дешевой девицы, покрывала черная испарина. Недобрый знак. Гевин был морриганом, — маджикайем с рождения обладающим трансцендентной некро-силой. Абсолютно не нужная в быту сверхъестественная способность, но не бесполезная при встрече с врагом.

— Ублюдок, с какого лешего ты явился сюда? — спросил Дрисварколь недоверчиво.

— Ты его все равно не знаешь, — бестрепетно пошутил Фрост.

Гевин оскалился. Ника была уверена, что в возникшей тишине услышала, как скрипят от ярости его зубы.

— Дело дрянь, — тихо произнес Кирран, переглянувшись с подругой.

Ника отмахнулась и шепнула:

— Ну и хрен, пусть Дрисварколь убьет мерзавца.

Фрост озадаченно глянул на агента призванную обеспечивать его безопасность.

— Я все слышу, Верис.

Ника пожала плечами.

— Мне нечего скрывать. Я желаю вам смерти.

В тот же момент ненавистного маджикайя поразил «поцелуй мораны» — бесовское заклинание удушья. Фрост пролетел пару метров, упал на стол, своим весом разбив столешницу на две половины. Запищавшие девицы разбежались по углам, как шкодливые мыши. Фрост поднялся на колено, стянул с головы промокшую в вине скатерть, медленно встал на ноги. Защитная пентаграмма на его ладони впитала губящее заклятье и спасла маджикайю жизнь.

— Слушай, Гевин, может, отложим выяснения отношений, до того как… на мне будет хотя бы больше одежды? — попросил Фрост.

— Как ты выжил? — поинтересовался Дрисварколь и, не дожидаясь ответа, послал в маджикайя зеленую молнию.

Фрост отлетел в стену, проломил под собой еще один стол. Молящий хруст в позвоночнике. Грегори с трудом, но все же поднялся. Красная молния. Еще один стол.

— Что такое? За тобой в этот раз никто не стоит? — усмехнулся Дрисварколь.

— За мной никто никогда не стоял, — прокряхтел Фрост, вытаскивая из-под осколков примеченную тару с горчицей. — Меня подставили, — он окунул палец в приправу и нарисовал на полу щит-тетраграмму, прежде чем черная молния ненависти поразила его.

Разряд поганым змеем проглотил невидимую преграду вместе с бутылей горчицы и растворился в воздухе. Следующая молния поразила Фроста в раненное плечо. Еще одна молния. Стол и несколько стульев разлетелись вдребезги.

Продажная свита Дрисварколя радостно зааплодировала — ничто не развлекало их, как неравные побоища, в которых участвовал владелец клуба. Ника же пыталась сохранить спокойное выражение лица, но ее губы радостно дрогнули, когда под деревянными обломками пошевелилась рука Фроста. Он не обладал активными сверхъестественными возможностями. Одаренностью сигнатурного маджикайя была способность работать с энергоинформационными символами. Он хорошо знал руны, октаграммы, свастику, владел техникой кодировки талисманов. Фрост интуитивно составлял символы, предохраняющие от ранений, сглаза, болезней. Венцом его творения считались защитные пентаграммы, способные принимать на себя почти любое магическое воздействие, корректировать неблагоприятные обстоятельства, минимизировать риск. Именно благодаря этому знанию наполовину истершаяся защитная пентаграмма на его ладони в очередной раз не подвела. Девушка поняла, что еще пара подобных ударов и морриган убьет Грегори Фроста. А он сейчас был настолько жалок и беззащитен, что вызывал стойкое убеждение в несправедливости происходящего.

Ника закрыла глаза на пару секунд и заранее пожалела о следующей выкрике:

— Именем закона остановитесь!

Тривиальная фраза всегда срабатывала. Могильная испарина на руках Гевина превратилась в черный иней. Дрисварколь обернулся.

— Ника? — удивленно спросил он, узнав неуверенную девушку у барной стойки.

— Здравствуй, дядя, — скромно поздоровалась агент Верис.

— Это ты сейчас что-то про закон тявкнула?

Ника кивнула:

— Я теперь работаю в службе охраны. А Фрост под защитой СОМа. Под… моей защитой… черт возьми.

Морриган бесстыдно захохотал и поманил племянницу пальцем. Как только девушка подошла ближе, Дрисварколь схватил ее за шею и притянул к груди. Ника подумала, что именно эта часть ее тела сегодня кармически притягательна для грубых посягательств.

— Что-то я не понял. Хочешь сказать, что обеспечиваешь защиту маджикайя, убившего твою мать? — подло спросил Гевин.

Верис осознала всю убогость этого задания. Сейчас, в толпе малознакомых маджикайев ей стало по-настоящему стыдно за свою нерешительность. Как она могла предать ненависть, что питала ее эти годы? Почему не воспользовалась удобным моментом для мести? На Грегори Фроста не действовала ее мануальная сила. И что? Почему она не воспользовалась ножом, ядом, ловушкой, не наняла посредника?

— Состоится суд… и там… — несмело произнесла Ника.

— Ты серьезно? — погладив девушку по голове, словно любимую псину, спросил Гевин. — Ты уже забыла, кто он и что он сделал? Ты ждешь суда?

— Я ничего не забыла, — ответила та.

Ника только сейчас поняла, что действительно ждет суда, потому что не верит своим воспоминаниям. Девушка столько сил тратила на сохранение душевного равновесия, что их просто не осталось для принятия по-настоящему важного решения. Жизнь научила ее откладывать главные дела в дальний ящик, а ответственность развешивать на чужие плечи.

— Тогда что с тобой? — спросил Дрисварколь и сильнее сжал шею племянницы.

Нике показалось, что еще немного, и ее кости захрустят от напряжения. Черный иней на руках Гевина расплавился, и жгучая капля воспоминаний упала девушке за шиворот. Ядовитая кроха покатилась, обжигая и оставляя на коже красную полоску грусти. Это была память бесстыдных рук Гевина, память о бьющемся в судорогах теле его жены, о ее обоженном лице, никчемных попытках нащупать пульс, о вспоротом животе, к которому когда-то морриган осторожно прижимался ухом, чтобы услышать сына. В ту роковую ночь, в храме сгорела его семья, а душа истлела. Лишь жесткие руки ничего не забыли.

— Что он с тобой сделал? — голос морригана угрожающе заскрипел.

— Я всего лишь хочу знать правду. Мне больно, дядя…

— Больно?

— Девчонка выполняет свою работу! — прокричал Фрост, поправляя грозивший свалиться с его худого тела халат. — Отпусти ее, Гевин!

Дрисварколь не зря считался безумцем. Неоновый поток цветомузыки лишь на мгновение показал маску смерти на бесноватом лице. Морриган с силой оттолкнул агента Верис и переключил внимание на «воскресшего» маджикайя. Ника пролетела через барную стойку. Фрост же разбив вертикальный аквариум, врезался в соседнюю стену. На какое-то время Никария была дезориентирована. В глазах двоилось, но девушка поняла, что почти не пострадала, потому что удачно приземлилась на мягкотелого бармена. Подтверждением тому стал голос Киррана:

— Похоже, цела, — сказал он, ощупывая руки и плечи подруги.

Ника не заметила, как появился Мак-Сол. Она сползла с бармена и поднялась на колени.

— Покажи мне пальцы, — прошептала она. — Покажи мне пальцы и спроси сколько их.

Мак-Сол показал три пальца.

— Сколько видишь?

Ника встряхнула головой и, посчитав, ответила:

— Семь.

— Правильно, — согласился Кирран.

Он взял подругу за плечи, помогая ей подняться. К ним за барную стойку перевалился Грегори Фрост. Маджикай был облеплен погаными тварями, напоминающими пиявок. Мужчина зарычал, отчаянно сбрасывая спиритических гадов. Они прогрызали лазейки, забираясь в вены, и отравляли кровь. Если бы не защитные символы на теле Фроста, мужчина бы давно потерял сознание.

— Вашу мать, Фрост — вы тряпка, — зашептала Ника. — Почему вы не даете Дрисварколю отпор?

— Чем? — возмутился тот. — Тапкой?!

Маджикай снял с правой ноги шлепанец и с обидой запустил его в зал. Раздался хохот морригана. В клубе затрещали полы, а светомузыка приняла сверхъестественный характер. Ника осторожно выглянула из-за стойки. Под ногами пробежал визжащий поросенок. Агент Верис в очередной раз встряхнула головой и, сфокусировав зрение, поняла, что над их укрытием возвышается Гевин Дрисварколь с перекошенным ненавистью лицом. Пугающе щурясь, он занес руку для последнего удара. Но тут, как в самопальном кукольном театре, полупустая бутылка мартини заплясала за его спиной. В воздухе появились белозубый оскал, задорные глаза и нос. Бутылка сделала предупредительный крен вправо и шарахнула Дрисварколя по голове. Гевин осел на колено.

— Чего расселись недоумки?! — послышался голос Репентино.

Мигом, сообразив, Ника взяла за руку Фроста, Киррана и перенесла их на Благополучную улицу. В межпространственный тоннель проникли несколько красных молний, выпущенных Гевином напоследок. Одна из них попала Мак-Солу в ногу, остальные рассеялись над головой Фроста.

Грегори тяжело дыша, лежал на траве. Ника сидела рядом.

— Все живы? — отдышавшись, спросила она.

— Мне промолчать, чтобы доставить вам удовольствие? — послышался сиплый голос Фроста.

— Вы уже меня разочаровали. Не предполагала, что вы настолько беспомощны.

Фрост развел руками:

— А что вы хотели? Чтобы я скинул халат и запел "Кум ба Ях"? Я не изрыгаю огонь, не владею заклинаниями, я даже не могу стать невидимым. Я работаю с символами. И как вы успели заметить, у меня не было даже карандаша, чтобы нарисовать чертов ваджр!

— Тоже мне оправдание, — отмахнулась Ника, — «не было-ка-ра-ндаша». Тьфу, на вас! А ты Кир? Живой?

Мак-Сол молчал.

— Кирран? — обеспокоенно повторила Ника и обернулась.

Мак-Сол лежал на стылой земле и не шевелился.

— Ты убил его Фрост! — воскликнула Ника, подползая к другу.

— Ну, конечно, — закатив глаза, отозвался мужчина, — кто кроме меня.

Девушка склонилась над другом.

— Зюзя, мой хороший, очнись, — сказала она ласково.

Кирран не шевелился.

— Кто так приводит в чувства? — усмехнулся Грегори.

— Заткнитесь!

— Пара пощечин и если он не мертвый, то придет в себя, — предложил Фрост, потирая ноющее плечо.

— Заткните. Свой. Рот, — огрызнулась Ника и, поглаживая друга по волосам, защебетала: — Киирююша.

— Губы… губы вытяни, — послышался еле уловимый шепот.

Ника узнала циничный голос. Кирран по совету невидимого приятеля вытянул губы, и легкий румянец появился на его щеках. Девушка уронила голову притворщика на землю.

— Придурки! — выругалась она. — Я скоро совсем перестану за вас переживать. А ты, Репентино, какого фига превратил Кроуша в свинью?

— По мне так, он стал симпатичней, — появившись, ответил Репентино. — И кстати, возвращаясь к вопросу о геройских поступках, только что, возможно, я спас вам жизнь.

Ника возразила:

— Дядя Гевин не зашел бы так далеко.

Репентино усмехнулся:

— Ага, это было видно по его Большим Безумным Глазам.

— Ое-е-ей, моя нога, — поднимаясь на локтях, застонал Кирран. — Может вы не заметили, но в меня попала молния. В меня опять попала молния. Ник, передай своему неуравновешенному дядюшке, что он должен мне бесплатную выпивку на целый год.

— Сам ему и передай, — вставая, буркнула Верис. — Алкоголик!

Репентино склонился над правой ногой приятеля. Штанина была пропитана кровью, которая тоненькой струйкой стекала на землю.

— Похоже, у тебя с молниями крепкая психосоматическая связь, — отшутился невидимка, помогая Киррану подняться.

— Так, мне нужно в больницу, — сказал Мак-Сол. — Я понял, что из всех нас пострадал только я, значит, я чертовски невезучий и могу умереть от потери крови.

— Не волнуйся, не умрешь, — успокоил Репентино. — Если что тебе просто ампутируют ногу. Но ты же сам будущий диагност, понимаешь, о чем я.

Кирран похлопал приятеля по плечу, перевел взгляд, на сидящего на земле мужчину. Фрост был так близко. Казалось, протяни руку, придуши «мерзавца» и отомсти за погибших.

Грегори превозмогая боль во всем теле, поднялся на ноги. Дернул ворот, похожего на решето халата и спросил:

— У тебя ко мне тоже какие-то претензии?

— Есть парочка, — кивнул Кирран.

Дин решил развеять нависшее, как грозовая туча напряжение и предложил:

— Дружок, а переправлю-ка я тебя в медчасть. Нужно во что бы то ни стало сохранить тебе ногу.

Они с Кирраном исчезли.

— Позвоните мне, — крикнула девушка вдогонку.

Сиреневая межпространственная пыль закружилась в нелепом танце, оседая на асфальт.

Ника вздохнула, уперла руки в бока и покосилась на Фроста.

— Сама не знаю, зачем я вам помогаю, — сказала она гордо.

— Быть может, я вам нравлюсь? — предположил Фрост.

Ника кивнула.

— Да. Возможно. Как мусороуборочная машина в пять утра.

Мужчина усмехнулся и посмотрел на свою ладонь. Правильная геометрическая фигура, больше не была симметрична, потеряв свои защитные свойства.

— Мне нужно, как можно быстрее обновить пентаграмму. Пока я рядом с вами, я нахожусь в постоянной опасности. Надеюсь, вы не собираетесь, провожать меня до дома?

Ника достала из кармана шоколадную конфету и, отправив ее в рот, сказала:

— Вообще-то, собираюсь. Вы, типа там во всех местах ранены. И мне нужно убедиться, что вы не умрете в своей постели. И, кстати, где мой напарник? Ведь ночью его очередь таскаться с вами.

— Я полагаю, Верис, вы не предупредили своего коллегу о новом имени стража, а значит, когда я попытался выломать дверь, дом поменял расположение.

— Вы попытались выломать дверь?

— Я был очень зол. В основном на вас, Верис.

Ника кашлянула и промолчала. Каждый раз, когда жилище охраняемого объекта подвергалось незапланированному визиту посторонних, дом в целях безопасности менял местоположение. Все это было указано в инструкции, которую девушка так и не нашла времени изучить.

— Я об этом не подумала, — проглотив конфету, возмутилась девушка. — И что теперь делать?

Фрост вздохнул и сказал:

— Мой дом уже перемещался, когда вы вероломно вломились в него пару дней назад. Теперь нужно вызвать черную курицу. Она проводник.

— Та кошмарная птица, что сидит на качелях?

— Да.

Мужчина долго смотрел на девушку.

— И что вы стоите? — не выдержала Ника. — Вызывайте!

— Чертов день, — наконец сказал Фрост. — Я позову курицу, но предупреждаю, Верис, чтобы не было никакого глумливого выражения на вашем лице, пока я это делаю.

— Даже если вы заговорите на курином языке, мое лицо останется безразличным, — сказала агент уверенно.

Грегори еще какое-то время молчал, но потом, набрав в легкие побольше воздуха, произнес:

— Ко-ко… Залубко, ко-ко…

На лице Ники появилось то, самое глумливое выражение, с которым девушка не смогла справиться даже при титаническом усилии. Она готова была взорваться, но держалась из последних сил.

— «Ко-ко Залубко»? — переспросила девушка и издала несколько шипящих звуков в попытке обуздать смех.

— Я не давал курице такую кличку, если вы об этом, Верис. И позывные я тоже не придумывал!

— Это типа, чтобы никто не догадался, как вызвать проводника?

— Возможно, чтобы Вызывающий чувствовал себя непреодолимо глупо.

Через несколько минут на дороге показалась черная курица. Она предупредительно постучала когтем по асфальту и направилась в нужном направлении.

— О! Вот и Залубко, — издевательски улыбнувшись, сказала Ника.

— Идемте, — произнес мужчина хмуро.

— А с чего вы взяли, что я буду именно в баре? — вдруг спросила девушка, швырнув обертку очередной конфеты в сторону. — Как вы меня нашли?

Фрост ответил:

— По конфетным фантикам, — усмехнулся он. — Я оставил маячок на вашем мизинце. В тот, самый вечер, когда вы были троллем.

— Что? Зачем?

— Так, на всякий случай. Как видите не зря.

Ника съела еще одну конфету, стыдливо спрятала обертку в карман, и посмотрела на свой мизинец.

— Вы что следили за мной? — перекатив жевательную карамель за другую щеку, спросила она.

— Не беспокойтесь, у меня не возникло желание понаблюдать, как вы спите или принимаете душ, — произнес Фрост удовлетворенно. — От вас мне нужен только дневник Ментора Менандра. Ну, и немного покоя.

Ника посмотрела на маджикайя скептически, но ничего больше не сказала. Лишь вытащив из мизинца, похожий на занозу маячок, девушка облегченно вздохнула. И как она не заметила его раньше?

Минут через десять они оказались у дома номер двадцать один. Черная курица забралась на качели и важно дернула клювом. Фрост постучал в дверь.

— Кто-там? — отчеканил страж.

— Открывай… эээ, Вильгельм.

— Оооо, хозяин стал благоразумным и признал нашу автономию, — захихикал домовик.

Ника усмехнулась, подарив Фросту игривый взгляд. Маджикай скривился.

— Да, да. Благоразумнее некуда. Открывай уже!

Дверь отворилась. Страж вежливо поклонился, приглашая в дом.

Фрост резко обернулся к агенту службы охраны и предложил:

— Верис, не попьете со мной чай?

— Вы опять предлагаете мне чай? — удивилась Ника.

— Ну, или что вы там пьете? Пиво?

— А у вас есть пиво?

— Нет. Поэтому я предлагаю чай. Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Ника погрозила пальцем.

— Предупреждаю, я даже слышать не хочу о сотрудничестве. Ни о какой сделке. И я не отдам вам дневник Менандра.

— Ни о какой сделки речи не пойдет. В конце концов, вы имеете право знать.

— Знать что?

— Вы согласны на чай? — спросил Фрост вполоборота.

Ника выдохнула и сказала:

— Согласна. Надеюсь, вы пьете сладкий.

— Пью, а что?

— Я подсыплю в вашу сахарницу стрихнин.

— Ох, Верис! Вам не надоело язвить?

— Отнюдь.

— Заходите, черт бы вас подрал!

— Надо же какие фантазии…

Оглавление

Глава 1. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Глава 2. АРХИВ ВОСПОМИНАНИЙ

Глава 3. ПАНТЕОН ДРАКОНОВ

Глава 4. НОВАЯ ДОЛЖНОСТЬ

Глава 5. STUDIOLLO №6

Глава 6. РАБОТА ЕСТЬ РАБОТА

Глава 7. ЗЛОВЕЩАЯ ИРОНИЯ СУДЬБЫ

Глава 8. ХРЕНОВЫ МУКИ СОВЕСТИ

Глава 9. А КАК НАСЧЕТ СДЕЛКИ?

Глава 10. МЕНЬШЕ МЫСЛЕЙ, БОЛЬШЕ НАВАЖДЕНИЙ