Пять лепестков шиповника [Пиня Копман] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Пиня Копман Пять лепестков шиповника
Предистишие
Афродита, богиня красоты и любви, родилась из морской пены. На совести Гесиода оставим предположение, что появлению этой пены способствовали причиндалы Неба-Урана, отрезанные его сыном Хроносом-Временем, и оброненные в море. Тем не менее, Афродита вошла в силу и в фольклор древних греков. А позднее эта богиня оказалась управительницей любви под римским именем Венера у всего тогдашнего цивилизованного мира. Афродите (Венере) были посвящены многие растения, но, безусловно, главным из них была роза. Нет, не та прекрасная, многолепестковая, тысяч цветов и их оттенков. Роза Афродиты, цветок любви, это колючий шиповник с пятью похожими на сердечки лепестками. Не зря древнегреческий философ Ямвлих называет Афродитой «пятерицу» По одному из мифов лепестки у розы Афродиты имели, соответственно, пять цветов. Хотя об этом нет упоминаний, но я полагаю, что пять лепестков цветка Афродиты-Венеры символизируют пять возрастов, пять видов любви: — Юношескую. Горячую, бездумную, налетающую внезапно волной прибоя, и, нередко, так же неожиданно откатывающую. — Сознательную и сильную любовь взросления, принимающую ответственность, высокую доверием и взаимными обязанностями. — Скептическую любовь зрелости, прощающую недостатки. Добрую и нетребовательную любовь на склоне лет. — Светлую любовь, согревающую последние годы. Об этом и написаны стихи, которые ты, мой дорогой читатель, прочтешь в этом сборнике. Пусть и тебе привидятся эти лики любви, как увидел их я.
Лепесток первый. Любовь порывистая
Ветер майский
Ветер, — сводник. Походкой матросской он шатался и вкривь, и вкось. Он игрался твоей прической и кружилась метель волос.
А еще, озорной и звонкий, сразу делал десяток дел, задирал юбчонки девчонкам, и тебя случайно задел.
Заблудилось на миг сознание, мысли брызнули вразнобой, и случайное губ касание вдруг пригрезилось мне судьбой.
Ветру что? — Он сегодня гуляет. Он всегда беспокойный такой! Вот он шляпы с прохожих срывает, пенит волны легкой рукой.
Растворяет оконные рамы и играет портьер бахромой… А меня, из-за ветра, мама не дождется сегодня домой.
Игра
Цепи легкости пера, страсть и разум бьются разом, задыхаясь и скользя, как по лунному лучу. Эта тонкая игра меж согласьем и отказом, это нежное "нельзя" на границе у "хочу".
Лентой финиша рассвет, снежной нежности лобзанье. Тает горняя звезда, бьется жилка у виска. Ты с запинкой шепчешь "нет", а в глазах горит желанье. Может, скоро будет "да"… Кто бы знал наверняка?
Теплая осень
Осенний воздух был как совесть чист, с березы облетал последний лист, изысканный сень-шей* китайских гор. День музыки* тек светел и нескор, над парком грустно веял дух муската, а лабух бацал фугу ре-минор. На горизонте солнца помидор порезался о лезвие заката.
Был вечер одинок и пьян слегка. Картинно застывали облака и прели в цвете калий дихромата*. А парк притих, готовясь к холодам. Но возгласы гусар и милых дам… Да! Тени звуков умерших веков и звона шпор и напускной бравады кружились над скамьями и эстрадой, где несколько изящных стариков внимали с умным видом знатоков гудению замерзших музыкантов. И дребезжащий как трамвай рояль, роняя звуки, щепки и эмаль, просил уйти и не искать талантов*.
А мы с тобой сидели в уголке, и пальчики твои в моей руке лежали очень трепетно и нежно, и счастье стало близким неизбежно. Был сладок поцелуй, как пахлава, кружилась голова едва-едва. Горели щеки и, наверно, уши, ведь столько счастья мир на нас обрушил. Болели… впрочем, это ерунда Лишь по семнадцать было нам тогда. *** Сень-шей — вид китайской традиционной живописи, буквально "горы и воды" День музыки — 1 октября Калий дихромат — K2Cr2O7 порошок ярко оранжевого цвета Телепередача «Алло, мы ищем таланты» 1969 г.
Горячая зима
Мы метали друг в друга снежки Мы гоняли по льду взапуски. Как ты пахла морозом в холодном подъезде! Были губы мягки и сладки.
Мы утратили сон и покой, Мы к щеке приникали щекой, и сплетались в объятьях и руки и ноги. Вот к любви прикоснулись какой!
Как азартно горели глаза! Отказали совсем тормоза. И сердца барабанили в ритмах хардкора. Мир кружился и выл как фреза.
Это был сумасшедший февраль и любви раскрутилась спираль. Расставались и вновь возвращались друг в друга, забывая про стыд и мораль.
Были ветер холодный и снег. Был мороз, вызывающий смех. Ведь бывают, бывают горячие зимы? Та была горячайшей из всех.
Потому! Песенка
Если день над чертой горизонта воздвиг солнца пламень в дали голубой значит ближе тот час, значит ближе тот миг когда встретимся снова с тобой. Вслед мне птицы с восторгом кричат вразнобой, в сердце стук нетерпенья уйму. Я лечу на свиданье с тобой и судьбой чтобы снова спросить: "Почему?" По-то-му что тебя в свое сердце приму обниму, не отдам никому По-то-му я прорвусь через бури и тьму и найду хоть в огне, хоть в дыму. По-то-му!
Ветер свежий при вздохе пьянит как вино, шевелит облаков бахрому. Может каждому счастье такое дано, может в тысячу лет никому. И, как в полдень блистает реки чешуя, взгляд искриться твой мне одному, и ласкают глаза и улыбка твоя словно манят спросить: "Почему?" По-то-му что такое бывает лишь раз хоть до тысячи лет проживи и на этой Земле для любого из нас ничего нет важнее любви По-то-му.
Я уже не хочу жить надеждой одной Посмотри мне в глаза и скажи: Ты готова навечно встать рядом со мной и идти до последней межи? Я не прихотью, искренним чувством ведом. Твой отказ я покорно приму и исчезну, туманной уйду пеленой. Только прежде ответь: "Почему?"
По-че-му сам себе буду строгим судом только чтоб ты была мне верна. По-че-му без тебя покрываюсь я льдом а с тобой наступает весна? Потому!
Может я слишком строг и к тебе, и к себе. Ты должна все понять и сама. Мир поплыл, подчиняясь всевластной волшбе, или просто сошел я с ума. Я и чувства и сердце тебе отдаю ты доверься чутью своему Не гнети без сочувствия душу мою. Не "за что?", не "зачем?". Потому! По-то-му, что тебя в свое сердце приму обниму, не отдам никому! По-то-му я прорвусь через бури и тьму и найду хоть в огне, хоть в дыму. По-то-му!
Лепесток второй. Любовь уверенная.
Слынчев бряг 1981
В свете наступающего утра рядом вижу чудо из чудес: Тело голубого перламутра, дивный и бесценный дар небес.
Ты как ангел, милая, прекрасна! Синих занавес прозрачна тень, воздух чист и свеж и небо ясно. Легкий бриз пророчит добрый день.
Тишина. Лишь робкий шелест веток. Море перед зорькой как сапфир. Сыплется в волнах неярких света нежность листопадом сквозь эфир.
И за что ко мне благие боги так добры? Наверно неспроста. Столь прекрасны бедра, грудь и ноги, столь невинны очи и уста.
Мир как дар нам ныне дан на блюде и на все иные времена… И при вздохе чуть качнулись груди словно пробуждаясь ото сна.
Сонный взгляд, как эликсир целебный дарит и восторг и благодать. Ей-же-ей, за этот миг волшебный мне совсем не жалко жизнь отдать.
Роковой треугольник
Ты Бермудский треугольник - беспокойная вода. Все слова мои невольно пропадают в никуда.
Я взываю, но напрасно в страстном кличе рву живот. Взгляд, как воды в полдень ясный прячет, что там в толще вод.
Как окно разбивший школьник я влеку свою вину, прорываюсь в треугольник и ныряю в глубину.
Без следа поглотят хляби след от чувства моего. Только солнца блеск на ряби и не более того. Я, — прикованный невольник, вечно предан кораблю. Ты Бермудский треугольник. Все равно тебя люблю!
Моей любимой, в день св. Валентина
Моя любимая, как свет, Как солнечный чертог. Других таких на свете нет: их Бог создать не смог.
Она — как яркая звезда, Как снег на склонах гор. Всех прочих женщин никогда Не вижу я в упор.
И вот уже немало дней, И, может, навсегда Ее улыбка мне нужней Чем пища и вода.
Все троны мира б отдал я Ничуть не пожалев: Достойней милая моя принцесс и королев.
Да я и сам, когда я с ней, Важней владык земных, Богаче древних королей и шейхов нефтяных.
Я горд, и, счастья не тая, Не жду судьбы иной, Лишь только б милая моя Была всегда со мной.
Всего лишь черешневый сок
Он ярок и бесстыдно-грешен Он создан лишь для нас двоих. Прекрасен сладкий сок черешен достойный неги губ твоих.
Но ласка губ твоих хмельнее и, словно спирта приняв штоф, как мальчик я черешневею, лишиться разума готов.
Прикосновенья губ смелее. И, в бережливости слепой, Я ощущения лелею, как злато пушкинский скупой. И вдруг, в порыве чувств высоком, волной морской сквозь решето, мгновение изольется соком замкнувшись коконом в ничто.
А ход времен шуршит, неспешен, и сеет Вечности пески. И, — да, прекрасен сок черешен, покуда мы с тобой близки.
С оптимизмом о вере, надежде и любви
С улыбкой, милая, живи, не бойся никакого лиха. Ведь мир стоит на трех слонихах: Надежде, Вере и Любви. Плывет в объятьях тишины любвеобильная планета. Надежно держат мир слоны, и сами твердо верят в это.
Покуда любим мы друг друга, покуда верим мы друг в друга, Надежды держит якорек, и не наступит Кали-юга, Армагеддон и Рогнарёк, и не придет на земли Юга пушистый северный зверек
И так опора их тверда, и так незыблемо-надежна, что и помыслить невозможно, чтоб в этот мир пришла беда.
Стоят слоны, не зная страха, и не считая лет и дней, надеясь: верит черепаха что по любви стоят на ней.
Покуда любим мы друг друга, покуда верим мы друг в друга, Надежды держит якорек, и не наступит Кали-юга, Армагеддон и Рогнарек. и не придет на земли Юга пушистый северный зверек.
Баллада о счастливой любви
Где саванна приникла к подножью горы Ерупáха, где блювал так ревет, что опоссум седеет от страха, Жил потомок мапýче, чалдонов, валахов, знаменитый охотник на тигров Пахом Черепахов.
Жил всегда он один, и порой на него находило, и такая в Пахоме была первобытная сила: антилопу для стейка отнять мог он у крокодила, и один на один выходил побороться с гориллой.
А вдали от саванны средь жарких песков Сахалина, коротая бессонные ночи и дни у камина, одиноко скучала шикарная дева-фемина. И звалась та фемина недлинно Папахова Нина.
А служила Папахова егерем в зверосовхозе. Загоняла, бывало, до смерти лося́ на морозе, Отмахаться лопатой могла при серьезной угрозе. И душила быков для прививки заместо наркоза.
Исстрадавшись от жизни сухой и пустой, и унылой, и мечту о любви удержать в своем сердце не в силах, опасаясь немножко сойти старой девой в могилу, На Фейсбуке Папахова Нина тоску изложила. Приложила и фото, подправив чуть-чуть в Фотошопе: Нина скачет верхом на верблюде, быке, антилопе. Пролетает на байке над горным ущельем в Европе И со снежного пика спускается прямо на попе.
И увидел однажды Пахом Черепахов те фото. Сердце замерло вмиг, но потом набралó обороты. Он забыл про работу. Какая с больного охота? О любовь! Ты бываешь порою страшней эшафота! Чуть подправил он фото и тут же отправил их даме. Там, на фото, он в смокинге курит на Плазе в Майами, пьет шампанское в море на яхте с друзьями, ставит мат Марадонне на сцене слоном и ладьями.
И понравились фото Пахома Папаховой Нине. Размечталась, как вместе с Пахомом дрейфует на льдине, Синий фрак у Пахома, глаза так пронзительно сини… И Пахом ей играет Бетховена на пианине.
Нина села за комп и Пахому письмо написала, что как раз о таком она с самого детства мечтала, что душой видит в нем интеллект своего идеала, и готова встречаться с Пахомом не медля нимало.
И свиданье, списавшись, решили устроить в Париже. Пусть не близко, но каждому все-же поближе. Не в Париже свиданье, конечно же, было бы хуже. А уж ежли в Париже, оно романтичней, к тому же.
О, бонжур! О, Пари! От волненья теряю сознанье! Подскажи, говори: где нам с милой устроить свиданье? Раз-два три! Раз-два-три! Надо б нам сговориться заранье О мон Дье! О, Пари! И учесть вариант опозданья.
Час для встречи нашли в романтическом духе тогдашнем, когда встретятся нынешний день с днем вчерашним, И, короче, в двенадцать, одолев по полмира бесстрашно, попытались увидеть друг друга под Эйфеля башней.
Только в полночь под башней толпится народу две тыщи. Все кричат, и смеются, поют и танцуют, и свищут. Хоть ажанов полно, не пробиться сквозь эту толпищу. Разве в этой толпе два влюбленных друг друга отыщут?
Зря искали по фото, как какие-нибудь папарацци. Лгать, хоть и с Фотошопом, запрещал Заратустра нам, братцы. Перепутали сутки, плюс двенадцать и минус двенадцать. В часовых поясах очень трудно, друзья, разобраться.
И могла б хризантема любви их завять, как в пустыне. Но, (Спасибо, Прогресс!) есть айфоны у каждого ныне. Я (как автор) любви помогу по своей благостыне. Я идею внушил, и Пахом позвонил своей Нине.
И друг друга в кафе обрели, приключенье итожа. Ах, как радостна встреча! Я, как автор, в восторге был тоже. Ничего что герои, чуть на фото свои не похожи: Нина мужиковата, у Пахома корявая рожа. Это все пустяки! Сообразно же мифологеме их любовь навсегда одолела пространство и время. Я же выпить хочу, чтоб решали любые проблемы И Пахомы, и Нины, и их дети, и внуки, и все мы!
Лепесток третий. Любовь скептическая
Баллада о несчастной любви
Он месил часами глину, набивая кулаки. Он качал и грудь, и спину, он наращивал клыки, сделал панцирь из хитина, — прятать сердце от тоски: современному мужчине мягкотелость не с руки.
Он был отморожен малость, резок как Жан-Клод Ван Дамм, И у ног его валялось в день по десять милых дам.
А она была желанна, что и в сказке не сказать, и дышала то туманом, то Шанелью номер пять. Знал любой ажан Монмартра наизусть её досье: Бабка соблазнила Сартра, дядя спал с Мирей Матье
И она писала прозу в виде миленьких эссе, а еще любила розы и пила кафе-глясе.
Ах, беспечная овечка! Что поделать? Сэ ля ви! Лишь пока её сердечко не изведало любви.
Но однажды придумал проказливый бес как их встречу устроить хитрó, и обрушился ливень на город с небес, как в помойку помоев ведро.
И неслась она птичкой из ловчей сети, он, как демон, восстал из метро, бес не дал им уйти, бес им спутал пути и столкнул возле входа в бистро.
Пусть как будто ты свободна, но не выйдешь из границ: есть влеченье разнородно подзаряженных частиц. Был он в минусы заря́жен, положительна она динамичней абордажа встреча оных быть должна.
Нет опасней искаженья, чем даёт самообман. Душ взаимопритяженье, взрыв страстей. Какой шарман! Были ринги и арены, и Вюйярова пастель. Ах прогулочки у Сены, круасанчики в постель! Биржа, Лувр, паркур дворами и богемское стекло, что в конце к любовной драме двух влюбленных привело.
Ревность ссоры, примиренья, и побои и суды. Не достало им смиренья, были слишком уж горды. Он привык к богемной жизни стал душой слезлив и мил. Он забросил спорт и бизнес, а потом и пол сменил.
Поселился в Таиланде, среди храмов и руин, пристрастился в контрабанде, возит в Мьянму героин.
А она играла Листа в Bed and Breakfast La Villa, вышла замуж за штангиста, а потом за футболиста, за шпажиста, бобслеиста, дзюдоиста, шахматиста, и в финале за троцкиста, — Мексиканского пола.
«Танец с шляпой» с ним плясала, каблучков вплетая стук. Скучно комменты писала в Инстаграм и на Фейсбук.
Образцовой работой был Ад восхищён, бес отозван от дров и котлов. Прямо к чертовой бабушке послан был он на трёхлетние курсы козлов. Золотою медалью пожалован бес, отчеканен на ней Бармаглот. И вознес его сам Сатана до небес взяв директором в Аэрофлот.
Друг-читатель, брови хмуря сообщить тебе спешу: любит нам литература вешать на уши лапшу. Верят ей одни балбесы под зазывный звон цимбал. Нет амуров, только бесы. Нет любви — лишь интересы Под густой любви завесой сам Нечистый правит бал!
Горечь
Город проклятье. Злобный колдун. Вытянул пальцы многоэтажек. Мчится машин запоздалый табун, Мутится пылью, мажется сажей. Пялясь бельмасто фонарь-астроном Небо пятнает лунной печатью. Ты не вернулась. Черным пятном Лег мне на душу город-проклятье
В восточных мотивах песенка
Ты прекрасна, Лейла, словно пери, как средь звезд молодая луна. Но закрыты мне райские двери - как луна ты ко мне холодна. Мое сердце лишила покоя, но глядишь мне в глаза, визави, как студент в сопромат с перепоя, не внимая стихам о любви
Вай-мэй! Не внимая стихам о любви
О, очей моих бедных услада, о отрада в юдоли земной! Если б был я халифом Багдада, я б тебя своей сделал женой. Белой пеной китайского шелка Я твою покрывал бы кровать. Ветерок сквозь нескромные щелки залетал бы тебя целовать
Вай-мэй! Залетал бы тебя целовать
Изумруды из скал Индостана, жемчуга от ниппонских пловцов, привозили б тебе караваны деловитых багдадских купцов. Плыли б в струях ночного эфира ароматов цветочных слои, и ласкали б рабы из Офира дынным маслом лодыжки твои.
Вай-мэй! Дынным маслом лодыжки твои
Любовался б тобой непрестанно, позабыв о трудах и делах, Принимала б ты винные ванны (пить вино запрещает Аллах). Чтобы звездочки глаз твоих ясных непрестанно горели огнем, я б послал сто наложниц прекрасных развлекать тебя ночью и днем
Вай-мэй! Развлекать тебя ночью и днем
Впрочем, тут призадуматься надо: сто наложниц и ванны вина… Если б был я халифом Багдада На фига бы нужна мне жена?
Вай-мэй! Мне и на фиг жена не нужна!
О летнем росте рогов
У заката особый вкус. Он горчит, как полыни куст, оставляя в морщинках глаз пряность сладких запретных ласк.
У заката запах стыда От фальшивого «Никогда». Так пронзителен и сугуб Запах влажных кожи и губ.
У заката особый взгляд. Этим взглядом смотрит назад лань, взлетая на горный склон, если сзади собачий гон.
У заката тревожный звук. Звон бокала, что выпал вдруг, и пронзающий до брюшин шорох мерно шуршащих шин.
У заката тяжелый шаг. И звонок, как коварный враг. Кто бы ни был в том виноват – не смотри на закат!
Реалии
С небес хрустальной вышины ни грязь, ни камни не видны.
Лучами нежно шевеля Звезда на Куполе блистала И представлялась ей Земля Прекрасным голубым опалом. Грез романтических полна с небес в наш мир сошла она.
И ей пришлось узнать на деле Как обустроен мир земной. Позавчера я на панели Ее приметил в час ночной. Так проняла ее краса, что оплатил ей три часа.
Надежда
…Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад! А.С. Пушкин «Признание»
Не вынимай из сердца нож. Пускай торчит затычкой в дырке. Любовь… Забавней не найдешь. Смешней, чем оплеуха в цирке.
Мне правдой не прожить и дня. Я вновь не вынесу потерю. Спаси, и обмани меня. Скажи, что любишь! Я поверю.
Пусть ложь пьянит глотком вина, пускай заложит уши ватой. А правда… Ну зачем она? Зачем мне снова боль утраты?
Не пожелаю и врагу так, с упоеньем ждать обмана. Я ведь и сам солгать могу. Могу? Но все-таки не стану.
Как самый скользкий из ужей скольжу, скольжу по донцу блюдца. Так обмани меня скорей! Я так надеюсь обмануться!
Лепесток четвертый. Любовь умеренная
Destin. Судьба.
Ты, — ручей алмазный на бедрах гор Погаси мой жар! Дай испить воды! Я, — горящей жажды седой костер, И давно сгорели мои сады.
Блеском черных глаз, разворотом плеч, сокровенным жестом, разящим вмиг, Ты, — холодной зари обнаженный меч. Я, — закатных вод акулий плавник.
Зажигая солнца на прядях скал ты летишь, не глядя сквозь мрак и муть. Мне брести за тобой по сухим пескам и не спать, устать и к стопам прильнуть.
Аргамак твой, — верткий, как хлыст, Ниссан. Твой зовущий бег как витая сталь. И гореть мне искрами по лесам, и следить за эхом, скользящим вдаль.
Может, были б вместе мы инь и ян, Но не в моде "если бы" да "кабы". Седина с морщинами — не изъян, Жаль, что утру с вечером нет судьбы.
Осенний марафон Песенка
Ноль часов, ноль-ноль минут. Стрелки снова круг замкнут. Наши души, что-то руша, вмиг одна к другой прильнут. Ветер свиснет мудрено бросит листьев горсть в окно. Не смущайся, все нормально, продолжается кино. Робость сбросим, просто осень, дым несносен листья жгут. Клёнов свечи, Плащ на плечи, наши встречи - горсть минут.
Будет дождь, капель и прель и туманы как кисель, и опять закрутит осень золотую карусель. Неба серого печать. Но не бойся вновь начать, для того она и осень, чтоб сильнее ощущать: слов причины, вкус рябины, журавлиных стай маршрут, нежность речи, ветер хлещет, наши встречи- горсть минут.
Скучных дел обрыдлый гнёт Солнце изредка блеснёт тень счастливого покоя снова мимо проскользнёт. Утром лужи под ледком, город чист и незнаком. бег по кругу, — мелодрама, или все-таки ситком. Разудалость, Генов шалость. Счастья малость, словно кнут. Взгляд лепечет, Лад всё редче, Наши встречи горсть минут.
Весенний напев 1. Что за солнце, Боже-правый! Что за неба синева! Эх, весенние забавы! Ах, цветочки да трава! На свиданье к любой-милой я иду промеж дворов. Ох, едрическая сила! Я и молод и здоров. Припев Трав душистых качая метелки опьянел ветерок-медовар, и жужжат деловитые пчелки собирая весенний нектар. Кто сказал бы, что это такое, В горле ком, на глазах пелена Ах, как сладко лишаться покоя! Что ты делаешь с нами, весна?! 2 Держат сердце нежной хваткой между грез нескромных нег и сирени запах сладкий и черемух белый снег А навстречу всё молодки: в глазках блестки хрусталя и плывут как в море лодки чуть кормою шевеля. Пр: 3 Воздух полон кислородом. Развесенний птичий гам. Кошки ходят хороводом и орут назло врагам. Каждый вздох пьянит немного и за полночь не до сна. Засвистал апрель с порога: Славься, Милушка-Весна! Пр:
Молитва делом "Спасти всех можно, только спасая себя." Тарковский "Жертвоприношение"
Послушай, милый друг Татьяна: Вчера, с пол ночи до светла я в интернете рылся рьяно - в смятении душа была.
Томили жалость и усталость предчувствий странных жался ком… Нет, я не пил! Ну, разве, малость, но ты спросила не о том…
И вдруг набрел на гороскопы. Я в них не верил никогда, но тут, как подсказала …опа: Проверь-ка, что сулит звезда.
И враз лишился я покоя и стало мне не до вина поскольку прочитал такое, что ты, подруга, знать должна.
Читал, вертелся, обалделый. Заснуть не мог — считал овец. Вот-вот придёт пушистый, белый… Ну, ты же поняла? ПИСЕЦ!
Я поражен был фактом этим, и задрожал как холодец. Не мне-тебе, а всей планете грядёт большой Армагеддец.
Я сразу вспомнил о потопе, исчислил все свои грехи и понял: мы в огромной …опе, от президента до блохи.
Вот он придёт, и всех замочит, и это медицинский факт. И если что его отсрочит, - лишь наш с тобой любовный акт.
Пусть молятся монахи где-то, свечей пусть кто-то жжет снопы. Творцу, Природе пофиг это, как танку пóфигу клопы.
Наш мир спасают постоянно не слов молитв абсурдный хлам, а лишь дела. Давай, Татьяна к любовным приступать делам!
Покуда удочка упруга, покуда слышен стук сердец, люби страстней меня, подруга и не придёт Армагеддец!
Лепесток пятый. Любовь последняя
Любите, любите друг друга!
Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте — и вы будете так счастливы, что это просто чудо!" Евгений Шварц
Наш мир оказал вам услугу, Из двух составляя одно. И только любовью друг к другу Ее оплатить вам дано.
Когда с поднебесного круга Мелодия звезд зазвенит Любите! Любите друг друга! Вас ангел крылом осенит.
Пусть даже случайная вьюга Засыплет вас снегом и льдом, Любите, любите друг друга И счастье согреет ваш дом.
Друг-друга безумно и много Любите сейчас и потом, И небо вам будет дорогой, И радуга будет мостом.
А солнце за месяцем-плугом Как пахарь на поле небес Для душ, упоенных друг другом, Взлелеет колосья чудес.
Любите! Любите друг друга! Прядите судьбы своей нить. И юность, свежа и упруга, До смерти вас будет хранить.
(Пояснение: Сын женился. Я напился. Стих нечаянно случился. Если женятся сыны, — в этом нет моей вины)
Признание в любви. Песенка
Я, конечно, не богач, но не нищий, слава Богу. Так что, милая, не плач! Поживем еще немного. Только, милая, не плачь!
Я не слаб и мне не лень, я готов к любому делу. Были б руки-ноги целы, будет хлеб на каждый день. Свежий хлеб на каждый день.
Пусть сырой туман с полей, одеяло все в заплатах, но с тобою мне теплей чем во мраморных палатах. И тебе со мной теплей.
Раз в печи трещат дрова, значит будет каша с маслом. Лишь бы чувства не погасли, да любовь была б жива. Лишь была б любовь жива.
Сквозь окошко до дверей тянет лунный свет соломку. Обними меня скорей, прошепчи "Люблю!" негромко! Обними ж меня скорей!
А когда придет наш час ты не трусь, и я не струшу. К Богу, к черту ль наши души лишь не разлучили б нас. Лишь бы вместе в этот час!
ربي Рубаи Праздник
Очень скучно живем мы в юдоли земной. Нынче праздник, красавица! Выпей со мной! Будем петь, веселиться легко, словно птицы, наслаждаясь счастливой минутой одной!
ربي Рубаи Разлука
Я перенес разлуки боль. Что мне иные беды? Ничто богатство, слава, власть на лучшей из планет. С тобою я обрёл любовь, но счастья не изведал А без тебя и без любви его и вовсе нет.
Песенка о несбывшемся
За зеленым холмом за широкой рекой намечтаю я дом - тишину и покой.
Чтобы клумба лаванды балкона крыло, чтоб широкой веранды блестело стекло.
Чтобы дни чередой, чтоб в колодце вода. И чтоб я молодой и жена молода.
И чтоб печь с дымарем, черепица красна вишня, столб с фонарём и большая сосна.
Чтобы пол без щели, и стена не худа чтоб мой дом обошли горе, хворь и нужда.
Ни жестокой толпы, ни кровавой войны, только в поле снопы, только добрые сны.
Я возьму бирюзы и добавлю лазурь ни осенней слезы, ни октябрьских бурь.
Будет мягкой зима, будет дружной весна будут живы и мама, и дочь и жена.
Чисты воды реки и обилие трав, и объятья крепки, и закат не кровав.
К белой вишне в цвету прикоснусь я щекой и уйду в ту мечту за широкой рекой.
Послестишие
Дорогой читатель! Если у тебя хватило терпения дочитать эти стишки до конца, и не отпало окончательно желание иметь со мной дело, заглядывай на мою страничку на Фейсбуке: Пиня Копман, https://www.facebook.com/profile.php?id=100013147813479 или на сайте «Поэмбук»
Там появляются новые стишки, которые, надеюсь, тебя позабавят. Хорошего тебе настроения!
Твой Пиня
Последние комментарии
8 часов 5 минут назад
18 часов 25 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад