Записки Фомы неверующего [Пиня Копман] (fb2) читать онлайн

Пиня Копман Записки Фомы неверующего

Предисловие

Дорогой читатель!

Каждый из нас во что-нибудь верит. Вера — дело не постоянное. В детстве мы верим в родителей и считаем абсолютной истиной все, что они говорят. Потом появляются иные люди, иные источники веры.

Мир вокруг нас очень сложный, и многое из того, что мы о нем знаем приходится принимать на веру. Например, что овощи полезней шоколадных конфет, что в космосе нечем дышать, а вакцина может уберечь нас от опасного вируса.

Причем на протяжении жизни, набираясь личного опыта, мы уже не так легко верим тому, что нам говорят. И с трудом, но расстаёмся с какой-то частью нашей веры.

Писать о вере совсем не просто. Я мог ненароком отдавить чьи-то мозоли, бросить тень на чистые чувства.

Но мне очень важно было сказать тебе, читатель: «Проверяй свою веру разумом. Ведь разум дан нам всем не даром!»

Сборник составлялся нелегко, и я хочу поблагодарить коллег-поэтов и просто хороших людей из Израиля, России и Украины за консультации и помощь. Прежде всего Тамару Манкееву, зав. Онлайн-библиотекой СРПИ.

Теперь дело за тобой: читай, и решай, чему верить, а чему нет.

Кликабельные ссылки для всех иллюстраций в конце книги

Дело рыбаря

Несуразный, с заразной идеей,

беспокойным бездомным бичом,

о спасении чьем-то радея,

притчи сказывал он иудеям

не понять ни зачем ни о чем.

— Не копите земли и злата

ни обманом и ни татьбой!

Все, накопленное когда-то

на тот свет не возьмёшь с собой.

Он твердил о свете и мраке

и о том, как жить по уму,

об Отце и о верном знаке.

Рыбари и иные зеваки

рот раскрыв внимали ему

— Будьте змеи и будьте дети!

Среди неба, на суше, в воде,

главным делом на этом свете

уловите души людей!

В том и суть и заветов, и басен

от зари до скончанья времён.

Ибо труд рыбаря не напрасен:

кто уплыл — тот пропащ и безгласен,

кто уловлен — тот жив и спасён.

— Вам дано бесконечно много

но сегодня, сейчас. Не потом.

Люди все-таки дети Бога.

Нужно дать им вспомнить о том.

Время смутное было, плохое

Не по злóбе, а по простоте,

ради общего мира-покоя,

чтоб не мучал нас чепухою,

мы распяли его на кресте.

Небо приняло стоны боли

И возникли на образах

светлым бликом в земной юдоли

слезы, словно кристаллы соли,

у еврейской мамы в глазах.

Верую!

Я скептик, рассуждая строго,

и верю, не в пример иным:

Ведь кто, скажите, кроме Бога,

мог сделать мир таким смешным?

Вот такая вера

Мир сложнее хромосом

и раскручен колесом.

Слов свинец в нем давит Землю

и взлетает невесом.

Кто свободен в нем, — чужой.

Кровь с клинка стекает ржой.

В нем себя приносят в жертву

заплатив за кровь душой.

По текучей по воде

бродят призраки в Нигде

и затертый образ бога,

был присыпан в борозде.

Но весною тает лёд,

солнце рыжее встаёт.

То, что было — проходило.

Завтра — новому черёд.

Творец отчаявшийся

Я безглазо гляжу из стеклистой завесы

повторяя привычное "Бля!"

Подо мной разлеглась в синяках и порезах

изнасило-ванная Земля.

Безобразно торчат оголенные нервы,

язвы, кости, ожоги, гнилье.

И ползут по ней жадные мерзкие черви.

Те, что, сцуко, подобье моё.

Нет. Ничем омерзенье моё не измерить.

Не исправить подобный звиздец.

И в себя я давно совершенно не верю.

Исчерпался до донца Творец.

Ведь вначале грозил, и ножищами топал

слал пророков и ждал перемен.

Запустил антивирус под видом потопа.

Изменилось ли что-то? А хрен!

Так ведь мелкие ж были, ничтожные баги*.

Думал: чуть отдохну, — сковырну.

И послал я сынка, но прибили беднягу.

Что обидно: буквально. К бревну.

Я неверно решил, да и ставил задачу,

Время хрен отмотается взад.

За ошибки плачý, крою матом и плáчу.

Даже выплакал нáхрен глаза.

Неумеха Творец. Чем не повод для смеха?

Сам себе сотворил геморрой.

И в моём ЧСВ** бесконечна прореха.

Называется черной дырой.

Но доколе? Я все же Творец, а не слякоть!

Мне ль ошибками мучаться впредь?!

Землю сжечь! И концы окончательно спрятать!

Память всю, вплоть до бита, стереть!

*Баг — ошибка в программе

** ЧСВ — чувство собственной важности.

Песенка про предложение, от которого нельзя… или

Среди флуда и фастфуда

бродит душенька приблуда.

Одинокая покуда

ищет пару по себе.

Без конца и без начала

путь по грани виртуала

до Харонова причала

по изломанной судьбе.

Запирая дверцы рая

(вдруг кто влезет, невзирая)

с белых крыльев пыль стирая

ангелок слетает вниз:

Здравствуй, душенька нетленна!

Хочешь в рай попасть мгновенно?

Так сей час же, непременно

от сей жизни отрекись!

Прокляни её трехкратно,

деликатно сдай обратно,

добродушно-аккуратно

откажись от мести-зла.

И уже без опасенья

жди спасенья-вознесенья.

Со среды иль воскресенья,

раз сама себя спасла.

Но душа не захотела

благ и райского удела,

тело ангела задела

выставляя аргумент:

Сверху скушно, сверху праздно,

а у нас разнообразно.

Мне милей Земли соблазны

чем ваш благостный сегмент.

Лучше я в сетях зависну,

тут движуха, мысли-смыслы.

Тут качанье коромысла,

в напряжении эфир.

Вы почище, несомненно

но роднее здесь геенна,

тьма любви и пива пена,

чем фруктовый ваш кефир.

Мне милей наш грешный мир!

Баллада о Божьем суде

Терпеть печали и тоски

он никогда не мог,

и в кабаки, и в бардаки

шел, не жалея ног.

Подобно каждому из нас

посачковать был рад,

но исполнял любой приказ,

поскольку был солдат.

Любил пожрать когда дадут,

хоть десять раз на дню.

Он слабо верил в Божий Суд,

и прочую фигню.

Готов был до зари вставать,

шагать сквозь дождь и тьму,

но ненавидел убивать.

Кто знает почему?

И в день, когда велел старлей*:

«Стреляйте по врагу!»,

в прицеле видя лишь детей

сказал он: «Не могу!»

*старлей — старший лейленант

А то, что дети тол несут,

он этого не знал.

И ждал его не Божий Суд,

а просто трибунал.

Он рукавом слезу стирал

с разбитого лица.

А на суде солдат молчал.

Он просто ждал конца.

И был он много раз избит,

и возражать не мог.

Полковник строг был и сердит.

И приговор был строг.

Он был рассветною порой,

когда светлеет мир,

расстрелян. Но не как герой,

как подлый дезертир.

Второй был врач, и мог на спор

пить спирт и не косеть.

В дежурство трахал медсестер,

а, впрочем, был как все.

Не гений, но и не дебил,

знал туго ремесло,

и в абортарий послан был.

Ему не повезло.

Ведь выживание — закон

для всех детей Земли.

И души тех, кто не рожден

во сны его пришли.

Другой бы плюнул, да забыл:

моей вины, мол, нет!

А он, видать, из слабых был

и страх топил в вине.

Еще при жизни стал мертвец,

из тех, кто не встает.

И пьяный бред его вконец

сгубил всего за год.

А третий — истый адвокат,

хотя не из светил,

был тот, кому дорогу в ад

сам Сатана мостил.

Деньгами пахло за версту

когда в суде сидел.

И было на его счету

немало грязных дел.

Но, видно, совести сидит

у всех в душе росток.

Под суд попал садист-бандит,

безумен и жесток.

Суда был переполнен зал

дружками по «перу».

Вдруг правду адвокат сказал,

что вовсе не к добру.

На много-много лет садист

посажен был в тюрьму.

А адвокат дрожал как лист:

страх жить мешал ему.

И был с позором изгнан он,

и проклят был везде.

и права выступать лишен

в суде и не в суде.

А через год его жена

днем, на глазах у всех,

была в машине сожжена

под чей-то дикий смех.

А он ее похоронил,

припал лицом к земле,

и утром дома найден был

подвешенный, в петле.

А после смерти души их

растаяли, как тень.

Господь призвал их, всех троих,

на суд к себе в тот день.

Бог-председатель был суров

и, что еще страшней,

огромный список их грехов

читали восемь дней.

И строгий Демон — прокурор

назвав пятьсот статей,

кричал, что все они — позор

Адамовых детей.

И что они, — укор Земле,

бесчестье всей страны.

Что двадцать тысяч лет в смоле

кипеть они должны.

Тут адвокатик-ангелок

стал по листку читать,

что десять тысяч — потолок,

и нужно ж меру знать!

А Бог сидел, как неживой

как будто вдруг заснул,

и только нимб над головой,

разок-другой качнул.

Но вдруг, отбросив со стола

законов толстый том

Бог закричал: «Что за дела?!

Ведь главное не в том!

Не будет вынесен зазря

суровый приговор.

Вся жизнь их, честно говоря,

сметенный с пола сор.

Но смерть, — абсурд во всей красе.

Таких живущих рать.

Что ж этим бы не жить, как все:

молчать как все, стрелять, как все,

и просто — не встревать???

Пусть возвращаются на свет

в обличиях других

А Мы, глядишь, за сотню лет

рассмотрим дело их."

И тут балладе бы конец,

но я сказать хотел:

не верю я, что Бог-отец

настолько мягкотел.

Один знакомый мой солдат

балладу прочитал.

«Я расстрелял бы всех подряд!»,

уверенно сказал.

И врач-дантист ее читал,

и выбросил в окно:

«Врач алкашом от страха стал.

Его жалеть смешно!»

Читал балладу адвокат.

Сказав, что это бред,

всех дураков отправят в ад,

и им спасенья нет.

И оглянувшись, зашептал,

вдруг покраснев, как мак:

— Зачем ты это написал?

Ты что, совсем дурак?

Ты никому не говори,

никто не верит в чушь,

и было ж нас тогда не три,

а три десятка душ.

Взглянул в глаза мои, друзья,

а взгляд был так тосклив,

что в Божий Суд поверил я,

который справедлив.

Им тоже тяжело

Он не любил ни этот двор, ни дом,

в подъезде вечный запах самогонки,

и дверь с такой пружиной, что с трудом

откроешь, а потом гремит вдогонку.

Он не любил чиновников тупых,

секретарей надменных узколобых.

И взгляд безумной и глухой толпы,

с вкраплениями боли или злобы.

Наверно, что-то лопнуло внутри

и раздражали труд безрезультатный,

и гвоздь, торчащий вечно из двери,

хоть загнут был и вбит неоднократно.

Устал он от грызни, от трепотни.

Устал бороться с миром, с этой дверью,

и — да, с гвоздем, который, лишь зевни,

из крыльев подло рвет и пух, и перья.

Как смотреть на мир

Мир с изнанки очень тонок

как из радуги ларец.

Что увидит в нем ребенок

не заметит и мудрец.

Не поймет его явленья

сколько лет не проживи.

Создан мир из восхищенья

и замешен на любви.

Мир уже погибал

Гром трещит пустым орехом.

Небо плачет сквозь прореху,

рваных черных туч испод.

И глумливым не до смеху:

Ливень смоет, как помеху,

человейник в бездну вод.

Старый Ной молчит угрюмо.

Тяжек вздох и тя́жка дума:

мир умрет и будет пуст.

Как из старого галью́на

дух звериный прет из трюма

тяжек, спёрт, кисельно густ.

И душа дрожит смятенно:

воды высятся как стены,

ширь безвидна и пуста,

Стылый ветер, злой, надменный,

с волн срывает шапки пены,

бьет в смолёные борта.

Тяжка божия секира.

Зло исторгнуто из мира

просветлел небес порфир.

Изготовясь к возрожденью

ждет уже освобожденья

чистый, светлый, новый мир.

Мир-отстиранный платочек,

как листочек прет из почек.

Но держись насторожѐ:

Бог не фраер, не начетчик.

Бог опять включает счетчик.

Слышишь? Тикает уже!

Прогресс

Я тень на плетень, я твой будущий день.

Я дух, об сову разбивающий пень.

Ты прах позади. Ты заноза в груди.

С дороги моей поскорей уходи.

Беги! И мешать мне в пути не моги.

Твой ужас мои не замедлит шаги.

В досаде слепой я ударю стопой

и стены осыплются мелкой щепой.

Разрушится дом, распадется скала

и выгорит бор стовекóвый дотла.

Ничто не порвет путеводную нить

Мой ход не скривить и не остановить.

Молитвы без эха уйдут в пустоту

мечту обменяешь ты на маету,

и злато просочится сквозь решето,

и душ миллиарды увязнут в ничто.

Машина заменит муллу и попа

а в храмах, слепа, будет биться толпа.

Не хочешь бежать, так внемли же и бди:

Пади предо мною, как ваши вожди!

Прими мою суть и уж не обессудь:

мой путь — это твой же рехнувшийся путь.

Отдай мне свой мозг! Я дарю тебе рай.

Но только играй со мной, милый, играй!

Я Альфа, Омега, предлог, послелог

Я миру начало, и я эпилог. Я — БОГ!

Джаннат и Джаханнам. Рай и Ад

Кому открываются райские двери?

Мужчинам пристойным, кто в Господа верил.

Коль жил беспорочно, все делал как надо

в раю ожидает достойных награда:

прекрасные телом, веселые пери,

нектары, хмельнее и слаще чем шерри,

веселье и песни, забавы и пляски

и радость в душе и любовные ласки.

А кто же еще будет в райских чертогах?

Да девы, конечно, грешившие много,

кто толк понимает в забавах и плясках

и ловок весьма на любовные ласки.

А скушные, постные, кислые девы

в геенну уйдут, где шайтаны и дэвы

чтоб грешным в котлах со смолой и дерьмом

морали читать где-то в круге седьмом.

Духи степи шепчут монголам

Земля дрожала от ужасной вести

и ветры разносили пыль и страх:

Ушел Сын Неба. Ночью, в тайном месте

сокрыт от всех его священный прах.

Он был начало всех начал, и воин и творец,

сквозь огнь он вышел из горнил блистая как сапфир.

Клич боевой его звучал как Хаоса конец.

Своей душой он съединил рассыпавшийся мир.

Коней, рабынь и золото сокрыли

в холодных недрах Матери-Земли

Три тысячи рабов ушли в могилы

и знание с собою унесли.

Пред ним рассыпался в песок китайских стен кирпич,

и перед ним лежали ниц цари могучих стран.

Дрожали Запад и Восток, и был Он меч и бич

и разрушитель всех границ Великий Чингисхан

А память свято будут чтить потомки

как восемь юрт, знамёна, лук и плеть*.

И шесть веков империи обломки

как угли в пепле будут слабо тлеть.

И пусть вас кони понесут свободно и легко

укажут путь вам звёзд угли и пастухов костры

Налейте в золотой сосуд кобылье молоко**

и духи Неба и Земли благословят дары.

* Реликвии культа Чингисхана. В т. ч. знамёна (Хар сулдэ) — бунчуки с конскими хвостами

** Фраза из монгольского канона «Алтан дэбтэр»

Песенка про еще одного бога

Этот бог не похож на надменных великих

ни по лоску и силе, и ни по красе.

Он не добрый, не злой, он всегда разноликий.

Он такой же как все. Он такой, как мы все.

Он с гуляками пьет и дерется на ринге,

спит в соломе и любит гулять по росе.

То как грек плутоват, то заносчив как джинго.

Он такой же как все. Он такой, как мы все.

Кафры видят в нем кафра, французы- француза

а китайцы находят китайца черты.

Незаметен в толпе, никому не обуза.

Он такой же, как я и такой же, как ты.

Он не просит восторгов, молитв, поклоненья.

Он не хочет быть Господом вовсе ни дня.

Может он и не бог — а недоразуменье.

В этом он не похож на тебя и меня.

Но приходит к тебе, и стоит у порога

воплощая в реальность и сны и мечты.

Ты в рутине погряз, ты не видишь в нем бога.

Он такой же как я, он такой же как ты.

Так зачем разводить эту бурю в стакане?

Бог как бог, остальное одна болтовня…

Если вдруг он уйдет, то Вселенной не станет.

Как погибнет она без тебя и меня.

Строитель Вавилонской башни

Не хотел я быть героем

Я строитель. Башню строил.

Не искал я геморроя,

жег из глины кирпичи.

И фанатиком я не был.

Но хотелось, чтоб, — до неба!

Чтобы с неба славу мне бы

протрубили трубачи.

Но богам завидно стало,

что людская куча мала

пусть хоть в чем-то их достала,

в чем-то стала им равна.

И смутили наши души.

Каждый сам себя лишь слушал.

Боги все надежды рушат,

как чума или война.

А потом я строил Трою.

Белокаменной горою.

Чтоб её не взять герою,

не разрушить из баллист.

Боги козни снова строят,

Им обман милее боя,

и падет, сгорая, Троя,

как сухой осенний лист.

Боги крутят, баламутят,

сладко врут, наводят смуты,

в тяжелейшую минуту

насылают страсть и боль.

И легко меняют кожу:

Где любовь — там ревность тоже,

А бесстрашье кровью всхоже.

Где добро, — там шаткость, голь.

Боги щедры на угрозы.

Им нужны людские слезы.

Жрут молитвы, жертвы, грёзы,

наши души, веру, суть.

Им куда милей смиренье

благочестья и творенья.

Ждешь от них вознагражденья?

Ускользают, словно ртуть

Воздвигаю, украшаю.

Боги снова разрушают.

Зависть видеть им мешает,

зенки застит им алчба.

Тунеядцы! Паразиты!

Час придет — и будем квиты.

Нас не будет — вам, бандитам

сдохнуть с голоду судьба.

Только может, всё- химеры?

Я и сам себе не верю.

Мы же люди, что ж, как звери,

рвем и рвем друг друга вновь?

Их, богов вина ли? Или

мы богов себе творили

чтоб лишь подлостью, без силы

проливать людскую кровь.

Там, на Башне, может сами

стали мы друг-другу псами

и дурными голосами

заорали: "Дай! Моё!"?

Кучу греческого хлама

мы заставили Приама

не сжигать у двери храма -

затащить в своё жильё.

Человеки! Братцы! Люди!

Без усилий благ не будет!

Ваше счастье вам на блюде

не захочет Бог переть

Может быть, душой с богами

вы могли б сравниться сами.

Лишь не лезь в нее ногами.

Ныне, присно, да и впредь!

О душе и Боге

Словно демон в мистической драме,

Преисподней покинувший мрак,

ощущаю себя в пентаграмме,

из которой не выйти никак.

Не теолог я и не философ,

отчего же — понять не могу -

пентаграмма извечных вопросов

окружает на каждом шагу.

О душе рассуждаю с тоскою.

Тут бы в мистику сходу не влезть:

в ней реальное что-то такое

и абстрактно-эфирное есть.

Два плюс два безусловно четыре,

а с душой — то ли пять, то ли три.

Эти души — как черные дыры

Никогда не поймешь, что внутри.

Вся начинка от папы и мамы

И, последствием жизненных школ,

В мозг впечатаны инфопрограммы.

Но души я пока не нашел.

Что до Бога (Прости меня, Боже!)

если создал Вселенную Он,

после Акта созданья, похоже,

сразу впал в летаргический сон.

Я, живущий и здесь, и сегодня,

уязвимый, как каждый из нас,

так нуждаюсь в поддержке Господней

не потом, после смерти, сейчас!

Каждый в этой юдоли скиталец.

Дом терпимости — наша Земля.

Но Творец даже палец о палец

не ударит, спасения для.

А уж если следить по обилью

войн, болезней, аварий и бед,

Бог не просто страдает бессильем,

он бездушный садист-людоед.

Рассуждать можно уже и шире,

чтоб нащупать бесспорный ответ:

Если нет справедливости в мире,

то и Бога, конечно, в нем нет.

Тем, кому непонятна картина,

разъясняю на пальцах резон:

лишь один, убиенный невинно -

и, как двоечник, Бог исключен.

Не приму романтической чуши,

(хоть салат из неё приготовь):

"Бог — Добро", или "Бог в наших душах",

или хуже "Господь есть любовь"

Это даже и кошке понятно

(я уже промолчу про собак):

Бог безличностный, чисто абстрактный,

не имеет значенья никак.

Так что дальше ли глядя, иль ближе,

я уверен в ответе вполне:

В этом мире я Бога не вижу.

Остальные — до ягодиц мне.

Но ответил бы кто, почему же

на душе (той, что нету) лишь мрак,

и от истин не лучше мне, — хуже.

Может я не мудрец, а дурак?

Приколы

Над нами прикололся Бог- проказник,

и нынче так, как было в старину:

мы в этот мир приходим, как на праздник,

а после с ним всю жизнь ведем войну.

В церквях твердят святые люди хором

что кто не верит — гад и педераст.

И учат нас, что вера движет горы

и что по силе веры Бог воздаст.

Но, угрожая нам смолой и серой,

смеясь над простаками наперед,

Бог наградит, кого захочет, верой,

и у кого захочет — отберет.

А мы в себя приходим понемногу,

И, по прошествии недолгих дней,

мы даже можем обойтись без Бога.

Ведь, согласитесь, так еще смешней.

Напутствие

В час неудач, тоски, потери,

спасая душу от невзгод,

мы открываем вере двери

но через двери входят звери

и страшен их неспешный ход.

А звери веры фетишисты

хрустящи как картошка-фри

их сладкий дух, — елей душистый,

снаружи розово-пушисты,

и липко-ласковы внутри.

От древних дикарей и Рима

в какое время не живи

кумиры с ликом херувима

тебя томят неумолимо

взыскуя жертвы на крови.

И что бы толку от камланий

в дыму бессчетных алтарей,

от воздыханий и рыданий?

Ведь ты всего лишь раб желаний

звериной сущности своей.

И больше бед падет на плечи,

суля еще при жизни ад.

И будет светлое далече.

И все же, все же, человече,

иди, возделывай свой сад!

Кривобокий образ

Если образом человечьим

мы в деталях подобны Богу,

то и Богу хвастаться нечем,

что в душе вызывает тревогу.

Скажем, СМИ мы бездумно верим,

сердцем часто жестче подметки,

на нездешнего смотрим зверем

и работаем из-под плётки.

А утроба у нас ненасытна

в общем, образ противный и скверный.

Богу, право, должно быть стыдно,

если все с подобием верно.

Человек, — такая скотина:

Коли … пальцы не сдавишь дверью,

он не хочет быть исполином,

и что Божий дух в нём — не верит.

Нужно бить его непрестанно,

чтоб услышать от обалдуя:

Сделал ЭТО? Я? Вот ведь странно!

Что, взаправду вот так могу я?!

Из-под палки только работа,

Но работа зато чумовая…

Может, Бог напортачил чего-то

этот образ свой создавая?

Или может быть (не дай Боже!)

не от Папы наши изъяны.

Он и мы, — не во всем похожи…

Видно, мамой была обезьяна!

Ну папаша! Ну и затейник!

Без претензий, конечно, Пиня,

но ведь чище бы был человейник,

если б мамой была Богиня!

Капернаум

Там, где тени остры бритвенно,

как пеньки во рту бомжа,

в червоточинах и рытвинах

камни черные лежат.

Бдят колонные подножия,

где змеится пыль веков,

мрачный дух мамзера* Божия

и его учеников.

Капернаум, кость рабочая,

после прессов да печей

обожал слова пророчии

от прохожих трепачей.

И уже не плотник с заумью,

с юных лет душой нездрав,

здесь, в прибрежном Капернауме

был Исус почтенный рав.

Он ходил с сумой и посохом,

всем толкуя анекдот,

что по морю, аки посуху,

тот, кто верует, пройдет.

Не признавшись, что есть «веритас»**

вдаль ушел, и был таков.

А руины у Кинерета

нынче мед для простаков.

Из любой морщинки глобуса,

из интимных дыр Земли,

прилетают аэробусы,

приползают корабли.

С ненасытностью любовников,

в ослеплении лихом

здесь бредут стада паломников

вслед за гидом-пастухом.

Кока-колово беременны,

прут с покорностью рабов.

Вспышки «Никонов» и «Кеннонов»

жарче ядерных грибов.

Вьются гнусом, мелким оводом,

у авто слоновьих туш.

Но никто не бродит пó водам.

Мало веры. Кризис душ.

*мамзер — внебрачный сын (ивр)

**веритас — истина (лат)

Послестишие

Если у тебя, дорогой читатель, хватило терпения дочитать эти стишки до конца, и не отпало окончательно желание иметь со мной дело, заглядывай на мою страничку на Фейсбуке:

Пиня Копман, https://www.facebook.com/profile.php?id=100013147813479, или на сайте «Поэмбук» Там появляются новые стишки, которые, надеюсь, тебя позабавят. Хорошего тебе настроения!

Твой Пиня

Источники иллюстраций

00 https://snappygoat.com/free-public-domain-images-le_caravage_lincredulite_de/sIq3gzqV-8bbfjDDUYXHgdMmFHuVaa12XyYR_RS11_s.html

1 https://www.flickr.com/photos/e3000/8306338385

2 https://commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%91%D0%9E%D0%93_%D0%9E%D0%A2%D0%95%D0%A6%D0%AC.jpg

3 https://pixabay.com/ru/photos/%d0%b0%d0%b3%d0%bd%d0%b5%d1%86-%d0%b8%d0%b8%d1%81%d1%83%d1%81-%d1%81%d0%b8%d0%bc%d0%b2%d0%be%d0%bb%d0%be%d0%bc-%d0%bf%d0%b0%d1%81%d1%85%d0%b8-2914375/

4 https://pixabay.com/ru/vectors/%D1%87%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BA-%D0%B3%D0%BD%D0%B5%D0%B2-%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B4%D0%B8%D1%82%D1%8B%D0%B9-5649995/

4-1 https://pxhere.com/ru/photo/1450737

5 https://pixabay.com/ru/illustrations/%D1%87%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BA-%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB-%D0%B3%D0%B0%D0%BB%D0%BE-%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%BE-%D0%B3%D1%83%D1%82-3021500/

6 https://commons.wikimedia.org/wiki/File: The_Last_Judgement_-_Stefan_Lochner_-_Wallraf-Richartz_Museum_-_Cologne_-_Germany_2017.jpg

7 https://pxhere.com/ru/photo/564199

8 https://pxhere.com/ru/photo/692638

9 https://www.publicdomainpictures.net/ru/view-image.php?image=128072&picture=-

10 https://www.piqsels.com/ru/public-domain-photo-fjpzn

11 https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Group_photo_of_women_wearing_bikinis.jpg

12 https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Korzhev_Ivan._Chingishan._%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%B6%D0%B5%D0%B2_%D0%98._%D0%A7%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%B0%D0%BD,_2008,_%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B7%D0%B0_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE_%D0%BA%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%8C,_241%D1%85125%D1%85114%D1%81%D0%BC.jpg

13 https://www.flickr.com/photos/boze3000/6777390931

14 https://commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D1%82_%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C.jpg

15https://pixabay.com/ru/illustrations/%D1%81%D1%83%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B8%D1%8F-%D1%81%D1%83%D0%B4-5343065/

16 https://pixabay.com/ru/photos/%d0%ba%d1%83%d0%ba%d0%be%d0%bb%d1%8c%d0%bd%d1%8b%d0%b9-%d0%ba%d1%83%d0%ba%d0%be%d0%bb%d1%8c%d0%bd%d1%8b%d0%b9-%d0%bc%d0%b0%d0%b3%d0%b0%d0%b7%d0%b8%d0%bd-%d0%b8%d0%b3%d1%80%d1%83%d1%88%d0%ba%d0%b0-1540623/

17 https://pixabay.com/ru/illustrations/%D0%B4%D0%B5%D1%82%D0%B8-%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BA%D0%B0-%D0%BF%D1%83%D1%82%D0%B8-%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B0-%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D1%8C%D1%8F-%D0%B4%D0%BE%D0%BC-5842935/

18 https://pxhere.com/ru/photo/936288

18-1 https://pxhere.com/ru/photo/1171508

19 https://commons.wikimedia.org/wiki/File:%D7%9B%D7%A4%D7%A8_%D7%A0%D7%97%D7%95%D7%9D_%D7%AA%D7%A6%D7%9C%D7%95%D7%9D_%D7%90%D7%95%D7%99%D7%A8.jpg