Плохой космос [Скотт Николай] (fb2) читать постранично

Скотт Николай Плохой космос

Раньше я думал, что если раскачаться достаточно высоко, то можно сделать солнышко, но Сари сказала, что если раскачаться очень высоко, то улетишь в космос и умрешь, потому что там нет воздуха и ты не сможешь дышать. Сари уже закончила второй класс. А я только в детском саду. Она говорит, что, когда я перейду во второй класс, я узнаю о космосе и других взрослых вещах. Она говорит, что второй класс — это когда становится действительно интересно.

Сари живет далековато от нас, но я вижусь с ней всегда, когда мама приводит меня в Хилсайд-парк. Хилсайд-парк крутой, потому что олдскульный. Так мой отец говорил. Горки высокие и еще металлические, не как этот современный дешевый пластик, который сейчас повсюду. Отец рассказывал, что он играл в этом парке, когда был ребенком. Когда он приводил меня сюда, он раскачивал меня на качелях по-настоящему высоко. А потом он ушел. Только не в космос.

Теперь в парк меня водит мама. Пока я играю, она разговаривает с друзьями. Все ее друзья мужчины.

Сари всегда уже в парке, когда бы я ни пришел. Ей-то не нужно ждать, пока ее родители приведут сюда. Я не знаю где она живет. Я думаю, что она из бедной семьи, потому что она всегда в одной и той же одежде: шорты, сандалии и сиреневая футболка. На ней нарисованы два заботливых мишки, они идут среди цветов, и написано: «цветочные девочки». Я не знаю, какие конкретно это мишки, потому что это мультик для девочек, а я мальчик. Но Сари знает так много трюков, что с ней всегда интересно и весело. С тех пор, как мой папа ушел, с ней веселее, чем с кем угодно другим. Когда мы не качаемся на качелях, мы лазим по металлическим столбам наверх, пока не появляется это забавное ощущение между ног, и мы больше не можем сдерживаться, и тогда мы, раскидывая руки и ноги, падаем спиной назад, как мертвые жуки. Потом мы смеемся и лезем обратно. Сари научила меня, как вызывать это забавное ощущение. Это только один из многих крутых трюков, которые она знает.

Иногда с нами играл еще один мальчик. Винсент. Он старше меня, но не старше Сари. Кажется, ему Сари не нравилась. Он всегда говорил мне, что она лгунья. Но он говорил про нее всякое, только когда она не слышала. Мне Винсент нравился куда меньше, чем Сари. Он не такой веселый и не знает столько веселых трюков. Потом он перестал приходить в парк. И мама меня перестала на какое-то время приводить. Казалось, все перестали приходить в Хилсайд-парк, в то время. Кроме полиции. Я думаю, они что-то искали. Но не думаю, что нашли.

Рядом с парком школа. Туда ходят уже совсем взрослые ребята. По-настоящему взрослые. Между парком и школой ряд высоких деревьев. Там живут совы. Можно найти совиные окатыши под деревьями. Совы скатывают кости и шерсть маленьких зверьков, которых едят, мышей и таких малявок. Я знаю про окатыши из большой желтой книге о природе. Иногда мы видим, как взрослые ребята тусуются под деревьями и курят. Когда там эти ребята, мы окатыши не ищем.

С одной стороны парка лес. Иногда взрослые ребята туда ходят. Потому что они взрослые и могут ходить куда угодно. Парень и девушка часто прогуливаются, словно никуда не собираются, просто гуляют и вовсе не пойдут в лес. Никто этого не замечает, кроме меня и Сари. Мы вообще видим много всякого, чего другие не видят. Сари говорит, что она может пойти в лес, если захочет, и я если хочу, пока я с ней, тоже могу пойти. Но мы пока туда не ходили. Сари сказала, что мы пойдем в лес, когда придет время, но пока рано. Я вообще не уверен, что хочу туда, но, если Сари скажет мне идти с ней, я, конечно, пойду, потому что грубо бросить ее одну. Я стараюсь не быть грубым, я стараюсь быть джентльменом. Сейчас, когда мой отец ушел, мама сказала, что я мужчина в семье. Это значит быть джентльменом. Мой отец им был, хотя мама била его и обзывала.

Качели, горки и всякое другое на игровой площадке словно стояли в гигантской песочнице. Когда-то там был деревянный бордюр, который держал песок в форме квадрата, но дети все разломали и рассыпали песок по траве. Если вы посмотрите на площадку из космоса, это будет уже никакой не квадрат, а просто размытое пятно.

Когда мы не играем на площадке, не качаемся и не лазаем по столбам, мы лежим в траве, где нет песка и пялимся в небо. Если на нас кто-нибудь бы посмотрел, то он бы мог подумать, что мы смотрим на что похожи облака. Но в это мы только иногда играем. Сари говорит, что игра в облака, такая же старая, как человечество. Еще она говорит, что Земля старше людей, а космос старше, чем Земля. Для меня облака всегда выглядят, как аллигаторы, акулы, или лица стариков. Сари видит в облаках то, о чем я не знаю, и она дает им странные имена: Кали, медуза, галлюцигения. Сари говорит я обо всем этом узнаю во втором классе.

Но называть облака не наша любимая игра. Мы в нее играем, только когда облака двигаются медленно. Нам больше всего нравится, когда облака бегут быстро. Тогда мы притворяемся словно падаем в небо. Нам даже убеждать себя сильно не надо, когда ты лежишь, а облака