Нельзя забывать… [Леонид Андреевич Гартунг] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Гартунг Леонид НЕЛЬЗЯ ЗАБЫВАТЬ…
Посвящаю милым моим внукам Диме, Оле и МашеВ ту пору мы жили на Прибрежной улице. Она имеет только одну сторону. Противоположной — просто нет. Вместо нее — крутой берег Томи. Если случался сильный ветер, он кидал в наши окна брызги воды. И когда на реке кричали что-нибудь в рупор, то у нас было слышно каждое слово. А однажды в апреле затор нагромоздил лед точно против наших окон. Ребята говорили, что прилетали самолеты и сбрасывали бомбы, чтобы разбить затор, но это брехня. Просто приехали подрывники на двух грузовиках. Они привязывали к длинным палкам какие-то штуки, совали их под лед, а потом раздавались взрывы. От них весь наш дом вздрагивал и в ушах как будто что-то лопалось. Один из взрывов был такой сильный, что ледяные крошки ударили о наши оконные стекла. Мама побледнела: — Что они, с ума сошли, что ли? Нюра, уйди от окна… Но Нюра как стояла у окна, так даже не пошевельнулась. Тогда мы занимали две комнаты нижнего этажа в единственном на улице двухэтажном доме. До революции он принадлежал какому-то торговцу, а потом торговец скрылся, и дом стал жактовским. Я любил наш дом и школу, в которой учился. Она тоже находилась на Прибрежной улице. Ее строил отец, когда только начинал плотничать. Город наш долго оставался совсем небольшим. На окраинах сажали огороды и весной улицы зарастали мелкой «гусиной» травкой. Целыми днями мы, мальчишки, пропадали на берегу, особенно в апреле, когда шел лед. Льдины плыли, задевая друг за друга, хрустя и позванивая, грязные сверху, чистые и голубые внизу. Как-то раз близко к берегу проплыла широкая льдина. На ней сидела худая рыжая кошка. Около кошки валялась палка — должно быть, кто-то кинул и не попал. Кошка посмотрела на меня равнодушно — она уже ни от кого не ждала помощи и поставила на своей судьбе крест. Льдина плыла не быстро, и я пошел за ней. Около Нижних складов, как я и ожидал, она почти коснулась берега. Я прыгнул на нее, чтобы снять кошку, но это оказалось не так-то просто — кошка почему-то испугалась меня и стремглав бросилась на другой конец льдины. Она не обращала внимания на мои ласковые слова: — Кисанька, куда же ты? С трудом я поймал ее. За это время льдина успела отойти от берега. Пришлось разбежаться и прыгнуть. Расстояние было небольшое, но мешала кошка в руках. Правой ногой я угодил в воду и набрал полный ботинок. К тому же моя рыжая зверюга чего-то испугалась, стала царапаться и чуть не выскользнула из моих рук. Непонятное существо: когда ей грозила гибель — спокойно сидела на льдине, а когда ее спасли, — стала вырываться, как сумасшедшая. Встретив меня во дворе, Нюра спросила: — Неужели ты эту дрянь потащишь в дом? — Почему дрянь? — возмутился я. — Очень умная кошка. Рыжуха! — Как узнал ты, как ее звать? Она сама сказала? Такая уж манера у моей сестры — подкусывать меня по любому поводу. Мама отнеслась к Рыжухе спокойнее, а папа вообще не обратил на нее внимания. Если бы только Рыжуха знала, как Нюра называла ее. Кроме «дрянь приблудная» — другого имени ей не было, но это продолжалось недолго. Дня через два я из сеней услышал, как сестра говорила нежным голосом: — Милый ты мой, не сиди на подоконнике. Простудишься! Я попытался поправить сестру: — Почему ты кошку называешь «милый мой»? — Потому что это не Рыжуха, а Рыжик. — Не всё ли равно? — Как сказать? Во всяком случае, у Рыжика не будет котят… Это уж точно… Мне оставалось только пожать плечами. Рыжик мало ел и много спал. Я попробовал его дрессировать, но из этого ничего не получилось. Кот не хотел даже прыгать через палочку. Он вообще ничего не собирался выполнять. Меня, своего спасителя и хозяина, он не признавал. Целыми днями сидел на окне, поджав под себя лапы, и грелся на солнце. Никакого в нем интереса. Скучный зверь. Семья наша состояла из пяти человек. Отец мой был «сезонник». Работал он только летом, а зимой сидел дома. Но «сидел» — это только говорится — отец не умел бездельничать. Целыми днями он столярничал во дворе, в своей избушке, мастерил полочки для цветов, табуретки, санки для детей, и мама относила их на базар. Еще совсем маленький я понял, что отец работает не только ради денег — ему нравилось что-нибудь мастерить. В избушке у него стояла небольшая железная печка, верстак с двумя тисками и разным столярным инструментом. Мне нравилось приходить к отцу и, усевшись на березовую чурку, смотреть, как он работает. Был я самым младшим в семье. Вообще-то мое появление на свет произошло, как мама говорила, «ни к чему». Обидно, что живешь «ни к чему», но что поделаешь… Иногда летом в день получки отец выпивал с товарищами и приходил домой навеселе. Тогда в комнатах ему было тесно, он выходил на улицу и садился на длинной скамейке. К нему подсаживались соседи и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Последние комментарии
3 часов 59 минут назад
5 часов 5 минут назад
6 часов 11 минут назад
6 часов 33 минут назад
6 часов 39 минут назад
6 часов 50 минут назад