Как считают перевалы [Станислав Семенович Гагарин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Станислав Гагарин Как считают перевалы
Рисунки Н. МоосаКрасивый вид с обрывистого берега Иллиркей-озера, но двое посматривали чаще вверх. Николай Петров и Алексей Ситнев ждали вертолет. Лето шло как бы полосами — полоса комариная, мошкарная, полоса тяжелых, шумных дождей. Уронила иголки лиственница. Поджали первые морозы. Дни стояли одинакового предосеннего цвета — прозрачные, подзолоченные. Вертолет начальника гидрологической станции «Островное» Валерия Серенко пришел в день закрытия поста. Можно было возвращаться на базу, потом — в Свердловск, а из Кольцовского аэропорта — в открытое раскати-поле, в отпуск! Должен был прилететь второй вертолет, за грузами… После ужина из последних запасов отправились на баркасе снимать приборы. Как все произошло, никто не понял. Лодка сильно накренилась, черпнула бортом и, вынырнув в первый раз, Николай успел увидеть только искаженное лицо Валерия Серенко. И откуда-то издалека: — Колька, Колька! …Он почувствовал, как резко встряхивают его чьи-то сильные руки. — Фу ты… Валерий смотрел на него и тер лоб рукавом. — Заморгал, наконец? Николай повернулся на спину. Лешка лежал поодаль, иллиркейская вода текла с него… — Ну как? — спросил Валерий. — Что как? — не понял Николай. — Чувствуешь себя? — Нормально… Кто нас? Сюда… На берег… — Сами, — сказал Валерий. — Выплыли. А уж от берега я вам помог отползти. — А почему с тебя вода течет, как с водяного? — Оступился, намок немного… — Да? — спросил Николай. Шумело в ушах, стрекотанье мотора услышал, когда машина зависла над деревьями. Потом скользнула вниз, на посадку. «В небо смотреть все одно приятней, чем на воду внизу, — подумал невесело Николай, — даже если и дождался вертолета!..»
Его имени не отыщешь в святцах, хотя фамилия вполне русская — Ушаков. А зовут его Вилорик, что означает: «Владимир Ильич Ленин — организатор рабочих и крестьян». Не совсем обычное имя, революционное. …Шуба упала на пол уже под утро, и сон досмотреть Валерию не удалось. — Собачий холод, — ворчал он, поеживаясь. Валенки стояли на печке. Примерзшую дверь открыл резким ударом ноги. Мерцали звезды и мелкий снег. Грохот упавших поленьев разбудил Валеркиного зама — Геннадия Михедова. — Нельзя ли потише, — сказал Гена недовольным голосом. — Не в дровах дело. Ты чаю хочешь. Генка рассмеялся и выскочил из-под оленьей шкуры. — Чаю, чаю, да покрепче. Они пили чай, ели вчерашних хариусов. На станцию «Островное» Валерий Серенко ушел один — Генка забежал на почту посмотреть нет ли чего. В большой комнате рубленого пятистенка, заставленной столами, работали. Вторая, поменьше, была кухней, столовой и спальней. Дежурил Леша Пономарев, техник с поста Погодино. Едва сняв шубу, Валерий принялся стаскивать и пиджак. — Погоди подкладывать. Как в бане. Дрова побереги, — сказал он. Входили ребята. — Валерий Васильевич, вот тут у меня с отчетом загвоздка. Вчера допоздна просидел… Это Володя Дубаков. Первый год работает. — Давай посмотрим… Серенко склонился над столом. — А курить будем сегодня? — пробурчал кто-то. — Уже? — сказал Серенко. — Трудовым законодательством перерывы назначены. Брось-ка, Володя, спички, — сказал Николай. — Кстати, сегодня в клубе мероприятие вроде… — Сегодня, кажется, репетиция драмкружка… — Я больше туда не ходок, — мрачно сказал Коля Петров. — В чем дело? — спросил начальник станции. — Да этот Качалов… — Директор? — Ну да. Предлагает ставить какую-то пьесу из репертуарного сборника… — Ну и что? — А то, что надоело это до чертиков. Почему считается, что самодеятельности не под силу серьезные вещи? Разве это подход? Я и говорю Качалову: «Давай поставим классическое: Островского, Шекспира…» Ребята рассмеялись. — А артсиленки где ж? — спросил Валерий. — Пусть не полностью, пусть отрывок. Я бы сыграл… — Внимание, ребята! — крикнул Вилорик. — Только один день! Бессмертный Шекспир! «Ромео и Джульетта»! В роли Ромео — пока не заслуженный артист Николай Петров. Дверь приоткрылась. Показался Гена Михедов и пригласил Серенко выйти. — Тебе письмо, Валерий Васильевич, — сказал он. — Давай сюда. Плясать надо? — Пляши здесь. Там неудобно. Ты же начальство.
И зачем только пришло это письмо? Впрочем, ничего особенного и нет в нем. Наоборот, вроде радоваться надо за приятеля…
«Валерий, здравствуй! Не съели еще тебя белые медведи? Давно ты никому и ничего не писал. Я же не держу тайн: сдал кандидатский минимум, скоростным темпом готовлюсь дальше. Шеф доволен: то, над чем я корплю около двух лет, войдет в его монографию о реках бассейна Черного моря. В отредактированном виде, разумеется. Что делать: во все времена монографии шефам
Последние комментарии
8 часов 26 минут назад
18 часов 46 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад