Император Павел I [Павел Иванович Ковалевский] (fb2) читать постранично, страница - 2

взрослых, мальчик преждевременно старился, привыкая ко всему относиться с недомыслием, подозрительно, и, будучи не в силах сам разобраться в противоречиях, которые были выше его понимания, быстро усваивал себе на лету чужое мнение, хотя столь же быстро и менял его. Вообще в образе мышления цесаревича заметно было господство впечатлений и образов, а не ясно сознанных идей; проявлялась в нем также наклонность подчиняться чужим внушениям. Вообще, при крайней впечатлительности Павел в юношеском возрасте не обнаруживал признаков твердого характера (Е. С. Шумигорский).

При таком изолированном состоянии, естественно, у Павла развилась фантазия и он часто жил образами этой фантазии, как чем-то действительным. Так, ему казалось, что при нем состоит особенный конный отряд из дворян в 200 человек и в этом отряде он состоит ефрейтором. Часто, в виде игры, он бегал, размахивал руками, давал приказы и проч., это он производил военные упражнения с воображаемым отрядом. С течением времени отряд увеличивался и великий князь повышался в чине. Когда воображаемый полк дошел до 1200 человек, великий князь был уже поручиком и т. д. Порошин передает и такой случай: рассматривая планы и виды Парижа, великий князь вообразил себя полковником, называл себя due de St Cloud и производил распределение полка по местности. Выслушав историю Мальтийского ордена, великий князь вообразил себя мальтийским кавалером.

Павел был человек в душе доброжелательный, великодушный, готовый прощать обиды и повиниться в своих ошибках. Он высоко ценил правду и ненавидел ложь.

В обращении с другими Павел нередко бывал очарователен, в кружке же близких нередко проявлял крайнюю подозрительность, недоверие, мнительность и даже ипохондрические идеи. По Брикнеру, характер Павла представлял собою странную смесь противоположных качеств, – иногда у него проявлялось какое-то поразительное добродушие, склонность к шутке и желание острить, другой раз – подозрительность, недоверие и проч.

Чтение мало оберегало нравственность мальчика и скорее толкало его на познание зла. Книги давались без разбора и с содержанием более чем не нравственным, театр также представлял мало сдерживающих нравственность качеств. При этом должно добавить, что Павел сам не находил удовлетворения как в чтений фривольных книг, так и в зрелище довольно вольных театральных сцен и нередко отказывался от них. Разговор Павел вел скачками, но всегда с непрестанным оживлением. В минуты гнева вид у Павла положительно был устрашающий.

Несомненно также и то, что приближенные Павла заботились о раннем у него развитии низших инстинктов, способом для чего служили не только свободные разговоры, чтение и театр, но и открытые двери актрис и фрейлин… Молодой князь не замедлил отдаться чувству любви очень скоро.

Большинство воспитателей Павла были люди образованные, серьезные и дельные, которые вели свое дело вполне добросовестно, хотя воспитанник не отличался большими дарованиями, а равно и не проявлял значительных успехов. Главным попечителем Павла был граф Н. И. Панин, человек, в сущности, умный, образованный, очень порядочный и, во всяком случае, Павлу и его интересам преданный, что он доказывал на деле неоднократно. Это видно и из отношений к нему Павла, который уже после смерти Панина, отправляясь на войну в Финляндию, возложил в своем завещании на старшего своего сына и всех своих потомков «наблюдение долга его благодарности противу рода воспитателя его, покойного графа Н. И. Панина».

По мнению Панина, Павел Петрович должен был быть воспитан как французский дофин, с обычною обстановкою рыцарских характеров, chevallerie и т. п. Эстетическая впечатлительность, слабонервность, с одной стороны, поклонение рыцарским добродетелям: великодушию, мужеству, стремлению к правде, защите слабых и уважению к женщине – с другой стороны, навсегда привились к натуре Павла. На Павле впоследствии сказались все достоинства и недостатки французского воспитания (Е. С, Шумигорский).

Государственный переворот в царствовании Петра III не прошел для семилетнего Павла бесследным. По мнению Шильдера, смерть отца, в связи с предшествовавшими тревожными днями, оставила пожизненный след в душе Павла. Нельзя забывать, что, помимо личных чувствований, многое присоединялось и от нашептываний услужливых приближенных. «Поэтому отныне в уме маленького Павла прочно засело предубеждение против матери. Оно выразилось в непреоборимом чувстве подозрительного страха, сознательного недоброжелательства к лицу, вдобавок якобы похитившему что-то, бесспорно ему одному принадлежавшее по праву рождения… Павел повиновался с покорностью и об известных вещах научился своевременно молчать, но от этого нисколько не выиграли его сыновние чувства по отношению к матери. Между матерью, также не любившей сына Петра от рождения, и сыном лежала глубокая пропасть…»

Критическое отношение к правительственной деятельности матери, сочувствие к личности отца и признание высшего