Московка [Сергей Алексеевич Баруздин] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Тут я должен оговориться. Попал я на улицу Горького не совсем случайно. А может, наоборот, случайно, поскольку живу далеко от этой улицы — на бывшей московской окраине, а сейчас часто и еще дальше — в подмосковных лесах, скрываюсь от хлопот и суеты городской. Там лучше дышится и, кажется, что-то пишется… Я был в Моссовете, что находится на улице Горького, и был по несколько необычному поводу. Потому и забрел на обратном пути в книжный магазин. Потому и услышал потом на улице эту, особенно дорогую мне песню, и открыл для себя человека, который, видно, любит настоящее… А когда огорчивший меня парень исчез, я не выдержал, зашел в первый попавшийся на пути магазин — булочно-кондитерскую — и тайком, дабы никто не заметил, пощупал только что полученную медаль и перечитал строчки удостоверения к ней:
№ 000722. За участие в героической обороне Москвы тов…… Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года награждается медалью «За оборону Москвы». От имени Президиума Верховного Совета СССР медаль «За оборону Москвы» вручена 31 января 1967 года.И право, ничего особенного. Кроме того, что больше двадцати пяти лет прошло с тех пор — с сорок первого…
…Машка наша — существо обыкновенное и совершенно необыкновенное. Так говорят все родители о своих детях, и это верно, но потом, когда родители умирают, из детей вырастают очень разные люди. Разные, как птицы. Как времена года, разные. Мы понимаем это и заранее стараемся воспитать в Машке настоящего человека. Но воспитанию она трудно поддается. Вот и сейчас: — Маш, я тебе книгу принес. Смотри — «В мире птиц». — А медаль получил? — Ты хоть бы спасибо сказала! — Спасибо! А медаль? Я показал ей красную коробочку. Она осторожно достала из коробочки медаль, покрутила ее и так и сяк, сказала: — Я такую видела! У мамы! Тебе хорошо! — Скажи хоть «поздравляю»! — Ну конечно, поздравляю! — произнесла Машка. И чмокнула меня в нос: — Поздравляю, папочка! А это очень-очень давно было? — Что? — Под Москвой. — Как тебе сказать? — говорю я. — Для тебя, пожалуй, давно! А для нас с мамой… Потом приходит Витя и тоже поздравляет. За ним — все наши. А я почему-то мучительно вспоминаю парня с транзистором на улице Горького, сегодняшнего, нынешнего, и рядом с ним тех, других парней под Старой Рузой в сорок первом, с которыми нас свела беда. Они — Валька Колоконцев и Марат Елькин — были чуть старше этого. Не было тогда транзисторов, а был немец под Москвой, и они, восемнадцатилетние, пели дуэтом эту песню в лесу на берегу Москвы-реки, перед боем, накануне гибели своей. Эту — «Ничто в полюшке не колышется…». Но как же кончается эта песня? Как она кончалась тогда? А ведь Валька и Марат допели ее до конца. Я помню все. Как не стало Вальки и Марата, как немцы, может быть, потому, что их не стало, не прошли через Москву-реку. И еще — как чуть раньше, до их гибели, появилась у нас в окопе маленькая птаха — воробей не воробей, синица не синица, а так, что-то маленькое, забавное и непонятное. — Смешная! — сказал тогда Марат. — Смелая! И войны не боится! — сказал Валька. Достал из кармана шинели корку мерзлого солдатского хлеба. — На, солдатка! Солдатка! Так он назвал ее. Не та ли это солдатка, что прилетала к нам на переделкинское окно и сейчас значится в атласе птиц как московка? Но бог с ней — с птицей… Песня! Как она кончается? Я бормочу про себя слова песни, которые напомнил мне сегодня транзистор:
Последние комментарии
5 часов 41 минут назад
8 часов 29 минут назад
1 день 18 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 11 часов назад