Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
позаботился, чтобы по озерным джунглям можно было совершать прогулки. Несколько минут мы шли среди зарослей. Потом мы оказались на самом краю мостика, почти на середине озера.
– Смотри, Владо, вон она! – крикнула Ольга, показав на отражение Луны в слегка волнующейся воде, – как я хочу туда!..
– Я хочу тебе сказать, Оля…
– Не надо, Владо. Завтра я улетаю. Я очень люблю одного человека. Его зовут Георгий… Ты ведь его знаешь. И он там, – она показала на Луну.
Обратно мы шли молча и мне страшно было взглянуть ей в глаза. Я хотел, чтобы облака заволокли Луну. Когда на мгновенье это происходило, я облегченно вздыхал.
Прощаясь, Ольга задержала мою руку в своей.
– Прости меня, Владо. Я должна была бы об этом сказать тебе раньше. Прости меня. Ты такой хороший, верный друг, а я такая глупая…
…Я никому не говорил об этом ни слова. Только тебе, Людвиг, и то только потому, что скоро тебя не будет…
III
Через неделю после отлета Ольги ко мне в лабораторию прибежал запыхавшийся Сережка.
– Владо, готовь стихи!
– Какие, кому?
– Самые наилучшие, человеку, находящемуся в небе.
– Ничего не понимаю.
– Чудак. Завтра столетие со дня открытия трассы Земля – Луна. Торжественные вечера, народные праздники, гулянье и так далее. А кроме того, радиосвязь с Луной.
Я вздрогнул.
– Разве ты не хочешь поговорить с Ольгой?
Я пожал плечами, не зная, что мне ответить.
– Ты какой-то странный, Владо, честное слово. Впрочем, как знаешь. Только для разговора тебе нужно прийти между семью и девятью вечера в Управление космической связи, седьмой этаж, комната семьсот. Я зарезервировал для тебя пять минут.
Несколько минут я ходил по комнате, думая, что мне делать. Что делать, что делать?
– Что мне делать, Людвиг? – спросил я старую машину. Конечно, я должен сказать Ольге то, что не было сказано. Но как? Какими словами?
– Я люблю Ольгу, Людвиг! Как мне сказать ей об этом?..
…Я подошел к пульту управления и повернул ручку экстремального поиска. Затем я включил систему самопрограммирования и всю память машины. «Людвиг» загудел, как бы сообщая мне, что он готов выполнить любое задание.
Ряд черных клавишей с полуистертыми надписями: «Диф. уравнен.» «Интегр.» «Эконом. задачи», «Промышл.». Я нашел слово наименее истертое временем и нажал на клавишу…
«Старик работает медленно, очень медленно», – подумал я, глядя на неподвижный барабан. Наконец, он завертелся
IV
Когда на следующий день я передал небольшой моточек провода девушке-оператору, она удивилась.
– А говорить вы не будете?
– Нет.
– Кому передать?
– Ольге Алехиной, биофизическая база.
Девушка вставила катушку в проигрыватель и нагнулась над микрофоном.
– Вызываем биофизическую базу, Ольгу Алехину.
Во всех динамиках, расставленных в зале ожидания, послышался шорох, а затем раздался голос, который звучал гулко, как в огромном пустом зале:
– Ее фамилия теперь не Алехина, а Карено. Сейчас она в кратере Коперника, на квартире своего мужа Георгия Карено. Говорить будете?
Я яростно завертел головой. Девушка-оператор сказала:
– Ведено проиграть для нее запись. Включите квартиру. Алло, Ольга Карено, алло…
– Да, я слушаю!
И я услышал музыку. Ее услышали все, кто был здесь. Это была старинная фортепьянная пьеса. Мелодия была предельно ясной, искренней, а аккорды создавали удивительный мерцающий фон, который, если закрыть глаза, превращался в лунный свет. Это была мягкая и грустная пьеса, почти человеческая песня без слов. Теплота руки Ольги, шорох камыша, качающаяся в воде лодка… Аккорды прятались за вязь основной темы, а затем властно выдвигались вперед, утверждая силу и могущество. Так было долго, целую вечность. И вот музыка замерла.
– Как это прекрасно! – воскликнула Ольга. Девушка-оператор встрепенулась и скороговоркой произнесла:
– Ваше время истекло. Переходим к следующему корреспонденту.
Но я уже ничего не слышал. Я быстро шел по коридору, а рядом со мной шагал пожилой, совсем седой человек.
– Хорошо придумано, молодой человек, остроумно! – вдруг сказал он. Я остановился и вопросительно посмотрел на него.
– А что это за музыка?
– Вы не знаете?
Я смутился. Откуда мне знать! Ведь это письмо Оле придумал «Людвиг»!
– Молодой человек, – сказал мой попутчик, – это первая часть Сонаты до диез минор, написанная в начале девятнадцатого столетия гениальным композитором Людвигом ван Бетховеном. Иногда эту пьесу называют Лунной сонатой.
И тогда я побежал. Я бежал через весь город к вычислительному центру. Я сталкивался с прохожими, пробирался сквозь толпы праздничных людей, вырывался из рук танцующих на улицах и площадях парней и девушек, на ходу вскакивал в автобусы и, совершенно выбившись из сил, на лифте взлетел на десятый этаж. Я широко распахнул дверь, своей лаборатории – и остановился как вкопанный. На том месте, где раньше стоял
Последние комментарии
19 часов 27 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 3 часов назад