Новый Аладдин [Александр Иванович Абрамов] (fb2) читать постранично, страница - 21


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

справочников тоже пустовал.

— Все на гонках, — пояснил Карачевский-Волк. — А вам, увы, придется подождать, — с деланным сожалением прибавил он. — Комиссар, видимо, не уйдет до финиша, хотя я и поспешу предупредить его. Надеюсь, вы не соскучитесь в своей компании, да и осталось до финиша каких-нибудь двадцать минут — не больше. О результатах узнаете, если откроете окно: отсюда все слышно. — Он поскучнел и присовокупил: — А бежать не советую: окно выходит во двор и все выходы охраняются. О ревуар, господа.

Он ушел. В наступившей тишине гулко отсчитывала минуты большая стрелка на круглых стенных часах. Валя сидела с видом наказанной школьницы. Губин с наигранным равнодушием разглядывал ногти. Остальные просто молчали: Только Гиллер, нервничая, то вскакивал к деревянному барьеру, словно пытался достать телефонную трубку, то садился опять.

— Да перестаньте же, профессор, — сказал Хмелик.

— А вы понимаете, что произошло? — гневно спросил геолог. — Сошин был прав, говоря о вашем легкомыслии. Полицейский участок в чужой стране — финал вашего экспериментум круцис! Что мы скажем комиссару?

— Ничего не скажем. Комиссар найдет только пустую скамейку. Озеров, давай!

И за деревянным барьером дежурки показался знакомый уголок комнаты Хмелика — навощенный паркет, стулья в беспорядке и диван у стены, на котором одиноко сидел озабоченный Сошин.

Полицейская дежурка исчезла. Все уселись с веселым недоумением, перебивая друг друга:

— Как будто ничего и не было.

— Мираж.

— Расскажешь кому — никто не поверит.

— Ничего вы никому уже не расскажете, — требовательно вмешался Сошин. — Это первое. О браслете забудьте — это второе. Кстати, ваша авантюра продолжалась не полчаса, а час десять минут.

— Произошло осложнение, — сказал Хмелик.

— Я это предвидел.

— У меня такое впечатление, — обиженно заметил Хмелик, — что вы расцениваете наши действия как нечто противозаконное.

Профессор ответил не сразу. Он прищурил один глаз и то ли с иронией, то ли всерьез сказал:

— Конечно, противозаконное. Переход границы без соответствующих документов. Ни один прокурор не помилует.

— Какой же это переход границы? Это нуль-переход.

— А чем он отличается от перелета на самолете без опознавательных знаков? Или на воздушном шаре? Или под водой с аквалангом? Во всех случаях использование техники для одной цели. — Увидев смущенные, даже растерянные лица, Сошин улыбнулся и прибавил: — Но нам, я думаю, это простят. Из-за техники. Очень уж она необыкновенна…

— Простите, профессор, — перебил Губин, — вы предложили забыть о браслете. Я не ослышался?

— Не ослышались. Я имел в виду, конечно, не нашу докладную записку в Академию наук, а обывательские пересуды о происшедшем. Предположите, друзья, что за границей узнают об этой штуковине? Какие средства будут ассигнованы, какие силы приложены, чтобы раздобыть ее! С этой минуты жизнь Озерова будет в опасности величайшей: ведь только она будет стоять между ним и браслетом. И наша задача с этой минуты оберегать ее, и наша удача в том, что находка Озерова досталась не какому-нибудь крупному или мелкому хищнику, не болвану, мнящему себя гением, а просто честному советскому человеку. Великий соблазн таит в себе эта лампа Аладдина. А владелец ее не соблазнился ничем, кроме нескольких туристских походов в майн-ридовском вкусе.

— Кстати, один туристский поход все-таки понадобится… — сказал Хмелик. — Вы о роще забыли.

— Верно, — согласился Сошин. — С нее-то мы и начнем. Кто знает, может, именно там и состоится встреча, о которой мы до сих пор и мечтать не могли.

Прошла только минута молчания, но в эту минуту в сознании Озерова промелькнула вся его жизнь. Где-то далеко — детство, ближе — институт, лекции и лингафон, Диккенс и Уэллс в подлинниках, первые шаги учителя и робкие мечты об аспирантуре. И вдруг как вспышка магния — диковинный браслет, одинокие забавы глобтроттера и вмешательство Хмелика, поставившего последнюю точку. И потом вспышка гаснет — еще закрыт занавес, еще не засветился экран перед первыми кадрами нового фильма, еще не открылась калитка в стене. Она так и не открылась перед героем Уэллса, но Озеров знает, что нужно только толкнуть ее.

И знает, что за калиткой. Новое дело, новые обязанности, новая жизнь.

Может быть, риск, может быть, подвиг.

Может быть.