Ювелиръ. 1809 [Виктор Гросов] (fb2) читать постранично, страница - 2

музыка, и в этом душном мареве кружился в вальсе «Священный союз» в полном составе. Лучшие фамилии Европы, сверкая бриллиантами, старательно изображали веселье.

В эпицентре этого людского водоворота, словно неподвижная ось колеса, находился Наполеон. Танцы его не занимали — слишком много лишних движений. Заложив руку за борт мундира, он методично обходил зал, разрезая толпу. Остановившись возле группы баварских офицеров, император брезгливо указал на их ботфорты, бросив какую-то казарменную остроту. Немцы, давясь от унижения, загоготали, демонстрируя собачью преданность, но Бонапарт уже потерял к ним интерес. Он шел дальше, оставляя за собой шлейф из страха, восхищения и тихой ненависти. Хозяин зверинца проверял клетки.

Однако за маской всевластия скрывалась заноза. Подарок русского царя. Эта проклятая «пчелиная сота» не выходила у него из головы. Для его ума, привыкшего раскладывать мир на понятные вещи, этот предмет был вызовом. Щебнем в сапоге. Ему нужно было вернуть контроль. И сделать это публично, при свидетелях.

Цель обнаружилась у окна. Александр вел светскую беседу с королем Саксонии. Русский «Сфинкс» улыбался, кивал, но взгляд его голубых глаз скользил поверх голов, выискивая в толпе мадемуазель Жорж. Момент был идеальным.

— Ваше Величество! — голос Наполеона заставил музыку увянуть. — Подойдите же, дорогой брат!

Музыка прекратилась. Ближайшие пары замерли, боясь пропустить хоть слово. Александр, изящно извинившись перед саксонцем, двинулся навстречу. На его лице застыло выражение вежливого любопытства. Наполеон, не позволяя ему опомниться, по-хозяйски взял его под руку, превращая интимную беседу в выступление на форуме.

— Господа! — он обвел взглядом притихших немецких князей, выстроившихся в полукруг. — Я хочу поднять этот бокал за гений земли русской!

Тишина стала звенящей. Сотни глаз впились в двух императоров — корсиканского выскочку, перекроившего карту мира, и наследника византийских традиций.

— Дорогой брат, — Бонапарт развернулся к Александру. — Я до сих пор нахожусь под впечатлением от работы вашего мастера. Этот «Улей»… истинное чудо механики. Скажите, как имя этого самородка? История должна знать своих героев.

— Его имя — Григорий Саламандра, — Александр позволили себе легкую улыбку. — Мастер из Петербурга.

— Григорий… — Наполеон покатал имя на языке, словно пробовал дешевое вино, и картинно возвел глаза к лепнине потолка. — Один. Один-единственный на всю вашу необъятную, бескрайнюю Империю. Признаться, я почти завидую этой… эксклюзивности. У нас, во Франции, производство талантов поставлено на поток. Политехническая школа, лицеи, сам парижский воздух — это помощник талантам, мой друг. Мы делаем гениев сотнями, так что порой я теряюсь в выборе, кому вручить крест Почетного легиона. А у вас талант — это случайный алмаз в тонне пустой породы, который приходится прятать в бархатную коробочку, сдувать с него пылинки, лишь бы не потерять. Это, должно быть, придает ему особую цену в ваших глазах.

Александр не ожидал подобного. Это выглядело в его глазах как-то блекло и пошло. Он размышлял о том, насколько же Наполеона зацепил подарок русского императора. Одной фразой он низвел Россию до уровня дикой провинции, где техника — это курьез.

Александр не моргнул. Правда на мгновение в глубине его зрачков шевельнулась тень — призрак императора Павла, которого эти «просвещенные» монархи точно так же считали безумным варваром. Намек был понят. Корсиканец прощупывал почву, пытаясь понять: стоит ли за механической игрушкой реальная сила, или это блеф? Пустышка?

Русский царь улыбнулся самой знаменитой, ангельской улыбкой, которая так часто обманывала дипломатов.

— Вы совершенно правы, — его тон был мягким, словно он поверял другу тайну. — Мы всего лишь скромные ученики, с восхищением взирающие на ваш блестящий пример. И мы действительно дорожим нашими талантами. Возможно, именно их редкость заставляет нас быть… изобретательными.

Он выдержал театральную паузу, скользнув взглядом по напряженным лицам свиты.

— Но, смею вас заверить, брат мой, эта русская почва порой приносит весьма неожиданные плоды. И поверьте, далеко не только в области изящных искусств.

Никаких споров, никакой пены у рта. Только намек: «В моем рукаве есть карты, которые вам не понравятся».

Наполеон впился в него взглядом. Улыбка Александра была искренней, глаза — чистыми, как небо Аустерлица до начала бойни. Но за этой прозрачностью артиллерист почувствовал второе дно. Он ждал оправданий, а получил загадку. Византийский мальчишка снова выскользнул из капканa.

Оркестр, повинуясь невидимому знаку, грянул новую мелодию. Императоры, обменявшись дежурными любезностями, разошлись. Наполеон, скрывая раздражение за резкими движениями, направился к мадемуазель Жорж — там победы давались легче. Александр же, проводив его долгим взглядом, взял с подноса бокал шампанского и медленно отошел к --">