Возвращение [Владимир Аренев] (fb2) читать постранично, страница - 3

раздраженно почесал под бородой и кинул:

— Как же, пускай не верят! Я им всем докажу!

— Так ведь вот в чем весь фокус… — воодушевленно продолжал Генрих, но стук сапог в коридоре прервал его размышления.

Дверь открылась. Толстый стражник, вздохнув и колыхая щеками, неожиданно отдал честь:

— Ваше величество, завтра прибудет посол. Когда изволите принять?

Король спрыгнул с тюремной койки и махнул рукой:

— Завтра, пускай его пригласят к обеду. И, — добавил он, когда стражник уже собрался уходить, — будь здесь где-нибудь поблизости. А лучше, оставь мне ключ.

Толстяк так и сделал; поклонился и ушагал прочь. Генрих запер дверь изнутри и снова уселся на полку.

— Прошло много лет, — сказал он изменившимся голосом, спокойным и властным. — Прошло много лет с тех пор, как Артур умер, а ты был усыплен в Холме. О тебе не забыли, но твой образ, сложившийся в народе, давно уже не соответствует действительности. Потому и камни. Их пугает одна только мысль о том, что даже великий Мерлин, чародей и прорицатель, может состариться и подряхлеть. Они готовы убить тебя, лишь бы остался жив твой образ. И если дать им такую возможность, они так и сделают.

Старик поднял на Генриха взгляд и потряс в воздухе руками:

— Но почему? Ведь ты же знаешь, что мое могущество еще можно возвратить. Ты, король, ты наверняка знаешь, что дело лишь в моем амулете. Им не может воспользоваться никто, кроме меня, и он наверняка хранится где-нибудь в Камелоте. Роза, алая роза, никогда не увядающая и никогда…

Внезапно, озаренный какой-то мыслью, он поднял взор на цветок, торчащий из дыры в куртке Генриха.

— Камелота больше нет, — жестко сказал король. — А амулет — вот он, со мной. Но за эти годы он уже утратил все свои магические свойства. А мы давным-давно решили отказаться от услуг магов. Это слишком накладно и ненадежно. Я пытаюсь объяснить тебе то, во что ты не желаешь поверить — ты никому здесь не нужен. Мир живет по-другому, иначе, чем это было при Артуре и тебе. Да, вы оба, и ты, и он, нужны людям — но только как символы. И народ желает верить в то, что вы когда-нибудь вернетесь — и при этом не допустит, чтобы вы вернулись на самом деле. Вы хороши как сказка. Как явь вы никому не нужны.

— Дай! — глаза старика блестели, он тянул свои высохшие сморщенные руки живой мумии, и они дрожали. — Дай! Дай мне ее! Дай!

— Повторяю, она уже потеряла всю свою силу, — сказал король.

— Впрочем, — добавил он, чуть поразмыслив, — я дам ее тебе. Бери.

Он выдернул розу из дыры, укололся шипом и раздраженно сунул кровоточащий палец в рот. Другой рукой Генрих передал розу старику, и тот бережно, как младенца, принял ее.

Король зачарованно следил за тем, как старик уложил розу рядом с собой на клок соломы и, закрыв глаза, пытался что-то сделать. Генрих не знал, что именно, да и не желал вмешиваться в дела колдунов. Впрочем, нынешние колдуны и в подметки не годились этому.

Старик возился с цветком долго, около часа. Все это время король вынужден был ждать. Он ждал. До обеда с послом было еще далеко. А у него оставалось здесь незавершенное дело.

Через час старик вынужден был сдаться. Он недоверчиво покачал головой, но факты оставались фактами. Сила ушла. Видимо, уже навсегда.

— Не могу, — прошептал он, возвращая розу Генриху. Тот сунул ее на старое место и присел на корточки подле старика.

— Ну и что теперь? — спросил король. — Что станешь делать теперь? Ведь умереть ты можешь лишь по собственному желанию. Так что впереди еще много лет. Где ты намерен их провести?

Старик помолчал, глядя перед собой опустевшим взором. Потом поднял глаза на Генриха:

— Нигде. Ты же можешь принести мне веревку и табурет, ведь так?

Король скривился:

— Зачем? Жизнь прекрасна, даже без колдовства.

— Ты не поймешь, — покачал головой старик. — Бывший однажды Мерлином не сможет жить простым побирушкой.

— Почему побирушкой? Советником при короле, например.

— Бывший однажды Мерлином не сможет жить простым побирушкой, — повторил старик. — И простым советником при короле — тоже.

— Хорошо, — вздохнул Генрих. — Но почему веревка? Не проще ли яд?

— Не подействует, — криво усмехнулся старик. — Я знаю.

Генрих молча кивнул и поднялся.

— Что-то еще? — спросил он напоследок.

— Больше ничего, — ответил старик. — Больше ничего.

Король вышел из камеры и закрыл за собой дверь на ключ, оставленный стражником. В караулке он отдал соответствующие распоряжения и пошел в комнатку, где лежала его одежда, чтобы переоблачиться.

«Все-таки, люди не лгали», — думал Генрих, шагая длинным тюремным коридором. «Это на самом деле был он. И, слава Богу, я спас государство от этой напасти. Все вышло даже проще, чем я рассчитывал. И слава Богу».

Он выдернул из дыры в куртке розу, снова укололся, выругался и швырнул ее на пол. Потом наступил ногой, размазав нежные лепестки в алое бесформенное пятно. И пошел дальше, думая о другой розе — той, в запретной башне, той розе,