Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
кончины она обезножела. Вот так. Можно возразить: зато она оказалась долговечной. Да, она оказалась долговечной. А что это значит, если вдуматься? То, что ей пришлось пережить смерть мужа, одного из сыновей и даже кое-кого из внуков. Незадолго до собственной кончины она быстро и основательно спятила. Деменция. Говоря по-русски – процесс превращения мозгов в овсяную кашу. Пока были силы, бабуля все порывалась куда-то идти: упрямо сползала с кровати, падала и расшибалась. Меня она узнавала до последних дней. Даже время от времени интересовалась: а ты не падаешь?
Я миновал трамвайные пути, свернул направо, расплескал четыре большие лужи, въехал в арку, увидел вишневую “девятку”
Константина и извинительно моргнул фарами: опоздал на четыре минуты.
Николай Васильевич выбирался из машины. Неловко пригнулся, шляпа упала и покатилась по асфальту. Он догонял ее, передвигаясь, наподобие кенгуру, большими скачками, неожиданными при его возрасте и комплекции.
– Последний бой? – негромко спросил я, кивнув в его сторону. -
Он трудный самый?
Константин покачал головой:
– Смеешься… Еще три посмотрели. Все ему не то. Все не то…
– Так берите нашу, – шутливо предложил я. – Чем не квартирка?
Долго приглядываетесь…
Николай Васильевич уже возвращался, на ходу смахивая какой-то мусор с тульи шляпы рукавом своего доперестроечного пальто.
– Здравствуйте, Сережа, здравствуйте, – тоном безнадежно больного сказал он, нахлобучил шляпу и сперва было жестом отчаяния махнул рукой, словно отказываясь от рукопожатия, но потом спохватился, сообразив, видимо, что даже скорбь должна знать разумные границы, и ответно протянул мне вялую ладонь.
– Ну что? – спросил я. – Пойдемте?
В подъезде воняло кошками, наружная дверь была нараспашку (она всегда была нараспашку), а прочие (общим числом, если считать до лифта, четыре штуки) сильно покорежены. Николай Васильевич во всякий свой визит, переступив порог, невольно отшатывался, спотыкался, морщился, разглядывая исписанные стены. Проходя в очередную дверь, тайком поглаживал алюминиевые косяки, будто пытаясь определить, сколько они еще продержатся. Однажды я слышал, как он бормотал: “Господи, да за что же они все это так ненавидят?..”
– Да-а-а-а… – протянул он и на этот раз, озираясь из-под всклокоченных бровей, как если бы видел все это впервые. -
Обстановочка!
– Вам же не в подъезде жить, – заметил Константин, нажимая кнопку лифта. – Теперь по всей Москве домофоны ставят. Поставят домофон – и дело с концом.
– Когда это еще будет… – вздохнул Николай Васильевич, следя за тем, как огонек индикатора переваливается с одного этажа на другой. – А пока вон как: живи в дерьме… Нет, все-таки это неправильно.
И он огорченно отвернулся к узкому грязному окну. За окном золотились деревья во дворе, и ветер горстями подбрасывал листья.
– Что неправильно? – устало переспросил Константин.
По идее, Константин должен был бы сейчас испытывать острый охотничий азарт: зверь-подранок в лице Николая Васильевича, теряя силы, бежал по кругу, вот уже в пятый раз как заколдованный возвращаясь на то самое место, что грозило ему погибелью. По всем понятиям риэлторского дела, именно здесь в конце концов нужно было его завалить, чтобы встать ногой на теплый труп и протрубить финансовую победу. Однако Николай
Васильевич никак не валился, а все кочевряжился. Поиски подходящей ему по всем статьям квартиры продолжались уже три месяца, и было понятно, что отношения хищника и жертвы потеряли первоначальную остроту: успели друг другу осточертеть до невозможности.
– Так что неправильно?
– А то и неправильно…
– Что именно неправильно?
– А то и неправильно, – глядя в сторону, пробормотал Николай
Васильевич тем безнадежным тоном, каким неверующие читают молитвы. – У меня какой подъезд – видели? У меня дом ЦК… консьержка сидит… домофон. Холлы!.. – воскликнул он, оглянулся и показал на алюминиевый косяк: – Двери! Разве у меня такие двери?
Лифт долго стоял на шестом этаже, потом вдруг двинулся наверх.
– Опять за рыбу деньги, – ответил Константин. – А сколько метров теперь у вас, вы считали? А доплату считали? Вот смотрите. – Он стал привычно загибать пальцы: – Я вам за вашу четырешку в доме
ЦК уже купил двушку в доме ЦК для вашей дочери. Купил?
– Дом ЦК! – возмутился Николай Васильевич. – Это разве дом ЦК?
Это дом ЦК, да, согласен… только для дворников! Для шоферов!
Что вы сравниваете?! Дома ЦК тоже разные бывают. У меня дом ЦК – так это дом руководящих работников аппарата ЦК! А что вы дочке купили – это дом обслуживающего персонала аппарата ЦК! Есть разница?
– ЦК – оно и есть ЦК, – холодно возразил Константин. – Знаете, как мой приятель говорит?
– Да не надо мне ваших дурацких поговорок!
– Я в оттенках говна не разбираюсь! – все же закончил Константин.
Николай Васильевич шмыгнул носом, как беспризорник.
– Что говорить, что говорить… – пробормотал он.
– Двушка шестьдесят пять метров со всеми
Последние комментарии
8 часов 44 минут назад
16 часов 44 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад