cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
школы. Большей частью — женщины и дети, мужчин было существенно меньше. Понятно — война, все, кто мог, сейчас на фронте, защищают Родину, а здесь, в глубоком тылу за две тысячи километров от фронта справятся бабы и подростки, и те редкие специалисты из мужчин, от которых пользы больше в тылу: конструктора, инженеры, ученые…
Я успевал оглядываться по сторонам, подмечая детали. Город жил своей жизнью: немногочисленные автомобили, в основном совсем старые Газ-А или чуть более комфортные Газ М-1, неспешно двигались по заметенным за ночь дорогам, дворники старались очистить дорожки, но справлялись плохо — снега навалило знатно, где-то впереди раздался громкий трамвайный звонок, дома вокруг были большей частью еще довоенные, одно- двухэтажные, некоторые кирпичные, другие — совсем ветхие, «фанерные», но были и новые, построенные незадолго до начала войны — в основном трех- или четырехэтажные. Сделанные крупными буквами надписи: «Хлеб», «Промтовары», «Комиссионный магазин» были видны издалека, но все магазины были еще закрыты, хотя у некоторых уже толпился народ в ожидании открытия. Периодически попадались военные патрули. Пару раз мимо проехали грузовики с красноармейцами.
Обычный провинциальный город, каких до сих десятки по всей стране, разве что одеты люди несовременно, транспорта крайне мало на дорогах, а в остальном же — не отличишь.
Наверное, мне казалось, но воздух был чист, как стекло, и прозрачен, словно хрусталь. Солнце ласково светило, ветра не было совершенно, ветви многочисленных деревьев, покрытые снегом, создавали совершенно новогоднюю картинку. Все, как у классика: «Мороз и солнце, день чудесный!»…
— Трамвай! — заорал заполошно Леха и припустил быстрее. Я уже немного отдышался и нашел в себе силы догнать приятеля.
Трамвай с четырьмя вагонами грохотал по подмороженным рельсам, быстро приближаясь к остановке, на которой его терпеливо поджидали люди. Нижняя часть каждого вагона была выкрашена в ярко-красный цвет, верхняя — в белый. Кабина водителя живо напоминало газетный киоск — массивная, полукруглая, просторная. Конечно, трамвай был лишь отдаленно похож на современный, с его элегантными, закругленными линиями, но и на первые квадратные, открытые все ветрам образцы походил он столь же мало.
Каждый вагон был забит людьми, некоторые стояли на подножках, едва удерживаясь за поручни. Мелькнуло воспоминание, что летом, когда было не так скользко, люди взбирались и на крыши вагонов, но сейчас там было пусто. Казалось, уже никто более не поместится внутри, но народ умудрился втиснуться в салон так плотно, затащив и нас с собой, что у меня перехватило дыхание. Я оказался зажат между двумя дородными мрачными женщинами, и в какой-то момент меня так сдавили с обеих сторон, что я чуть было не потерял сознание.
Меня спас Леха. Он умудрился пролезть ближе и возмущенно прикрикнул на женщин:
— Что же вы так давите, гражданки! Он же больной, у него сердце слабое!
Выражение лица у теток мгновенно изменилось. На меня посмотрели сочувственно и тут же чуть раздвинулись, давая мне в который уже раз возможность отдышаться. Нет, решительно, надо что-то делать с таким здоровьем. Начать обливаться холодной водой, что ли? Хотя, как бы при больших нагрузках не прикончить организм повторно. Решено, буду действовать постепенно.
Ехали мы с четверть часа или чуть дольше, когда, наконец, Леха дернул меня за рукав пальто и сообщил:
— Наша остановка. Танкоград.
Глава 2
К главной заводской проходной, находящейся в здании заводоуправления, тянулась длинная очередь. Здание было сильно вытянуто с запада на восток, и архитектурно представляло собой геометрические объемы разной этажности. На крыше были прикреплены крупные буквы: «ЧТЗ», и там же сбоку массивно: «Тракторный». Люди переступали с ноги на ногу, пытаясь немного согреться. Из наших с Лехой ртов валил пар, лица были красными от мороза. Пахло жженым углем, и снег вокруг был черным от сажи. Мы пристроились в хвост очереди, и я внезапно заволновался, не забыл ли пропуск дома. К счастью, он оказался в кармане пальто. Я облегченно выдохнул, выпустив очередное облачко пара.
— Если мы опоздаем, Михалыч с нас живых не слезет, — Леха недовольно поглядывал на медленно движущуюся очередь. — Мы еще за прошлое опоздание не отработали…
Память услужливо подсказала, что и в прошлый раз мы опоздали исключительно по моей вине. Точнее, по вине Димки, но раз уж мы стали единым целым, то приходится брать ответственность на себя. Все из-за слабого здоровья, конечно. Дима старался все делать медленно, постоянно опасаясь, что в груди вновь начнет колоть до боли, до слез. Приступы выводили его из строя на несколько дней, а сейчас отлынивать от работы было нельзя — бойцы на фронте ждут новые танки, снаряды и патроны, каждые руки на счету. Да и на завод их взяли исключительно под честное слово, если бригадиру что-то не понравится, выкинут без разговоров. А это даже не
Последние комментарии
7 часов 2 минут назад
8 часов 35 минут назад
12 часов 28 минут назад
12 часов 32 минут назад
17 часов 53 минут назад
2 дней 5 часов назад