Самопознание Дзено [Итало Звево] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

познакомили друг друга со своими произведениями, — и Звево приобрел в лице Джойса верного почитателя, высоко оценившего «Старость».

Новый, начатый в 1919 г. роман «Самопознание Дзено» Звево выпустил в 1923 г. опять на собственные средства. Снова началось напряженное ожидание откликов. Первым отозвался старый триестинский литератор Сильвио Бенко, много лет назад приветствовавший выход в свет «Жизни». Появляется несколько маленьких рецензий в провинциальных газетах, «Коррьере делла сера» печатает заметку, какую, по словам Звево, «мог бы написать и десятилетний» — и снова наступает молчание. Молчат и литераторы, которым была разослана книга, в их числе Пиранделло. Звево пишет Бенко письмо, в котором благодарит его за поддержку «в том горе, каким была для меня эта публикация». Так минует год. Но летом 1924 г. случается нечто неожиданное.

Один из экземпляров «Дзено» был послан в Париж Джойсу. Тот дал прочесть его своему другу, поэту и эссеисту Валери Ларбо, который не только высоко оценил роман, но и по просьбе Джойса написал Звево письмо, где говорил о возможности перевода книги во Франции. Звево не решается отвечать Ларбо, опасаясь, что тот, по обыкновению всех литераторов, не откликнется, и благодарит его через Джойса. Лишь после второго письма Ларбо завязывается переписка. Ларбо выдвигает план посвятить Звево номер издаваемого им журнала «Коммерс»; в этом ему должен помочь другой знаток итальянской литературы — Бенжамен Кремье, которого Ларбо также заинтересовал творчеством Звево. Сделать это в «Коммерс» не удается, номер откладывается, но признание новых друзей, с которыми Звево встречается в Париже, действует на него как живая вода. Он снова принимается писать — на сей раз «длиннющую новеллу» «Короткое сентиментальное путешествие», вновь набрасывается на книги.

А когда он узнает, что ему все-таки будет посвящен номер журнала «Навир д'аржан», воскресает старая надежда: стать профессиональным литератором, зарабатывать своим пером.

В феврале 1926 г. появился долгожданный номер с отрывками из книг Звево и статьями о нем. В своих статьях Ларбо и Кремье именовали Звево «величайшим итальянским писателем двадцатого века», открывателем новых горизонтов.

В те же дни произошло событие, знаменательное не только для Звево, но и для всей итальянской литературы. За день до выхода февральского номера «Навир д'аржан» в миланском журнале «Квиндичинале» была напечатана статья тридцатилетнего поэта Эудженио Монтале «Дань уважения Итало Звево». Дело было не только в том, что в суждениях Ларбо и Кремье, при всей их восторженности, было немало субъективного и неточного, между тем как статья Монтале принадлежит к самым глубоким и точным из всех, написанных о Звево вплоть до наших дней. И не только в том, что Звево, скоро встретившийся с Монтале (чей отец, но странной иронии случая, долгие годы поставлял сырье его фабрике), приобрел верного друга, а затем и страстного пропагандиста своего творчества, написавшего о нем — вплоть до 1965 г. — более десятка статей. Дело в том, что Звево признала и без толчка из-за рубежа та итальянская литература, которой принадлежало будущее.

Между тем «Навир д'аржан» вызвал дискуссию в итальянской прессе. Хвала и хула полились потоком. Многие литераторы отказывались видеть в Звево большого писателя, ставя ему в вину несовершенство стиля, языковые неправильности, отсутствие якобы искони присущих итальянской прозе «гармонии и соразмерности». Но были и другие статьи, свидетельствовавшие о признании, о нужности его творчества.

Наконец-то Звево может ощутить себя писателем прежде всего. И поэтому с особой проникновенностью звучат написанные им в 1927 г. слова признательности Джеймсу Джойсу, который «по отношению ко мне... сумел повторить чудо воскрешения Лазаря» и в котором «столько великодушия, что оно объясняет неслыханный успех, выпавший ему: ведь каждое его слово... есть выражение того же благородства его души».

Правда, Звево не меняет образа жизни, по-прежнему ведет дела фирмы, — и, однако, все изменилось. Он завершает две большие новеллы, подготавливает и читает доклад о Джойсе, пишет продолжение «Самопознания Дзено» (он успел написать лишь несколько разрозненных кусков). Контакты с литературным миром становятся постоянными; дружба с Монтале и встречи с его флорентийскими друзьями, группирующимися вокруг журнала «Соляриа», и с парижским кругом Джойса приносят Звево искреннюю радость. Впрочем, есть на его пути и тернии. Никак не удается найти издателя для «Старости», и Звево приходится переиздавать ее на свой счет. Огорчают купюры, которые пришлось сделать во французском переводе «Дзено». Трудно пристроить в журнал дорогую его сердцу новеллу «Удачная шутка» — о писателе, который отказался от творчества, огорченный молчанием критики, и живет на свой заработок банковского служащего... Но все же столь долго ожидаемое признание пришло, и Звево ежечасно его ощущает.

А 13 сентября 1928 г. газеты сообщили о смерти