Дохлый таксидермист (СИ) [Мария Самтенко] (fb2) читать постранично, страница - 3

сопровождение, час потерян в германском распределительном центре).

В одиннадцать утра смена закончилась, и Лидия Адамовна вернулась в кабинет, намереваясь сдать пост и наконец-то лечь поспать.

Зам, зараза такая, задерживался, и завканц, не имея возможности уйти, с раздражением чиркала карандашом в планшете, переназначая новых севастопольцев на Третий сектор, а семьдесят моряков, погибших во время авианалета на Новороссийск, на Сектор подводников – лидер эсминцев «Ташкент» потопили у пирса, и за умершими нужно было нырять со специальным снаряжением. Из-за активных боевых действий Новороссийский распределительный центр был переполнен, и завканц сделала пометку «в Ростов».

Заметив, что лист реестра в планшете очистился, Лидия Адамовна ненадолго прикрыла глаза и прижала пальцы к вискам, проклиная своего зама, свою работу, Того, кто, создавая эти миры, не мог придумать более конструктивную систему перехода из одного в другой после смерти, и еще персонально гражданина Адольфа Гитлера, из-за чьих непомерных амбиций Минсмерти зашивалось уже который год.

Открыв глаза, Лидия Адамовна потянулась к телефону, намереваясь набрать квартиру своего зама, и, не глядя, отписала Третьему сектору всплывшую строчку в планшете. И махнула рукой с досады, увидев, что строчка никуда не пропала, а, напротив, вспыхнула красным.

– Кому тут приспичило умереть, – пробормотала завканц. – Развелось вас…

«Красные строчки» – ученые, полководцы, цари, писатели и прочие личности, оставившие маломальский след в истории – нельзя было просто взять и назначить в отдел или в сектор. Такие вызовы могли закрывать только сотрудники с высоким уровнем допуска. Этот пункт собирались выкинуть из инструкции уже пятьдесят лет, но группе доморощенных реформаторов никак не удавалось протолкнуть предложение через Технический отдел.

Если в мирное время необходимость провожать высоких персон лично порой позволяла отвлечься от бумажной работы, то в военное не вызывала ничего, кроме глухого раздражения. Особенно сейчас, после тягостной смены, когда Лидия Адамовна мечтала только о том, чтобы лечь спать.

Проблема была в том, что завканц уже неделю не могла вспомнить, куда засунула график дежурства по «красным строчкам». Сотрудников с высоким допуском было несколько и в главном управлении, и в отделах, поди упомни все фамилии! И уж тем более завканц не держала в голове, кто сегодня дежурит. Ей было проще заняться «красной строчкой» самой – ну, или дождаться зама, уж он-то держал все графики под рукой.

Но зам, конечно, не появился – в последнее время у него выработалась «чудесная» привычка опаздывать. Завканц подозревала, что Иван Борисович не торопится принимать пост как раз в расчете на то, что она наловит вот таких срочных вызовов и умчится на внеурочное сопровождение, а горе-заместитель спокойно посидит в кабинете и разгребет бумажный завал. Надежды зама сбывались еженедельно, а Лидия Адамовна никак не могла собраться с силами и прекратить этот беспредел – военное время не располагало к междоусобицам. Особенно с этим человеком – пробовали уже.

Подумать только, еще в январе у Лидии Штайнберг было целых три заместителя! В феврале один ушел по семейным обстоятельствам, и не успела завканц заткнуть кадровую дыру, как второй зам не выдержал напряжения и угодил в больницу с нервным срывом. Лидия Адамовна искала замену уже два месяца, но никто из кандидатов катастрофически не тянул, так что лето завканц проводила вдвоем с Иваном Борисовичем.

Красные буквы чуть заметно мерцали на желтоватой бумаге – торопили. Запись всплывала в Реестре с началом агонии, когда душа уже готовилась расстаться с телом, а смерть приходила с рукой невидимого и неслышимого чиновника из Министерства. Если завканц задержится, умирающий будет мучиться дольше, а Лидия Адамовна вовсе не собиралась брать на себя ответственность за чужую боль. Пилить зама за бесконечные опоздания гораздо приятней, чем отчитываться на Дисциплинарном комитете.

Вздохнув, Лидия Адамовна сунула под ремень гимнастерки брезентовые рукавицы и коснулась листа Реестра перстнем с печатью Минсмерти.

Сегодня, решила завканц, она все же закроет вызов, а завтра разберет документы и найдет злополучный график, а еще займется подбором людей на вакантные места.

Прикрыв глаза, она шагнула вперед – вперед и в никуда, потому что кабинет тут же заволокло серовато-желтым туманом.

Спустя миг Лидия Адамовна уже брела по прожаренной до светло-коричневого ростовской степи, и, щурясь от солнца, перечитывала запись в листке Реестре. Завканц не принадлежала этому миру и не смогла бы прикоснуться к тому, кто не предназначен смерти, но мертвых и умирающих в Советах хватало, и ей не хотелось ходить туда-сюда с чужими умершими.

Красная строчка чуть заметно пульсировала, подгоняла.

Имя? Евгений Петрович Катаев (Петров).

Вот так, со скобками, в Реестре всплывали псевдонимы.