Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 5 [Вениамин Александрович Каверин] (pdf) читать постранично, страница - 3
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (206) »
болтливой неприятной женщины, а все-таки думалось:
ведь взялся же откуда-то этот слух! И тревожно, тоскливо
становилось на сердце.
Я написала Андрею, и он согласился со мной, что все
это вздор. Но что было делать с Агнией Петровной, кото
рая каждое письмо начинала с вопроса: где Митя? «Толь
ко не скрывайте правды,— просила она.— Сердце чувст
вует, что с ним случилась беда, и лучше мне все сразу
узнать, чем медленпо убьет меня неизвестность».
11
Прошло два-три месяца, и вдруг — это было в Ташкен
те, в конце декабря — один знакомый микробиолог спро
сил меня: «Вы знаете, что вас разыскивает Дмитрий Дмит
риевич Львов?»
— Дмитрий Дмитрич? Да ведь я же сама его разыски
ваю вот уже полгода!
— А он — вас. Или брата.
Я бросилась в институт, нашла этот, больше месяца
пролежавший в канцелярии, узенький драгоценный ли
сток — и сразу точно чья-то рука отвалила камень от серд
ца. Это был краткий, в двух словах, запрос обо мне и Анд
рее: не знают ли в институте, куда мы уехали из Москвы?
Под Митиной — несомненно, Митиной — цодписыо стоял
номер полевой почты.
Точно такой же запрос я нашла через две недели в Аст
раханском, потом в Куйбышевском бакинститутах. Митя
поступил просто: он написал директорам всех бакинститутов — знакомым и незнакомым, справедливо рассчитав,
что микробиологи должны знать, куда эвакуировались их
товарищи по работе. В том, что мы с Андреем эвакуирова
лись, он почему-то не сомневался.
Где же он пропадал так долго? Почему, когда мы на
конец списались, ответил на мои вопросы глухо, певпятно,
упомянув между строк, что прошел пешком больше тыся
чи километров? «Все расскажу при встрече. А вот встре
тимся ли, где и когда? Кто знает?»
Крутой поворот
Еще в юности, в ту далекую пору, когда я работала
над своим первым рефератом, Николай Васильевич предо
стерегал меня от «комнатности» в научной работе, от опас
ности, которую таит в себе «стеклянный мир лаборато
рии». То были годы, когда я выбирала между деятельно
стью практического врача и наукой, смутно догадываясь,
что не могу и не захочу жить без этого «стеклянного ми
ра». И, вернувшись из зерносовхоза, на добрых восемь лет
я засела в лабораторию, забыв и думать об этих предосте
режениях и опасениях. Впрочем, я не забыла о них. Но
мне казалось, что самое направление работы, связавшее
меня сперва с промышленностью, потом с клиникой, само
по себе разрывает заколдованный круг, в котором живут
многие люди науки. И началась — и продолжалась до са12
мой войны — та особенная полоса в моей жизни, когда с
жесткой последовательностью я старалась отстранить от
себя все, что отвлекало меня от дела науки.
Но вот в летний воскресный день 1941 года скрылась
из глаз, как за крутым поворотом, прежняя жизнь, и вдруг
стало ясно, что я жила за лабораторным стеклом. Как
красная ракета — сигнал «к наступлению», вылетела я из
привычной обстановки, и одна, без сотрудников, без лабо
ратории, принялась за дело, о котором до войны не имела
никакого понятия. Из Москвы в Термез, из Термеза в Таш
кент, потом Красноводск, Астрахань, Саратов. Лаборатор
ный работник, занимавшийся изучением лекарств, я стала
эпидемиологом, санитарным врачом. Как тысячи моих то
варищей, я читала лекции по гигиене, добывала дрова для
бань, инвентарь для больниц. Я воевала с местными адми
нистраторами, не желавшими тратить свое драгоценное
время на такую малость, как противоэпидемическая защи
та. Я преследовала, разумеется с помощью милиции, спе
кулянтов, торговавших сансправками, без которых нельзя
было купить железнодорожный билет.
Главная трудность заключалась в том, что необходимо
было предупредить возникновение болезней не только в
городах и селах, среди оседлого, живущего в привычных
условиях населения, а среди сотен тысяч людей, медленно
двигавшихся на восток по железным и шоссейным доро
гам. Случалось, что на иных этапах этого громадного пе
реселения возникала необходимость остановки, ожидания
транспорта, происходили скопления, заторы. Вот сюда-то
и посылали меня, как посылали других солдат и офицеров
противоэпидемической службы.
Я сказала: солдат и офицеров — и не оговорилась. Мы
действительно составляли армию — огромную армию, дей
ствовавшую незаметно, непрерывно, днем и ночью, на до
рогах и вокзалах, в колхозах и на заводах. У этой армии
был свой штаб, своя разведка, свои тактика и стратегия —
и, разумеется, свой фронт, о котором в сводках Главного
командования не упоминалось ни словом. Боевые действия
на этом фронте то охватывали обширные пространства, то
происходили в тесноте походных лабораторий. Фронт был
незримый, без свиста бомб и грохота снарядов.
Часть моих сотрудников осталась в Москве, а другая,
значительно меньшая, состоявшая из Виктора и Кати Ди
мант, оказалась в Ташкенте. Разумеется, нечего было
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (206) »
Последние комментарии
1 день 5 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад