Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 5 [Вениамин Александрович Каверин] (pdf) читать постранично, страница - 3

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

этой
болтливой неприятной женщины, а все-таки думалось:
ведь взялся же откуда-то этот слух! И тревожно, тоскливо
становилось на сердце.
Я написала Андрею, и он согласился со мной, что все
это вздор. Но что было делать с Агнией Петровной, кото­
рая каждое письмо начинала с вопроса: где Митя? «Толь­
ко не скрывайте правды,— просила она.— Сердце чувст­
вует, что с ним случилась беда, и лучше мне все сразу
узнать, чем медленпо убьет меня неизвестность».
11

Прошло два-три месяца, и вдруг — это было в Ташкен­
те, в конце декабря — один знакомый микробиолог спро­
сил меня: «Вы знаете, что вас разыскивает Дмитрий Дмит­
риевич Львов?»
— Дмитрий Дмитрич? Да ведь я же сама его разыски­
ваю вот уже полгода!
— А он — вас. Или брата.
Я бросилась в институт, нашла этот, больше месяца
пролежавший в канцелярии, узенький драгоценный ли­
сток — и сразу точно чья-то рука отвалила камень от серд­
ца. Это был краткий, в двух словах, запрос обо мне и Анд­
рее: не знают ли в институте, куда мы уехали из Москвы?
Под Митиной — несомненно, Митиной — цодписыо стоял
номер полевой почты.
Точно такой же запрос я нашла через две недели в Аст­
раханском, потом в Куйбышевском бакинститутах. Митя
поступил просто: он написал директорам всех бакинститутов — знакомым и незнакомым, справедливо рассчитав,
что микробиологи должны знать, куда эвакуировались их
товарищи по работе. В том, что мы с Андреем эвакуирова­
лись, он почему-то не сомневался.
Где же он пропадал так долго? Почему, когда мы на­
конец списались, ответил на мои вопросы глухо, певпятно,
упомянув между строк, что прошел пешком больше тыся­
чи километров? «Все расскажу при встрече. А вот встре­
тимся ли, где и когда? Кто знает?»
Крутой поворот

Еще в юности, в ту далекую пору, когда я работала
над своим первым рефератом, Николай Васильевич предо­
стерегал меня от «комнатности» в научной работе, от опас­
ности, которую таит в себе «стеклянный мир лаборато­
рии». То были годы, когда я выбирала между деятельно­
стью практического врача и наукой, смутно догадываясь,
что не могу и не захочу жить без этого «стеклянного ми­
ра». И, вернувшись из зерносовхоза, на добрых восемь лет
я засела в лабораторию, забыв и думать об этих предосте­
режениях и опасениях. Впрочем, я не забыла о них. Но
мне казалось, что самое направление работы, связавшее
меня сперва с промышленностью, потом с клиникой, само
по себе разрывает заколдованный круг, в котором живут
многие люди науки. И началась — и продолжалась до са12

мой войны — та особенная полоса в моей жизни, когда с
жесткой последовательностью я старалась отстранить от
себя все, что отвлекало меня от дела науки.
Но вот в летний воскресный день 1941 года скрылась
из глаз, как за крутым поворотом, прежняя жизнь, и вдруг
стало ясно, что я жила за лабораторным стеклом. Как
красная ракета — сигнал «к наступлению», вылетела я из
привычной обстановки, и одна, без сотрудников, без лабо­
ратории, принялась за дело, о котором до войны не имела
никакого понятия. Из Москвы в Термез, из Термеза в Таш­
кент, потом Красноводск, Астрахань, Саратов. Лаборатор­
ный работник, занимавшийся изучением лекарств, я стала
эпидемиологом, санитарным врачом. Как тысячи моих то­
варищей, я читала лекции по гигиене, добывала дрова для
бань, инвентарь для больниц. Я воевала с местными адми­
нистраторами, не желавшими тратить свое драгоценное
время на такую малость, как противоэпидемическая защи­
та. Я преследовала, разумеется с помощью милиции, спе­
кулянтов, торговавших сансправками, без которых нельзя
было купить железнодорожный билет.
Главная трудность заключалась в том, что необходимо
было предупредить возникновение болезней не только в
городах и селах, среди оседлого, живущего в привычных
условиях населения, а среди сотен тысяч людей, медленно
двигавшихся на восток по железным и шоссейным доро­
гам. Случалось, что на иных этапах этого громадного пе­
реселения возникала необходимость остановки, ожидания
транспорта, происходили скопления, заторы. Вот сюда-то
и посылали меня, как посылали других солдат и офицеров
противоэпидемической службы.
Я сказала: солдат и офицеров — и не оговорилась. Мы
действительно составляли армию — огромную армию, дей­
ствовавшую незаметно, непрерывно, днем и ночью, на до­
рогах и вокзалах, в колхозах и на заводах. У этой армии
был свой штаб, своя разведка, свои тактика и стратегия —
и, разумеется, свой фронт, о котором в сводках Главного
командования не упоминалось ни словом. Боевые действия
на этом фронте то охватывали обширные пространства, то
происходили в тесноте походных лабораторий. Фронт был
незримый, без свиста бомб и грохота снарядов.

Часть моих сотрудников осталась в Москве, а другая,
значительно меньшая, состоявшая из Виктора и Кати Ди­
мант, оказалась в Ташкенте. Разумеется, нечего было