Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 2 [Вениамин Александрович Каверин] (pdf) читать постранично, страница - 3

арабским «Нет бога, кроме
бога» вдоль желобчатого лезвия, а под ножом — старин11

пый охотпичий рог, оправленный в кудрявое серебро
персов.
Все это было вывезено из Туркменистана, на память
о гражданской войне. Желтой, как масло, шторой было
задернуто окно, и стоял низкий ковровый диван, а на
письменном столе все было разложено аккуратно, удобно.
Идея отрицания случайности — вот чем был проникнут
этот письменный стол. Это было жилище человека само­
уверенного, честолюбивого, уважающего себя. И длинно­
ногого — маленький не согласился бы на бордюр.
Шпекторов повернул выключатель.
— Я понял наконец, почему мы не можем сговорить­
ся,— сказал он.— Тезис личной судьбы — вот что ты не
хочешь учесть в своих рассуждениях. На протяжении всех
культур — греческой, египетской, европейской — он казал­
ся вынесепным за скобки, свободньш от законов истории.
Мы тратим все силы, чтобы ввести его в эти скобки. Ро­
мантика? Выражаясь твоим языком, это псевдоним фан­
фар, о которых мечтают маленькие Бонапарты! Смотри,
ты поскользнешься на этой мысли! Я был бы рад, если бы
мне удалось заставить тебя...
Шпекторов открыл окно: толстый, похожий на медведя
человек с зонтиком и в калошах ходил по двору.
За стеной Эсфирь шепотом допевала песню. Она умолк­
ла на миг, потом снова запела:
Он на липовой ноге,
На березовой клюке.

Медведь — тот самый, на липовой ноге,— ходил по дво­
ру. Он взволнованно размахивал лапами. Потом нахлобу­
чил шляпу и встал посреди двора, закинув морду вверх.
Нет, он был не на липовой ноге; он был с зонтиком и в
калошах.
— Эй, что вам нужно?
Человек вздрогнул.
Он выбросил на землю камешки, которыми собирался
напомнить о себе, и отряхнул руки.
Упрямо мотнув головой, он снова принялся тыкаться
носом из угла в угол.
Всех в охапку заберет,
Всех в берлогу унесет...—

пела Эсфирь.
12

С ребенком на руках она внезапно появилась на по­
роге.
— Это ко мне,— сказала она скороговоркой и продол­
жала петь: — Это Танькин жених.
Архимедов кивнул головой.
— Кто это Танька? — шепотом спросил у него Шпек­
торов.
Мы с ним Таньку увезем,
Увезем ее тайком...—

пела Эсфирь.
Она ушла, качая ребенка, положившего кулачок на ее
лицо.
— Твоя жена, очевидно, задумала вмешаться в уголов­
ное дело,— с интересом разглядывая Танькиного жениха,
сказал Шпекторов.
Архимедов равнодушно пожал плечами.
Уложив наконец ребенка, Эсфирь в прозе объяснила
свои намерения.
— Танька — это моя подруга по институту. Они хотят
жениться, а им не дают. От половины восьмого до девяти
ее родители скрываются у родственников от налогов. Мы
нагрянем па квартиру, уложим вещи и увезем ее с собой.
— Это было принято у древлян,— заметил Архимедов.
Она ушла и минуту спустя вернулась, застегивая
пальто.
— А потом я должна явиться к родителям и объявить,
что больше они ее никогда не увидят.
Огромная тень металась по двору. Танькин жених не
находил себе места.
— Ну, что же, поезжай,— серьезно сказал Архимедов.
Она задумчиво поцеловала его.
— Присмотри за Фердипандом.
Архимедов закрыл за ней и вернулся.
— Уничтожение права на машинальное существова­
ние,— сказал он и сел на письменный стол,— я согласен
с тобой. С этого стоило бы начать новое летосчисление.
Но как это сделать? Тебе кажется, что для этого нужно
приговорить иллюзии к высшей мере наказания. А я ду­
маю, что для этого во всех вузах пужно учредить кафедру
иллюзий.
Шпекторов смотрел в окно: Танькин жених схватил
Эсфирь в охапку и потащил к воротам. Их ждала пролет13

ка. Лошадь цокала копытами о камни. Шпекторов опу­
стил штору.
— А, ты возвращаешься к иллюзиям? И не боишься,
что я сейчас скажу о штанах? Знаешь, я начинаю жалеть,
что ты не родился двумя столетиями раньше. Робеспьер
поручил бы тебе организовать процессию в честь верхов­
ного существа. Ты проповедовал бы помощь несчастным,
уважение к слабым и борьбу с жестокосердием. Ты хо­
дил бы в голубом фраке, с букетом в руках.
Он рассмеялся.
— Фрак и букет! Вот что ты предлагаешь включить
в пяти летний план!
Архимедов встал.
Розовощекий, с льняной головой, он стоял перед ним
так, как будто и точно был облачен в голубой фрак
Робеспьера.
— Я прекращаю этот спор,— сказал он и ушел. И вер­
нулся минуту спустя со спящим Фердинандом на руках.
— Прощай. Пора перейти к делу.
Шпекторов заботливо подоткнул одеяльце.
— Куда ты собрался, чудак? — спросил он.—Куда ты
хочешь тащить грудного младенца, которого тебе поручи­
ли беречь как зеницу ока?
Одеяльце покрыло Фердинанда с головой. Он сонно
шевелил губами. Архимедов поцеловал его в лоб.
— Бунтовщики определяют картину мира,— сказал
он торжественно,— а против лицемерия, бесчестия, подло­
сти и скуки нужно бороться с ребенком на руках. Он по­
может мне. Он докажет, что победителями будут наши
дети.
3

Скажи, суровый