Долгий рождественский обед [Торнтон Найвен Уайлдер] (fb2) читать постранично, страница - 5

гостьей в доме. Мне казалось, она вечно будет здесь.

ЛЕОНОРА (робко). Женевьева, дорогая моя, пойди сюда на минутку. Мы назовем девочку Люсией в честь бабушки — тебе это будет приятно? Ты только посмотри, какие у них ручки!

Женевьева берет себя в руки и идет к коляске. Она вымученно улыбается.

ЖЕНЕВЬЕВА. Они прелестны, Леонора.

ЛЕОНОРА. Дай ему палец, дорогая. Пусть он за него подержится.

ЧАРЛЬЗ. А мальчика мы назовем Сэмюэлем. — Ну, а теперь давайте продолжим наш обед. Не уроните их, няня. По крайней мере не уроните мальчика. Он нужен нам для фирмы.

ЛЕОНОРА (она смотрит, как няня увозит коляску в холл). Когда-нибудь они вырастут. Подумать только! Они войдут и скажут: «Здравствуй, мама!» (Ее распирает от счастья.)

ЧАРЛЬЗ. Ну что же, давайте выпьем. Леонора, Женевьева? В вине много железа. Эдуардо, наполните бокалы дам. Сегодня такое ясное морозное утро. В такие дни мы с отцом катались на коньках. А мама приходила из церкви и говорила…

ЖЕНЕВЬЕВА (задумчиво). Да-да, она говорила: «Такая замечательная проповедь. Я плакала от начала до конца».

ЛЕОНОРА. А почему она плакала?

ЖЕНЕВЬЕВА. То поколение всегда плакало на проповеди. Так уж они были устроены.

ЛЕОНОРА. Странно…

ЖЕНЕВЬЕВА. Они ходили в церковь с детства, и я думаю, что проповедь напоминала им об отцах и матерях, так же, как рождественский обед напоминает нам. Особенно в таком старом доме.

ЛЕОНОРА. Он действительно очень старый, Чарльз. И такой уродливый со всеми этими железными решетками и жутким куполом.

ЖЕНЕВЬЕВА. Чарльз! Ты что, собираешься переезжать?

ЧАРЛЬЗ. Нет-нет. Я не уеду отсюда. Но боже мой, дому уже полсотни лет. Весной мы уберем купол и построим новый флигель у теннисного корта.

С этого момента Женевьева начинает меняться. Она сидит прямее, уголки ее губ застывают. Она становится прямолинейной и слегка разочарованной старой девой. Чарльз превращается в обыкновенного, немного напыщенного бизнесмена.

ЛЕОНОРА. Может быть, мы все-таки позовем вашу кузину Эменгарду, чтобы она жила с нами? Она такая заботливая.

ЧАРЛЬЗ. Ну так напишите ей. Вытащите ее наконец из этой школы.

ЖЕНЕВЬЕВА. Кажется, мы вспоминаем о ней только под Рождество, когда приходит ее поздравительная открытка.

Снова появляется няня с коляской. Голубые ленты.

ЛЕОНОРА. Мальчик! Еще один мальчик! Вот наконец вам и Родерик!

ЧАРЛЬЗ. Родерик Брэндон Байярд. Настоящий мужчина.

ЛЕОНОРА. До свидания, мой мальчик. Не расти слишком быстро. Да-да-да. Агу-агу-агу. Оставайся таким же. Спасибо, няня.

ЖЕНЕВЬЕВА (которая не выходила из-за стола, сухо повторяет). Оставайся таким же.

Няня с коляской уходит. Остальные возвращаются на свои места.

ЛЕОНОРА. Теперь у меня трое! Первый, второй, третий. Два мальчика и девочка. Я их коллекционирую. Это так замечательно! (Через плечо.) Что, Хильда? А, приехала кузина Эменгарда! Входите, кузина.

Она идет в холл и встречает кузину Эменгарду, на которой уже седой парик.

ЭМЕНГАРДА. Так приятно быть с вами, в кругу семьи.

ЧАРЛЬЗ (предлагает ей стул). Близнецы уже полюбили вас, кузина.

ЛЕОНОРА. И малыш сразу же привязался к ней.

ЧАРЛЬЗ. Кузина Эменгарда, а кем мы приходимся друг другу? Ну-ка, Женевьева, это твоя специальность. — Но прежде, дорогая, еще индейки? А кто хочет клюквенного соуса?

ЖЕНЕВЬЕВА. Сейчас я соображу: бабушка Байярд была вашей…

ЭМЕНГАРДА. Ваша бабушка Байярд была троюродной сестрой моей бабушки Хаскинс через Уэйнрайтов.

ЧАРЛЬЗ. В общем, все это есть в книге где-то там наверху. Это ужасно интересно.

ЖЕНЕВЬЕВА. Ничего подобного. Нет такой книги. Все, что знаю я, я узнала по надгробным плитам. И будьте уверены, приходится счистить целую гору мха, чтобы найти хоть одного прадеда.

ЧАРЛЬЗ. Существует предание, что моя бабушка Байярд пересекала Миссисипи на плоту, когда еще не было ни мостов, ни паромов. Она умерла еще до того, как родились мы с Женевьевой. Конечно, в нашей великой молодой стране время бежит очень быстро. Положить вам клюквенного соуса, кузина Эменгарда?

ЭМЕНГАРДА (робко). Наверное, в Европе с ее ужасной, ужасной войной время тянется гораздо медленнее.

ЧАРЛЬЗ. Пожалуй, периодические войны — это не так уж и плохо в конце концов. Они выводят весь яд, скапливающийся в нации. Это как вскрывшийся нарыв.

ЭМЕНГАРДА. Боже мой, боже мой!

ЧАРЛЬЗ (с ударением). Да, это как нарыв. Хо-хо! Вот и наши двойняшки.

Из дверей холла появляются близнецы. На Сэме форма младшего лейтенанта. Люсия, суетясь, поправляет что-то на ней.

ЛЮСИЯ. Правда, она ему очень идет, мама?

ЧАРЛЬЗ. Ну-ка посмотрим.

СЭМ. Мама, не позволяй Родерику играть с моими марками, пока меня не будет.

ЛЕОНОРА. Послушай, Сэм, обязательно пиши. Хоть изредка. Будь хорошим мальчиком, не забывай об этом.

СЭМ. А вы,