Воспоминания [Андрей Михайлович Достоевский] (pdf) читать постранично, страница - 3

всегда вспоминал наши семейные чтения в гостиной дома ро­
дительского».
В семейном кругу Достоевских «Историю государства Россий­
ского» читали по одному из изданий Смирдина — или по 3-му
(1830—1831), или по 4-му (1833—1834). В девятом томе — осужде­
ние тирании Ивана Грозного, в десятом — история Бориса Году­
нова, к которой Ф. М. Достоевский обратился в своем раннем
творчестве. Первое, не дошедшее до нас его произведение — драма
«Борис Годунов».
По признанию А. М. Достоевского, «История государства Рос­
сийского» была настольной книгой Федора Михайловича, он всегда
обращался к ней, когда не было «чего-либо новенького».
От раннего произведения — драмы «Борис Годунов», навеян­
ной «Историей государства Российского», заметна связь с послед­
ним гениальным романом «Братья Карамазовы». Можно опреде­
ленно утверждать, что образ Ивана Грозного у Карамзина по­
служил первым толчком к созданию образа Великого Инквизитора.
Однако Карамзин, как пишет Андрей Михайлович, вошел в со­
знание мальчика Феди не только «Историей государства Россий­
ского», но и «Бедной Лизой», «Марфой Посадницей» и другими
произведениями. Это определялось также сентиментальным на­
правлением литературных вкусов и интересов его родителей, для
которых Карамзин являлся непререкаемым авторитетом.
И не случайно 23 июля 1837 года старшие братья Михаил и
Федор Достоевские пишут отцу про свою сестру: «Варенька, на­
верно, что-нибудь рукодельничает и, верно уж, не позабывает
заниматься науками и прочитывать «Русскую Историю» Карам­
зина. Она нам это обещала...»*.
А. М. Достоевский вспоминает, что отец предоставил Михаилу
и Федору выбрать надпись для памятника на могилу их матери.
Братья остановились на строках из «Эпитафий» Карамзина: «По­
койся, милый прах, до радостного утра...».1
1 Д о с т о е в с к и й Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1985. Т. 28 Кн. 1.
С. 38.
8

За полгода до смерти, в письме к Н. Л. Озмидову от 18 ав­
густа 1880 года, на вопрос о том, что давать читать его дочери,
Ф. М. Достоевский ответит: «Впечатления же прекрасного именно
необходимы в детстве... Хорошо прочесть всю историю Шлоссера
и русскую Соловьева. Хорошо не обойти Карамзина...» К
В статье «Одна из современных фальшей» («Дневник писа­
теля» за 1873 год) Достоевский сделал признание, полностью под­
тверждающее воспоминания его младшего брата: «Мне было всего
лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды
русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам нам
читал отец»12.
Отметим также и такой любопытный факт: «История государ­
ства Российского» вышла в 12 томах, а «Братья Карамазовы»
кончаются речью Алеши Карамазова, которую слушают 12 маль­
чиков, как 12 апостолов Христа.
Но если «История государства Российского» навсегда вошла
с детства в духовный мир писателя, то остальные произведения
Карамзина, и прежде всего «Бедная Лиза», надолго утвердились
в художественной манере Достоевского в качестве русского сен­
тиментализма карамзинской школы. Достаточно вспомнить днев­
ник героини «Бедных людей» Вареньки Доброселовой (не в честь
ли сестры Достоевского ее имя, той самой Вареньки, которой
они с братом Михаилом советовали «прочитывать „Русскую Ис­
торию” Карамзина») или письма Макара Алексеевича в «Бедных
людях», или, наконец, житийный стиль старца Зосимы, — все это
восходит к традиционной сентиментальной повести Карамзина,
(В записной тетради 1864—1865 гг. Достоевский три раза отме­
тит: «Карамзинский слог»3). Важно и другое наблюдение. Прак­
тически любая героиня Достоевского, носящая имя Лиза, дейст­
вительно оказывается «бедная Лиза». Вспомним Лизавету Ива­
новну в «Преступлении и наказании», Лизу в «Бесах», Елизавету
Смердящую в «Братьях Карамазовых», а в период работы над
«Подростком» писатель делает знаменательную запись: «Лиза
никому не должна, все ей должны» 4.
Уход Ф. М. Достоевского на каторгу и в ссылку революционе­
ром и атеистом, а возвращение через десять лет в Петербург ве­
рующим и монархистом могло быть связано также и с именем
автора «Истории государства Российского», ибо в конечном счете
«перерождение убеждений» Достоевского — это возврат к пра­
вославию и к той русской государственности, которая для него
в детстве всегда связывалась с именем Карамзина, хотя, в отличие
от любимого историка, Достоевский выступал за отмену крепост­
1 Д о с т о е в с к и й Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1988. Т. 30. Кн. 1.
С. 212.
2 Там же: Л., 1980. Т. 21. С. 134.
3 Литнаследство. Неизданный Достоевский. М.: 1971. Т. 83. С. 262, 263.
4 Д о с т о е в с к и й Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1976. Т. 16. С. 65.

9

ного права, и мечта о «золотом веке» в бывшем петрашевце сохра­
нилась до конца.
Андрей Михайлович всегда оставался верующим и монархи­
стом. Именно этим объясняются суждения мемуариста в квар­
тире шестой о Николае I и о «Колоколе» А. И. Герцена. Это,
пожалуй, единственное место