Дружок, прости, но я ВСЁ честно рассказал [Александр Путинцев] (fb2) читать постранично, страница - 2

котлеты умял! — поглаживая живот, лениво сопротивлялся я.

— Да, ладно, ты же мужчина, ещё растешь, тебе нужно мясо есть, — и она подложила котлету.

Мне понравилась её забота. И я с удовольствием продолжил насыщение. Когда жевал котлету, я с любовью смотрел на Любу и блестел глазками. Люба смотрела на меня и радостно улыбалась.

— Какая ты хорошая будешь жена! — искренне сказал я и поперхнулся.

Люба суетливо похлопала мне по спине и расплылась в улыбке. Мне стало так хорошо, что я с благодарностью посмотрел на Любу, и у меня появилось желание её обнять. Просто, так, по-человечески, от души. Она нравилась мне всё больше и больше, в такой домашней обстановке я увидел её совершенно другой, близкой, родной, желанной.

Что это, подумал я, испугавшись нахлынувшим чувствам. Это, наверное, котлеты виноваты, мелькнула у меня в голове, ведь они такие вкусные и сытные. Но я себя не контролировал. Я взял в ладони Любину ручку и стал осторожно поглаживать. Она смотрела в глаза и покрывалась румянцем. Я тоже горел, по моей спине побежали мурашки, и желание моё стало прогрессировать, трансформируясь в другую форму.

Внезапно хлопнула входная дверь и в квартиру зашла мама Любы. Нина Николаевна знала меня и моих родителей.

— Привет, мама! — сказала Люба и выдернула от меня свою ручку. — Тут Саша помогал мне разбираться с примерами по математике, я его заодно и покормила.

— Умничка, дочка! — поддержала мама и, увидев меня, спросила. — Сашок, а ты наелся?

— О, да, Нина Николаевна! — удовлетворенно пробасил я. — Большое спасибо! Такие вкусные котлеты! Я прямо объелся!

— На здоровье, Сашок, на здоровье!

Я шёл к себе домой несколько напуганный. Неожиданный приход мамы Любы был для меня определённым знаком и заставлял задуматься.

Я понимал, что такая домашняя уютная девочка, как Люба, идеально подходит для семейной жизни, будет верной женой и хорошей матерью для детей. Но я был ещё не готов к таким отношениям, и я посчитал не правильным морочить голову уже созревшей девочке.

И мне вдруг стало стыдно от гадких мыслей и фантазий, которые вызывала наивная доверчивая Люба.

И я отчётливо осознал, что у меня начался спермотоксикоз.

ЗАКОЛКА

Я учился в последнем классе и усиленно готовился к выпускным экзаменам. Кроме этого серьёзно увлёкся волейболом, и у нас практически каждый день проходили тренировки, — мы готовились к городским соревнованиям, посвящённым дню Победы. Вот такое было наложение, но я не мог бросить подготовку к соревнованиям, так как оказался неплохим игроком, и подводить команду и тем более школу никак не мог.

Наш физрук Владимир Васильевич буквально за полгода из меня слепил дерзкого нападающего, который умел бить с обеих рук, высоко выпрыгивая над сеткой. Я оказался способный спортсмен, научился умело использовать свои физические данные: рост, упругие ноги и хлёсткий удар рукой.

Владимир Васильевич гонял меня больше всех и оставался довольным моими результатами. Даже говорил, что могу не готовиться, меня и так возьмут без экзаменов в пединститут, а там столько девчонок, и все красавицы. И он закатывал глаза, облизывался и хитро смотрел на меня, завораживая своей широкой доброй улыбкой. Мне его предложение нравилось, и девчонки — веский аргумент. Но в пединститут я не хотел. Да я вообще не знал, что хотел. Просто жил и радовался жизни, интересовался всем, что видел, слышал и чувствовал. Вот так и жил без цели и без идеи, не зная куда себя направить в предстоящей большой жизни.

И вот, как у меня часто бывало, я опять увлёкся. Да не просто увлёкся, а потерял голову. Вместо Марии Ивановны, нашего классного руководителя, назначили молодую яркую девушку Елену Николаевну, она только что закончила юридический институт и преподавала историю и обществоведение. Мария Ивановна была пенсионерка, здоровье её уже подводило, и она еле носила ноги. Наконец, не выдержав, вынуждена была отказаться от работы, но дотянула, пока не нашли замену.

В Елену Николаевну была влюблена вся школа. Но я особенно. Я даже открыл в себе талант поэта. Я писал на одном дыхании строчку за строчкой, исчеркал все страницы тетрадей, заведённых для каждого предмета, изучаемого в десятом классе.

Но как-то поймал себя на мысли, что содержание этих строчек напоминали или были близки к стихам Есенина и Пушкина. Видно, срабатывала ученическая память. Скоро я разочаровался в своём словоблудии. Потому что понял, мой предел рифмования — «цветик — приветик». Я приуныл. Но мне очень хотелось выделиться, чтобы на меня обратили внимание. И я скоро придумал, как.

У моей сестры была заколка для волос, ей привезли в подарок родственники из Германии. Заколка имела вид хрустального листа с натуральными камнями бирюзового цвета, и предназначалась для женщин с изощрённым вкусом. Но моя сестра всегда носила короткую причёску и заколкой никогда не пользовалась. Однажды произошёл случай, в котором я оказал сестре довольно