Когда звери говорили [Автор неизвестен - Народные сказки] (pdf) читать постранично, страница - 3

комиче­
ского — в явном несоответствии реальных возможностей животных их дея­
ниям в сказке. Смешит сама способность паука или зайца, черепахи или мар­
тышки жить и объясняться по-человечески, сохраняя при этом свои естест­
венные повадки. Сказка совершенно не считается с реальностью. Муравей,
убивающий на охоте свинью и несущий ее домой, паук, скачущий на лошади,
заяц, едущий верхом на улитке, — все это «нормально» для сказок о живот­
ных. Они вовсе не стремятся к правдивому отражению действительности и не
дорожат фактологической точностью. Эстетический закон сказки — в несоот­
ветствии реальности, в откровенной условности повествования.
В циклах сказок о животных, не порвавших еще окончательно с мифоло­
гической традицией, определяется набор излюбленных ситуаций, повторяю­
щихся в фольклоре народов, отделенных порой огромными расстояниями.
Набор этот имеет мало общего с деяниями демиургов и культурных героев.
Сами по себе ситуации могут быть реальными, но разрешение их — сказоч­
ное. Наиболее распространенная из них — голод. Сюжет строится на поисках
пищи. Добывается она путем обмана, проделки. Пища у сильного, но достает­
ся она слабому. Попытки сильного зверя кого-нибудь попросту сожрать за­
канчиваются неудачей: пойманное животное освобождается с помощью трю7

ка, нанося при этом хищнику увечье или губя его. Другая ситуация — сопер­
ничество животных. Это сказки о состязаниях в силе, скорости, выносливо­
сти, а то и более простых вещах — например, кто больше съест. Зависть к
способностям соперника ведет к неудачному подражанию, которое всегда
заканчивается печально для завистника. Наконец, много сказок о необъясни­
мом коварстве, предательстве друзей, в которых персонажи как бы экзамену­
ются на сообразительность. Недальновидность и простодушие всегда карают­
ся — побеждает хитрец.
Сказки народов Африки, сибирского Севера, американских индейцев хра­
нят все же связь с мифами. Трикстер добивается своих целей не только хитро­
стью, но и с помощью магических приемов, он умеет превращаться и в жи­
вотных, и в различные предметы. Стандартные ситуации уже определились,
но стилистика сказок еще не выработана: повествование перегружено быто­
выми подробностями, композиция выглядит рыхлой, фрагментарной. Не оп­
ределился еще и сюжетный фонд: рядом с сюжетами устойчивыми много ска­
зок как бы «случайных», не закрепившихся в повествовательной традиции.
Эпизоды лепятся один к другому произвольно, напоминая причудливые узо­
ры калейдоскопа. Впрочем, такие контаминации сказочных сюжетов свойст­
венны более зрелому повествовательному искусству.
Гораздо более устойчив сюжетный фонд сказок о животных народов Ев­
ропы и Азии, давно распрощавшихся с первобытной мифологией. Формиро­
вался он веками, разными путями и из разных источников, так что в него вхо­
дят не только сказки о животных, но и поучительные рассказы о них — апо­
логи, и предания, и легенды, и анекдоты. Но главное место в пестром по со­
ставу животном эпосе принадлежит тем сказкам о животных, далеким пред­
ком которых был первобытный мифологический эпос.
Тем не менее связи с мифологической традицией в европейских сказках о
животных, которые можно назвать классическими, давно утеряны. Двойст­
венность поведения животных в сказках (это именно животные, но говорят и
действуют они по-человечески) стала чистой условностью, не предполагаю­
щей никаких превращений и вообще ничего чудесного. В сказках о животных
создается особый мир, в котором все на равных правах — и животные и люди.
И не только они: есть сказки о предметах и растениях, тоже говорящих и по­
ступающих по правилам человеческого общежития. Разговор дуба с тростни­
ком или комическое путешествие пузыря, соломинки и лаптя — это сюжеты
все тех же сказок о животных, хотя ни дуб, ни лапоть к миру животных не
относятся. Зато имеют они отношение к особому миру сказок — о животных.
Такая условность — исходная эстетическая установка сказок о животных,
и она могла появиться лишь при полном разрыве со старой мифологией. Про­
цесс демифологизации повествования, протекавший в сказках народов Севе­
ра, Африки и Латинской Америки, здесь давно завершился. Сказки о живот­
ных ничего не объясняют (если в них и встречаются этиологические концов­
ки, то всегда шуточные) и ни с каким мифологическим временем не связаны.
Старинная формула «когда звери говорили» приобретает совершенно иной
смысл: она вовсе не означает отнесенность ко времени творения — это «фор­
мула невозможного», опознавательная примета сказки как повествования о
невероятных событиях.

8

Демифологизация рассказов о животных протекала в разных регионах
земного шара в разное время, а потому и возраст известных сказочных сюже­
тов, и место их рождения — все это у сказок разное. Если традиция классиче­
ских