Зарубежный детектив 1975 [Найо Марш] (fb2) читать постранично, страница - 3

и изящен. Умение живописать судебное разбирательство со всеми его явными и тайными страстями, подводными течениями и игрой на публику, обменом медовыми комплиментами и ядовитой пикировкой между защитой и обвинением, номинальной рутиной судопроизводства и молниеносными изменениями тактики — самая сильная сторона дарования Гарднера. В какой-то мере читатель сам сможет судить об этом по предлагаемому роману.

В какой-то, но не в полной, потому что судебным эпизодам в «Показаниях одноглазой свидетельницы» отведено, к сожалению, не так уж много страниц. Можно было бы, вероятно, отобрать для перевода и более выигрышную для Гарднера книгу, но вряд ли более показательную. Это произведение открывает нам и Гарднера-романиста, и Гарднера — специфически американского автора. «Показания…» — во всех отношениях типично американский детектив: и в общей атмосфере действия, и в конкретных аспектах быта и нравов, и даже в композиции и интриге.

Возьмем, к примеру, завязку событий. С чего все начинается? С денег. Перри Мейсону сперва посылают деньги и лишь затем просят о помощи. Хорошая деловая основа. Эмоции эмоциями, но, приняв за невозможностью отказаться гонорар в счет будущих услуг, герой чувствует себя морально обязанным оказать таковые. Он уже сам готов пойти на расходы. «— Чего ради вы тратите деньги на всех этих детективов, если вы даже не видели в лицо человека, которого называете своим клиентом? — Моя клиентка прислала мне деньги в оплату моих услуг».

Американцы справедливо именуют бизнес бизнесом и резонно считают, что всякий труд, в том числе и труд следователя или адвоката, должен быть оплачен. Англичане, со своей стороны, считают так же, но британский снобизм не позволяет говорить об этом прямо и открыто — это «не принято». Здесь в ход идут намеки, недоговоренность, многозначительное умолчание и т. п.

Или другой пример.

«У меня ведь небольшая примесь японской крови, — сказала девушка. — А вообще-то я американка. Такая же, как и все остальные. Но люди, знаете, как относятся к этому? Для большинства я японка, и весь разговор. Отверженная, чужая…»

Национальная американская проблема. Расовый вопрос давно и прочно вошел в плоть и кровь американцев. Белый расизм (как, впрочем, и ультра-черный национализм) — насквозь искусственная и фальшивая система мироощущения, но она столько времени впитывалась «чистокровными американцами», что успела сделаться частью коллективного подсознания. Человек и не думает об этом, но инстинкт всегда начеку. Человеку грозят вызовом в полицию; «Ну что ж, — сказала она. — Это меня не пугает. Я свободная белая женщина, двадцать один год мне уже исполнился, и я живу, как мне хочется». «Свободная белая женщина» в данном контексте — такая же априорная формула, что и «полноправная гражданка Соединенных Штатов». Раз эта женщина не знает за собой никакой вины, ей не пристало бояться полиции: она белая. Пусть боятся цветные…

Между прочим, расовая проблема определяет весь сюжет романа Гарднера. Не будь ее, не было бы и того сугубо американского, неслыханного и хитро закрученного уголовного бизнеса, к которому восходит цепочка частных преступлений, и не пришлось бы Перри Мейсону эту цепочку разматывать, и не было бы у него морального стимула заниматься этим делом, потому что не получил бы он своего гонорара авансом. Короче, не было бы и самого романа.

Гарднера можно упрекнуть в одномерности человеческих характеров его персонажей, но этот «грех» с ним разделяют многие другие авторы аналогичных произведений, считающие, что детектив как жанр не допускает тщательной разработки психологии действующих лиц: в противном случае автору He удастся долго продержать читателя в неведении относительно личности преступника^[1]. Сильная сторона Гарднера в том, что, хорошо изучив американское правосудие, он показывает нечеткость законов, позволяющих творить что угодно, вскрывает социальные аспекты преступлений, отражает нездоровую сенсационность типа той, которую автор остроумно пародирует в ХУ главе, где приведены образчики смачных газетных отчетов об убийстве и следствии. И уж подавно не упрекнешь его в отсутствии динамизма: с самого начала интрига набирает головокружительный, истинно американский темп и выдерживает его до последней страницы.

После Гарднера в роман Найо Марш попадаешь как в тихую пристань. Автор разворачивает подробную и обстоятельную экспозицию, в которой читателя знакомят с участниками предстоящей трагедии: восемью пассажирами и тремя членами экипажа туристского теплоходика «Зодиак». Тщательно выписанные портреты, скупо и точно отобранные штрихи, жесты, реплики. Персонажи Марш на глазах обрастают плотью, наделяются «лица необщим выраженьем».

В свое время английский драматург Бен Джонсон, младший современник Шекспира, обосновал теорию «юморов», согласно которой каждый литературный персонаж должен воплощать свой «юмор» —