Кино и капитал. Альманах Центра исследований экономической культуры (pdf) читать постранично, страница - 4

впрочем, были проблемы: «Рональд Рейган, президент из Диснейленда, был просто
смешон. Он всегда выступал от имени чудовищно богатых политиканов правого крыла. На Ронни Рейгана
и внимания-то никто не обращал: клоун и есть клоун.
Потом его вдруг выбрали губернатором Калифорнии.
В голове не укладывается, что актеришке из второсортных фильмов удалось забраться на такую высоту.
В своих публичных выступлениях он ни разу не сказал ничего толкового, но при этом говорил так энергично и весело, что поневоле верилось, будто он целиком и полностью контролирует ситуацию (несмотря
на то, что все факты неопровержимо свидетельствовали об обратном). Берт Рейнолдс мне рассказывал, как
его пригласили в Белый дом, когда там обитали Рон-

19

Вячеслав Корнев

ни и Нэнси (лучше дальше читать голосом Рейгана):
„Смотри-ка, Берт, в столовой полным-полно секретных панелей. Нужно вот тут нажать, и она откроется…“ Разумеется, он не может найти тайную кнопку,
шарит по стене, пока, наконец, Нэнси не скажет (это
лучше произносить голосом Нэнси): „Ну, Ронни!“ —
и быстренько сама найдет» (Гиллиам, 2016. С. 208).
В этом ироническом этюде — патологоанатомический анализ системы власти. Хорошо, что в случае
с ядерной кнопкой и другими серьезными вопросами в нее всегда встроен механизм «защиты от дурака». В любом случае наивно считать, что действующий президент государства или интернациональной
корпорации осуществляет, в экзистенциальном смысле этого слова, выбор. Решение здесь зависит от протоколов и алгоритмов, вписанных в саму структуру
администрирования, — за спиной уже расщепленного
властью субъекта $ его действие включает господская
инстанция (ее клановые расщепления и обусловливают вариативность принимаемых мер).
Связывая разорванные идеологической Ид-машиной отношения означающего и означаемого, представим себе тот же открыточный «росток капитала»,
но уже вместе с гербицидными добавками и корневой
системой. Тот же симпатичный домик, но с двадцатилетним ипотечным кредитом. Строитель с аккуратными кирпичиками, складывающий знак доллара, —
это на деле строитель-иммигрант с ненормальными
условиями труда и жизни, а значит, и с новыми социальными проблемами и конфликтами.
Старый рецепт идеологического диктата «разделяй
и властвуй» особенно эффективен в сфере сознания.
Разрывая означающее и означаемое или создавая политические оксюмороны («чистое оружие», «гуманистическая интервенция» и т. п.), идеология отчуждает
общественное знание в свою пользу. Зараженные идео-

20

Капитализм как антигерой

логическими мемами понятия отвергаются или принимаются только на уровне эмоциональной реакции.
Например, хорошее и многозначное слово «свобода»
ассоциируется преимущественно с набором либеральных и рыночных штампов, характеризуя скорее свободу движения товаров и финансов, чем положение
людей. «Не является ли понятие свободы, — спрашивает Жижек, — настолько глубоко связанным со структурно необходимыми двусмысленностями, что его
всегда следует держать под подозрением?» (Жижек,
2004. С. 79).
Эти же подозрения должны быть распространены и на другие слова-паразиты из хештегов господствующей идеологии. Примером одной из классических уловок правой или левой идеологии является
противопоставление индивидуальности коллективу.
В большинстве голливудских драм эпохи холодной
войны обыгрывается вечный сюжет противостояния
одиночки и обезумевшей толпы. Симпатии зрителей
всегда определяются правильно построенным нарративом. В данном случае это еще и политически правильный сюжет. Герой, будь он шерифом, ковбоем
или бизнесменом, — олицетворение морального кодекса строителя капитализма: инициативен, самостоятелен, волютативен, в меру авантюристичен, расчетлив,
но при этом порядочен. Ему противопоставляется
безликая масса дикарей, зомби, «плохих парней» или
даже вчерашних соседей, но уже зараженных космическими «похитителями тел». Герой идет наперекор обстоятельствам и превосходящей его анонимной силе,
гибнет или побеждает (или, по-кантовски, побеждает,
даже когда гибнет).
В современном «антифашистском» фильме Денниса Ганзеля «Волна» (Die Welle, 2008, Германия) учитель,
ведущий курс по автократии, в порядке практического приложения вводит новые требования к дисципли-

21

Вячеслав Корнев

не и внешнему виду, а в итоге «случайно» создает тоталитарную секту. Авторы картины смешивают в кучу
вред и пользу коллективных действий. Ведь что плохого в том, что школьник помогает однокласснику
с рубашкой, а в ватерпольных матчах команда начинает употреблять пас, а не одни лишь индивидуальные
броски и проходы? В итоге режиссер подбивает задачу
к решению: толпа растворяет индивидуальность, дисциплина грозит автократией. Но подлинную проблему представляет собой именно идеологическая нотация авторов, профанация сложной и больной темы.
На экране стадо