История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад [Александр Павлович Лопухин] (fb2) читать постранично, страница - 2

отношении был вполне согласен с Вольтером, и в восьмой главе 4-й книги своего пресловутого «Социального контракта», где говорится о «гражданской религии», римскую церковь он причисляет, вместе с ламанством и японской религией, к странным религиям, которые «дают людям два законодательства, два государя и двойственное отечество, возлагают на них обязанности, которые стоят в противоречии между собою и делают для людей невозможным быть в одно и то же время благочестивыми людьми и хорошими гражданами». Протестантизм, по его воззрению, гораздо лучше, но и он также противен, думалось ему, духу общественности. Общественность истинных христиан никогда не будет общественностью людей. Христианство всецело духовно, носит на себе небесный и сверх мирской характер и не имеет никакого благорасположения к этой земле. Если государство процветает, то христианин не может принимать участия во всеобщем благоденствии; если государство приходит в упадок, то христианин благословляет руку Божию, которая тяжело обрушивается на народ. Христианство легко де приводит к тирании. Стоит только среди истинных христиан найтись хоть одному честолюбцу, какому-нибудь Катилине, одному лицемеру, в роде Кромвеля, и он обратит их благочестие в свою пользу. Истые христиане рождены для того, чтобы быть рабами. После этого рассуждения, которое, как и вообще нападки французских философов, направлено было не против папства только и церкви Рима, но против христианской религии вообще, Руссо переходит к более подробному объяснению того, что он называет гражданской религией. В интересе государства заключается, чтобы каждый гражданин имел религию, которая бы внушала ему любовь к долгу; религиозные догматы безразличны для государства. Напротив, есть известные «чувства общественности», без которых не может быть ни хорошего гражданина, ни надежного подданного. Однако эти догматы гражданской религии имеют более нравственный, чем религиозный характер, и они должны быть, по возможности, не многочисленны и просты. Они могли бы вполне ограничиваться верой известного «савоярского викария» (Руссо), именно верой в Высшее существо, бессмертие души и совесть. Установить эти члены веры дело государя. Правда, он никого не может принуждать к вере в них; но тех граждан, которые бы не захотели веровать в них, он может удалить из своей страны, именно как людей необщительных», а не как безбожных. Но рядом с этими догматами государство должно держаться правила, что всякая нетерпимость отнюдь недопустима. «Всякий, кто говорит: «вне церкви нет спасения»! должен быть изгнан из государства^". В то время как Вольтер и Руссо в своем миросозерцании, однако, допускали еще известное место для Бога, материалисты пошли еще дальше. Сотрудники Энциклопедии [которая с половины XVIII века издавалась под редакцией Дидро и д’Аламбера] проявляли в тех статьях, которые могли причинить соблазн для религиозных читателей, благоразумную сдержанность. Поэтому статья «Christianisme^" имеет еще такой вид, будто автор ее признает боговдохновенность Св. Писания, в других же местах этого пресловутого издания догмат этот безусловно отвергается. Статья о папе в своих исторических отделах носит критический характер, в канонических – галликанский и вообще написана с точки зренья, которой французская церковь держалась по отношению к Риму. Напротив, напр., статья о новейшем Риме обнаруживала крайнее равнодушие по отношению к христианским памятникам и церквам вечного города. Автор главного сочинения французского материализма – «Система природы^" восстает против идеи Бога и именно во всех ее формах резче, чем кто-либо из Неверов древности или в материалистической литературе новейшего времени, по крайней мере, в большинстве ее явлений. Религию автор этой книги считает главным источником человеческой испорченности и бедственности, почему он столь же беспощадно преследует деизм и пантеизм своего времени, как и положительные догматы церкви. Поэтому он восстает против всякой идеи Бога, так как находит в человеке мистическую черту, которая может хвататься даже за самое простейшее и неопределеннейшее понятие о Боге и с помощью фантазии и поэзии образовывать из нее какой угодно культ¹. В кружке французских материалистов мы видим поэтому, в религиозном отношении то же, что теперь в так называемой крайней левой. С этой точки зрения естественно исчезают все различия между римской церковью и протестантским исповеданием савоярского священника. Здесь велась борьба против самой потребности в Боге и при этом считалось уже несущественным, как различные религиозные партии стараются удовлетворять эту потребность.

Таковы были идеи Монтескье, Вольтера, Руссо, наконец, материалистов и сенсуалистов, – идеи, под влиянием которых среди французского общества, произошел глубокий разрыв и которые, собственно и привели к великой революции. В первом ее периоде имелось в виду произвести