Кантор идет по следу [Рудольф Самош] (fb2) читать постранично, страница - 3

собственного одиночества становилось невыносимым. Нигде не было слышно человеческого голоса. Сейчас он не возражал, если бы кто-нибудь сидел рядом на скамье. До чего же проклятое это место! Если он останется после всего этого живым и здоровым, нужно будет немедленно отсюда убираться. Треск деревьев, шум листвы, завывание ветра и грохот, грохот…

Продолжая дрожать и скулить, пес дал себе зарок, что никогда больше не будет красть у людей. Лишь бы унести отсюда ноги. Зачем только он отправился скитаться? Что, если и здесь его достанут огненные вспышки? Пока он размышлял, грохот постепенно умолк, пугающие вспышки сменились серыми сумерками. В ушах глухо звенела неожиданно наступившая тишина. Он прислушался. Раздавался лишь стук падающих с листьев дождевых, капель. Деревья тоже успокоились, кругом было тихо. Все еще дрожа, он осторожно высунул голову из своего убежища и подозрительно уставился на вырисовывающиеся из тумана тени. Наконец появилось солнце, и он убедился, что жив. От счастья он радостно тявкнул и хотел весело подпрыгнуть, но ударился спиной о сиденье скамейки. Ничего! Боль явилась лишним доказательством того, что человеку так и не удалось уничтожить его ни страшными огненными вспышками, ни оглушительными звуками. Он вылез из своего убежища, потянулся и повернулся навстречу пробивавшемуся сквозь деревья желтому солнечному свету.

Кругом стало удивительно тепло. От радости щенок несколько раз кувыркнулся, затем начал отряхиваться — надо было избавиться от прилипшей полузасохшей грязи. И вдруг — какое счастье! Под скамьей лежал сухой кусок хлеба, намазанный маслом.

От прежнего страха не осталось никакого следа. Когда он увидел первого торопливо шагавшего вдоль аллеи человека, к нему вернулась уверенность. Некоторое время он осматривался, бегал и размышлял, чем бы заняться. Потом обнюхал окружающие кусты и за все это время полностью забыл про то, что чувствовал во время урагана. Бесцельно слоняясь, он очутился на берегу озера и случайно наткнулся на место вчерашней трапезы. В этот момент у него снова вспыхнуло чувство голода. Он лихорадочно обыскал все место — нигде ни крошки.

А ведь как хорошо было бы сейчас съесть немного мяса. Нужно было вчера спрятать часть добычи. Спрятать? Ну нет! Там и для одного-то раза было мало, не говоря уже о том, чтобы отложить про запас.

Вдруг у него загорелись глаза. Ему пришла в голову блестящая мысль. Оп вернется к вчерашнему мясному магазину, но только сейчас уже не будет околачиваться около его дверей, а прямо прошмыгнет внутрь. У него потекли слюни, и он без промедления с лаем бросился в подземный переход. «Быть хитрым, очень хитрым», — твердил он про себя. Ему уже казалось, что он не только хитрее, но и умнее человека, который в качестве мести за вчерашнюю кражу обрушил на него грохот и огонь. Ничего не вышло. Он жив, и у него прекрасное настроение.

Двери мясного магазина были открыты. Он бросил мимоходом презрительный взгляд на намалеванную на вывеске собаку и усмехнулся. Теперь его не провести. Сначала он осторожно заглянул в магазин и, не увидев там никого, вошел внутрь. Из заднего помещения доносилось равномерное постукивание, однако это его не смутило. Первым делом он пробежался с высоко поднятой головой вдоль длинного пульта и попытался определить место, где лучше всего пахнет. По пути назад он привстал на задние лапы у той части пульта, где лежали три большие связки колбас. Он уже схватил зубами верхнюю связку, как услышал резкий окрик. От неожиданности он вздрогнул и, оставив колбасу, вылетел на улицу. Вслед ему неслась громкая ругань мясника, из которой он понял только «грязный пес». Уже будучи далеко на улице, он с грустью отметил, что все еще боится человеческого крика. Он вообще не выносил никакого шума. И все-таки, хоть ему и не хотелось в этом признаваться, он чувствовал, что еще слишком уважает человека. Если бы одного из них один раз удалось победить, он наверняка не стал бы так испуганно вздрагивать от человеческого крика. Одного победить, всего-навсего одного. Он оскалился, как будто уже оказался один на один со своим врагом. Этот человек заплатил бы ему за все, за все его беды. Так жить дальше невозможно. Не сегодня-завтра у него от голода уже не будет сил, а без сил как победить человека? Победить же нужно любой ценой!

Рассуждая подобным образом о своей судьбе, он вдруг заметил, как в нескольких шагах от него на тротуаре остановилась немецкая овчарка. У нее была блестящая шерсть, благородная осанка, сама она была выше и крупнее его.

«Хороша», — подумал бродяга, уставившись на собаку. Человека, стоявшего рядом с великолепной овчаркой, он и не заметил. Бродяга позабыл обо всем на свете. Такой надменной и в то же время естественной красоты он еще никогда не видел. Взглянуть, вдохнуть струящийся от овчарки запах и влюбиться в нее по уши — все это было для него делом одного мгновения. Он тут же вилянием хвоста подал знак о своем намерении приблизиться, однако огромная