Стихотерапия [Евгения Николаевна Фёдорова] (fb2) читать постранично, страница - 2

Предательство.

Время моё истекает.

И тот, кто владеет часами,

смотрит с Небес, не мигая,

полными слёз глазами.

Жду условного часа

смыслами слов играя:

«30 seconds to Mars» –

Десять секунд до рая.

3

Солнечный свет так ценен во мраке.

День начинается страхом атаки.

Солнце как некий мистический знак и

мальчик с глазами забитой собаки…

Жизнь — несожжённая в топке поэма,

жизнь — такая избитая тема…

…Мысль убегает вслед за пейзажем,

сыпется как песок и даже

как на подушку слеза стекла.

Смоет фантазию дождь со стекла…

2009

Лететь

Лететь…пожалуй, лучше в никуда,

свои же сны приняв за чистую монету.

И крылья не опустятся, когда

глядишь назад — а крыльев нету.

Есть пустота, а крыльев нету.

Есть лишь тоска затасканного лета.

Есть время, что уходит вспять.

Есть лишь души осколок у поэта.

Есть сны, где вновь могу летать.

Цветные сны зовут летать.

Лететь…пожалуй, лучше в никуда.

Одновременно радостно и грустно.

Казалось, дней весёлых чехарда

меня уносит. Обернешься — пусто.

А на душе — и радостно, и грустно.

Лететь…пожалуй, лучше в никуда,

свои же сны приняв за чистую монету.

И крылья не опустятся, когда

глядишь назад — а крыльев нету.

2007

«Еду…»

Еду.

Привычно в наушниках –

музыка.

Что-то мешается в ухе,

наподобие мухи.

То ли та музыка

полузадушенная,

то ли вся грязь,

ежедневно выслушиваемая,

то ли забитая мысль,

пробиваясь наружу,

у которой

иного нет выхода,

когда глаза глядят загипно-

тизированно

и в ушах –

суррогат чужих

препарированных

идей. Своя же, последняя,

бьётся в конвульсиях,

требуя воздуха.

Веря наивно

в наличие выхода,

открою знакомую дверь,

которая снова окажется дверью сортира.

2007

Двенадцать способов выхода из депрессии

Пролог

Холодно. Думать не хочется.

Зима не попросит прощения.

Вдруг — начинается творчество,

следом приходят сомнения.

И кажется, одиночество

нам наступает на пятки.

В этом сумбурном порядке

«мы» оказались лишними.

Наверное, так и надо.

Мы — часть того самого ада,

что в нас же самих. И липкие

мысли, что не отвяжешься.

Снег, холодный и жесткий.

Ветер в спину — что в спину дуло.

Пусть назовут меня дурой,

но я и тебя покину.

Зябнут от ветра пальцы –

падает книга из рук.

Прости меня, милый друг,

мы все тут немного скитальцы.

Делаю шаг в одиночество…

Я не раздаю обещания.

Жалки слова прощания.

Молчи, нужно сосредоточиться.

«Что делать?» — гложет под ложечкой ложью

немой (твой) вопрос. И дрожью

насквозь пробирает кости,

которые, как не брось ты,

вновь выпадают в двенадцать

способов

выхода или входа.

Итак, двенадцать.

Первый — проще всего — нажраться

(очень по-русски). По принципу «в вашем

áлкоголе крови не обнаружено»,

пусть на утро стыдно и муки совести,

и также ты никому не нужен…

Или второй — провести

это время в компании,

найти объект

и ему в жилет,

плечо или шею, в пиджак, в жакет –

неважно — (как и первое, не поможет)

плакать…Но может

третий: исчезнуть,

отключить контакты, аську, мобильники

(оба), представить, что ты в могиле и

есть себя своими же

мыслями,

сделать выводы,

извлечь уроки (на ошибках учатся).

В общем, немного помучаться.

Или четвертый: ведь есть ещё музыка.

Она обладает качеством выноса мозга

или поднятия настроения. И лучше

не просто залить ею уши,

а двинуться

на танцпол, закинуться

чем-нибудь из первого способа.

Музыка — это освобождение.

Представь, что твоим телодвижением

управляет вселенский разум,

пусть и его воплощение

только диджей.

Пятый: ну это классика.

Каждый примерно в девятом классе

подумывал вечером запереться в ванной

и под шум воды отойти в нирвану…

И смотреть, как при этом синие вены

становятся как бы продолженьем вселенной,

вывернутые наружу… Ну, что ж поделать,

как у нас говорят, это — жесть.

И поэтому — шесть:

Сделать очередную глупость.

Чтобы её последствия были

ещё хуже того, что есть…

Сделать гадость и стать черней

чёрного. Чтоб никогда не забыли,

чтобы торчать, словно в горле кость…

А далее будет семь. Это значит плакать.

Слезами капать

на всё. На последние письма к тебе,

ныть и жалеть, жалеть…

Топить всё сопливой жалостью

к себе, к нашей жизненной малости,

к жалкой своей судьбе.

Ну, или восемь, то бишь, бесконечность.

Например, пустить в потолок

мысли с дымом.

Выкурить пачку и ещё одну

сигарету. Смириться

и смотреть в одну точку.

Стать равнодушным.

А так ведь проще –

послать всё к