Целитель [Роман Пастырь] (fb2) читать постранично, страница - 2

вариться там, но… Что-то случилось.

Темнота. Свет. Боль. Бесконечность.

Эта круговерть прекратилась, я ощутил себя запертым, сдавленным со всех сторон. Было темно и… тепло. Если это и есть брюхо бога смерти, то какое-то оно слишком уютное.

Сложно сказать, сколько времени провёл в этом состоянии. Мысли работали четко. Ощущения звучали приглушенно. Я не ощущал своего тела, у меня ничего не чесалось, не было рук и ног. Да и смотрел я как-то странно, будто через призму. Что-то я всё же чувствовал. Голод, который быстро проходил. Тепло и прохладу. Желание вырваться.

И — вырвался.

Не по своей воле.

Это случилось внезапно, когда я устал обдумывать, что со мной происходит. Меня куда-то потянуло, сдавило, сжало несколько раз сильно. Заставило выйти наружу. Резко обдало холодом, страхом, массой непонятных ощущений. Меня вроде бы трогали. Точно я сказать не мог, потому что темнота сменилась расплывчатыми силуэтами. Я лишь смутно догадывался, что вокруг что-то происходит и кто-то двигается.

Единственная версия, которая пришла в голову, — это слуги смерти собрались отправить на пытки мою душу. Не удивлюсь, если их бог затаил обиду и решил приготовить мне что-то особенное. Если так, сам этот факт будет греть меня вечность! Я всё же смог разозлить бога, чем не достижение?

Пусть и бессмысленное.

Но боли никакой не было. Меня… Обтерли? Покормили? Обняли? Связали?

Не испытывая никаких страданий, я быстро успокоился, так и не дождавшись наказания. Время тянулось мучительно долго. Может, в этом и была пытка? Но нет. Тайна скрывалась совсем в другом. В куда более удивительном.

* * *

В этом состоянии смутных силуэтов вокруг и непонятных ощущений я провёл около трёх месяцев. Часов у меня не было. Время определить точно было нельзя. Но любая повитуха даст ответ на мой вопрос.

Я пусть так и не стал старшим целителем, но три года отучиться успел, всякого нахватался.

Смутные силуэты я видел, потому что наблюдал мир глазами новорожденного ребенка. Которого кормили, гладили, обнимали, пеленали, мыли задницу и делали всё то, что положено делать с младенцем. Вот так отгадка, что за странности я ощущал. Когда зрение сформировалось, я смог догадаться, что вижу родителей малыша.

Вопросов от этого меньше не стало. Наоборот, их стало в сотню раз больше.

* * *

Каково это, иметь полноценное сознание и память, при этом быть запертым в теле младенца, который ничего не может, кроме как орать?

Это значит, что у меня было очень много свободного времени на размышления.

Как-то управлять ребенком я не мог. Не говоря уж о более серьезных вещах, таких, как попросить объяснить, что происходит. Как со мной, так и вокруг.

Надо признать, что ни своё поражение, ни существование неизвестно в чем, ни отсутствие ответов я спокойно не принял. Просто эмоции звучали приглушенно. Мысли — ясные. Чувства — ослабленные. У меня даже злиться нормально не получалось.

Как и сойти с ума.

А хотелось. Не буду скрывать. Осознание того факта, что те люди, которые мне доверились, которых я вёл за собой… Да и просто все люди… Их души оказались в брюхе бога смерти, который будет подпитываться ими вечность, обрекая на бесконечные страдания, в то время, когда я нахожусь непонятно где, избежав этой участи, буквально уничтожала меня.

И обязательно уничтожила бы, но что-то шло не так.

Я не мог в полной мере почувствовать гнев. Не мог испытывать ненависть. Отчаяние и горе ощущал как легкую грусть. Безумие тоже не приходило ко мне.

Да я даже нормально заорать не мог!

Только думать и наблюдать за тем, что происходит вокруг. Наблюдать не своими глазами, а глазами маленького ребенка.

Ещё до того, как понял, что нахожусь в теле младенца, я пытался найти выход из своего положения. Не нашёл. Не мог на что-либо повлиять. Перебрал десятки версий того, что со мной происходит. Составил план на каждый случай, если вдруг смогу освободиться.

Только эти планы не потребовались. Ребенок не темница. Не совсем понятно, как из него бежать.

Открытие подтолкнуло к новым исследованиям, но объяснить себе, как здесь оказался, я так и не смог.

Но главные вопросы, стоящие передо мной, были совсем другие. Могу ли я что-то сделать в этой ситуации, закончена моя битва или ещё нет, и что это за место, куда я попал? Я ведь был уверен, что те люди в крепости — последние. Так откуда же взялись двое родителей и ребенок?

Неужели остался кто-то ещё и смог выжить?

* * *

Первый раз это случилось в полтора года.

Малыш и так рос болезненным, это кое-как я смог понять по косвенным признакам, наблюдая изнутри. Да и то, как хлопотали родители, было красноречиво.

Но в этот день стало совсем плохо. Резко поднялась температура, да так, что и я в полной мере ощутил. Начался сухой кашель. Родители что-то делали, но полагаться на них я не видел смысла. Они сделают, что могут. Я же полез разбираться, что могу сделать сам.

Воля целителя гласила: помогай тем, кому можешь.