Сегодня солнце не зайдет [Илья Афроимович Туричин] (fb2) читать постранично, страница - 2

и от этого кажется, что она не идет — плывет по улице. А то вспомнятся бабушкины вареники с вишнями, и глотаешь слюну, будто некормленый.

— Что же ты вспомнил? — спросил Сеня.

— Так…

— Все тот же сон! — мрачно продекламировал Сеня и подмигнул.

Матросы засмеялись.

— Ничего смешного, — сказал Сеня. — Над каждым можно посмеяться. Даже надо мной! — Он поднял палец и многозначительно потряс им над головой. Палец был желтым от сигарет, с изуродованным ногтем. Сеня сломал ноготь на занятиях, показывая, как он лихо умеет обращаться с концами. Было очень больно, но Сеня даже не поморщился. Кое-как перевязал палец носовым платком и досидел до конца. Потом преподаватель сказал ему, пряча улыбку в неправдоподобно пышных усах:

— Насчет узелков — не очень чтоб очень, а терпение у вас, Коган, есть.

На что Сеня ответил:

— И на том спасибо, товарищ капитан третьего ранга.

Сеня в карман за словом не лезет. За время, прожитое матросами в одном кубрике, к Сене привыкли и даже полюбили его. Он мог часами рассказывать какую-нибудь невероятную историю, тут же придумывая самые неожиданные ситуации, сталкивая и разводя героев, смешивая в кучу виденное, слышанное, прочитанное и просто тут же сочиненное «по вдохновению».

Как «травит» Коган, приходили послушать из других кубриков и даже из других рот. Сеня стал как бы достопримечательностью.

— Знаете, други, я вам скажу: лучше не вспоминать. Можно до того дойти, что все перезабудешь. Не верите? — После этого загадочного вступления Сеня садился поудобнее на вещевой мешок соседа и начинал длинный и витиеватый рассказ об одном своем знакомом, который в командировке долго вспоминал все подробности своей семейной жизни. Потом в нем пробудилась ревность, он решил позвонить по телефону домой, жене, но от волнения забыл номер собственного телефона. Тогда он решил запросить справочное бюро в том городе, где он живет, но… забыл название города. И так далее, все в том же веселом духе…

Матросы смеялись. Сеня вдохновенно «травил». И только Володя Федоров не смеялся и не слушал. Он все вспоминал каждую встречу со Светкой.

Село рассекает речка. Неумолчно звенит она в узком каменистом русле. Вода ее чиста и холодна. Сразу за селом речка разливается, чуть успокаивается и журчит под ветлами А ветлы свесились над водой и все ждут, когда вода совсем успокоится и можно будет поглядеться в нее, как в зеркало. Напрасно ждут.

И Светка склонялась над водой, все пыталась разглядеть свое лицо. А оно дробилось, расползалось. Светке становилось смешно. И смех ее сливался с журчанием воды.

Володька хмурился:

— Рыбу распугаешь.

— Ништяк! — беспечно откликалась Светка и, наклонясь, баламутила воду руками.

И странно, именно в этот момент клевала рыба, и Володька выбрасывал на берег то голавлика с толстой серой спинкой, то тощую серебряную верховодку, а то и пугливую пеструю форель. Можно было подумать, что Светка дает рыбе знак клевать.

Они дружат с восьмого класса. Точнее, с новогоднего вечера. Девчонки, как обычно, танцевали, мальчишки сидели на стульях у стены и изредка делали нелепые замечания.

Витька Лопух, из десятого, пристал к Светке. От него чуть попахивало вином. Выпил, верно, на копейку, а куражился на рубль. Светка при всех дала ему пощечину. Лопух ушел. Появился завуч. Светка опустила глаза и сказала, что ничего не произошло.

А когда под утро начали расходиться, затопталась возле дверей. Володьке стало жаль Светку. Лопух, наверно, ждет где-нибудь у тына. Еще накостыляет девчонке по шее. В общем, она ему правильно смазала.

Лопух был старше Володьки и сильнее. Но надо же, в конце концов, воспитывать в себе храбрость, волю и благородство! Ну побьет…

И Володька подошел к Светке, сказал с независимым видом, чтобы не подумала, будто он собирается за ней ухаживать:

— Пойдем, провожу, что ли…

Светка ничего не ответила, только ресницы ее дрогнули.

Вышли на улицу. Дождь хлестал по лужам. Ветер раскачивал фонарь возле школы. За фонарем сгустилась ночная тьма.

Приглушенно звучали голоса. Кто-то озорно заорал песню, но осекся, оборвал на полуслове.

То ли боясь нападения, то ли так просто, чтобы не поскользнуться, Светка уцепилась за рукав Володькиного пальто.

Дождь барабанил по голым тополям, по железной крыше сельсовета. Пахло сыростью, гниющей листвой.

Они дошли до Светкиной хаты никем не потревоженные. Остановились у калитки.

Дождь шумел, стегал спрятавшийся во тьме голый сад. Было такое чувство, что вся земля спит. И только они одни стоят у калитки — одни на всей земле.

Спасибо, что проводил, — тихо сказала Светка.

— Чего там.

— До свидания…

— Бывай.

Лицо ее качнулось, растворилось в дожде. И даже шагов не было слышно.

Володька глубоко вздохнул и зашагал по лужам.

Жаль, что его никто не видел. Хорошо, что никто