Возвращение в железный Эдем [Виталий Стадниченко] (fb2) читать постранично, страница - 2

– пожалуй, только самая первая экспедиция могла встать с ними вровень, да и то потому, что была самой первой. На Альфе Центавра, тогдашней цели, не нашлось ничего интересного. Или хорошо пряталось, на этот счёт до сих пор имелись разные точки зрения.

Особенно счастлив был биолог. Он часами пропадал в трюме у пленников, постоянно что-то записывая в планшет.

– Поразительные существа! – Кричал он часто за обедом. – Просто поразительные! Да, искусственные. Ну и что? Я почти уверен, что и жизнь на Земле тоже носит искусственный характер. Нет, Ребекка, не надейся. Я не отдам ни тебе, ни твоим коллегам право исследовать этих животных. Это дело биологов и только биологов! – Ребекка смеялась, она и не претендовала.

Тимофей тоже был доволен. Он вытребовал одну особь только для себя, обещание, данное сыну, будет выполнено.

Олег болтался по космодрому за два часа до прилёта корабля. И изрядно извёл охрану, которая стояла по периметру, чтобы не допускать людей слишком близко к месту посадки звездолёта. Олег пронырливо следил, не отвернётся ли кто-нибудь из охраны, чтобы пролезть ещё ближе, но все были начеку.

«Ласточка» на несколько секунд зависла над пыльным космодромом, стояла неистовая тишина, казалось, что биение сердец зрителей слышно даже на её борту. А затем взревели дюзы. Олег сорвал с головы кепку и замахал ею в воздухе. Ветер взрыхлил его вихры.

«Ласточка» с грацией слонихи, танцующей балет, опустилась на грунт. Охрана расступилась, теперь можно и к трапу. Но люди не спешили. Казалось, если подойти слишком близко к кораблю, чудо закончится. Сказка только тогда сказка, когда она далеко. Олег вдруг тоже ощутил робость. Как и другие, он не спешил к звездолёту. Поэтому, когда шлюз корабля открылся, и космонавты появились на трапе, перед ними были сотни метров чистого поля.

Тимофей вспомнил, как тридцать лет назад он тоже приходил встречать одну из звёздных экспедиций, тогда всё было так же: люди на космодроме и в то время не спешили нарушать тонкую ткань чуда.

И тут людскую плотину прорвало. Олег даже не понял, он сам побежал в сторону космонавтов или его понёс общий поток. Так или иначе, он вдруг очутился возле своего смеющегося отца. Тимофей подхватил сына и охнул, тот оказался значительно тяжелее, чем два года назад. «Всё, отлетался, – внезапно осознал он, – даже если будут звать, дальше Луны ни ногой!».

– Ты привёз мне зверушку? – Уличив момент, спросил Олег.

– Да! – С гордостью ответил Тимофей.

«Зверушка» оказалась странноватой. Больше всего она напоминала рыбу, но железную. И плавала она в воздухе, а не в воде.

– Она меня пугает, -признался Олег, глядя в неживые глаза робота.

– Почему? – Искренне удивился отец. – Они не опаснее земных бабочек. Кстати, ты видел бабочек в микроскоп? Страшилище, каких поискать!

– Видел, – поморщился Олег. – Но у этой «бабочки» башка больше моей!

Робот лениво косился на мальчика. Аливосаахеевен искренне полагал, что ему повезло. Он попал в семью. Аливосаахеевен помнил, что такое семья. Семья – это устаревшее для их родной планеты понятие, описывающее ограниченный по размерам косяк с мощной ментальной связью. Такая связь имелась и у их расы. Те, что остались на Железном Эдеме, были слишком далеко, и Аливосаахеевен их не слышал. Зато хорошо улавливал сигналы от тех, кому тоже не повезло и их поймали. Раахувайенов растащили по исследовательским институтам. АО «Заслон» тоже забрал одну особь, прямо заявив: раз роботов поймали с помощью их изобретения, «Заслон» на одного из них претендует. Инженеры надеялись выудить информацию об инопланетных технологиях: если бы это получилось, прорыв мог стать таким же, как с транзисторами.

«Исследования» больше походили на попытку разрушить. Роботов били током, окунали в кислотные ванны, пытались вскрыть различными инструментами как консервную банку. Всё без толку. Но железным рыбам все эти труды местных инженеров начали надоедать. Вмешивалась и их ментальная связь друг с другом: что испытывал один, ощущали и остальные. Терпение железных рыб подходило к концу. Нет, конечно их металл не был железом, но называть этот сплав так было проще.

И однажды терпение лопнуло.

Климент, доктор технических наук, академик и прочая, привычно вошёл в лабораторию, где находился объект с другой планеты. Насвистывая простенькую популярную песню, он мысленно перекатывал в голове сегодняшние опыты. Его обуревали необычные эмоции. Хотя за последние недели уже должен был к ним привыкнуть, но не выходило. Его, немолодого человека, вели за собой чувства ребёнка, которому впервые за долгое время родители позволили съесть порцию шоколадного мороженого.

«Мороженое» висело посреди лаборатории, уставившись на учёного своими жёлтыми светящимися буркалами. Клименту как всегда стало неуютно, но он отмахнулся от тревожных мыслей: никогда ничего беспокойного не происходило.

– Ну-с, – сказал он роботу, – что у нас сегодня будет интересного?

Вопрос был риторическим.