Один человек и один город [Вероника Евгеньевна Иванова] (fb2) читать постранично, страница - 177

я, увы, нахожусь за его пределами.

Как она смотрела…

– Мама, только не надо плакать! Ничего страшного не случилось, я жив, здоров, волосы вырастут, вот увидишь!

Меня так встречать не будут. Даже если вдруг вспомнят хоть что-нибудь. В лучшем случае примут благопристойный вид, случись все на людях. Наедине картинка окажется совсем другая.

– Мама, нам нужно будет о многом поговорить, но сначала…

Штукатурка сыпется. Прямо за шиворот. Наверное, потому что прижимаюсь к стене. Это же только мешает двигаться, надо оторвать спину от каменной терки. Ну да, так гораздо удобнее, и до угла быстрее можно добраться.

– Мама, это мой… Фрэнк? Ты где?

А там ещё один угол. И ещё один. Вблизи собора кварталы просторнее, чем у дома папаши Ллузи, но и здесь можно укрыться, как в лабиринте.

– Мама, со мной был молодой человек. Высокий, темноволосый. Куда он делся, не заметила?

– Да, кто-то был… Извини, Алехандро, я не очень хорошо помню, потому что как увидела тебя, сразу забыла обо всем остальном!

Ну, положим, забыла она обо мне гораздо раньше, да и бог с ним. Неважно. Давно уже неважно.

– Фрэнк!

Меня там нет. В том мире. И я никогда не смогу вернуться с прежним правами. Мне не на что опереться: никакого прошлого под ногами. Вернее, оно как раз где-то внизу, растоптанное и уничтоженное, и все, что я могу делать, это двигаться. Вперед. Вот только моя дорога ещё не проложена ни на милю.

– Фрэнк…

Его голос затихал с каждым поворотом. Как и сбивчивая скороговорка сеньоры Тересы.

* * *

– Где он? Потерял, да?!

С кухни прямо вниз по лестнице стекали ароматы, сжимающие желудок в сладких судорогах. Густые. Мясные. Значит, девчонка где-то ухитрилась разжиться продуктами. Интересно только, кого подписала расплачиваться, себя или меня?

– Я так и знала!

А аппетит разыгрался, кстати. Наверное, по ходу прогулки: я ведь не слишком торопился домой. Вообще не торопился. За мной же никто не мог погнаться, верно?

– Он же совсем слабый, беззащитный, его могут…

Никогда не видел её в отчаянии. И первая встреча, и все последующие уверяли, что Лил всегда имеет в запасе способ действий. На любой случай. Никогда не теряется. А сейчас? Упреки, беспорядочные жесты, глаза на мокром месте и – ни малейшего движения. Никуда.

– Надо было сразу понять, что такому, как ты, доверить что-нибудь…

– Какому такому?

Снова этот взгляд королевы. Скорбно-презрительный.

– Я все вспомнила. Все про тебя. Ты меня больше не проведешь!

– А я разве пытался?

Фыркнула. Задрала нос.

– Да! Миллион раз!

Самое большое число, что она знает? Если так, можно считать себя польщенным.

– И в чем же обманывал?

– Да во всем!

Дурацкий ответ. И главное, переспрашивать, а тем более, уточнять – бессмысленно.

– Прикидывался нормальным парнем, а на самом деле…

О, конкретика все же просочилась сквозь обиду? Только она тоже какая-то… Обидная.

– А что «на самом деле»?

– А то сам не знаешь!

Не знаю. Знал бы, не спрашивал.

– Лил, ты делаешь очень серьезные заявления.

– Я ещё никуда не заявляла… А ведь надо пойти и заявить!

Направилась к двери. Решительно и тяжеловесно. Как таран.

– Куда пойти?

– Куда? Он ещё спрашивает! В полицию! Человек же потерялся!

– Не нужно волноваться, сеньорита, я вовсе не терялся.

А быстро Хэнк обернулся туда-сюда. Хотя, с его возможностями и доступными средствами передвижения мог и раньше здесь оказаться. Даже до моего возвращения.

– Да как же вы не терялись, когда ушли вместе, а вернулся он один и говорить ничего не хочет!

Как смуглое лицо может светится ярче, чем солнце? Кто бы сказал, не поверил бы. А сейчас вижу собственными глазами.

– Фрэнк всегда был молчуном, сеньорита. Но вы правы, иногда приходит время для разговора, от которого не отказываются.

Хорошо все же пахнет едой. Призывно, можно сказать. Скоро слюнки потекут.

– Ну так что, поговорим?

Да, это Хэнк, во всей своей красе. Правда, голос вдруг зазвенел. Глухим, но явным металлом. В наших прежних беседах сеньор Алехандро дель Арриба по большей части принимал роль старшего брата, заботливого, опекающего, снисходительного и понимающего. Журил соответственно: словно бы с некой высоты. Не доводил дело до конфронтации. Не опускался, как говорится.

– Ты меня вообще слышишь?

Подо мной лестница скрипит. Слишком тяжелый? Все может быть. Но скорее, пора менять доски.

– Фрэнк, молчанка тебе не поможет.

Наверху запахи вдвое плотнее. Вопреки настежь раскрытому окну.

– Ты сбежал. Ты просто взял и сбежал.

Поднялся следом? Что ж, его дело.

– Оставил меня на съедение родственникам. Представляешь, скольких сил мне стоило вырваться из их объятий хотя бы на час?

Хотел бы представить. А ещё лучше – испробовать. На себе. Жаль, не судьба.

– Почему, Фрэнк? Это был удобный момент представить тебя…

– Сеньоре Тересе? И что именно ты бы ей сказал?

– Сказал главное. Что ты – мой друг.

– Друг из ниоткуда?

– Какое это имеет значение? Не обязательно делить с кем-то долгие годы, чтобы