Суккуб [Георгий Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 8

ему неземное блаженство, ничего не требуя взамен, и тогда ему становилось стыдно. Стыдно перед ней, стыдно перед собой. И еще очень плохо. В один из таких дней он решил порвать с ней. Накупил в картонном городе крепких дешевых сигарет и коробку растворимого кофе, заперся в своей квартире и решил — будь, что будет! Теперь он откажется ото сна на столько, на сколько это только возможно, и тогда существуют лишь два варианта — либо он останется жив и избавится от наваждения (хотя что ему делать без нее в этом игрушечном мире, непонятно!), или умрет, вместе ли с нею, нет ли — ему будет уже все равно. Иначе уже нельзя. Никак.

*****

Самуэль отнял руки от лица, потянулся трясущейся рукой к пепельнице, где еще дымилась недокуренная им сигарета. Тело его била крупная дрожь, он озяб. Шли третьи сутки его борьбы со сном, и он чувствовал, что грань где-то рядом. Нервы не выдерживали, тишина давила его, и ничего уже не спасало — ни гудки машин с улицы, ни глухое бормотание приемника в гостиной. Он ощущал тишину физически. Она выползала из темных углов, стекала с антресолей, просачивалась сквозь двери и обволакивала его, укутывала его в свой плотный кокон, потихонечку затмевая собой реальность, убаюкивая. Сил уже не осталось, сон неодолимо накатывался на него, а это значило, что он проиграл. Он уснет, и демон, искушающий его, явится вновь. Круг замкнется.

Самуэль тряхнул головой, прогоняя наваждение. Нет, он еще не сдался! Он будет бороться до конца, пускай даже тот близок. Он не поддастся, нашел же он в себе силы отказаться от этой женщины-ночи, от блаженства, которое она дарила ему, от нового мира, открывавшегося перед ним! Мира мнимой свободы. Нет, теперь он понял — не так, не так обретается беспредельная, безграничная свобода… Только дух может вырваться из тлена повседневности, подняться над сиюминутностью, восторжествовать над материей. Только он способен перешагнуть рассудок и познать изнанку мироздания, ощутить истинные механизмы, управляющие мирами. Только он способен осознать себя частью этой огромной машины, слиться с нею и творить историю. Только он может привести человека к Богу.

Самуэль вздрогнул. Мысль, пришедшая к нему только что, потрясла его. Как, как он мог забыть о том, в чем его спасение! Он не одинок в этом мире, ему есть на что опереться! Ему всегда было на что опереться, но в гордыне своей он даже не вспомнил Того, кому всем обязан, кому все обязаны! Он жил, как слепой, как амеба, жалкий комочек протоплазмы, возомнивший себя вершиной творения. И сколько их еще, таких комочков, жующих, испражняющихся, спаривающихся, составляющих чудовищную биомассу, не способную развиваться, отвернувшуюся от своего Создателя! Самуэль встал и подошел к окну. Река неоновых огней текла по ночным улицам, куда-то спешили пешеходы, проносились автомобили. Слезы опять покатились по щекам Сэма, ему хотелось распахнуть окно и прокричать им всем — «Люди! Опомнитесь!» — но он знал — его не услышат. Этим миром правит Плоть, она — его бог, в ней — его погибель! Да и сам он — чем он лучше тех, что внизу? Он тоже грешен, может быть, даже больше их. Он…

И тут Самуэль ощутил ее присутствие. Он резко обернулся, но в кухне никого не было. Показалось? Нет, ее здесь не может быть, он же не спит… При мысли о сне голова тут же налилась свинцом, веки начали опускаться, ноги обмякли, и Сэму пришлось ухватиться за край стола, что бы не упасть. В воздухе разлился тяжелый пряный запах, запах ее духов. Нет, это же не возможно, как такое может быть? Он же не может ее видеть, не хочет…или все-таки хочет? Самуэль ужаснулся собственной мысли, как он мог хотеть эту женщину, погубившую его жизнь? Ни за что, никогда он…

Проиграл… Неожиданно он понял, что проиграл, что все его рассуждения не стоят и ломанного гроша. Он хотел ее, хотел безумно, он не мог жить без нее. Он видел ее глаза — бездонные черные колодцы, он помнил ее волосы — обжигающе черный шелк струящихся кудрей, он чувствовал ее губы — их аромат, нежность, тепло… Как он мог отказаться от нее? Как он мог после того, как она подарила ему целый мир — мир на двоих, в котором были только он и она, как он мог только помыслить предать ее? В чем была ее вина? Ни в чем, он сам в своем эгоизме испугался за свою призрачную свободу, не понимая, что получает в замен. Дурак, идиот, собственными руками едва не погубивший свое счастье! Хотя, с другой стороны…

Из груди его вырвался звериный вопль, переходящий в рыдание. Он не знал, НЕ ЗНАЛ, чего он действительно хочет! Он запутался, он тонул в собственных сомнениях, они раздирали его душу, сжигали его мозг, сводили с ума. Он кинулся в коридор, сунул ноги в первые попавшиеся ботинки, сорвал с вешалки пальто и выскочил за дверь. На воздух! На улицу! В город, в ночь! Бежать отсюда, прочь из этой квартиры, ставшей ему тюрьмой! Он не мог больше дышать ее затхлым воздухом, не мог слушать эту оглушающую тишину. Бежать туда, где люди, пусть даже картонные, пусть! Вдруг они все-таки примут его, вдруг они ЖИВЫЕ!

Самуэль выскочил