Господин Офицер (СИ) [Mr. Krisstian] (fb2) читать постранично, страница - 3

Единственный наследник. Мы даже поэтому дали ему редкую девичью фамилию моей прабабки — Мельхо. Согласитесь, необычно? Сехастьян Ари Мельхо… Но, к сожалению, произошла какая-то коварная трагедия. Он пропал. Ехал в пансион, а у его кучера остановилось сердце. Сехастьян исчез, мы даже тело его не увидели. Ужасная трагедия…

Элизабетта дрожала, кивая мужу и сжимая кулон в руке. Другую руку седовласый её супруг сжимал в своей морщинистой ладони и успокаивающе поглаживал, будто бы они были и впрямь любящей парой.

— Это ведь был наш единственный наследник. Кому теперь достанется родовое поместье и наш титул…

— Простите мою бестактность, я не знал… Позвольте, взглянуть на него?

— Да-да, конечно. Он был таким красивым.

При упоминании этого имени Кертьяна будто током пробило. Он видел перед собой на портрете медальона те же самые черты, то же самое лицо! Только с золотистой копной на голове, с счастливым блеском в глазах, улыбкой и аккуратным беленьким жабо. Не было никаких сомнений. Это он!

***

В колонию Керттян вернулся мрачнее тучи. Ни с кем он не обмолвился ни словом, поднялся в свой кабинет и заперся в глубоких раздумьях на всю ночь.

С утра заключённый 362-М5 отшлифовывал стены в коридоре от старой краски, другие белили эти уродские стены.

— Ай!

Раздался его вскрик. Из-за неосторожности он выронил шлифовалку и повалился прямо на проходящего патрулирующего их работу солдата, задев и обронив на его сапоги бочонок с краской.

— Ах ты мерзавец, марать мои сапоги вздумал?!

— Простите! Я не специально! Я все вычищу.

Краска была разлита по всему полу и заливала все носки идеально чёрных сапог. Но мольбы заключённого уже не могли остановить разьяренного солдата.

— Ах же ж ты отродье! Я научу тебя уважать старших!

Солдат нещадно стал бить ногами это скрюченное на полу тело. Другие заключённые смотрели во всех глаза на них. Кто-то ежился от страха, но большинство наблюдали за происходящим с особым сладострастием и каким-то извращенным удовольствием. Их это веселило. Но ещё пуще веселились другие солдаты, которые смеялись, даже не скрывая своих улыбок, и смотрели на то, как их товарищ калечит заключённого, срывая на том свой гнев.

— Что здесь происходит?!

Властный голос привёл в чувства разом и всех. Бьющий тут же развернулся и встал по струнке смирно.

— Приветствую Вас, товарищ офицер, начальник колонии.

— Вольно, я задал вопрос!

— Заключённый 362-М5 решил устроить забастовку от работы и разлил всю краску по полу, к тому же посмел замарать ею солдатскую униформу, начальник-офицер!

— Так тебе было мало в прошлый раз?!

— Нет… НЕТ, пожалуйста. Всё было не так. — и парень снова зарыдал, в ужасе думая о последствиях.

— Молчать! Ты смеешь обвинять солдата колонии во лжи?! Встать! Откройте дверь в эту камеру! Я сам его накажу.

— Но товарищ-офицер, ваше звание…

— Закрыть всем рты и подчиняться!

— Так точно!

Железный лязг и заключённого грубо швырнули за дверь так, что он практически упал на пол.

— Выйдите все! Живо!

— Так точно!

Позади них дверь тут же закрылась с другой стороны и послышался клич солдата:

— За работу, отродья!

Офицер медленно стал расстегивать пуговицы на запястьях своих кожаных перчаток. Это была не совсем камера. Точнее камера, но совсем отличная от других. Она была просторнее и тут был стол. Правда, ею явно давно никто не пользовался, как и вообще всем этим крылом. Видимо, не было таких заключённых, кому бы полагалась такая роскошь, как простор и стол.

— Раздевайся и упрись руками в стол.

Парень дрожал как осиновый лист. Он держал ладонью локоть другой руки, безвольно повисшей вдоль его тела. Плакал, не скрывая этого, и моляще смотря на своего экзекутора.

— Умоляю… Не надо… Я не специально… Это вышло случайно… — он бормотал это сквозь рыдания.

— Я сказал, раздеться и упереть руки в стол! — тут же же заорал офицер, вытаскивая из своих штанов длинный тяжёлый ремень.

Дрожащими руками парень стал расстегивать верхнюю рубашку, снял её, бросив на пол, в ужасе подошёл к столу, встав спиной к офицеру, и упёрся в пыльную столешницу. Слышны были только всхлипы, а нежная спина продолжала сотрясаться от горьких рыданий и нервного напряжения. На его запястьях щёлкнули тяжёлые наручники, приковавшие его к этому столу.

Кертьян был зол. Очень зол. Он знал, кто теперь перед ним. Сын из аристократической семьи, сын кузины семьи с одной из самых известных фамилий! Это ничтожество! Это ничтожество ставило под угрозу все мирное соглашение между армией и