Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
сверхосторожный! Сверх…
— А ты в таком случае сверххрабрый, сверхстранный, сверхмальчик! — Отец встал из-за стола, засмеялся и дернул его за ухо. — Рвешься на сверхдальние, а научился нырять на двадцать метров? А прочитал все пять тысяч страниц «Книги океанов»? А веснушки на своем собственном носу сумеешь сосчитать?
Толя выбежал из кабинета.
Опять эти веснушки! Эти насмешки насчет глубины его познаний… Толя бросился к маме — она уже вернулась из своей Академии облаков, где занималась проблемами их буксировки в засушливые районы Земли… Но тут же он отскочил от двери: мама ведь тоже была против его полета на сверх… — ах опять это проклятое «сверх»! — … дальние планеты. И брат его, тоже ученый, посвятивший свою жизнь жизни крабов, не поддерживал Толю. И сестра, писавшая стихи…
Толя вылетел из квартиры, нажал на зеленую, светящуюся на черной дощечке кнопку, и к нему тотчас бесшумно примчался лифт. Толя вошел в кабину. Что ж это получается? Он, Толя, рвется к необычному, к загадочному и высокому, а им это…
Толя шмыгнул носом, сдержал слезы и шагнул из лифта. И вышел на широкий солнечный двор. Здесь росли платаны и цвели розы — алые, белые, желтые. У одного дерева стоял Жора, прозванный за свой неслыханный, за свой прямо-таки ужасающий аппетит Обжорой. К тому же он был весельчак и отъявленный бездельник. Второго такого мальчишки не было во всем Сапфирном, и, как уверял первый Толин друг Сережа Дубов, находившийся сейчас на Марсе, скоро в их двор будут водить большие экскурсии: пусть все знают, что еще встречаются ребята, которые часами могут сидеть развалясь на скамейке и ничего не делать и так много есть.
Однако сейчас Жора не бездельничал и не ел. Он нюхал розу и одновременно глядел в окно, за которым… Конечно же, ни в какое другое окно смотреть он не мог! Он мог смотреть только в окно, за которым жила Леночка…
Здесь бы Толе прибавить шагу, чтоб его не заметил Обжора, но Толя шел медленно, и у желтой будки с двумя роботами-дворниками, которые по утрам подметали и поливали двор, его настиг хохочущий голос Обжоры:
— Толь, ты чего кислый? Плакал?
Из окон их большого дома стали высовываться ребячьи головы, и это еще сильней раззадорило Жору-Обжору, и он хотел что-то добавить, как вдруг послышалось:
— Обжора, хочешь банан?
Это сказал Алька Горячев, сын известного художника и сам немножко художник, Толин друг, не самый первый, но тоже очень хороший. Худенький, быстрый, ловкий, он выскочил из подъезда со связкой желто-зеленых, кривых, как бумеранги, бананов.
— Хочу! — крикнул Жора-Обжора, и Алька, оторвав от связки, кинул один банан.
Жора поймал его, тремя полосками содрал шкуру, сунул в рот влажно-белый, мучнистый плод и снова глянул на окна своими крошечными, лениво-веселыми глазками, утонувшими в полном, щекастом лице, и с большим аппетитом принялся жевать, потом швырнул за платан кожуру и попросил у Альки еще один.
— Ешь! Жуй! Наслаждайся! — Алька с чувством провел рукой по Жориной голове против шерсти и дал ему еще один банан. И опять полетела за платан кожура…
Всех выручал Алька: чего ни попроси у него — поможет, сделает, отдаст.
— Скажи отцу, чтоб получше смазал дворников, — напомнил он Жоре, — им после тебя всегда много работы…
Жорин отец был механиком, следившим за роботами, которые убирали пыль и грязь на их улице. Однако Жора пропустил Алькины слова мимо ушей.
Глава 2. КОЛЕСНИКОВ
Между тем Толя вышел на бульвар Открытий. Под его ногами — пока их не успели убрать роботы — шуршали сухие, желтые лепестки акаций, мимо него с тонким мелодичным свистом проносились остроносые многоцветные автолеты.
Из них высовывались желтые лица японцев, индианок с Огненной земли, белозубых негров из окрестностей африканского озера Чад, белокурых спокойных норвежцев… Во все глаза смотрели они на город Сапфирный, который лежал у красивейшей Сапфировой бухты с золотистыми песчаными пляжами. Вода бухты была прозрачная, прохладная; она ласково подхватывала и несла купальщиков и, говорили, в один день снимала годовую усталость. И, наработавшись, люди всех континентов Земли спешили сюда хотя б на недельку.
И были еще в этом городе, на его зеленых холмах, развалины легендарной Генуэзской крепости незапамятных времен, когда на Земле было рабство; тогда здесь шумел невольничий рынок, и за медные, серебряные и золотые монеты с властными профилями римских и византийских императоров богачи могли купить красивую девушку или юношу, взятых в плен во время разбойничьих набегов. Сейчас в их городе и на всей Земле ничего не продают, деньги остались только под стеклом музеев, и приезжающие сюда люди с грустью и недоумением смотрят на эти высокие, позеленевшие зубцы выветренных, крошащихся стен крепости, на некогда грозные бойницы, которые теперь приступом берут веселые ласточки… И еще люди приезжают в их город, чтоб сходить в удивительный, пока что единственный в мире музей Астрова —
Последние комментарии
10 часов 41 минут назад
13 часов 14 минут назад
13 часов 43 минут назад
13 часов 50 минут назад
8 часов 5 минут назад
16 часов 53 минут назад