Мизгирь [Влад Волков] (fb2) читать постранично, страница - 15

каким маршировала всеми своими несметными конечностями кривая и асимметричная богиня пауков, которая знала все мои грехи, каждую убитую за жизнь букашку, и особенно сегодняшнего раздавленного мизгиря, за которого была зла сильнее всего…

Оглядываться и смотреть на них было нельзя. Воображение само от одного только этого звука вокруг рисовало всё самое страшное. Нельзя было видеть воочию ни размерено двигающее божество, ни его триумфально скрежетавшее потомство. Это мифический титан о тысячи рук и тысячи глаз. Хтоническое чудище, одолеть которое способны лишь иные боги. Это уродливое воплощение самого природного гнева, олицетворение ярости, это славянский Вий, взгляд которого хуже смерти.

Оно – и мать своим исчадьям, и генерал подручной прожорливой армии. Обоеполый бог-паук, оплетающий всё вокруг своей паутиной, готовый порождать своё ядовитое воинство вновь и вновь, от которого не спасёт ни молитвенное слово, ни древнее заклятье, ни языческий оберег, ни нательный крест. Божество безжалостное и незнающее ни сострадания, ни прощения, потому как у природы просто нет таких понятий! Есть только хищник и жертва, а жертвой в этом плане сейчас выступает само человечество.

Под хлопки крыльев пророчащей смерть ночи, под эхо клёкота своей цвиркающей бесовской «музыки», выползали те, кто жил за миллионы лет до человечества и будет жить ещё миллионы лет после. Истинные хозяева мира, верхушка пищевой цепи, с жадным хлюпаньем насмехающаяся над нашими жалкими попытками выстроить свою цивилизацию на издревле принадлежащей им планете.

Холодной гнетущей хваткой сумрак сдавливал моё сознание, заставляя понять, что я уже никогда не вернусь домой, не обниму родных и не имею будущего. Чьё-то совершенно чужеродное к нашему естеству правосудие будет вершиться здесь и сейчас, настигнув меня неотступным роком судьбы. Омут отчаяния принимал последние крупицы моего жалкого рассудка, раздавленного под свинцовой тяжестью размозжившей меня обречённости.

И если только может человек издать из самого нутра своей души неописуемый, почти звериный, идущий из древнейших времён вопль истинной беспомощности, то я, испустив его с последним дыханием жизни, в нём растворился, теряя сознание. Это было единственным способом спастись – единственным путём сбежать от реальности и не ощутить боль пронзающих клыков, выпрыскивающих растекающийся яд.

Оставалось надеяться, что уход от материальной действительности станет действительно вратами в вечность. Что я уже не очнусь полупереваренный изнутри или с пузырями паучьих яиц у себя на спине, когда во мне будет кто-то копошиться. Раствориться во мгле, стать ветром средь забытой пыли эонов и давно заброшенных ветхих пустынь, затеряться во времени, где нет ни боли, ни самого страха, потому что даже формы перестают существовать. Оставалось пропадать в этой густой бездне забвения со скромным лучом затаившейся надежды, что военные выжгут здесь всё… И что хотя бы детей уже успели эвакуировать из поселений как можно дальше от этого воплотившегося в явь неистового и сотканного из липких нитей безумия хаоса кошмара.