Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
рукопись "Политические грёзы", написанная на французском языке (король, как известно, владел французским языком лучше, чем немецким). До сих пор эта рукопись полностью не опубликована, и кое-какие её части продолжают оставаться неизданными. В этих "Политических грёзах" и в других произведениях, увидевших свет после смерти короля, обнаруживается, что хотя Фридрих одну свою работу и озаглавил "Анти-Макиавелли", но на самом деле он был верным учеником и последователем принципов флорентийского мыслителя. У Фридриха эти принципы отличаются полнейшей ясностью и обнажённостью. Когда вам нравится какая-нибудь страна и у вас есть средства и возможность, занимайте её своими войсками, а когда займёте, сейчас же вы найдёте юристов и историков, которые докажут, что у вас имеются на эту землю неоспоримые права. Эту мысль на все лады и в разной форме выражал Фридрих, и она сделалась аксиомой для последующих правителей Пруссии, а потом Германии. "Истинный Гогенцоллерн никогда не выпустит из рук того, что уже захватил", - говорил Вильгельм I. Этот же тезис, но в ещё более грубом и наглом виде, десятки раз повторяли Геббельс, Дитрих и другие гитлеровцы с 1938 г., когда начались со стороны фашистской Германии систематические захваты чужих территорий.
Классическим образчиком предумышленной лжи с целью оправдать нарушение своих обязательств и измену данному слову якобы вынужденной самозащитой были заверения германской дипломатии по поводу вторжения в Бельгию в августе 1914 г.
Как известно, Пруссия в числе прочих держав торжественно обязалась подписью короля Фридриха-Вильгельма III под гарантийным договором от 19 апреля 1839 г. признавать Бельгию "независимым и нейтральным навеки государством". Мало того, особым договором, заключённым 11 августа 1870 г. с Англией и Бельгией, Вильгельм I принял на себя обязательство в случае вторжения чьих-либо войск в Бельгию или иного нарушения её нейтралитета содействовать Англии своими военными и морскими силами в деле защиты бельгийского нейтралитета.
Это не помешало германскому правительству без тени каких-либо оснований, в порядке самой отъявленной и сознательной лжи заявить 2 августа 1914 г. в 7 часов вечера бельгийскому министру иностранных дел Давиньону, что так как до Германии дошёл слух о "намерениях" французов вступить в Бельгию, то для немцев "является повелительным долгом самосохранения предупредить атаку врага", а посему и занять Бельгию. Ни намерений таких у французов не имелось, ни слухов таких не было и быть не могло: просто-напросто, согласно выработанному примерно за полтора десятка лет до того плану Шлиффена, быстрый успех внезапного военного нападения на Францию требовал непременного прохода через Бельгию. И на другой же день, 3 августа 1914 г., германская армия вторглась в Бельгию.
Для характеристики германских дипломатических приёмов интересно отметить дальнейшее развитие событий. Зная, что при всей стратегической выгодности вторжения в Бельгию оно может иметь одну, довольно опасную сторону, а именно - толкнуть колебавшуюся Англию на объявление Германии войны, канцлер Бетман-Гольвег на другой же день после этого события решил несколько смягчить убийственное впечатление, которое произвело во всей Европе столь наглое нарушение бельгийского нейтралитета. С трибуны Рейхстага 4 августа канцлер торжественно признал, что по отношению к Бельгии "совершена несправедливость", но ничего не поделаешь, "нужда не знает закона". Германия была "вынуждена" совершить этот беззаконный поступок, потому что её "безопасность" этого требовала. Но прошло всего несколько часов после этой речи, и обнаружилось, что извинение не помогло: вечером того же 4 августа к Бетман-Гольвегу явился английский посол сэр Эдуард Гошен с ультиматумом: или немедленно убрать вон из Бельгии германские войска, или же Англия объявляет Германии войну. Срок для ответа - шесть часов. Германский канцлер растерялся: он утром уже публично ликовал, уверенный в английской пассивности; теперь, под влиянием полной неожиданности удара, он утратил всякое самообладание. Он наговорил много такого, о чём в нормальном состоянии, конечно, и не заикнулся бы. На слова Гошена, что Германия нарушила тот самый договор о вечном нейтралитете Бельгии, под которым имеется и германская подпись, канцлер яростно возразил: "Итак, из-за клочка бумаги вы намерены воевать с родственной вам по крови нацией!" В 11 часов ночи с 4 на 5 августа Англия объявила Германии войну.
Но и этим дело ещё не кончилось. Видя, что "честное и искреннее" признание своей вины перед Бельгией ни малейшей пользы не принесло, германская дипломатия (всё при том же Бетман-Гольвеге) круто меняет позицию в вопросе о нарушении бельгийского нейтралитета. Вдруг выдвигается новая теория. Оказывается, что "военные надобности имеют преимущество перед дипломатическими условностями"; поэтому оккупация Бельгии вполне оправдана, и незачем даже приводить "доказательства", будто бы Бельгия ещё до войны собиралась
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 3 часов назад
2 дней 50 минут назад
2 дней 52 минут назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 10 часов назад