Серповница [Софья Сергеевна Маркелова] (fb2) читать постранично, страница - 4

Егора.

Он оглянулся по сторонам и долго смотрел вдаль, куда убегала полоса дороги. Ни единой живой души. От пшеницы, тяжелыми складками раскинувшейся до горизонта, веяло спокойствием. Мягко покачивались колосья, убаюкивая разум. Все поле казалось тихим и безмятежным.

Свернув с дороги в шелестящую траву, мгновенно опутавшую ноги, Егор двинулся напрямую, намереваясь скорее пересечь ниву и добраться до дерева. Пшеница ластилась к телу, гладила руки юноши, манила прилечь на землю и отдохнуть. Делать каждый шаг становилось все тяжелее, то ли из-за того, что приходилось протаптывать тропу, то ли из-за жары. И когда Егор, уверенный, что скоро уже подойдет к яблоне, обернулся, то на мгновение очень удивился – он стоял посреди золотистого моря, и нигде не виднелось ни кромки леса, ни ленты дороги.

Где-то вдали раздался протяжный звонкий крик, медленно сходящий на нет, будто какая-то птица горько плакала. И после наступило глубокое молчание и тишина, ничем не прерываемые. Не было ни ветра, ни иных звуков, даже пшеница не шелестела.

Егор сглотнул и опасливо начал озираться по сторонам. Но он был в после один, как и прежде, хотя теперь в его душе поселился какой-то странный испуг и неясное предчувствие беды. Едва справляясь с собственными ногами, которые стали неподъемными и цеплялись за стебли, путаясь в траве, Егор побрел дальше. Неожиданная усталость погребала его под собой. Земля так и манила прилечь отдохнуть, втянуть терпкий запах злаков, готовых к жатве, и заснуть на несколько часов, пока полуденный зной не исчезнет.

«Нет!» – подумал Егор, резко бросаясь бежать к маячившей впереди яблоне.

Нельзя было останавливаться в этом проклятом поле. Здесь явно что-то было не так: сама почва под ногами будто дышала, а колосья тянулись к юноше. Он упал на колени возле самых корней яблони как подкошенный, тяжело дыша и обливаясь потом. Будто не пересек поле, а вспахал его.

Едва заметный участок вскопанной земли под самым деревом Егор различил сразу же. Вооружившись лопатой, парень с усердием принялся копать, отбрасывая в сторону черные влажные комки земли. Он так торопился скорее добраться до клада и убраться с этого пугающе тихого поля, остервенело раз за разом вспарывая лопатой почву, что забыл о бдительности.

Краем глаза Егор заметил смутную тень, что возникла в его поле зрения. Остановив свое лихорадочное копание, он выпрямился, переводя дух, и прищурился.

В жарком летнем мареве, поднимавшемся над полем, далеко на окраине нивы замерла чья-то темная фигура. На таком расстоянии трудно было сказать, стояла ли она на месте или же двигалась в какую-то сторону, но одно уже появление кого-то чужого на поле обеспокоило Егора. Он принялся копать в несколько раз усерднее, надеясь успеть незамеченным выбраться из пшеницы с уловом в руках.

Лопата звонко ударила по металлической поверхности. Ржавая банка из-под кофе показалась на дне выкопанной ямы, и парень, едва сдерживая волнительную дрожь в руках, пальцами стал разгребать черную землю вокруг клада. Едва жестянка оказалась у него, Егор сразу же опасливо посмотрел в ту сторону, где раньше заметил неясный силуэт.

Фигура приблизилась. Теперь она стала гораздо больше, и явно можно было различить, что это оказалась какая-то худая старуха, волоком тащившая за собой объемный мешок. Ступала она медленно и совершенно бесшумно, пробираясь сквозь пшеничное поле как раз к старой яблоне, где испуганно замер Егор, сжимавший в руках драгоценную находку.

«Кто бы это ни был, но деньги теперь мои!» – злорадно подумал юноша и открыл искореженную коррозией банку из-под кофе.

Внутри тугим рулончиком были свернуты купюры, и парень сразу же сунул их себе за пазуху. А банку бросил в разрытую яму и ладонями принялся обратно засыпать землю. Пот лился ему на глаза, и он каждые несколько секунд раздраженно вытирал испачканным запястьем лоб, оставляя на нем грязные разводы.

В спешке бросив взгляд в сторону фигуры старухи, Егор неожиданно замер на месте, не в силах пошевелиться.

Она подошла к нему уже достаточно близко, чтобы парень мог хорошо рассмотреть, кто же это был. Но тем страшнее и чудовищнее показался юноше облик надвигавшейся женщины.

Она ступала медленно, с усилием волоча за собой тяжелый мешок. И чем ближе подходила старуха к яблоне, тем выше и жутче становилась ее фигура. И вот уже не человек, но нечто необъяснимое надвигалось на Егора, с побелевшим лицом сидевшего на земле. В несколько раз превышая ростом любого из самых высоких людей в округе, худая и бледная старуха в истлевшей белой одежде, едва прикрывавшей ее безобразное тело, двигалась вперед и смотрела прямо на то место, где в пшенице спрятался вор, пришедший в ее владения. С головы вместо волос до самый плеч у нее спадала жухлая черная трава, облепившая неестественно прозрачную кожу, а обвисшие высохшие груди, покрытые островками жестких черных волос, почти щетины, оттянулись до самого живота. В одной руке этот призрак, будто явившийся из самых