Серповница [Софья Сергеевна Маркелова] (fb2) читать постранично, страница - 3

дождаться рассвета. Несколько часов он просидел на своей кровати, прислушиваясь к храпу деда, спавшего на пузатой беленой печке. А стоило показаться первым солнечным лучам, юноша завертелся по дому, как юла, натягивая обувь и пытаясь отыскать под лавкой маленькую саперную лопатку. Шум разбудил деда, и тот, лениво потягиваясь, с интересом взглянул на деятельность внука, который обыкновенно вставал с кровати не раньше полудня.

– Егор, – окликнул парня старик. – Ты далеко собрался-то в такую рань?

– А! – Юноша неосознанно вздрогнул и повернулся к печке. – Дед, я это… Лопатку ищу твою. Не помнишь, где она лежит?

Дед с кряхтением спустился на пол и, шлепая босыми ногами по холодным половицами, подошел к дальнему сундуку, покрытому хлопьями старого лака. Он заглянул под тяжелую крышку и через минуту протянул Егору искомую лопату.

– Ага. Спасибо, – на ходу бросил парень, уже собираясь покинуть избу.

– Постой, живчик! Куда собрался-то, скажи хоть!

– Ребята меня на рыбалку позвали, – даже не изменившись в лице, соврал Егор. – Просили червей накопать.

– Да ты хоть знаешь, какие жирные черви у меня возле компостной ямы водятся? – с воодушевлением воскликнул старик, а его глаза загорелись радостным блеском. – Самое то на рыбалку!

Дед принялся спешно натягивать одежду, желая показать внуку тот уголок двора, где можно было накопать отличных червей. Давно он не замечал в Егоре страсти к простым деревенским развлечениям, любимым всеми детьми и подростками. Последние годы, кроме новомодных приставок, в руках у внука ничего иного и не было, а деду хотелось, чтобы юноша научился хоть на время отрываться от экрана и любоваться красотами природы, гуляя на каникулах с другими ребятами.

– Не-не, – отмахнулся Егор. – Мне на пшеничном поле за деревней копать сказали. Говорят, что там черви самые лучшие. Да и встретиться мы все там договорились. На Каменку пойдем потом.

Дед заметно расстроился и приуныл. Даже его окладистая седая борода перестала топорщиться.

– Зря вы к полю тому сунуться хотите, ребятки, – неожиданно серьезно заговорил старик, а в голосе его послышалась тревога.

– Почему это? – заинтересовался Егор, замерев на месте.

– Нехорошее это место. Люди там часто пропадают.

– Я слышал всякие байки об этом поле, – протянул парень. – Да только это же детские глупости.

– Глупости, может, и глупости, а вот в знойное время бывать там и правда не стоит. Людская молва так просто дурным место не станет называть.

Солнце давило своим жаром на голову, иссушало почву. Казалось, даже тени уже нигде не осталось – выжег яркий свет всю прохладу и темноту, в которую можно было бы нырнуть хоть на время и переждать знойную пору. Шагая вдоль раскидистой нивы, Егор лениво прикрывал глаза рукой от света, а сам постоянно оглядывался на янтарные волны колосьев, окружавших дорогу со всех сторон и подрагивавших от любого слабого дуновения ветра. Широкое пшеничное поле тянулось до горизонта, размытое и необъятное.

Ноги еле слушались, и тело все тяжелело и тяжелело с каждым шагом, налитое усталость, как свинцом. Путь до соседней деревни широкой двухколейной лентой убегал вперед, поднимаясь на холмы и исчезая за крутыми поворотами. Идти Егору вдоль этой дороги было далеко, а он уже весь вымок насквозь, так еще и голову нагрело. Вот только спастись от солнца не представлялось возможным – ни деревца в округе не росло, ни куста не было, чтобы под ними укрыться. Только желтая нива волнами вздымалась всюду, куда ни глянь.

«Поле это широкое-преширокое, безбрежное, золотистое, как солнечный свет. Аж переливается все!.. Шумит, колышется трава на нем, будто единая живая душа, скованная летним жаром. Во все стороны пшеница стелется, до самого горизонта, и только чистое небо давит сверху на царство желтизны… Забредет сюда человек – потеряется, заплутает в густых зарослях, что ноги ему опутают стеблями. После ляжет на землю, прислушается к шелесту ветра, да и пропадет. Никому больше отыскать его не удастся. Потому как поле его заберет», – так говорили старики во всех окрестных селениях об этом пшеничном поле, раскинувшемся в долине вдоль речки Каменки.

Да Егор и сам знал – что-то неладное творилось с этим местом: он не раз и не два в детстве блуждал в золотистых волнах, заплутав средь высоких колосьев, или же засыпал прямо там, на примятой траве, хоть и не чувствовал сонливости. Но каждый раз бог его миловал, ничего дурного не происходило. Хоть страшно всегда было там ходить, будто следил кто-то исподтишка.

И потому теперь он ступал по дороге, никуда в сторону не сворачивая, как бы ни манила его желтая нива. Нельзя было подчиняться этому зову.

Нескоро вдали показалось темное пятно, вздымавшееся над золотистыми валами. Высокое старое дерево, расправившее свои длинные спутанные ветви над землей, хорошо было заметно на большом расстоянии. Единственная на километры вокруг яблоня, в корнях которой и зарыл свои деньги Боря, была конечной точкой пути