Ноктюрн [Жан Грива] (fb2) читать постранично, страница - 90

зеленую ветвь, бережно пристроил ее на возу и тогда уж выехал со двора.

Солнце еще не село, только скрылось за островерхой грядой, а у подножия синих гор уже сгущались сумерки. Но стоит закатиться солнцу, и сразу, опомниться не успеешь, словно черный бык на арену, выскочит ночь. Так приходят ночи в Андалузии. С гор сойдет живительная прохлада. «После всех горестей, дневного пекла у меня впереди хорошая поездка, — подумал Пабло. — Завтра к полудню, пожалуй, уже доберемся до Гранады. Пако, правда, будет на работе, но, может, к обеду вернется. А то и подожду его прямо на улице, вечером увидимся.

— Пошевеливайся, Моро! — заторопил он осла, когда повозка выкатила на гладкий асфальт автострады Мурсия — Гранада.

Из-за зубцов синих гор прощальным лучом просияло солнце. Пабло оглянулся на свой пещерный поселок. Над белеными трубами кое-где вились струйки дыма. Ужин готовят, решил Пабло, то-то всю дорогу аппетитно пахло оливковым маслом. Но где же его дом? Сначала Пабло отыскал глазами поросший кипарисами пригорок с белой каменной оградой. Потом взгляд его упал на одинокую оливу. Но что это? Серебристое дерево снизу доверху полыхало огнем. Только ни дыма, ни искр не было видно. Опускавшееся солнце превратило оливу в алый костер. Старика даже дрожь проняла. За всю свою жизнь он ни разу не видел, чтобы так пламенело посаженное им дерево. Может, это на счастье? Но пожар так же внезапно потух, пригорок окутали синие сумерки. Только над темными зубцами гор еще недолго порумянилась заря, потом опустилась ночь — темная прохладная ночь Андалузии.

Осел споро шагал вниз в долину, и Пабло направил его поближе к обочине, чтобы на крутом повороте на них не налетела шальная машина. Начинались тучные поля дона Роблеса. В темноте их не было видно, но Пабло не только нюхом, всеми порами чувствовал запах виноградных гроздей, приятную горечь миндаля, аппетитный дух созревающей пшеницы. Самый слабый запах, каждый шорох ветки, стеблей рассказывал ему о том, что росло на полях. Помидоры, огурцы, арбузы, дыни... Миндаль и персики... Проклятье вырвалось у старика, и потом он принялся на чем свет стоит честить дона Роблеса, хозяина этих богатств. За долгие годы в душе у Пабло скопилось столько бранных слов, и теперь они друг за дружкой, точно злые плевки, слетали с языка. И никого он не пощадил, потому что никто не слышал, никто не мог его за это посадить в кутузку. Праведный гнев ломился из сердца — так низвергается в долину поток, прорвавший плотину.

Когда остались позади плодородные поля дона Роблеса, Пабло понемногу отошел. Дорога круто забирала вверх, петляла бесконечными поворотами. Мимо промчался туристский автобус, ослепив их яркими фарами. Люди в автобусе пели незнакомую песню на чужом языке, за поворотом песня сгинула вместе с огнями фар. И тогда впервые за день Пабло ощутил усталость. Прошлую ночь он без сна провел на коленях перед гробом Анны, теперь веки до того отяжелели, что закрывались сами собой. Чтобы отогнать усталость, он отпил большой глоток вина из пустеющего бурдюка.

— Правее держи! — крикнул Пабло ослу, и тот исполнил приказание. «Теперь можно подремать, — подумал Пабло. — А Моро пусть себе топает, в темноте он видит лучше, чем я...»

Пабло даже не успел поудобней устроиться, как глаза сами собой закрылись и на него свалился сон. Во все стороны разбрызгивая искры, яростным пламенем горела старая олива. Вокруг было светло как днем. Рядом с трубой пещерного домика стояла Анна и звала его обратно. Потом, должно быть, случилось что-то ужасное. От сильного удара все померкло в глазах, как будто Пабло швырнули в темную яму.

Поутру люди дона Роблеса на одном из поворотов дороги нашли в канаве опрокинутую повозку. Кое-какие пожитки валялись на обочине. В сухой, задубевшей траве стоял горшок с цветущей геранью, а на асфальте, раздавленная шинами, лежала оливковая ветка.

Примечания

1

Вставай, Испания!

(обратно)

2

Они не пройдут! (Испан.).

(обратно)

3

«Германия, Германия, ты превыше всех» (нем.).

(обратно)