Перекресток (СИ) [arillinn] (fb2) читать постранично, страница - 3

понимает. Второе — ему нужно время. Однако для этого необходимо кое-что, о чем он попросил у своей мамы и Селин. Женщины, грустно улыбаясь, согласились.

Сидя перед ноутбуком, он ужасно нервничал. С одной стороны, ему предстояло увидеть ту, с которой он захотел связать свою жизнь. По описанным отрывкам она явно не была для него идеальной парой с точки зрения логики, и он боялся увидеть… что-то. С другой стороны, с ней был связан отдельный пласт его жизни. Каждое новое воспоминание вызвало сильный спазм и головную боль, и он боялся, что встреча с ней прорвет плотину, пережить которую он просто не сможет — эмоциональный диапазон немного не тот.

Первое, что он увидел, были огромные карие глаза, покрасневшие от количества пролитых слез, которые сверкали недоверием и надеждой.

— Сер… кан?.. — прошептала девушка, прижав ладонь к губам.

Сердце ухнуло в пропасть.

***

На молитвы нет ни сил, ни желания, на подсчет дней сил уже тоже не остается. Но он продолжает упрямо идти, утопая в песке, надеясь найти хоть что-то, что отдаленно напомнит ему асфальт. Хоть одну дорожку, хоть тропинку, хоть кусочек почвы, покрытый камнем. Кто ищет, тот всегда найдет, но он и надеяться не мог, что рано утром на заре он найдет перекресток. Три дороги, ведущие в никуда и вместе с этим несущие в себе невиданный им доселе смысл. «Выбирай», — набатом шепчет кто-то в голове. Новая цель — выбор. Вполне реальная, висящая над ним самым буквальным что ни на есть Дамокловым мечом — выбор. Нужно выбрать. Кому оно нужно?

***

Серкан еще несколько дней проворачивал у себя в голове события диалога с Эдой Йылдыз — его невестой, почти женой, получается — силясь найти хоть какую-то зацепку, которая позволила бы ему поверить, довериться. Рациональная часть его здорового, судя по всему, мозга говорила, что вряд ли ему бы стали врать столько людей. Да и эмоции на лице Эды Йылдыз были вполне себе искренние, ни тени фальши, так почему же он ничего не помнит? Он видел ее — такую, такую Эду — и никак, даже в самых отдаленных уголках его сознания, где лежало самое сокровенное, он не мог найти ничего, что отзывалось бы на ее имя, ее улыбку (пусть и нервную от неловкости), на ее взгляд (бегающий из угла в угол, скрывая смущение). Только сердце болело как сумасшедшее — от обезбаливающих, наверное.

Он не стал юлить и играть в игры на чувствах, сразу выложив карты на стол. Он ничего не помнит, и ее образ не побудил воспоминания вылезти наружу. Врачи говорят, что родные места помогут, но прежде всего он хотел бы разобраться в себе и в том, правильно ли он поступил и поступал. Он — не тот Серкан Болат, каким его описывают, каким его знала Эда, и он хотел быть честным с ней, предупредив, что все может не быть как прежде.

— Я понимаю, Серкан, — склонив голову, ответила ему собеседница, принимая его решение. И вроде совесть его чиста, но отчего-то смирение и покорность от нее всколыхнули что-то важное, от чего он предпочел отмахнуться.

Взять перерыв будет правильным решением.

— А всегда ли вы поступали правильно? — задался вопросом его психолог, с которым Серкан позволял себе расслабиться и говорить откровенно. В конце концов, для чего нужны мозгоправы, если не для этого?

— Всегда, — тон не терпел возражений, и мужчина в белом халате до боли знакомым образом склоняет голову.

— Вы говорите о том, каким вы были. Но такой ли вы сейчас?

Болат промолчал, не зная, что ответить о человеке, которого он никогда не знал.

— Знаете, у меня болит сердце, — начал он, — и дело не в препаратах, я уточнял.

— Да, иногда боль душевная находит вполне себе реальное отражение во внутренних органах, — кивнул мужчина, делая пометки в блокноте.

— И еще мне снятся сны, — тут он запнулся, не зная, как объяснить свои ощущения. — Они такие яркие, знаете? Словно я не фантазии свои смотрю, а действительно проживаю эти моменты.

— Сны связаны со знакомыми вам людьми?

— Нет, я… я бреду в пустыне в поисках дороги.

— И как? — уточнил психолог. — Как успехи?

— Я в итоге всегда нахожу один и тот же перекресток трех дорог — одна прямо, две в другие стороны — и мне… мне нужно сделать выбор. Но я же во сне, а значит, я могу и не выбирать вовсе?

Мужчина снял очки и потер переносицу, раздумывая о чем-то.

— Я не специалист в толковании бессознательного, — начал он, — но мне кажется, что выбор все же придется сделать. Возможно, до всей истории с аварией вас глубоко внутри иногда терзали сомнения в стиле «А что, если?» А что, если на завтрак выбрать не глазунью, а апельсиновый сок? А что, если не вызывать такси, а поехать на метро? А что, если нырнуть глубоко, заткнув голос разума внутри себя?