Весь пламень сердца [М. Светлов] (fb2) читать постранично, страница - 2

детей.

Теперь, после смерти матери, мы, сироты, оказались на попечении 80-летней бабушки.

Бабушка была в отчаянии: что делать, как устроить жизнь, чтобы не послать нас по миру.

Бабушка получала за умершего мужа-солдата пенсию — тридцать шесть рублей в год да один рубль семьдесят пять копеек квартирных. В доме сдали внаем две квартиры. Но средств к жизни не хватало.

Белый хлеб для нас в детстве был лакомством. Много хорошего для нас делали наши соседки — Устинья Степановна Самарцева и Евдокия Ивановна Домнина. То припасут дров, то что-либо из пищи.

Была у нас коза Шимка. В летнее время она приносила нам много неприятностей: забегала на соседние крестьянские поля и огороды. Сергею приходилось ее разыскивать, а бабушке расплачиваться за потраву.

Нередко в нашем доме проливались слезы из-за медного бака, в котором держали воду, и самовара. В дом приходил полицейский и за недоимки уносил и медный бак и самовар. Соседки помогали бабушке выкупать забранные вещи, но через некоторое время эта история снова повторялась.

А. М. и Е. М. КОСТРИКОВЫ

ПРИЮТСКИЙ МАЛЬЧИК

Нужда с каждым днем усиливалась. Бабушка плакала, ходила к бывшим своим «господам» просить совета, как ей быть, что предпринять. Сердобольные соседки советовали отдать всех троих в детский приют, Долго пришлось бабушке Меланье обивать пороги чиновников, кланяться членам благотворительного общества, просить их взять сирот в приют. Но «благодетели» ставили одно препятствие за другим: «дом», бабушка-пенсионерка, коза Шимка и даже неподходящий возраст детей.

Наконец члены благотворительного общества решили устроить одного Сергея. Ему шел восьмой год.

Тяжело было и бабушке и нам расставаться с Сергеем. Сережа плакал, просил бабушку оставить его дома, говорил, что он будет работать.

Все-таки бабушке удалось уговорить внука и отвести его в приют.

Приют находился на краю Воскресенской улицы, на крутом берегу реки Уржумки. Деревянный забор отгораживал его от остальных домов.

Долго Сергей не мог привыкнуть к унылой приютской жизни. Его тянуло домой к товарищам. В приюте младшим ребятам играть можно было только во дворе, где не было ни деревца, ни травы. Из двора ребят без воспитателей не выпускали.

Как в монастыре, утром, перед обедом и вечером всех ребят выстраивали в столовой на молитву. Каждую субботу, воскресенье и в праздничные дни воспитанников обязательно водили в церковь.

По воскресеньям на несколько часов Сережу отпускали домой. Он рассказывал об унылой жизни в приюте, о своих товарищах. И каждый раз уходил из дому со слезами.

К счастью, скрашивала жизнь Сергея воспитательница приюта Юлия Константиновна Глушкова. Сережа очень привязался к ней и после выхода из приюта многие годы не терял с ней связь.

Когда Сереже исполнилось 8 лет, он пошел в приходскую школу. Школьные годы почти не изменили его жизнь. Так же по звонку ребята вставали, умывались, молились, завтракали и шли вместе в школу. Приютских ребят «городские» сразу узнавали по костюму: рубашки у них были не с пуговицами у ворота, а с тесемочками. Приютские ребята старались держаться в школе вместе, чтобы в случае нападения «городских» коллективно защищаться. Сергей никогда не давал в обиду маленьких.

После обеда приютские ребята готовили уроки, потом учились переплетному делу, вязали чулки и шили. На час отпускали ребят погулять во двор.

А. М. и Е. М. КОСТРИКОВЫ

ДОМИК ПОД ГОРОЙ

Сколько раз Сергей, еще совсем маленьким, пробегал мимо старого домика на Полстоваловской, стараясь каждый раз заглянуть в окошко и подсмотреть, как живут эти странные, не похожие на уржумцев люди! А теперь он поднимается к ним на крыльцо как гость.

Из открытого окна было слышно, как кто-то играл на скрипке.

Сергей и Саня постучались.

— Открыто, — послышался чей-то голос. — ’Входите!

Они толкнули дверь, прошли через маленькие сени и очутились в комнате, где за столом, покрытым суровой скатертью, у самовара сидели трое. Четвертый стоял, повернувшись лицом к окну, и, слегка раскачиваясь, играл на скрипке.

— Это и есть Мавромати, — шепнул Саня, кивнув головой на скрипача, и тотчас же громко сказал: — Добрый вечер, Дмитрий Спиридонович! Я к вам с товарищем зашел.

Мавромати, не отрывая подбородка от скрипки, улыбнулся ему и ответил:

— А, Саня! Ну садись, я сейчас доиграю.

Со стула поднялся высокий широкоплечий человек с белокурыми кудрявыми волосами.

— Будем знакомы. Франц Спруде, — представился он и крепко пожал мальчикам руки.

— Христофор Спруде, — сказал другой человек, тоже светловолосый, но с бородкой. Это был старший брат Франца.

Молодая стриженая женщина, панна Мария, налила гостям по стакану чаю и